stigma

В ней ни капли нежности. Змеей скользит раздражение по костяшкам загрубевших пальцев, пеплом оседает грубость на шершавых полосках шрамов. Старые или новые – теперь уже не понять. Кривые и хаотичные. Она поджимает губы, закатывает глаза и одергивает рукава. Игнорирует его вопросы. Не твое дело. Давно бы уже пора понять. Встряхивает волосами, хмурится и тянется за сигаретами. Дым горький и противный, мазутом склеивает дыхание, но Чимин почему-то твердо уверен, что кожа у нее пахнет вовсе не смрадной самоненавистью, как сказал однажды Шуга-хен, а цветами. И непременно ромашками. Он-то точно знает. - Ты такой дурачок, оппа - рвано смеется девушка на его слова, а Пак и правда улыбается как самый настоящий дурак. Смотрит на потрескавшиеся от мороза губы, на тусклость усталого взгляда, на покрасневшие от холода пальцы с дымящейся сигаретой, и мягко тянется к ее рукам. Она замерзла. А он хочет спасти эти ромашки. Даже если ради этого придется вырвать и растоптать нежные соцветия алых астр в его сердце.