Тео

      Ноябрь подходил к концу, а я так и не понял, что это было во время прыжка. Беннету я говорить поостерегся, да мы и не пересекались пока на территории Академии, а идти его искать в корпус тактиков я не хотел. Если во время каких-то адреналиновых приливов меня будет вот так вышибать из тела, то, вероятно, мне следует поискать другие пути попасть на «Энтерпрайз», не так ли? Все еще в ожидании вакансии уборщика.       В декабре нас должны были отвезти немного к югу, чтобы устроить погружения с аквалангом. Зимой, в холод. Конечно, холод был далеко не такой, как в России, но температура воды в среднем составляла всего двенадцать градусов.       Специально, что ли, мы головы сломали в группе, обсуждая это. Но это было ближайшее адреналиновое мероприятие, так что я принялся ожидать. Замечательным решением, на мой взгляд, могло быть ведение дневника с описанием симптомов того, что со мной не так, но я опасался вести его не только электронно, но и на бумаге, по старинке. Даже с учетом того, что я мог писать на русском языке, развитие технологий дошло до синхронного перевода не только надписей, а голосовых дорожек, так что любые не зашифрованные записи — это риск. Мне катастрофически не хватало знаний по шифровке, а с учетом того, что как минимум двое рядом со мной легко поломают мне все развлечения с программами, игра просто не стоила свеч.       В плане учебы декабрь выдался поспокойнее, потому что нам давали много времени на подготовку к первым экзаменам, которые ждали нас в январе. В отличие от остатков моей старой жизни, из которой оставались только общие сюжетные повороты, без деталей, то, что я изучал здесь, я запоминал неплохо, так что смог совместить подготовку и изучение инженерной части по конспектам Лудде. Собственно, учеба немного отвлекла меня от нервов, да и гитара, на которой я бренчал ежедневно, помогала. У меня почти перестала болеть голова, а настроение постоянно держалось на удовлетворительной отметке.       Я активно заедал стресс всякими вкусными вещами и явно сделал хорошую выручку парню в кафе. Как понятное следствие из такого кутежа, у меня стремительно заканчивались деньги. Отложенные в сторону на возврат Алу за гитару я не трогал, развивая в себе силу воли, и был несказанно порадован в эти дни опять сломанным репликатором на кухне.       Есть хотелось уже не слегка, но после того, как я увидел, что именно предлагает мне машина, перехотелось вовсе.       — Это что, зеленое дерьмо? — поинтересовался забежавший Хью. Он что-то хотел, но, заметив происходящее, остановился и, кажется, забыл, зачем приходил.       Я оттолкнул тарелку с странным нечто подальше, тщетно стараясь удержать невозмутимое выражение лица.       — Паштет из брокколи. Ну, наверное?       — Это даже выглядит страшно. Ты уверена, что брокколи?       — Ну, может, шпинат, — я пожал плечами. — Укроп, петрушка, ботва моркови, листья... что-то зеленое… В любом случае, я не настолько голоден, чтобы пробовать это. Хотя, думаю, что даже под угрозой смерти я не смогу это есть.       — Одолжить тебе до стипендии?       Я вздохнул и отказался. В планах было напроситься к Кирку хотя бы на ужин, но мы так и не поговорили с тех пор. К счастью, диета моя была всего на несколько дней, но свои расходы я немного урезал и подверг тщательному планированию.       Увы, даже трех дней подобного почти оздоровительного голодания было достаточно для того, чтобы это, пусть немного, но отразилось на моем физическом состоянии. Так что я получил по шее сначала от Бивера, потом от Хью, потом снова от Бивера, которому рассказали, что у меня закончились деньги («не хочешь брать в долг, бери насовсем», словно дело было в моем нежелании возвращать), потом от Эджувотера. Правда, последнее не могло считаться чем-то серьезным, Хэл просто спокойно и довольно мягко пояснил, в чем я был неправ. Почему-то именно это произвело наибольшее впечатление.       С ребятами за это время мы немного сблизились, они решили следить за моим питанием, чем бесили немало. Но бороться с ними у меня не получалось, и оставалось только смириться. В этот раз мы сидели в кафешке, и к нам, в принципе, могли присоединиться все желающие. Время бизнес-ланча привлекало студентов, потому что можно было за не особо высокую цену получить вполне приемлемый обед.       