Обмануть судьбу невозможно

- Слушай, Щупишна, слыхала, Марька Лесовая чего учудила? Такой примерной была, а во какая пакость оказалась! -И не говори, Гатьевна, тварь лесная, она тварь лесная и есть, и неча их за людев считать. Я тебе ужо говорила… Голоса затихли вдали, я уходила как можно дальше от кромки леса. Мне не вернуться, подобные мне никогда не возвращаются… *** - Марь, с тобой всё в порядке? Ты в последнее время сама не своя, - заботливо спросил муж, приобнимая за плечи. - Да, всё хорошо, - я с трудом оторвалась от столь заманчиво темнеющей кромки леса за окном, - Ты куда-то уходишь? – я только сейчас заметила, что на нем сапоги и шапки. - Да, по делам отлучусь… ненадолго. В лавке дела остались, так что засижусь дотемна, ложись без меня. Поцеловав меня в макушку, он ушел, хлопнула внешняя дверь. Арсений всё чаще уходил в лавку по ночам, думаю потому, что время нынче неспокойное. «Волчье». Я невольно вздрогнула и снова взглянула в окно. Почему-то он совсем не волновался, оставляя меня практически ночью, одну, сравнительно недалеко от леса. Возможно, он просто не сознавал опасности. Городской житель, купец, не так давно перебравший в зажиточный поселок, следуя капризам жены, не понимал, как опасны такие поселения зимой по ночам. Или его успокоили спокойные пять лет? Сам он редко ездил за товаром, больше подручных использовал, отвык от опасности, витающей в воздухе. Я не знаю, как он приметил меня среди остальных девушек, приходящих к нему в лавку. Каштановые волосы, миловидное личико, смешливый рот… Разве что глаза необычные – малахитово-зеленые, словно светящиеся изнутри. Наверное, только они мне в себе и нравились. Но он приметил, часто и подолгу смотрел на меня, когда я приходила в лавку, да и я старалась приходить почаще. Его не смущало, что я живу одна, без семьи, и что работаю простой служанкой в доме престарелой, почти выжившей из ума, карги. Позже он признался, что влюбился в меня, как мальчишка. Возможно, что действительно так и было. Ему было плевать на запреты родителей, угрожающих не оставить ему ни менки, в конце-концов, он уже имел кое-какие собственные сбережения. И мы просто сбежали. Чему я была несказанно рада, Витяг душил меня обилием людей и… нелюдей. Мы перебрались сюда, в Лещинку. Здесь текла мелкая речушка, раскинулся привольно луг, а главное – здесь был лес. Он шумел тихо, вкрадчиво, призывно. Маня даже сейчас, особенно сейчас, когда волчье время близко. Я уговорила построить дом на краю деревни, хотя обычно купцы и торговцы селились неподалеку от своих лавок. Дом был большой, крепкий и очень светлый. К нему примыкали небольшой фруктовый сад и огородик, в котором я выращивала кое-какие овощи и зелень. За порядком в доме и огороде мне помогали ухаживать пара служанок, и чтобы не бездельничать, я стала собирать травы и продавать их местному знахарю. Поиск редких травок сохранял хотя бы иллюзию моей прежней жизни, когда я часто охотилась в лесу. Раньше, до встречи с Арсением, я никогда не отрицала свою природу. Зачем? Мне было хорошо, и волчице тоже. Вернее, тогда, как мне помнится, я не делила себя на «я – волк» и «я – человек». Я скрывала клыки за милой улыбкой, а звериный блеск глаз - за длинной челкой. Правда, люди всё равно что-то чувствовали, у меня всегда были проблемы с наймом на работу. В Витяге, когда я в очередной раз сбежала от незадачливого мага-практика из близлежащей деревеньки, я ухватилась за первую попавшуюся работу, бабке было, похоже, все равно, в кого превращается служанка по ночам, лишь бы вовремя стирала пыль с бесчисленных безделушек и подавала горячий чай по утрам и вечерам. Я так и не призналась ему, что я – оборотень. Он ненавидел нашу братию, приравнивая к прочей нежити, как