Шотландский гамбит

— Дура. Матильда не ответила ему. Сэр Дэвид выпил, продолжая нашептывать обидные слова разной степени бранности, адресованные покойной супруге. Разумеется, воспитанный и утонченный, когда нужно, а еще безутешный вдовец ругался исключительно в перерывах между глотками: последовать за женою на тот свет, подавившись вином, граф Хантингтон вовсе не хотел. — Бесполезная старуха. Граф снова хлебнул спиртного из кубка. Нет, положим, насчет возраста это он лишку хватил, но… Зря, что ли, женился в свое время на этой, с позволения сказать, леди, которая была его моложе почти в два раза? И ведь не помогло! Сэр Дэвид сердито выпил еще, ни на миг не сводя глаз с тела покойной супруги. Лежит вон, раскорячилась. Видите ли, роды на ее долю неудачные выпали. Снова. Если уж отдала Всевышнему душу, так могла бы, по крайней мере, постараться напоследок и родить живого ребенка. Хотя бы одного! Лучше двух. Хотя страшное дело это, близнецы, а всё польза. Дети так запросто мрут… А то какая перспективная ситуация: у Вилли очередной сын месяц назад крайне удачно скончался, года не прожил, а Вилли-то уже не юноша, едва ли нового красавице-жене успеет заделать. Сэр Дэвид снова выпил, не скрывая досады. О, как же сильно манил его трон родной Шотландии, такой прекрасной, такой!.. Ибо какая женщина сравнится по красоте своей с возможностью повелевать? Вот только и он сам уже не мальчик, пусть и моложе коронованного брата. Старшего. И живых законных детей у него сейчас не наблюдается. Прямо как у Вилли. Роберт, подавшийся в разбойники за-ради какой-то ерунды, прости Господи, не в счет. Это что ж выходит? Сопляк пройдохи Эдгара, чтоб его черти пострашнее мучили на том свете, получит всё? Хантингтон с прочими землями, шотландскую корону и любимую коллекцию прадедушкиных шахмат?! Не бывать этому. Сэр Дэвид опять выпил. Решительно! А что шахматы еще найти бы для начала, а то затерялись, так пусть наследник всего со всем и займется делом, вернет пропажу, хоть какая-то польза от мальчишки. Если б могла убивать на расстоянии неприязнь такой величины, какую в данный момент достойный во всех отношениях граф испытывал к племяннику, милый Реджи двух неполных годков от роду скончался бы на месте. Возможно, в страшных муках. К счастью для Реджинальда Хантингтона и к вящему неудовольствию его почтеннейшего дядюшки, последний таким вот смертоносным даром не обладал, и по этой причине милый ребенок в описываемое время как ни в чем не бывало продолжил кушать. С превосходным аппетитом, разумеется, как и положено здоровому чаду. Малыш продолжил деятельно сидеть на коленях у своей кормилицы в отведенных для него комнатах, не зная, как же сильно ему повезло, а сэр Дэвид с неимоверной досадой плюнул в опустевший кубок, вознамерившись покинуть мертвую жену. Прокатиться бы немного. Подумать. Возможно, подстрелив какую дичь в процессе. Что? Сезон? Не сезон? Плевать он хотел. Сиятельный граф Хантингтон швырнул кубок об пол. Он уже совсем не молод, чистая правда. Его успели пронять до печенок и глубже как размышления о мясе исключительно в сезон, так и думы о том, что всегда необходимо выверять каждый чих в политике. Боже, как он страшно, как сильно устал от всего этого мельтешения по поводу и без, но Шотландия, его прекрасная, его желанная Шотландия!.. Любимый сокол захлопал крыльями. На воздух бы. Да. Правильное решение. …Что творится? И чего эти, дай Бог терпения, Оливье с Роландом от него хотят? Путь вон преградили, документ какой подать рвутся… Сэр Дэвид придержал коня. Сокол как будто заинтересованно поглядел на чужих слуг. Хм. Смутно знакомые рожи. На какого-то небедного хозяина вкалывают, если судить по одежде. Но зачем же мешать уважаемому человеку культурно приходить в себя после кончины супруги? Граф Хантингтон собрался было кивнуть своим сопровождающим, но пока не решил, чего ему хочется больше: приказать, чтобы этих чужаков прогнали взашей, или велеть спокойно отправить их дожидаться его возвращения с охоты. Впрочем… А вдруг у них что срочное, в письменной-то форме? Или не шибко срочное, так приятное? Ему бы сейчас любой повод для радости не повредил, а отказаться слушать этих белобрысых можно в любой момент. Граф он или не граф! — Пропустить. Что вам угодно, молодые люди? И нечего так переглядываться, олухи. Выберите уже, кто будет держать речь, или проваливайте с дороги. А то в глазах рябит от вашей одинаковости! Граф поджал губы. Один из чужих слуг вдохнул поглубже и начал открывать рот. Ура. Кажется, хоть кто-то решился-таки заговорить. — Ваше Сиятельство, наш достойный господин Гай Гизборн и мать его, почтенная леди Маргарет, нижайше взывают к вам с просьбой о снисхождении. О как. И что такого интересного начеркала мать Гизборна или он сам в этой своей писульке? О чем конкретно просят? Граф изволил взяться за доставленное ему послание. Пробежал дамское, как оказалось, письмо глазами. Ах, подумать только, Маргарет Гизборн о