Зашедший в гордом одиночестве Беннет на миг замер в дверях, огляделся, понял, что мест нет, и придется напрашиваться к моей группе, вздохнул и пошел к нам.       Мы чуть сдвинулись поплотнее, конечно, пустив его. Столики были достаточно большими, чтобы спокойно усадить и шестерых.       — Как дела, Райт? — поинтересовался Беннет, обменявшись краткими приветствиями с остальными.       Я допил чай и отставил пустой стакан в сторону.       — Не жалуюсь.       Некоторое время мы молчали. Беннет перемешал салат с пюре и посмотрел на нас. Мы ели с разной скоростью, но по сложившейся за эти дни традиции никто не торопился убегать из-за стола. Медленнее всех ел Эджувотер, никуда не спеша, основательно так.       — Ты когда-нибудь задумывалась, что характер человека влияет на его питание? — спросил Беннет, глядя на меня.       — Хочешь сказать, Хэл у нас медлительный? — вмешался в разговор Хью, чуть набычившись, словно прямо сейчас происходил некий спор, и ему было важно встать на сторону друга.       Беннет посмотрел на блондина, качнул вилкой.       — Говорят, что те, кто медленно ест, просто хотят насладиться каждым мгновением своей жизни. Отсюда следует вопрос, почему именно безопасники? Скажем так, статистика показывает, что жизнь безопасника коротка.       — Зато насыщена, — хмыкнул Эджувотер и с интересом посмотрел на Беннета. — Что насчет быстрых едоков? Это у нас Тео и Хью.       — Погоди! — возмутились мы вдвоем. Переглянулись, и я улыбнулся, позволяя Хью высказать мысль: — Не переводи стрелки так сразу, Хэл! Давай, раскрой общественности мысль, почему ты здесь.       Бивер весело хмыкнул. Наивный, можно подумать, до него очередь не дойдет.       — Вообще-то мы все отвечали на этот вопрос в анкете, причем, вероятно, правильно, — Эджувотер, никуда не торопясь, отпил чай, чуть зажмурился. — Ну, по крайней мере, мы здесь ведь.       — Ха, — сказал Хью и перекинулся на меня: — Давай, колись, Райт. Ты мне говорила, что хочешь найти странную планетку и самоубиться там, за пределами человечества.       — Ничего не так я сказал, — слабо возмутился я. Бивер, услышав слова блондина, закашлялся и теперь странно на меня смотрел. — И вообще, я пошутил тогда. Кто вообще захочет самоубиваться, когда жизнь так прекрасна, что некоторые наслаждаются каждой секундой.       — Ну и? — не дали мне возможности увильнуть ребята.       — А отвечать будет Хэл Эджувотер, — голосом знатока сказал я и, конечно, не нашел понимания ни у своих одногруппников, ни у Беннета. Несмотря на то, что наши временные реальности были более приближены друг к другу, чем с этой веткой, Беннет явно не знал о шоу из России.       — Скажи спасибо, что мы только анкеты писали, а не сочинения, — развеселился Хью, но сжалился надо мной. — Действительно, Хэл, ты был первым, тебе и отвечать.       — М-м-м, — протянул парень и вздохнул. — Я написал что-то типа «Хочу быть смелым и полезным обществу, понимаю все риски безопасника, но это важная работа, которая может уменьшить количество пострадавших среди экипажа. Я полагаю, что мое телосложение и аналитический ум позволят мне достичь успеха на этом пути».       Не соврал, кстати, ни разу. Прямо завидно, с моим телосложением, которое, скорее, теловычитание, прямой путь в ассасины или тайные отравители.       — Блин! — Бивер и Хью были единодушны. — Кто тебя спрашивал об официальной версии?!       — Бив, — вздохнул Хэл и разразился самым длинным и эмоциональным монологом из услышанных мной когда-либо от него: — Ты ведь помнишь, что ты наш командир? Серьезно?! Я сейчас скажу, что это деньги, из всех наемников Звездного Флота безопасник — одна из самых дорогих тварей. А ты возьмешь и черкнешь заметку в мое дело, вот оно мне надо? Нет, мой дорогой, просто я патриот Звездного Флота и хочу принести процветание нашей драгоценной организации, как пионер и защитник слабых и угнетенных, — с этими словами парень начал пить свой чай.       Бивер замер и возмущенно посмотрел на нас всех, хихикающих и кивающих с видом «Хэл дело говорит».       — Ладно, — сказал рыжий командир спустя долгую минуту молчания. — С медлительными мы разобрались. Джейсон, да? Джейсон, так что насчет быстрых едоков?       Беннет, к этому моменту успевший прикончить половину своей порции, задумчиво почесал бровь.       — Многозадачны и быстро выполняют обязанности, полагаю, — пожал он плечами. — Часто слишком заняты, иногда забывают о себе.       — Звучит не очень хорошо, как для безопасника, — хмыкнул Хью и пояснил свою мысль: — Хотя я согласен с тем, что собственное тело иногда отходит на второй план. Но я вообще о том… ну, — он замялся. — Когда летаешь в межконтинентальных шаттлах, там всегда дают инструктаж. Так вот, если что-то случается в верхних частях атмосферы, первый, о ком должен позаботиться человек — это о себе. Потом помочь соседу, ребенку там. Не наоборот. В противном случае есть риск и его не спасти, и себя угробить.       — Очень глубокая мысль, Хью, — похвалил парня Бивер.       Уже после, когда мы шли на занятия, обсуждая полученные от Беннета «знания» по псевдо-психологии, Эджувотер тихо, чтобы услышал только я, сказал, что Джейсон выглядел искренним. Что странно выглядит в свете того, что нам известна его ложь с именем. На это мне сказать было абсолютно нечего.

***

      Декабрь сливался в одну холодную каплю дождя, слетающую с небес с удивительной точностью — и попадающую прямо в глаз. Днем мы повторяли теорию, готовясь к предварительным экзаменам и зачетам, из нового нам дали только основы погружения, пообещав отвезти перед новым годом и сбросить в залив. Мы все ошарашенно молчали, пытаясь понять, это такая шутка, или нас намеренно хотят обучать в стрессовых условиях. Даже в виду того, что все костюмы проверены достаточное количество раз, чтобы офицеры были уверены, что мы не загнемся от холода, официальные данные по температуре воды действовали угнетающе.       Только через три дня нам сообщили, что для погружения отправят поближе к теплым течениям, туда, где сейчас лето. Затем, весной, будут повторные погружения, уже у берегов Сан-Франциско.       — Не дай Бог, это будет Австралия, — сказал с чувством Джузеппе Бруно. Обычно болтливый итальянец ежился и выглядел утомленным.       — Ты боишься пауков? — изумленно спросил Хью, сидящий на краю стола.       — Я их ненавижу! У меня детская травма! Мы были в Новой Зеландии, и мне на лицо упал паук с потолка.       — Ядовитый? — спросил проходящий мимо Рэйми.       — Волосатый! Ноги — во, — Джу развел руками, как рыбак, демонстрирующий свой улов. — Глаза — во.       — Судя по всему, он должен был тебя раздавить в лепешку, — сказал Рэйми, слегка ошарашенный размерами предполагаемых пауков, больше похожих на молодого алабая.       — Пф, — вскинул голову Джу. — Стоп. Рэймонд Саллиман, падла! Ты опять подменил мой листок!       Рэйми, к слову, Салливан, а не Саллиман, фыркнул и удрал, пользуясь тем, что с минуты на минуту должен был подойти преподаватель. Джу был известен среди нашей группы тем, что имел не слишком хорошую память на имена и даты. Если на просьбу прислать материалы приходит конспект с написанными над темой именами-фамилиями преподавателей, к гадалке не ходи, автор — Джу. Чтобы не лазать постоянно в планшете, он носил с собой листок-памятку со списком дисциплин и людей, которые их ведут, со всеми званиями, типа офицер Райдер, лейтенант-коммандер, рядом стилизованный рисунок знаков отличия. Иногда Рэйми подменял ему этот листок, ставя в крайне неловкие ситуации. Несколько рассеянный после прыжков с парашютом, не выспавшийся Бруно на следующий же день обратился к женщине-офицеру как к Грейсону. Бедняга Бивер сбился с ног, доказывая, что это не шутка Джузеппе и что он вовсе не идиот, как могло показаться.       Это все было днем. Вечером мы читали материалы с занятий, чувствуя, как пухнет голова. Что делали остальные для отдыха, я не знал, развлекаясь тем, что подбирал по памяти очередные аккорды. В моем активном арсенале было уже пять полноценных песен. Только когда я брал в руки гитару и трогал пальцами струны, нервное давление учебного дня отступало, даря взамен свободу и легкость.       