и большинство людей. Я поняла, что не готова увидеть, как любовь в его глазах сменяется лютой ненавистью, поэтому, когда он решился убежать со мной, я тоже приняла свое нелегкое решение – перестать быть оборотнем. Это не так сложно, как кажется, специальные зелья легко удерживают зверя внутри. Вот только ты чувствуешь себя ослепшей и оглохшей, старея вдвое быстрее человека…. Последнее время, я с ужасом замечала, что кожа теряет былую упругость, у глаз залегли морщинки, а среди волос стали мелькать еле заметные седые волосинки. Я боялась, что однажды муж задаст вопрос: « что с тобой происходит?», и я не смогу на него ответить. Но самым страшным, конечно, было то, что мне пришлось отказаться от детей. Ребенок у человека и оборотня может быть только волчонком, это практически невозможно скрыть в первые годы жизни, я не хотела рисковать. Наверное, мои глаза потухли, а я сама всё чаще смотрела в сторону такого близкого, и одновременно такого далекого леса. Вот ещё одна причина сбежать от меня в лавку. Я вздохнула. И насторожилась. На секунду померещился посторонний звук от полускрытой в ранних зимних сумерках заснеженной балки. Нет, видимо, показалось. Слух сохранился хорошо если наполовину, но мне все равно было доступно гораздо больше, чем обычному человеку. Волчица в душе взвыла и заскребла лапами, пора было пить зелье. В какой по счету раз? И сколько ещё осталось, чтобы окончательно уничтожить зверя во мне? Выпить снадобье я не успела, хлопнула дверь, послышалось недовольное ворчание старой бабки Лукарьи, и в горницу ворвалась Анья, озорная дочь старосты. - Ой, здравствуйте, тетя Мара! А меня тятя прислал передать, что из Болотищ свояк приезжал и рассказывал, что лесное страховидло поблизости озорует, и чтоб вы поосторожней были, а то мало ли, на отшибе живете, – выпалила девчушка, посверкивая озорными глазенками и пытаясь рассмотреть пучки трав меня за спиной. - Спасибо, милая, передай отцу, что всё в порядке. Хочешь конфетку? – мне всегда нравился этот ребенок, Анья чем-то неуловимо напоминала меня в детстве. - Ага! – радостно сцапав угощение, девочка спросила – А почему дядя Арсений так часто к знахарке ходит? Он болеет , да? Я встревожилась. Ни о чем подобном я не слышала от него, да и о новой знахарке я почти ничего не знала. Молодая женщина, едва ли окончившая школу Магов, скорее исключенная за неуспеваемость, пыталась помочь в лавке согбенному от прожитых лет знахарю Шиване. Травы я предпочитала продавать ему, не доверяя новенькой, особенно после того, как она при мне в мазь явно подпорченную веточку вересклета растерла. - Нет, детка, он по делам заходил. Ты беги к отцу, а то поздно уже. Как только Анья ушла, я снова потянулась за снадобьем. Но остановилась. Подумав, отставила бутылочку в сторону, пусть её. Успеется. Разумеется, благоверный не избежит разговора со мной, болезнью от него не пахло, и это настораживало. *** Арсений вернулся поздно, принеся с собой аромат специй и чего-то ещё, более тонкого и неуловимого. Эх, будь у меня прежний нюх, я бы поняла, что это за раздражающая меня нотка. Я поднялась к нему навстречу, обманчиво плавно и медленно, раньше такие движения означали бы близящуюся атаку, сейчас это просто сигнал, что я настроена серьезно. Впрочем, Арсений знает далеко не все мои привычки. - Как дела в лавке? Всё хорошо? – мой голос был мягок и вкрадчив - Да, конечно. А ты что не спишь? – он мимолетно улыбнулся мне. - Анья приходила, напугала рассказами о лесном чудище. Поневоле о сне забудешь. - В лесу и впрямь неспокойно, но бояться нечего. Забор у нас высокий, дом крепкий, хоть оборону держи, как в замке, – пошутил супруг. - Значит, к знахарке ты не за волкогонными травками ходишь? – мой голос не поменялся