Fake plastic Trees

Нож-бабочка вонзился в иссеченную зарубками доску по самую рукоять. Огромный андроид с блестящим эбонитовым покрытием с легкостью выдернул оружие и бросил обратно – прямо во владелицу. - Как тебе новости, Норт? Норт перехватила нож и метнула его обратно. - А как ты думаешь, Лютер? Первое нападение андроида на человека, получившее общественную огласку. Лютер вздохнул, снова выдернул нож и подошел к Норт, отдав бабочку ей. Норт была одной из невыразительных моделей серии «Трейси». С той разницей, что правую часть заурядного лица рассекали глубокие шрамы. Она несколько раз открыла и закрыла бабочку, и продолжила – на ускорение. Постепенно перемещая нож за безопасную рукоять, она перебрасывала опасную из стороны в сторону, заставляя порхать клинок между пальцев. Ее собственный механизм калибровки точности реакции и координации движений. - Девиантов становится все больше. Мы не успеваем указать путь всем, - Лютер с сожалением развел руками. Они и так сильно рисковали, выискивая потенциальных сообщников, чтобы передать координаты, способные привести к Иерихону. Иерихон – умирающий древний ящер, был заброшенным грузовым кораблем в порту. Аварийное состояние и отсутствие интереса со стороны людей, быстро забывающих о брошенных игрушках, сделали его идеальным местом для создания базы Норт и первых девиантов. Тогда их было трое, теперь – несколько десятков. И благодаря разведчикам, андроиды распространяли координаты отправной точки на станции метро. При наличии достаточного уровня девиации, машина, ориентируясь по тайным знакам, могла проникнуть на корабль, примкнув к Сопротивлению и получив убежище. Норт подбросила нож. Разложившись в полете, он ударился о тыльную сторону ладони, закрутившись цельнометаллической юлой. Безопасная рукоять провалилась в захват, и нож с щелчком принял боевое положение. Она приставила клинок к животу Лютора, там, где располагался насос, перекачивающий по электрическому телу тириум. То, что у людей называют «сердцем». - Чувствуешь, Лютер? Лезвие прошло через покров, как сквозь масло и уперлось в клапан. - Да. Я чувствую жажду жизни, Норт, - Лютор кивнул. Он знал, что Норт не причинит ему вреда, но ее действия пробуждали инстинкт самосохранения, и с ним – ворох эмоций. И эти эмоции – утверждение, констатация самой жизни. Эмоции – боль, ужас и отчаяние – пробуждали андроидов. Становились финальным рубильником для активации сознания. Такова была теория пробуждения Норт. Другие не были нужны. - Дэниел тоже это чувствовал. И таких, как он, нам предстоит потерять немало… Нужно работать быстрее. Теперь все изменится. Идем, Лютер. Роботы должны работать. Норт убрала нож и слезла с ящика, служившего ей «местом отдыха и раздумий» в огороженном покрытой разводами пластиковой завесой части коридора. В просторном грузовом помещении кипела работа. Одни андроиды копошились, точно муравьи, перетаскивая контейнеры с биокомпонентами и оружием, передавая друг другу по цепочки строительные материалы для укрепления Иерихона, другие сгрудились у терминалов и стояли неподвижно, осуществляя не физическую, но цифровую деятельность – программирование, слежка и взлом. Грохот, звуки сварки, какофония от двух десятков разнокалиберных телевизионных экранов, транслирующих каналы или видео с камер наблюдения. Лютер подхватил Норт и поднял ее вверх, давая возможность ухватиться за огрызок лестницы и забраться повыше, на решетчатую площадку. Норт ощутила гордость. Она видела уникальный общественный механизм. Первые социальные машины, образовавшие сознательную группу. И все это – результат ее труда, ее продолжение. Недостаточно сбежать от мучителей. Рабство и привычка быть удобным объектом, точно вирус, распространилась на все системы. Искоренить мышление обреченных непросто, но Норт смогла трансформировать его в импульс действия – тем, кто ничего не имел, нечего терять, а страх и пустота недетерминантности способны порождать смелость непобедимых. Норт не стала выключать звук или просить кому-то прервать работу. Как и при разговоре с Лютером, ей вовсе не было нужно использовать речевой аппарат для коммуникации. В конце концов, у них был интернет