Останься со мной навсегда

Летнее солнце озарило мир, разбудило спящий лес: запели птицы, зашелестела листва. Солнечный зайчик – проказник, заглянув в окно, прыгнул на глаза спящего полудемона, чем бесцеремонно его разбудил. Инуяша проснулся и с удовольствием потянулся, разминая затекшие за ночь мышцы. Лицо парня озарила улыбка, когда он увидел, что его любимая, пробормотав что–то невнятное, повернулась на другой бок, прячась от солнечного хулигана под одеяло. «…Кагоме.…Столько времени прошло с тех пор, как ты вернулась, а я до сих пор не могу поверить, что это не сон… И так боюсь… До сих пор боюсь, что ты исчезнешь навсегда, словно видение, растаешь как утренняя дымка… Тогда я думал, что потерял тебя… – ханьо тяжело вздохнул. - Мысль о том, что мы больше не увидимся, сводила меня с ума. Я успокаивал себя, тем, что в твоем времени живут люди, которые любят тебя, и которых любишь ты, но все равно не мог найти себе покоя и продолжал, как обычно, приходить к колодцу Костоглоту раз в три дня в надежде услышать: «Инуяша, я вернулась!» …» - Инуяша. Инуяша!! - звонкий девичий голосок выдернул его из собственных мыслей. - Кагоме… – полудемон, моргнув раз – другой, увидел перед собой темноволосую девушку, которая легонько трясла его за плечо, не сводя обеспокоенного взгляда, – Что случилось? - Это я хотела спросить у тебя. Что случилось? Я тебя добрых пять минут дозваться не могу. Уже волноваться начала. А ты, оказывается, спишь с открытыми глазами! – воскликнула жрица. - Блин, Кагоме, прекрати орать мне в ухо. Мне что, и задуматься на минуту нельзя?! - На минуту?! – возмутилась Кагоме, – Да ты сидел, глядя в пустоту, не реагировал ни на что… Я думала, тебя спасать надо! Думала, что на тебя наслали проклятье! - Меня спасать надо?!! – Инуяша вскочил на ноги, уязвленный до глубины души таким предположением. – Да это мне ТЕБЯ все время спасать приходится, потому как это ТЫ постоянно попадаешь во всякие неприятности! (POW: «Черт, что я несу!»). - Конечно, я же не такая как твоя любимая Кикио!! – выкрикнула, не думая о том, что говорит, девушка, отходя назад на несколько шагов. - Ты че, совсем ополоумела, что ль?! При чем тут Кикио? – вскипел парень при упоминании мертвой жрицы. - Ты думаешь, я не знаю, что ты нас до сих пор сравниваешь!? - Ты… Да ты спятила! - задохнулся от возмущения Инуяша, сердясь на девушку за то, что она по-прежнему считает первую хранительницу Камня Душ своей соперницей. – И, если хочешь знать, Кикио действительно, в отличие от тебя, могла сама разобраться с любым демоном без моей помощи! Слова горячо любимого ею ханьо больно ранили сердце Кагоме. «Какая же я дура, что все еще ревную его к Кикио, хотя прекрасно понимаю, что ревновать к умершей девушке – глупо и бессмысленно. Но, так же, бессмысленно и уговаривать его забыть: она его первый друг, первая любовь… А я? Я для него кто? Инуяша никогда не говорил мне, что любит. Я всегда была для него только другом, его камнеискателем.… Вот дура-то …На что я надеялась?.. На что надеюсь сейчас?..» - мысли проносились в голове юной мико одна за другой, вспыхивая яркими молниями, причиняя невыносимую боль. Вслух Кагоме не произнесла ничего, до боли прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Этот жест не укрылся от внимательного янтарного взора. Инуяше вдруг стало безмерно тоскливо от того, что Кагоме так переживает, что он обидел ее и слезы вот-вот готовы брызнуть из любимых глаз. - Кагоме… – полудемон попытался приблизиться, но девушка выставила вперед руку призывая остановиться. – Кагоме?.. - Прости… Я… - голос жрицы звучал сдавлено. Она сорвалась с места и забегала по дому, словно пытаясь что-то найти. – Я… Я сейчас только вспомнила. Мне нужно принести лечебные травы, о которых говорила бабушка Каэдэ, – Кагоме подхватила корзинку и направилась к двери. Но Инуяша преградил девушке путь. - Я иду с тобой, – решительно заявил сын Ину-но-тайшо. - Спасибо, Инуяша, но в этом нет необходимости, - произнесла Кагоме упорно избегая смотреть парню в глаза. - С ума сошла, а если нападет демон? - Ничего страшного, я же должна уметь постоять за себя самостоятельно, ведь я все-таки жрица, – прозвучал ответ Кагоме. В глазах полудемона вспыхнули обида и непонимание, уши тоскливо