Осьминоги не пьют кровь

За этой девчонкой невозможно было уследить. Хаччи буквально на секунду отвлекся — и она растворилась в толпе на палубе круизного корабля, будто только и ждала такой возможности. Хаччи совсем чуть-чуть надеялся, что так и есть. Хоть и знал, что это не так. Девчонка его… расстраивала. Путала его чувства. Хаччи не любил путаться. Изначально она собиралась уплыть одна. Залезла на борт одного из кораблей Незуми, юркнула в трюм и затаилась как мышка, ожидая отплытия. Но Незуми задержался — тому виной было особенно крепкое саке, которое Арлонг за бешеные деньги купил у проплывавшего мимо торговца. Тот клялся и божился, что везет товар с самого Гранд Лайна — соврал, конечно, но уплыл слишком быстро, чтобы Арлонг успел это обнаружить. Пока боссы пили, подчиненные успели заметить ее отсутствие. Доложили Арлонгу, он разъярился — как же, его картограф! Исчез! Перевернули остров вверх дном и нашли Нами мирно спящей за ящиками с мандаринами. Нами была очень-очень умная. Пока Хаччи только начинал задумываться, она успевала построить тысячу планов и отмести девятьсот… восемьсот… очень много, найдя единственно верный. И вот она сказала, что вовсе не собиралась сбегать. Она пошла за деньгами. Как будто с самого начала это и был ее план. Как будто ей просто захотелось повисеть над любимым аквариумом Арлонга с пираньями, вот она и придумала способ. И даже показала записку, которую оставила в своей комнате. А может, она и правда ее там оставила. Не все рыболюди умели читать, а у Нами всегда была куча бумаг на столе, поэтому-то ее сразу и не заметили. Арлонг ее выслушал и согласился, что, сидя на месте, бабла точняк не заработать. Так как на тот момент единственным, кого не слишком подкосило похмелье, был Хаччи, его и отрядили за ней присматривать. Хаччи и сам не понимал, как так вышло, что они уже путешествуют первым классом на круизном лайнере. Он просто расслабился и последовал за своей «племянницей» и оказался здесь, на кухне, заменял одного из внезапно заболевших поваров. Если бы Нами хотела от него сбежать, давно сбежала бы. Но вместо этого она тащила его за собой, хоть он ей и мешал. Как привязанная. Хаччи почесал в затылке и отправился на камбуз. Не было смысла искать ту, что не могла потеряться. Нами встретила трех сестричек, когда бесцельно околачивалась по кораблю, прикидывая, какая из расфуфыренных дам глупа достаточно, чтобы потащить с собой в круиз драгоценности своей почившей бабушки. Она никогда раньше не воровала драгоценности. Все, что она про это знала, она прочла в книгах. На практике все было немного сложнее. Она понятия не имела, где их взять. — Привет, — сказала ей первая сестричка. — У тебя красивые волосы! — Сказала вторая. — А как тебя зовут? — встряла третья. — Будем дружить? — спросили они хором, и в этот момент Нами обнаружила что окружена ворохом разноцветных оборок. Три пары глаз пялились на нее, как будто у нее звезда во лбу, или там хвост вырос. Нами стало неловко: куда бы спрятать чумазые пятки, если ты — босая? Сестрички были на одно лицо. Только платья разноцветные. И шикарные. Но одного фасона. Но очень, очень шикарные. Из-за своего сходства и нечеловеческой синхронности движений они напоминали Нами чудище о трех писклявых головах. Им было лет по восемь — на пару лет младше Нами, — и они очень хотели общаться. К счастью Нами удалось от них улизнуть: она ткнула пальцем куда-то вверх, на потолок, и крикнула: «Смотрите, радуга!» Она убежала на камбуз. Решила, что такие девочки ни в жисть не спустятся с верхних палуб. Почувствовала себя в безопасности. Хаччи поставил перед ней миску супа. — Проголодалась? — Спросил он, как обычно, гундося и чуть-чуть в нос. Нами вздрогнула. Посмотрела на миску. На Хаччи. На нож в одной из его рук. В другой была поварешка, в третьей венчик. Пятой и шестой он разламывал хлеб, чтобы дать Нами кусочек. Четвертой он придерживал миску, в которой только что что-то взбивал. Хаччи быстро завоевал на камбузе популярность. Он ни с кем не затевал драк, всегда готов был подменить или помочь. Уступчивый, скромный, тихий, немножко туповатый… мягкий. Когда он брал в руки мечи, он превращался в железный вихрь. Нами читала в старых книгах, что осьминоги питаются кровью: цепляются к жертве и высасывают всю, без