На следующей неделе нас погрузили в шаттл и привезли на несколько дней в школу дайвинга в Кернсе, Австралия, по договору с Академией. Против Сан-Франциско этот город выглядел низким и каким-то словно неказистым. Улицы я не мог бы назвать широкими, но для двух полос тут казалось довольно свободно. Вдоль дорог и тротуаров росли здесь и там пальмы и какой-то из видов эвкалипта с широкими кронами. Дома в основном были светлые, и я, по некоторому размышлению, мог найти причину этого.       Влажно и жарко, вот что я мог сказать о климате этого места, а также очень солнечно, иной раз до того, что резало глаза, даже если просто смотреть на стены зданий. Нас заставили переодеться еще в шаттле, но и в легкой форме кадетов на солнце становилось плохо уже через десять минут, так что мы передвигались перебежками по тенькам, что спасало примерно никак. В итоге все сидели под кондиционерами в комнатах и отказывались осматривать город и побережье в дневные часы.       Большой барьерный риф, восстанавливаемый время от времени учеными, в этот раз нам не обещали, довольно прозрачно намекнув, что это мы можем сделать в любое время за свой счет. Академия же собиралась нам предоставить тренеров и два учебных погружения.       Второй нюанс вылез уже на месте, и я, честно говоря, прохлопал ушами. Я, как Макс, никогда не занимался дайвингом. За плечами Доры Райт было семь (семь!) погружений разной сложности. Два часа ломал голову, на какой кобыле и к кому подъехать и как объяснить ситуацию. Сведения о погружениях по Доре были в базе Звездного Флота, так что обо мне знали. Мало того, что знали, нас сразу после расселения по три-четыре человека в комнате разделили на группы по уровню знаний и практики.       В итоге в этот же день я пришел к немного дерганному Бруно, которому предстояло точно первое погружение, и попросил его литературу, чтобы сравнить с той базой, которая у меня якобы была.       — Хочешь убедиться, что все помнишь? — уточнил он, не показывая, что удивлен. Я понятия не имел, допустимо ли такое в среде дайверов, так что ответил кривой улыбкой, предоставив ему самому домыслить мои мотивы.       Проходя продвинутую тренировку, которая лишь краем касалась тех моментов, которые я должен был знать, я пытался одновременно уяснить для себя и начальную и совершенно не был уверен, что погружение под воду заставит меня испытывать те же чувства, как первый прыжок с парашютом. Скорее, я боялся, что накосячу в чем-то так, что покажусь полным нубом, если не идиотом.       На кону стояла моя безопасность. На следующий день я подошел к более опытному тренеру и попросился на курс для новичков, сославшись на то, что мои погружения были нерегулярными и, скорее, любительскими. Как ни странно, но мужчина проникся моей ответственностью и с удовольствием объяснил уйму важных вещей, почти индивидуально. Меня без вопросов перевели в группу к Бруно.       Вопросы возникли только у Бивера, который некоторое время мрачно размышлял, что произошло. Он даже сделал запрос, вот уж деятельный, где не надо, и получил ответ, что последнее погружение Доры произошло семь лет назад, поэтому они не воспринимают этот опыт как релевантный. Почему они ранее воспринимали его таковым, они не сообщили, но в частном порядке попросили успокоиться. Лично мне казалось, что в их базах до этого опыт вполне соответствовал, но дальше в игру вступали теории всемирных заговоров и моя паранойя. Кому бы понадобилось исправлять сведения о давности погружений Доры? В любом случае, этот кто-то мне помог, так что спасибо.       Напряжение слегка спало, на третий день я уже наслаждался пребыванием в Кернсе, благо, набежали облака, и стало куда легче. Инструктора были приветливые и доброжелательные, так что я почти перестал беспокоиться о погружениях.       Немного смущало другое. Даже если я испытаю адреналиновый выброс… Смогу ли на основании этого понять, что произошло со мной тогда, и если это случится под водой, какое именно физическое воздействие вернет меня в реальность? В голову приходила только подзакусившая моей ногой акула, но это явно была крайность.       