Безмолвие

Гарри еле-еле сполз с кровати, разминая затекшие после неудобного лежания мышцы. Все было хорошо и все кости были на месте, но вот то, что Том даже во сне собственнически наваливался на хрупкое тело мальчика, вдавливая того в кровать, доставляло определенные неудобства. Гарри пару раз прогнулся назад и несколько раз вперед, разминая позвоночник. — Гарри, милый, не советую тебе так делать, — раздался хриплый голос с кровати. Гарри ухмыльнулся и резко развернулся. На лице мальчика появилось задорное выражение: брови в немом вопросе взлетели вверх, а на губах появилась еле заметная улыбка, — Ну что ты так на меня смотришь, змей-искуситель? Знаешь же, как я люблю некоторые части твоего тела… — Гарри сделал вид, что задумался, а потом решил подлить масла в огонь и нарочито медленно облизнул свои губы, доводя этим незатейливым движением Тома до состояния прострации. А затем звонко засмеялся и очень быстро исчез в ванной. Том от такого нахальства мигом пришел в себя и мгновенно слетел с кровати и кинулся за ним. Гарри он нашел в душе. Мальчик нежился под горячими струями воды, зазывно улыбаясь и гладя себе по груди. — Ох, Поттер. И когда ты успел стать таким…. развратным? — прижимая мальчика спиной к стене, спросил Том. Опытные руки мага тут же стали умело шарить по юному телу, сжимая, щипая и поглаживая. Гарри ухватился руками за шею Тома и прижался к нему еще сильнее, тихонько постанывая от наслаждения. Том подхватил Гарри под попу и приподнял чуть выше, вжимая мальчика еще сильнее в стену, помогая ему зацепиться за его талию ногами, чтобы было удобнее. Пальцами он уже подготавливал своего юного любовника, а его губы терзали и так уже искусанную шейку. Член Гарри терся между телами, доставляя неудобства. Гарри уже не терпелось почувствовать крупный член своего любовника у себя внутри, почувствовать, как растягиваются мышцы при вторжении, даже ощутить легкую боль и жжение как символ принадлежности. Наконец Том сжалился и вошел в мальчика одним быстрым и стремительным толчком, сразу же насаживая почти безвольное тело до основания. Два стона в унисон: один радостный и какой-то облегченный, а другой яростный и довольный. Гарри понадобилось лишь несколько движений вверх вниз, чтобы кончить, заливая все свободное пространство между двумя разгоряченными телами. Том яростно продолжил вбиваться в гостеприимное тело, которое сейчас лужицей распласталось по стене. Голова Гарри моталась из стороны в сторону, с губ срывались беспомощные всхлипы. Гарри резко сжал внутренние мышцы. Том охнул и в последний раз войдя особенно глубоко, кончил с именем любовника на устах: — Гарри… — руки волшебника отпустили бедра парня, позволяя его ногам соскользнуть с его талии. Но ноги Гарри отказались его держать: мальчик плавно осел на пол и прижался горячим лицом к кафельной стене. Сверху по-прежнему лилась вода, ударяя горячими струями по чувствительным телам. Том тоже прижимался лицом к стене, пытаясь хоть немного отдышаться и прийти в норму. Именно так начинался почти каждый день в самой большой спальне цитадели Волдеморта. Гарри нравилось упиваться такой маленькой властью, дразня темного мага, провоцируя его на действия. Гарри обожал секс с Томом, получая от него не только физическое наслаждение, а даже какое-то душевное спокойствие. В объятиях Реддла Гарри забывал обо всем: о жизни до плена и даже о тех глупых вырезках из газет, которые Снейп так и старается ему подсунуть, неизвестно чего добиваясь. То ли пытаясь вывести Гарри из состояния странной эйфории, то ли хочет заставить его действовать и вступить в войну. Причем в своем стремлении зельевар не придерживался никакой логики, подкладывая в книги по зельеварению то статьи про жестокость Тома, то статьи, в которых прямо указывалось на то, что Орден не лучше. Гарри уже забыл, когда его стали привлекать эти глупые газетные вырезки, но он тайком стал читать их, впитывая в себя