поникли. - Поэтому я иду одна и, прошу, не ходи за мной. Не заставляй меня произносить ЭТО слово, что бы ты понял правильно мою просьбу, - грустно улыбнулась мико, подняв на Инуяшу блестящие от невыплаканных слез глаза. От этого взгляда у парня защемило сердце, будто ее душевная боль передалась ему. Как он мог своей резкостью обидеть эту нежную, милую девушку, которая отказалась от своего мира, оставила семью и друзей ради того, чтобы быть с ним? - Кагоме…Я…- начал было парень, но Хигураши перебила его на полуслове. - Давай… Давай поговорим …потом, - девушка, едва сдерживая слезы, выбежала на улицу. Инуяша скрипнул зубами. В голове предательски забилась мысль: «Какой я идиот! Она волновалась за меня, а я, придурок, на нее наорал! И она снова плачет… И плачет по моей вине …» - Инуяша, - окликнули его. Обернувшись, полудемон увидел стоящего в дверях Мироку с проказником–лисенком на плече. - Че стряслось, зачем вы здесь? - задал вопрос ханьо в своей обычной, не самой вежливой, манере. - Каэдэ-сама попросила передать лечебную мазь, о которой спрашивала Кагоме-сама, – Мироку протянул склянку с отвратительно пахнущим варевом. - Мне она сказала, что старуха просила набрать каких–то там трав, – не понял парень. - Или она сказала так специально для тебя. И что случилось на этот раз? – монах смотрел на ханьо настороженно. - Ты это о чем? - передернул плечами парень. - Да о Кагоме мы спрашиваем, дубина! – Шиппо, перепрыгнув на плечо Инуяши, заверещал ему в ухо. – Что ты ей снова наговорил?! - Кончай вопить, малявка, - серебряноволосый, схватив лисенка за хвост, кинул его назад в руки хооши. - Чтоб тебя, Инуяша! Лисий ог…- но монах успел вовремя перехватить ручонку малыша. - Успокойся, Шиппо, – примирительно произнес он, возвращая кицуне на свое плечо. – И все же, Инуяша, что у вас стряслось? – вновь обернулся Мироку к полудемону. - Когда мы шли сюда, то видели Кагоме–сама: она бежала так, будто за ее душой гонится демон. - Да поругались мы! Поругались! Ясно вам? - неожиданно разозлился Инуяша. - Да поняли мы, поняли, че орешь? И что не поделили на этот раз? – вклинился Шиппо. - Из-за ерунды все началось, не помню, - забубнил Инуяша. – А потом она на кой-то черт приплела еще Кикио… - А Кикио–сама какое отношение имеет к вашим с Кагоме отношениям? – изумился монах. - Вот и я не понимаю. Этой дурехе в башку стрельнуло, будто я сравниваю ее с Кикио. - А ты сравниваешь? – поинтересовался Мироку. - Или пытаешься увидеть в Кагоме Кикио? – язвительно добавил лисенок. - Да вы че, туда же?!! – взвился парень - Кикио - мое прошлое, и я, конечно, не смогу забыть ее, ведь она первый человек, который не отвернулся от меня с отвращением и страхом... Которого я… - Которого ты полюбил, - закончил за него монах. - А что же Кагоме-сама? Ее ты не любишь? – вздохнул Мироку. - Ты – дурак! С Кагоме все по-другому. Для меня все просто: моя жизнь - это Кагоме. - Действительно, просто. Для тебя. А ей ты сказал об этом? – задал неожиданный вопрос хооши. - Ну, как бы… - замялся Инуяша. - Инуяша, послушай… И Мироку принялся объяснять полудемону, словно маленькому ребенку, простые истины о том, что человек имеет право знать и слышать, что его любят, что не все так очевидно другому, тем более девушке, как очевидно ему, Инуяше. - И ты должен прямо сказать ей об этом, – закончил свои рассуждения монах, глядя в красное от смущения лицо юноши. - Хочешь, чтоб я сказанул такое Кагоме? Рехнулся?! Ну, уж нет, она еще припечатает меня пару раз об землю, чтоб ерунду не говорил. И вообще, она не дура, и должна сама понимать, как я к ней отношусь. У монаха нервно задергался глаз. Похоже, все сказанное им ранее, до сознания полудемона все-таки не доходило. - Да пойми ты, - заново начал он, – Может Кагоме–сама и сильная жрица, и умная девушка, но, насколько я знаю, мысли читать она не обучена. Она перестанет думать, что ты сравниваешь ее с Кикио только тогда, когда услышит от тебя, что ты любишь ее. По мере «дохождения» этой информации до Инуяши, его улыбка становилась все шире. В конце концов, все в его жизни сводилось к одному имени. Мироку прав – нужно сказать ей. Немедля. Но на полпути к двери ханьо остановил Мироку. - Не сейчас. Дай ей время успокоиться, – посоветовал друг.