достоинствах сынка-дуболома высказалась и попросила его спасти. Умеющим быть благодарным своего отпрыска назвала. Это ее-то сын, о котором без смеха не говорит приличный люд, если вообще о нем кто и когда вспомнит, беседуя о чем шутки ради? Чушь. Хотя… Уголки губ сиятельного графа Хантингтона дрогнули. Едва заметно. С одной стороны, шипят гадости, потому что не любят вспоминать, как огребли стараниями Гизборна во время взятия Ноттингемского замка. А с другой… О, тут интереснее: влез же этот Гизборн по самые уши в дерьмо, когда попросил Глостер. И не так уж провально-то влез, если подумать без особого пристрастия. Да и с дражайшим Честером, братцем сдохшей Матильды, умудрился поладить этот же самый Гизборн в свое время, если на чистоту. Вот и прекрасно. Вот и замечательно. А замок и осада… Ну, случается и такое. Он, сиятельный Дэвид Хантингтон, поддержал тогда, естественно, короля Ричарда, ибо всегда имел полезную привычку: выступать на стороне того, на ком корона. Что же до осажденных… Там было нечего ловить. Принц Джон благополучно дал деру, а Гизборн остался и продолжил сражаться, даже узнав, как скоропостижно Их Высочество изволили кинуть своих людей. Гарнизон замка сдаваться тоже отказался. И ворота никто открывать королю не захотел. Н-да. Определенно, подобное притягивает подобное. Гизборн способствовал набору таких, как и сам он, твердолобых. За что дрались они так старательно, чего ради?.. Сэр Дэвид благосклонно улыбнулся письмоносцам недалекой, пусть и, следует признать, хорошенькой в лучшие ее годы Маргарет Гизборн. Кажется, он вспомнил одну крайне полезную деталь. Вернее, две освежил в памяти. Детали. Только что. О том вспомнил сэр Дэвид, где мог раньше видеть этих, с письмом. И еще один пользительный разговор ему на ум пришел, свидетелем которому по случайности он был, когда осадно-оборонительная комедия с трагическим оттенком закончилась, и король Ричард благополучно оказался в Ноттингемском замке, а он, граф Хантингтон, не король, разумеется, но это пока… Так вот, в одном из тамошних коридоров сиятельному Дэвиду Хантингтону, что сейчас он так кстати вспомнил, попался Гай Гизборн. Тот о чем-то как раз надумал поговорить, и с кем — свое отродье тормознул по пути из кухни, вероятно. Двое их там было, его бастардов белобрысых. Эти, с позволения сказать, гонцы. Слуги. Разве что в тот день они совсем не письма, а еду несли. Для высоких гостей. С пылу с жару. И были, понятное дело, куда моложе себя нынешних. И рожа у их придурковатого родителя была в тот миг такая, когда он сподобился им чего сказать, будто все праздники разом наступили, а некто щедрый надумал зачем-то облагодетельствовать Гизборна множеством ну очень ценных даров. То-то он так глупо улыбался. Говорил еще мягко эдак, ласково даже, что теперь всё будет хорошо. Благо слышимость в том коридоре оказалась преотличная, хоть и гулковато, а слова разобрать можно было пусть не все, так через одно. Пожалуй. И ведь кому говорил-то этот Гизборн о хорошем? Прислуге. Еще что одного, что другого мальчишку по голове погладил, отпуская вкалывать дальше. Мягкотелый идиот!.. Зато сильный и здоровый-прездоровый: вон, двоих живучих бастардов настрогал, а то и больше. По Ноттингемскому замку той светлоголовой детворы достаточно бегало, если подумать, графу и то вдруг так кстати вспомнилось… Да и сам Гизборн живуч. Не утоп, как разбойнички пытать изволили когда еще, и от ожогов с пресерьезной арбалетной раной не загнулся в другой раз, если молва не врет. Граф Хантингтон склонил голову набок. И драться ведь Гизборн способен, пожалуй, не самым посредственным образом, и командовать другими в драке умеет, ежели оно ему надо. Кто брал замок с покойником-Ричардом, тот видел, а кто и на своей шкуре испытал. До сих пор охают те вояки в сырую погоду, как разболится кость-другая. Конечно, если удалось живыми уйти после королевского совета в Ноттингеме. Стало быть, какая добыча сейчас плывет да прямо в руки одному будущему королю? Верно. Полезный мягкотелый идиот. Сэр Дэвид улыбнулся шире. Как удачно он, граф, захотел, оказывается, в свое время пройтись до сортира. Удивительно. Наверное, стоит возблагодарить Бога, направившего его стопы именно тем коридором. Да, так и нужно будет сделать, пожертвовав некую сумму на благие дела. Но это позже. А сейчас он, Дэвид Хантингтон, вот-вот и король, у которого нарисовывается законный и довольно перспективный при должном подходе наследник, решит, как возможно доходчивее обозначить свое выгодное шотландское предложение, чтобы кое-кто не шибко одаренный не вздумал отказаться. Улыбка сэра Дэвида обрела воистину монарший размах сиятельной величавости напополам с благосклонностью ничуть не меньшей, если не большей. Зря, что ли, с юных лет он тренировался перед начищенным до блеска подносом, оттачивая этот королевский навык по утрам и на ночь глядя? Вот именно. — Молодые люди, я полагаю, что смогу оказать помощь вашему достойному господину.