информацию о магическом мире. Так Гарри узнал, что магловское министерство уже давно находится в руках Тома, а магическое держится на последнем издыхании: многие отделы уже закрылись, люди увольняются и просто бегут из страны, которая медленно тонет из-за войны и бездарного руководства. Хогвартс стал неким оплотом света — единственное место, которое можно считать безопасным. Так же Гарри узнал, что за его голову назначена огромная награда, а его самого ждет смертная казнь от Авады, так как дементоры уже давно перешли на сторону Волдеморта. Гарри сам себе не мог в этом признаться, но его все больше и больше затягивала жажда информации. Он стал более внимательным на собраниях, слушая отчеты, под пристальным взглядом Снейпа, который казалось видел абсолютно все и в кои-то веки был доволен. Том этого ничего не видел, ну или делал вид, что не видел. Иногда он задерживал заинтересованные взгляды на Гарри, который прищурившись, пытался проделать в Снейпе дырку одним лишь взглядом. Но Том даже и не пытался разузнать что это все значит ни у того, ни у другого. Темному магу было достаточно того, что его мальчик стал чаще смеяться и улыбаться, что он оживленно носился по замку, между библиотекой и лабораторией, в которую он мог теперь заходить даже в отсутствии Тома или Северуса. Гарри постепенно перестал вздрагивать, когда Том насылал на кого-нибудь пыточные проклятия, хотя Том ему ясно дал понять, что если ему надоест сидеть возле его трона и смотреть как его упивающиеся пытают очередных авроров, попавшихся по глупости, то он может спокойно уйти. Гарри так обычно и делал, до того дня как на полу в центре зала не оказались два до боли знакомых человека с рыжими волосами. Первым был Персиваль Уизли — эгоистичный придурок, который так же как его семья безумно хотел денег. Только вот он, по крайней мере, добивался их сам, трудясь на благо министра и всего министерства. Гарри он никогда не нравился, да и он сам ему тоже. Перси Уизли никогда не скрывал своего отношения к Гарри, никогда не притворялся и не строил из себя друга, никогда не врал ему. Другим пленником оказалась Джинни Уизли, которая неизвестно как вообще оказалась здесь. Ведь чисто теоретически она должна быть в Хогвартсе и грызть гранит науки. Гарри повернул голову и посмотрел на Тома, вопросительно вздернув бровь. Если Том и был удивлен абсолютным спокойствием своего любовника, то не подал виду. Но раз Гарри интересно как они сюда попали, то почему бы не ответить? — Мои дорогие преданные мне слуги. Эти двое представителей предателей крови были пойманы вчера… Они так неосторожно затеяли скандал рядом с могилой своего безвременно павшего в бою отца, что не заметили как оказались у нас в гостях. — Отовсюду послышался гогот. Том же смотрел на своего мальчика, ища в его глазах боль и страх, но там этого не было. Лишь задумчивое выражение на его лице доказывало, что он вообще хоть что-то услышал. А Гарри даже и не знал какие чувства он испытывал, смотря на двух рыжих, но мальчик был с точностью уверен, что жалкое состояние Джинни Уизли доставляло ему странное удовлетворение. В душе Гарри росло злорадство. Поттер опустил глаза, когда столкнулся с ненавидящим взглядом Перси. Мальчику почему-то стало не по себе от взгляда рыжего, парню же видно досталось по полной. Скорее всего, упивающиеся, а может даже сам Том лично, выбивал из него информацию. Нет, Гарри не жаль было ни одного из пленников, это чувство даже бы казалось безумным после того, что они все сделали с его жизнью. Уизли — люди, которых он считал своей семьей, которых любил, и которые так легко предавали его изо дня в день. Гарри встретился глазами с младшей Уизли: вот уж кто испытывал ничем не прикрытую лютую ненависть. Гарри наградил ее таким же взглядом, наслаждаясь сменившим ненависть страхом. Гарри встал, поняв, что на сегодня с него хватит, потому что желание причинить боль стало невыносимым, слишком