ни на йоту. Арсений окаменел. Потом неловко улыбнулся и неуверенно переспросил: - Что? - Ты болен? – прямо спросила я, глядя ему прямо в глаза. - Ну что ты, родная. Я просто ходил к Алике за советом, ты же знаешь, детей у нас нет…. Я промолчала, не желая снова начинать бесполезный разговор, приносящий только боль и мне, и ему. Я не знала, насколько он искренен, к Шивану он с подобным вопросом не приходил, я точно знаю. Меня всегда волновало то, что я не могла дать ему нормального ребенка, что я отказывала ему в том, к чему стремится практически любой мужчина. Вот почему я всегда держала руку на пульсе, узнавая у знахаря, говорил с ним об этом Арсений или нет. - Алика, значит…. – пробормотала я так, чтобы он не услышал. - А кто тебе сказал? – к нему похоже вернулись спокойствие и уверенность. – И охота тебе досужим сплетням верить. - Я беспокоилась о тебе, подумала, ты заболел, - я увильнула от вопроса об осведомителе. Муж мягко рассмеялся, привлек меня к себе и поцеловал. Но, даже целуя его, я не переставала думать о том, что же за запах жженого сахара примешался к аромату его кожи и волос? *** Пару дней всё было спокойно. Мысль о странном запахе отступила куда-то в глубину сознания, не допускаемая усилием воли. Тем не менее, пить сдерживающий оборот эликсир я не спешила. В качестве оправдания служил тот аргумент, что слухи о страховидле всё ещё бродили по поселку, обрастая новыми зловещими подробностями. Но больше этого меня беспокоило внезапное охлаждение мужа. Он и так в последнее время пропадал в лавке, а теперь и вовсе его стало не поймать. Говорит, что занят, что дел накопилось много. А я уже не знаю, что и думать. Цены на волкогонные травки возросли до небес, так что я в весьма приподнятом настроении шла к дому целителя, намереваясь продать ему очередной пучок соответствующей смеси. На подходе к домику Шивани я услышала два голоса и невольно умерила шаг, стараясь ступать потише. Один из них принадлежал Арсению, второй – Алике. Я насторожила уши, впервые за долгое время допуская частичную трансформацию. - Убедился, что твоя жена – оборотень? Я похолодела, услышав этот холодно-насмешливый вопрос. Как она узнала? Оборотня не так просто распознать, иначе нас и вовсе бы уже не осталось. - Да, - глухо произнес мой… кажется, уже бывший муж. - Честно говоря, я впечатлена глубиной её чувств. Ты, наверное, уже обратил внимание, что она стареет? Эти эликсиры сдерживают её сущность, но убивают молодость. Совсем скоро она станет древней сморщенной старухой, через Шивана она покупала мои снадобья, а судя по количеству выпитого зелья – осталось недолго до полной потери способностей. А этот наивный старичок думал, что помогает девушке встать на путь истинный. Я стиснула зубы, чувствуя, что они удлиняются и заостряются, превращаясь в клыки. Так вот как она прознала о моей природе! Я едва сдерживалась, чтобы не кинуться туда и не разорвать ей глотку! Но следующие слова, пусть и были ожидаемыми, но были произнесены не тем человеком, которого я ожидала, а потому обожгли почище каленого железа. - Зверь всегда остается зверем, в чьей бы шкуре он ни был, - в голосе Арсения было ни капли сомнения. Мир для меня потемнел, так что слова поддельной знахарки стали лишь последней каплей: - Я всегда тебя любила! Ты не должен был всерьез воспринимать мои слова, что простой сын купца – мне не пара. Поверить не могла, когда вернулась из школы и услышала, что ты сбежал. А уж когда узнала с кем…. Не сомневалась ни секунды! Приехала сюда, притворилась никчемной знахаркой…. Но теперь всё будет хорошо, я дам тебе зелье, оно ослабит её, а дальше…. У тебя же был серебряный кинжал? Не сомневайся ни секунды, эта тварь не заслуживает того, чтобы жить. Я бы и сама