Пропахшая Дымом

В своих взаимоотношениях с людьми не забывайте, что имеете дело не с логично рассуждающими созданиями, а с созданиями эмоциональными, исполненными предрассудков и движимыми в своих поступках гордыней и тщеславием. Дейл Карнеги "Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей"

Я был голоден, ужасно голоден и искал подходящей жертвы. Я был готов съесть кого угодно — первого попавшегося мужчину, женщину, ребенка, — все равно. Биение сердец доносилось со всех сторон, человеческий запах постоянно витал в воздухе. Вот, что значит большой город. Я шел вперед, не останавливаясь и тщательно прислушиваясь абсолютно ко всему, что меня окружало. Внезапно среди всего этого привычного шума раздался пронзительный женский крик, полный отчаяния. Этот крик, зазвучавший настолько неожиданно, заставил меня вздрогнуть. Женщина кричала где-то рядом, совсем близко. Затем кто-то грубо приказал: "Молчи!" И все стихло. Люди — те же самые животные. Цивилизация ничем не изменила самых настоящих тварей, окружающих высокое общество. Весь интерес этих существ начинается и заканчивается лишь биологическими потребностями. Им больше и не надо. Но осознание того, что я наконец за несколько сотен лет совершу доброе дело, не давало мне покоя. Я направился в ту сторону, откуда кричали. В темном переулке столпились несколько мужчин, которые совсем меня не замечали. Пахло от них отвратно, и это еще мягко сказано, но я уже представлял, что там происходило. — Прошу прощения, — хотя, собственно, зачем его просить? Но я произнес именно эту фразу. — Чего тебе? — спросил стоявший ближе всех ко мне мужчина. — Ничего, — хмыкнул я, и моя жажда взяла вверх над манерами. Я выпил из него жизнь ровно за шесть секунд, пока все остальные оборачивались и начинали паниковать. Следующие двое тоже превратились в прозрачные оболочки за считанные мгновения. Половина успела сделать ноги, подхватив что-то с земли, пока я лишал жизни четвертого, того, который прижимал своим весом несчастную женщину к земле. Когда ко мне вернулся рассудок, я понял, что абсолютно сыт и силен, как никогда, правда, я не знал, как теперь искать сбежавших, чтобы стереть им память. Впрочем, им все равно никто не поверит, или же они подумают, что весь этот ужас им показался из-за алкоголя, но, мне кажется, за это время они успели протрезветь. Я обратил внимание на молодую полуголую девушку, скрючившуюся на земле и рыдающую. Она обнимала себя руками так сильно, что на коже оставались красные следы. Грязные, некогда белые волосы, тоннели в ушах, нездоровая бледность… Я ее тут же узнал. Я подошел к ней и помог подняться. Она тут же прижалась ко мне, сжимая в руках мою белоснежную рубашку и пряча в ней свое заплаканное лицо. — Как вы? — спросил я. Красные от слез глаза старались не встречаться взглядом с моими, правая щека журналистки тоже была красной, будто на ней вот-вот выступит синяк. Студентка дрожала, как осиновый лист, захлебываясь собственными слезами и не слыша моих слов. — Все в порядке? — опять спросил я, кладя руку на ее обнаженное плечо. Она вдруг встрепенулась и отскочила от меня, как дикая кошка. Ее глаза стали большими, как блюдца, а сама она еще больше побледнела. Ей было очень холодно, я видел это и, сам не веря своим действиям, снял с себя пиджак, накинув на ее хрупкие плечи. Она с недоверием смотрела на мои манипуляции и по привычке просунула руки в длинные для нее рукава. — М-мистер ф-фон Кролок… — прошептала она, схватив меня за руку. — Е-если бы не в-вы… Она вновь зарыдала, уткнувшись в мою грудь. В первую нашу встречу я вообще сомневался, что такое создание, как она может плакать, но