ярким, слишком неправильным. Вся выдержка Поттера и желание не вмешиваться в войну, не выбирать сторону и не мстить своим теперь уже врагам летели к чертям, теперь уже окончательно. И ни Том, ни Снейп здесь были ни причем. Просто вдруг, Гарри начал понимать каких желаний, преследующих его с июня, он не хотел признавать. Когда Гарри почти подошел к задней двери вокруг как будто включили звук. По рядам пожирателей прошелся еле слышный шепот, разбавляемый кое-где тихим злорадным смехом. Гарри захотелось закричать, заорать во все горло, что они слишком жалки, чтобы хоть что-то понять, но он лишь молчаливо обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, не забывая и Тома. — Предатель! — завизжала Джинни, — Ты предал в… — договорить ей не дал Снейп, наградив ее «силенцио». Теперь Гарри захотелось засмеяться… Снейп в последнее время слишком оберегает его, как заботливый отец или даже мамаша бережет свое дитя. Рассказывает какие-то истории, пытаясь разговорить и вытянуть на беседу, но Гарри пока не сдается. Хоть и подсовывает статьи, то уж точно не кровавые хроники, а скорее политические рассказики, а потом долго смотрит на Гарри, пытаясь выявить его состояние после прочитанного. Разрешает готовить зелья и даже дает некоторые уроки по ним. Гарри прикрыл глаза и нажал на ручку двери, выходя из зала. Мальчик очень быстро добежал до спальни, по дороге его все время преследовали крики пленных, но сердце так ни разу и не дрогнуло. Видно желание причинять боль передается половым путем. Или Том все-таки полностью переделал его, сделал таким как он сам. Ни души, ни сердца… холодный расчет и желание отомстить. Гарри понял чего он теперь хочет, чего жаждет… Так, наверно, сходят с ума, безвозвратно, когда где-то в груди что-то сжимается и прыгает в предвкушении, когда перед своими глазами ты видишь смерть своих врагов. Гарри понадобилось совсем немного, чтобы составить план своих действий. Совсем немного, чтобы укрепиться в своих желаниях и поставить себе цель в жизни. Снова цель — только теперь это не борьба с Волдемортом. Уж что-что, а с Томом Гарри воевать не хотел. Но не только потому, что тот был сильнее или лучше, а просто чувства преданности и радости преследовали Гарри всякий раз, как его темный любовник появлялся в поле его зрения. Гарри обожал сидеть с мужчиной у камина, устроившись головой у него на коленях, прижиматься к нему ночью, чувствовать, как горячие руки гладят его тело, даря наслаждение. Если бы Гарри смог любить, то свою любовь он подарил бы Тому, не раздумывая и не сомневаясь ни на секунду. Но любить он не мог, не получалось. Да и Тому не нужна была его любовь, наверное. Лишь секс, да желание, чтобы он, Гарри, всегда был рядом. Говорить Гарри по-прежнему не желал, даже то, что Том месяц назад отдал ему его палочку, не повлияло на его желание молчать. Гарри тогда палочку отправил куда-то в угол и полез целоваться. Том тогда от такого обалдел, но быстро взял все в свои руки, повалив Гарри на свой рабочий стол, скидывая бесконечное количество папок, и беспалочковой магией запирая открытую настежь дверь. Гарри улыбнулся, вспоминая с каким остервенением Том, тогда стаскивал с него штаны. Волшебная палочка так до сих пор и лежала в кабинете темного мага. Том положил ее в нижний ящик своего стола, не скрывая этого от Гарри, зная, что ошейник не позволит Поттеру применить магию против него. Гарри этим же вечером, пока Том не вернулся со своего собрания, которое, наверное, стало больше похоже на встречу чокнутых мясников. По крайней мере, так было всегда, когда собирался весь ближний круг во главе с Макнейером и обоими Лестранжами. Гарри не раз испытывал на себе их силу проклятий. Извращенные мозги упивающихся, особенно этих, всегда придумывали что-то особенное: слишком болезненное и жестокое. И эти пытки не прекращались, какими бы они не были, пока Волдеморт не подавал свой голос, сурово говоря: «Хватит. А то вы