остатка. Интересно, это правда? Иногда он казался Нами таким… добрым. Поэтому она ненавидела его чуть ли не больше Арлонга. Арлонг хотя бы был честен. Он пускает кровь, но перед этим и не думает заключать в мягкие объятья. Пока она зачарованно смотрела на острое лезвие в руке Хаччи, в голову вдруг скользнула мыслишка. Гаденькая, но в своем роде единственно верная. Если у трех сестричек такие шикарные платья, то у их мамы вполне могут оказаться бабушкины бриллианты! Можно же просто подружиться с ними. Подружиться, напроситься в гости в каюту и прикарманить все, что плохо лежит. Решено! Она победит трехголового монстра и заберет сокровища! Хаччи нравилось работать на камбузе. Здесь было хорошо и спокойно. Дружелюбные люди, никаких волнений. Сабли лежали под кроватью, и не было никакого повода их доставать. Кухонные ножи ему нравились куда больше, и управлялся он с ними неплохо. Только вот Нами никогда не пробовала его еды, да и вообще не ела нормально, вечно перехватывала на ходу то яблоко, то сырую морковку. Хаччи беспокоился за ее желудок. На нее ж смотреть страшно! Худющая такая, одни глаза. Он бы мог ее одним движением перерубить. Как перерубал других. Такова уж доля пирата: ты следуешь за капитаном. И если капитан твой акула, что тут удивляться, что и путь твой — кровавый. Но Нами стала его накама. И Хаччи был рад: ему больше нравилось варить накама суп, чем перерубать девочек пополам. И в этот раз она убежала, не отведав ни ложки. Хаччи только вздохнул и убрал тарелку. Может, в следующий раз? Сестричкам Нами очень понравилась. Наверное, потому, что она для них была пришельцем из другого мира: она ловко плевалась, быстро бегала и умела рыгать песенку про русалку и рыбака. Петь она ее им не стала — она и так чувствовала вину перед их родителями. Они и без того были в восторге от нее, ее рыжих волос и татуировки на плече. Мама и папа сестричек, кажется, решили устроить себе второй медовый месяц и посещали все развлечения для пассажиров, которые только были; пухлую нянечку еще в самом начале поездки настигла морская болезнь, и на все выходки девочек она могла ответить только невнятным «мбе-е-е». И тройняшки, никем не сдерживаемые, развлекались, как могли. Пока Нами не взяла их под свое крыло, они доставали матросов, пассажиров и даже птицы, пролетающие мимо, старались на всякий случай делать широкую дугу и не подлетать к кораблю, когда сестрички резвились на верхней палубе. Нами всеми правдами и неправдами пыталась попасть в их каюту, но это место настолько надоело тройняшкам на первые, чинные, дни пути, что ей все никак не удавалось. Вместо этого приходилось сопровождать девчонок в их дурацких вылазках в трюмы и прочих забавах. Через пару дней Нами поняла, что немного увлеклась. Через неделю — что уже весело смеется, выиграв у подружек в плевки на дальность. А еще через несколько дней — что завтра корабль придет в порт, а она так ничего и не сделала. Это осознание настигло ее перед миской с мандариновым пирогом. Она уже отщипнула кусочек и готова была продегустировать его под вопрошающим взглядом Хаччи. Она вернула кусочек на место, схватила лист капусты и, жуя на ходу, устремилась к каюте. Бриллианты. Бабушкины бриллианты. Она здесь не для того, чтобы есть пирог Хаччи, и не для того, чтобы заводить друзей. Она здесь, чтобы однажды выкупить деревню. — Эта кукла Красавица, и она ждет принца, — пояснила первая сестрица, сажая великолепную куклу на вершину башни. Кукла закрыла глаза и сказала «мама». Нами вздрогнула. Тройняшки упоминали про своих кукол, но впервые Нами настояла на том, чтобы те их показали. Это был отличный повод побывать в их каюте. Было что-то жуткое в этих совершенных фарфоровых созданиях. У них даже гнулись руки, а глаза блестели, как живые. Тройняшки взяли из шкафа Красавицу, потому что у нее были золотые волосы и платье в оборочках, а, как Нами заметила, им очень нравились оборочки. Перед десятком других лиц они просто закрыли дверь, и Нами постаралась не думать, как те сидят, одинокие, в темноте. — Какого принца? — Из вежливости спросила она. — Галантного красавчика, который всегда пропустит даму вперед, и нальет ей вина, и ва-а-аще, — ответила первая. — Нет! — воскликнула вторая, — Хмурого воина, который прорубит путь своим мечом… двумя! Тремя! — Многовато