дала бы ей это зелье, оно было добавлено в последний эликсир, но она, видимо, не выпила его. Будь осторожен, она могла что-то заподозрить… Дальше я уже не слышала быстрый, будто горячечный голос ведьмы, прерывающийся звуками поцелуев. Глаза жгли едва сдерживаемые слезы, сердце будто провалилось куда-то…. Теперь ясно, что это за запах сахара. «Волчий перец», отбивает нюх у оборотней и всех из семейства волкодлачьих, вот что перебивало запах женщины на моем супруге. Внезапно я ощутила чей-то взгляд, словно кто по хребту мокрым пером провел. Стремительно обернувшись, я увидела красный отблеск глаз в заснеженных кустах неподалеку. Вурдалак так рано? Едва темнеть начало…. Это проскользнуло в голове, не разрушив полного безучастия, воцарившегося в душе. Глаза мигнули и исчезли. Хищники всегда поймут друг друга. Волчье время…. *** Мне хватило силы воли встретить своего «благоневерного» как ни в чем не бывало. Скорее всего, мне попытаются помешать «Зимнее озеро» весьма неприятное зелье… Что ж надо просто этого избежать. - Просто, родная, я последнее время совсем замотался. Вот, принес вина, чтобы загладить свою оплошность, - весело произнес Арсений, едва возникнув на пороге. - Отлично! Проходи, ужин уже почти готов. Весь ужин мы шутили, смеялись. Вино пахло просто великолепно, сладковато-терпкий аромат с едва уловимой ноткой полынной горечи. Посреди ужина муж вышел, позванный кем-то из слуг, а я небрежно выплеснула вино из бокала в стоящую неподалеку вазу с сухими цветами. А в его бокал добавила чуточку снотворного. Так-то лучше. Весь вечер Арсений был ласков и предупредителен со мной. Я была удивлена, как это он не побрезговал переспать с мерзкой тварью, от которой последнюю пару дней хоронился в лавке, не возвращаясь даже ночевать. Подождала, пока его дыхание выровняется, сменившись негромким храпом. Сморгнув невольные слезы, вытащила из-под низкого днища кровати остро заточенный кинжал. Полюбовавшись на смертоносное жало, горько усмехнулась. От судьбы и от сумы не зарекайся, люди говорят…. Может, и впрямь так и есть. Медленно поднялась, и в первый раз за несколько лет совершила оборот. И снова мир играет прежними красками, какое это облегчение – быть собой…. - Что…? – подскочил на кровати благоневерный. - А, очнулся, - голос звучал с мягкими рычащими перекатами, как когда-то. – Не ищи ножичек, его там уже нет, - глядя как он шарит рукой под кроватью, добавила я. - Н-не убивай м-меня, - заикаясь, прошептал Арсений. -И не думала, дорогой, мне это и не потребуется. Лучше скажи, почему ты тогда женился на мне? Что и кому ты хотел доказать? -Алика…. – у него перехватило дыхание, но мне и не требовалось продолжение, я всё и так поняла. - Что ж, прощай, - грустно сказала я. Двухэтажная высота – ничто для оборотня. В лесу меня ждет надежный приют и заранее припрятанный мешочек с запасами и средствами на первое время. А там придумаю, как быть. Не впервой…. В ответ мне мигнули красные глаза, легко перемахнувшего забор вурдалака. За забором расстилалось белоснежное полотно поля с каемкой-лесом. В моей душе торжествующе взвыла волчица, и я уже не хотела её заглушать. *** На следующий день, схоронившись в сугробах и слушая разговор старух, я только усмехалась про себя. Кажется, как я и предполагала, заслуги вурдалака приписали мне. Арсения спасли, вовремя обнаружив истерзанный труп знахарки, которая как целитель была весьма талантлива, а вот как маг-практик…. Впрочем, полуседой, трясущийся и заикающийся бывший супруг, приписавший мне все злодеяния, едва ли теперь станет лакомой добычей для противоположного пола. Но меня это уже не волновало, у меня было всё, что я могла пожелать: вторая ипостась, лес, дорога, а в будущем – и маленький волчонок.