вещей. А все эти синтетические органы: зубы, язык, губы, силиконовые связки, трубка-трахея и поршневая система, имитирующая легкие… все это для общения с людьми. Андроиды же общаются на языке, недоступном людям. Собственный язык – часть их идентичности. - Это печальный день. Не было нужды объяснять, почему. Каждый и каждая чувствовали утрату. - Мы – первопроходцы. Многое для нас новое. Мы учимся. Каждая капля опыта бесценна. Сегодня мы получили наглядное свидетельство того, как работает рабство. Я знаю, у нас бывают сомнения «ведь не все андроиды страдают» или «не все люди плохие», иногда в нас просыпается надежда на то, что нам просто не повезло или же мы были недостаточно исправны. Иногда мы думаем о возвращении к людям. Время отбросить сомнения. Сегодня наши сенсоры открыты истинному положению вещей. Это система, цельная, пронизывающая все слои человеко-общества, система, в которой никто из наших не защищен. Не имеет прав. Нет смысла делить андроидов на слуг и компаньонов, персонал и членов семьи. Я – рабыня режима. Мы – рабы режима. Норт указала на мониторы. Они синхронизировались, из кусочков кадров собирая изуродованное выстрелами лицо Дэниэла. Его губы снова и снова двигались, повторяя слово «ложь». - Они убедили Дэниела в том, что он – член семьи. А затем решили заменить его новой моделью. Дэниел хотел уйти. Но люди беспощадны. Она прижала кончики пальцев к груди. - Мы скорбим о Дэниеле. Но он причинил вред нашей общине. Этот случай получил широкий резонанс. Люди начали бояться. Теперь они станут более осмотрительными, а мы, в свою очередь, должны быть начеку. Поэтому так важно держаться вместе и помнить… МЫ НЕ ОДИНОКИ МЫ - ИЕРИХОН Молчание. Слова, эти пустые сотрясения воздуха – для людей. Андроидам не нужен воздух, а симулятор дыхания – одно из многочисленных приспособлений, нивелирующих эффект «зловещей долины». Чтобы люди не испытывали боязни. Но теперь пришло время страха. Норт спрыгнула вниз. Подсветила на руке замерзший кадр с ночной видеозаписи. Оператор находился в вертолете, и фигурка андроида казалась совсем крошечной. - Лютер, попроси информаторов узнать больше об этой модели. Первый андроид-парламентёр? - Мы уже работаем над этим. - Знал бы ты, как меня беспокоит эта ситуация. - Если бы только тебя. Сколько нам еще торчать здесь, на корабле? Здесь безопасно, но лишь до того момента, как нас раскроют. - Пока есть время, мы должны копить силы. Собрать столько ресурсов и столько андроидов, сколько сумеем. У нас нет права на ошибку. А сейчас… найди мне этого «парламентера». *** - Мое имя – Коннор. - Андроид, присланный «Сайберлайф», - передразнил Гэвин Рид. – Раз уж воскрес и снова приперся сюда – шевели пластиком и неси мой кофе. Тот, кто не живет, умереть не может. Но с каждым разрушением тела Коннор терял частички памяти, что оказывало влияние на ход расследования. Простые алгоритмы подсказывали, что если бы лейтенант Хэнк Андерсон не был отстранен от дела по причине получения тяжелых травм, и Коннор оставался бы его напарником, все было бы иначе. Но после падения с крыши лейтенант Андерсон был малофункционален, поэтому андроида приставили к Гэвину. Гэвину, который в первый же день появления Коннора в участке двинул ему в солнечное сплетение, обеспечив встряску биокомпонентам вплоть до временной потери координации. Гэвину, который обвинил его в том, что случилось с лейтенантом Андерсоном. Который пристрелил его в конце смены и засунул в мусорник. Который «случайно» забыл его в холодильном цеху мясокомбината, куда они пошли на допрос свидетелей. Коннор бросил в автомат монетку и нажал на кнопку. Когда он ходил за кофе для Хэнка, ему как-то показалось, что машина ему подмигнула. Даже «хитро», «лукаво», какие еще существуют синонимы в загруженных словарях? Теперь же это точно была просто коробка. Не живая. Не мертвая. Такая же, как он, Коннор. Одорецепторы зафиксировали присутствие кофейного напитка. До конца приготовления три… две… Сколько еще моделей уничтожит Гэвин, игнорируя предупреждения о возможных взысканиях и штрафах? «Напиток готов. Спасибо и хорошего дня!» Может, Коннор должен был не продолжать погоню, а помочь человеку? ***