теперь… Теперь я понимал, что внутри она такая же, как все — хрупкая, уязвимая. Она — обычная девушка, скрывающаяся под маской безразличия. — Вы все видели? — спросил я у нее, глядя прямо в глаза. — Что видела? — вопросом на вопрос ответила она. — Я не смотрела, как вы расправлялись с этими ублюдками, которые… — Она запнулась, оглядываясь. — Которые сперли мой рюкзак и гитару! Там были мои вещи, между прочим! Она всхлипнула. — Ваши вещи? — приподнял бровь я. Мы уже медленно шли по плохо освещенной улице. Девушка немного успокоилась, но все равно осталась немного нервной. — Я потеряла все, — кивнула она. — Меня бросил мой парень, подруга уехала, мать выгнала из дома, меня отчислили из университета и теперь я бомж без денег, одежды и жилья. А все потому, что мать заметила, как я давала деньги брату, парень обидился, что я не хочу у него жить и не принимаю денег из его рук. У меня теперь вообще денег не будет, ведь не будет зарплаты! Я слушал ее очень внимательно. Деньги. Бумага, портящая человечество. Возле меня шел живой пример подобной ситуации. Везде борьба и убийства, а из-за чего? Из-за бумажек! Человечество падает вниз, его уже ничего не спасет. Деньги стали для нее роковым словом, роковым предметом, которого у нее не было. Она рассказывала мне обо всем спокойным тоном, будто это ее не касалось. Вся ее жизнь разрушилась в самом начале из-за какой-то легко воспламеняющейся мелочи. Огонь не жалеет ничего и ему все равно, что значит эта зелень для человека. Мы медленно вышли на заполненную людьми улицу и зашли в ближайший торговый центр. Мисс Браун непонимающе на меня посмотрела, а я тем временем произнес: — Вам нужна одежда. — У меня нет денег, — пожала она плечами. — Если вам нужен пиджак, забирайте. Она начала расстегивать пуговицы тонкими пальцами, но я остановил ее, схватив за руку. — Не подобает женщине надевать мужскую одежду. Идемте, найдем вам хоть что-нибудь. — Вы спятили? — воскликнула она. — Вы спасли меня от тех маньяков и еще одежду подарить мне хотите? Я вам очень за все благодарна, но это будет грубо с моей стороны, если я не смогу ничего сделать вам взамен, поэтому я пойду… — Стоять! — приказал я. — Мисс Браун, мне ничего не нужно взамен. Хорошее воспитание не позволяет мне оставлять женщину в таком состоянии совершенно одну. — Хорошее воспитание — большая редкость в наше время, — заметила она. — Вы не из Великобритании случайно? Я покачал головой. Она все равно была против покупок за мой счет, поэтому я зашел в первый попавшийся магазин, схватил первую попавшуюся вещь и запихнул журналистку в раздевалку, приказав переодеваться. Пока она примеряла то, что я ей дал, я поспешил расплатиться и вернуть себе пиджак. Когда бывшая студентка вышла из магазина, на ней висела (именно висела!) черная футболка. Видимо, я ошибся с размером, но все равно это былогораздо лучше, чем мой пиджак. Я отвел ее в какую-то забегаловку — времени на поиски чего-то достойного не было - и взял ей какое-то неведомое чудо под названием «шаурма». Странно, но она с удовольствием съела все за считанные секунды. Значит, это нечто было вкусным. Оставался последний вопрос — что делать с этой неугомонной студенткой? У нее не было своего рюкзака, где лежал паспорт, а эта вещь нынче очень важна для каждого смертного. Можно было считать, что ее и впрямь потеряли абсолютно все, кроме меня. Мы шли по темной улице, хотя темной ее назвать было трудно — везде сияли фонари, мелькали яркие машины и люди со своими смартфонами. Эти люди шли, не отрывая взгляда от гладкого экрана, будто весь мир был заточен внутри этой плоской вещицы. Меня это удивляло, ведь так можно