мечей, — фыркнула третья, — лучше пусть он будет веселый и беззаботный! Нами вздохнула и отключилась от сестринской перепалки. Зашарила глазами по каюте. Где же могут быть драгоценности? Взгляд сам упал на золотые волосы Красавицы. Эта кукла… выглядела дорого. Очень дорого. Не драгоценности, конечно, но… Все равно. — А ваши родители когда вернутся? — Спросила она, — Они не разозлятся, если меня здесь увидят? Первая сестра скрестила руки Красавицы на груди и поправила на ней маленькую блестящую диадему. — У них бал в честь прибытия. Там капитан и куча людей. До утра не вернутся. Оставайся! Давай играть всю ночь? — Да, — подхватила вторая, — потому что потом мы же расстанемся… — Подруга, — добавила третья. Нами кивнула. — Да, давайте. Мой дядя не будет возражать. Она просто заберет у них куклу, у них же целая куча других. Она предаст совсем чуть-чуть. Они даже не поймут. Это же даже не предательство, если она не считает их друзьями, да? Она ни разу не сказала, что они ее друзья. Она же с самого начала так хотела. И она стала для них самой лучшей фальшивой подругой на свете. Она очень-очень старалась. Она рычала за чудовищ, пищала за красавицу и топала ногами за землетрясение. Она смеялась до боли в животе, до слез, до икоты. Она даже легла спать с тройняшками, которые сплелись в теплый клубок дружеско-сестринских объятий, их которого так не хотелось вылезать… Но ранним утром она, стараясь никого не разбудить встала и взяла в руки брошенную на пол куклу. Она забрала у монстра сокровище, но монстр этот был всего лишь тремя сладко посапывающими избалованными девчонками, и Нами было так стыдно, что разболелся живот. Боль немного притихла, когда она оставила им записку. Но когда Хаччи предложил ей позавтракать в какой-то портовой забегаловке, она отказалась. Хотя… не только поэтому. — Хаччи, — спросила Нами, когда они сошли с корабля, — а правда, что осьминоги пьют у людей кровь? — Вовсе нет, — обиделся он, — ничего такого. Это все глупые россказни. — А почему ты тогда стал пиратом? — Просто… пошел за капитаном? — нахмурился Хаччи, — Я не пью кровь. Вовсе нет. Может, позавтракаем? Мы так быстро бежали с корабля… — Нет, — покачала головой нами, — не хочу. Есть с тобой еду не хочу. Я и так должна тащиться за твоим капитаном… на. Она сунула ему куклу. — Это что? — Продай, выручишь деньги… Арлонду отдашь, и… Хаччи повертел ее в руках. Тонкая работа. Выглядит дорого. Лицо так искусно расписано, что кажется, что касаешься настоящей кожи. И правда раздобыла драгоценность, мелочь. — Понятия не имею, как это продать. Не разбираюсь в девчачьих штучках, — наконец сказал он, — разве она вообще чего-то стоит? Думаешь, пары белли Арлонгу хватит? Да ты ему больше за еду должна! Нами дрогнула, принимая куклу обратно. — За еду? — За еду. Он все отберет, а ты ему столько же должна будешь… станет он эту пару белли высчитывать, как же -- проворчал он. — Я сама продам! — звонко крикнула она, — И выручу много! — Не верю. Пошли лучше позавтракаем. — Обойдусь! — Буркнула Нами, — Обойдусь я без твоего завтрака. …она и правда продала куклу. И, смотря, как она отводит глаза, протягивая ему жалко выглядящий потрепанный кошелек, Хаччи уже знал, что там всего пара белли. А остальные осели у нее в карманах. Хотя нет, для карманов она слишком умная. Где-то в укромном месте. Не жалко. Арлонг все равно их получит. Он всегда получает то, чего хочет. Хаччи не предает капитана. Но Нами — его накама, на плече ее до сих пор краснеет воспаленная татуировка. Ее он тоже не хочет предавать. Он благодарен ей за этот круиз. Ему понравилось готовить… жаль только, Нами так и не попробовала его стряпню. — Девочки! Вы почему без одеяла спите! — Всплеснула руками мама, -- Собирайтесь быстрее! Корабль уже в порту! — Так жарко! — буркнула одна. — Очень, — добавила вторая. Третья промолчала: она заметила на столе записку и не увидела на полу Красавицы, но не хотела, чтобы мама разволновалась. Она кивнула сестрам, соскользнула с кровати и украдкой сунула бумагу в рот, как делают отважные пираты, когда не хотят выдать накама. Нами рассказывала. А за завтраком поделилась с сестрами тем, что успела прочесть. «Красавице надоело ждать, пока ее спасут, она ушла грабить корабли. Пока». И сестры все вместе решили, что это правильно.