На пляжи нас не пускали, так что увеселительной поездки не вышло. Огромных пауков я пока не видел, как и других представителей фауны этого материка, кроме комаров и мушек, и, пожалуй, мог бы сказать, что оно и к лучшему.       Как сглазил, этим же вечером на меня из-за раковины выполз темный паук. Он был не особо большой, но уж точно крупнее тех, к которым я привык. Сердце рухнуло вниз со скоростью света, мне показалось, что я умер прямо на месте; затем включились рефлексы — и я отшатнулся так, что голова закружилась, и сразу замер, словно хотел остаться незамеченным. Паук тоже остановился. Я вспомнил многочисленные видео, в которых эти арахниды прыгали людям на лица, и мне окончательно поплохело. К счастью, никакого паралича в этот раз не было.       Я наощупь нашел дверь чуть в стороне от себя и, не сводя с гостя взгляда, почти выпал в коридор. Только там пришло осознание, что меня прошибло холодным потом. Сердце медленно успокаивалось в груди. Ноги ослабли и чуть дрожали. Как по мне, так эта встреча тянет на два первых прыжка с парашютом, испугался я знатно — но ничего не произошло. Нужно было изучать этот феномен, как следует напугать меня снова. Но не прыгать же мне с мостов… на веревках. Хотя, конечно, за неимением лучшего, наверное, придется вытворить и такое.       Когда нам приказали надевать гидрокостюмы, меня охватило приятное волнение. По степени остроты ощущений это тянуло на одну четвертую от памятной встречи с пауком, честное слово. Потом мы погрузились, и это было великолепно. Я старался не забывать, что после нам дадут задания, которые мы должны будем выполнить под водой. Ничего пугающего не случилось, так что моя надежда на то, что я смогу понять, что это был за паралич, потерпела крах.       Честно говоря, когда этот интенсив подошел к концу, нас всех охватила печаль. Совершенно грустные, мы вернулись в Сан-Франциско, в этот дождливый мрак. После залитого солнцем Кернса этот город вообще не впечатлял, казался серее и темнее, чем на самом деле.       Кроме впечатлений, я привез из Австралии террариум — обычный пластиковый контейнер с дырками для воздуха. Мне пытались всучить также паука-птицееда, но продавец, посмотрев на выражение лица «счастливого» клиента, явно не понял, зачем я тогда покупал это. К счастью, контейнер был разборным, и размеры позволили мне без труда провезти приобретение в сумке, не особо потеснив одежду.       Так наступило Рождество, после которого мы могли отправляться домой, чтобы вернуться в январе и приступить к сдаче зачетов. Привычный к тому, что дома оно праздновалось позже, я почти пропустил праздник, но на выходе из общежития в меня врезался Бивер, обхватил руками и неожиданно смачно чмокнул в щеку.       — Что за нах… — начал я, поднимая глаза, так как был немного ниже рыжего командира.       — Омела. С праздником, — сказал он и убежал, сопровождаемый одобрительными воплями свидетелей, только его и видели.       Я поспешно отскочил от свисающей с потолка ветки, заполошно вытирая ладонью щеку и одновременно пытаясь припомнить все, что знал об этой традиции. Знал я не сказать что много. В основном, только то, что если окажешься под омелой, то тебя может поцеловать кто угодно. Что ж, квест «избежать поцелуев» был принят. Не думаю, что мне дадут очки за правильное его выполнение, так что я посмотрел на время и переосмыслил свои планы на этот день. Библиотека подождет, а я вернулся в свою комнату и закрылся там.       Миссия была реально простой, но я ее зафейлил. Вообще-то в этот день у нас было только построение немного раньше, чем обычно, потому что преподавательский состав должен был напутствовать нас на праздничные выходные, благословив наш уход. Мы собирали вещи, которые брали с собой — их было немного. Часть кадетов уезжала вечером, я должен был уехать завтра с утра. В последнее время родственники Доры в лице Аллана на связь выходили редко и ограничивались несколькими минутами разговора и общими темами, когда я подключался к общественной прозрачной сети в библиотеке. Сейчас братец так и вовсе улетел на Андорию с какой-то миссией, но обещал вернуться.       Кирк пришел ко мне в комнату и, не дожидаясь моей реакции, помахал надо мной пучком зеленых веток. Я не имел ни малейшего понятия, где он их взял. Полагаю, коридор лишился одного из своих украшений.       — И что? — старательно скорчил непонимающее лицо.       На Джима это не произвело ни малейшего впечатления. Либо он был актером классом повыше меня, либо заядлым игроком в покер.       — Если ты не идешь к омеле, то омела идет к тебе, Тео.       И шагнул ко мне, разводя руки в стороны.       — Что? — повторился я. — Ты уверен, что эта мудрость выглядит именно так?       — Ага.       — Стой! Стой, стой, — мне пришлось сделать круг по комнате, уворачиваясь от ехидно скалящегося (иначе назвать эту улыбку не удавалось) Кирка. Не то, чтобы мне было куда убежать в комнате, так что, естественно, я проиграл.       — Можешь в щеку, — милостиво разрешил я, когда Джим зажал меня в углу ближе к двери, и сам осознал, насколько странно звучал мой голос.       — Скука, — отозвался тот, но наглеть не стал. Почти невесомо чмокнул меня в щеку и отошел, поднимая руки так, чтоб я их видел. — Ну вот и все, а ты боялась.       — Джим, — сказал я. Парень вопросительно на меня уставился. — Ты ведь нашел тогда в архиве то, что искал?       Мы не пересекались до этого его визита так, чтобы поднять эту тему. По размышлению и прошествии некоторого времени я отпустил эту ситуацию, оставив ее на совести Джима. Последствий — пока что — не было, и это уже случилось, это уже не изменить. Оставалось жить дальше.       — Нашел, — тихо сказал он, его эмоций я не понял. — Прости.       Я не успел ответить — раздался сигнал, оповещающий о звонке. Глянув на часы, замер. Звонил отец Доры, Дэвид Райт.       — Семейный звонок, — оповестил я и указал на дверь. Кирк виновато вздохнул и послушно направился к ней, но остановился.       — Мы же под заглушкой.       — Значит, коммандер Райт тоже под заглушкой, — отозвался я, внутренне умирая, потому как совершенно не представлял, чего ждать от этого звонка.       Кирк кивнул и, наконец, вышел. Я принял звонок.       — Кадет Райт, — сказал голос Дэвида Райта.       — Коммандер Райт, — неуверенно произнес я.       — Ладно, оставим это, — усмехнулся мужчина, но почти сразу посерьезнел. — Тут такое дело. Это моя вина, что я сообщаю так поздно, но… — он вздохнул и замолчал.       Я безмолвствовал. Дэвид словно подбирал слова.       — Вы же на территории Академии, верно? Сэр? — уточнил я.       — В данный момент — да, но у меня нет времени на личную встречу. Черт, сообщи, что сейчас подойду, — он сказал это кому-то еще, ругаясь, но, видимо, принял решение мне-то высказать все напрямик, поэтому продолжил рублеными фразами. — Мне следовало сказать тебе заранее, прости за это. Эйлин хронически больна. У нее очередной рецидив. Я понимаю твой выбор направления подготовки, но Эйлин — нет. Прошу тебя в эти выходные не приезжать в Англию. Скандалы и нервотрепка точно не помогут в ее выздоровлении.       Теперь отмалчивался я. Когда Дэвид говорил о своей жене, в голосе звучала беспомощная грусть. Отвечая на эту эмоцию, что-то нехорошо заскреблось в груди, словно я был преступником и обманывал хороших людей. Вот никогда не считал себя таким уж правдорубом, но и лгать напропалую и манипулировать — это не мой конек. Был ли у меня другой выбор сейчас, отличный от того, что я совершил? Занял чужое место, изображая для ее родственников, что ничего такого не произошло, просто дочь изменилась слегка под влиянием смерти. Но если бы я сказал, что я не Дора, что тогда? Здравый смысл говорил — ничего хорошего. Вообще не было ни одного верного со всех сторон решения, что бы я ни сделал, либо волки оставались голодными, либо погибали овцы.       — Кхм, — произнес Дэвид. — Ты тут?       Я словно очнулся, встряхнул головой, пытаясь избавиться от неожиданного чувства вины и угрызений совести. Хватит, это не изменить. Вернемся в реальность. У меня не было особых планов, но и оставаться в Академии и в одиночестве противостоять Грейсону я не желал. Пожалуй, придется залезть в заначку, отложенную на гитару, и устроить себе небольшое путешествие эконом-класса.       — Окей, я понял. Конец связи.       — Подож…       Я сбросил звонок, не дослушав. Планы на рождественские выходные предстояло изобрести, попутно отвлекая на что-то иное свою совесть.