пропустить всю жизнь, уставясь в это яркое исчадие Рая. Они шли торопливо, сворачивая то в одну сторону, то в другую, даже не поднимая замученных глаз. Они шли в очках разного цвета и формы, шли без очков, с сумками и без. Нынче таких смертных принято называть «серой массой планеты», но с таким выражением я не согласен — современная мода наделила человечество яркой одеждой, которую я, пребывая в здравом уме, ни за что бы не примерил. — Это ваша квартира? — спросила она, когда мы подошли к входной двери, и я достал ключи. — Почти. Я снимаю ее, — ответил я, открывая дверь и пропуская девушку внутрь. — Но… — хотела было возразить она, но я затолкнул ее туда, не собираясь слышать возражений. — Вам некуда идти, — пожал плечами я. — Верно, — она кивнула и задрожала. — Что вы хотите со мной сделать? Ее глаза стали большими, полными страха. Мне показалось, она вот-вот заплачет. Как ребенок, ей-богу! — Ничего, — устало произнес я. — Я вас спас, так зачем мне вам причинять вред? — За свою короткую жизнь я встречала много людей, — пожала плечами она. — Никогда не знаешь, что творится в голове каждого из них. Я хмыкнул. — Успокойтесь, — мягко сказал я. — Проходите в гостиную и ложитесь спать. Я подумаю над вашей проблемой и постараюсь вам помочь. — Вы и так мне помогли, — сказала мисс Браун. — Вы не обязаны были этого делать, хотя… это ваше дело. Во всяком случае, я вам уже благодарна. Она опустила взгляд, сцепив руки за спиной. — Ванная находится там, а вот гостиная, — показал я девушке. — До наступления сумерек не тревожьте меня, я буду занят. — Хорошо, — она робко кивнула. В воздухе царил запах человеческой крови. Я прекрасно понимал, что это могло бы значить, но мой взгляд остановился на ее черных повязках, которые всегда были на ней. Казалось, именно оттуда исходит такой манящий и прекрасный запах. Девушка вновь спрятала руки за спину, будто ничего такого не произошло. — Вы режете руки? — поинтересовался я, схватив ее за предплечье и одним движением сняв повязку с ее руки. Неглубокие порезы кровоточили, не собираясь заживать. На остальных участках кожи красовались розоватые шрамы и уже заживающие раны. Девушка всхлипнула. — Отпустите, — взмолилась она. — Это… это… Она попыталась вырваться. — Да, я режу руки, — призналась она, склонив голову. — Отпустите, прошу. Я почувствовал, как что-то острое кольнуло мою нижнюю губу и вынужден был отпустить ее. Пусть живет. — Идите в ванную и промойте раны, — приказал я. — И больше никогда не увечьте себя. Девушка кивнула и поспешила закрыться в небольшой комнате, где шум воды заглушил ее всхлипы. Я же закрылся в спальне, размышляя над произошедшем. Я не знал, зачем спас эту девченку и зачем решил ей помочь. Я не знал, почему я настаивал на своем, когда она хотела уйти. Быть может, если бы она ушла, мне было бы гораздо спокойней, а может мне просто надоело жить самому и захотелось завести домашнего питомца в виде смертной. Я улыбнулся этой мысли. Такого ни у кого из проклятых еще не было. Я слышал, как шумела вода в душе и как стучало ее маленькое сердечко, разгоняя кровь по истощенному организму. Я слышал, как она вышла из ванной и, тяжело вздохнув, опустилась на диван. Ее сердцебиение стало более медленным, а дыхание ровным и тихим. Она моментально заснула, оставив меня одного в той небольшой квартире, которую мне уже хотелось покинуть, чтобы вернуться поскорее в Трансильванию и по дороге не помочь еще какому-нибудь смертному. Я лег на просторную кровать, сложив руки на груди. Я чувствовал, как солнце медленно поднимается над многоэтажками, а я падаю в темную пропасть, будто опять умирая и не надеясь на воскрешение.