его угробите». Так было почти со всеми пленниками, но если в зале присутствовал Гарри, Темный Лорд заканчивал все намного быстрее, переживая за состояние своего мальчика. Поэтому, проникая в кабинет Тома, Гарри не завидовал двум Уизли, на которых сейчас отрываются пожиратели. Волшебная палочка лежала на месте, ожидая своего хозяина, который проснулся от долгого сна и, наконец, решил начать совершать свое возмездие. Тепло пробежало по руке Поттера, когда его пальцы сомкнулись на основании волшебной палочки. Гарри знал, что он поступает правильно. Каждый должен получить в этой жизни по заслугам. Вот только Гарри не знал, за какие заслуги ему все свалилось на голову. За что страдал он все это время? Гарри подвинул немного зеленый шарфик, который плотно обхватывал шею, и потрогал тонкий ошейник. Поттер никогда бы не признался в этом никому, но он просто обожал — это чувство принадлежности кому-то. Наверное его психика была повреждена еще в детстве, но иногда он ловил себя на мысли, что ему нравится во всем подчиняться Тому, ждать от него приказов и указаний, потому что это дарило чувство защищенности. «Сходить с ума… Так во всем», — фыркнул про себя Гарри и широким шагом отправился в библиотеку к разделу по невербальной магии. Проще было, конечно, заново научиться говорить, но, когда он, Поттер, искал слишком легкие пути? Пропажу палочки Том заметил не сразу, но вот Гарри практикующегося в невербальном «ступефае» на вазах заметить было не очень трудно. Учитывая, что у Гарри ничего не получалось и он бил многострадальные расписные вазочки вручную, создавая грохот по всему дому, на который сбегались абсолютно все: начиная с табуна эльфов и заканчивая Томом. Мужчина лишь качал головой, восстанавливал осколки и спрашивал не нужна ли Гарри помощь? Гарри упрямо вздергивал подбородок и уходил в спальню, прячась от всего мира. Том не понимал, что творится с его мальчиком, но это его беспокоило. Мужчина боялся, что на Гарри так резко повлияло появление его друзей здесь. Том даже подумывал, пока эти рыжие еще живы отпустить их на все четыре стороны, чтобы его малыш снова стал спокойным, чтобы его перестали мучить ночные кошмары, которые снова возобновились после достаточно долгого перерыва. — Гарри? Успокойся… — тихо попросил Том, вытаскивая из руки Гарри волшебную палочку, — Ты скоро от этого дома ничего не оставишь, — Гарри задышал еще тяжелее. Невербальная магия отнимала у него много сил, но заклинания медленно, но верно стали получаться. Вазы послушно разбивались, предметы парили, а красный луч экспеллиармуса радовал глаза. — Ты и так очень быстро учишься… И не смотри так на меня, я говорю чистую правду, — Том вздохнул и наконец решился, — Ну хочешь я отпущу твоих друзей? Да-да они еще живы… Гарри? Я сделаю это для тебя… Я понимаю как тебе тяжело. Я даже представляю как ты ненавидишь меня. И я бы никогда в этом не признался, но меньше всего я хочу, чтобы ты ненавидел меня. — Глаза в глаза… Гарри не понимал смысл этих откровений, — Я сам не заметил, как ты, Гарри, стал неотъемлемой частью моей жизни. Но мы были всегда по разные стороны баррикад, и этого ничего не изменит, как бы мне ни хотелось, — Том замолчал и отошел от Поттера, облокачиваясь на стену, — от этого мне с каждым днем становится все труднее. Даже с ошейником, который ты так старательно прячешь ничего не изменится… ты не сможешь пойти против меня, но при этом он не удержит тебя около меня… И от этого почему-то больно. Я бы желал никогда не испытывать никаких чувств, но это не зависит от меня. Мне лишь хочется знать есть ли у меня шанс быть прощенным тобой. И я даже могу ради тебя отпустить рыжих Уизли. Если это сделает тебя хоть капельку счастливым, то я это сделаю. Гарри не верил своим ушам: Том Реддл — самый темный маг за историю всего двадцатого века, который во много раз превзошел Гриндевальда, почти признался ему, Гарри, в любви, по крайней мере, он сказал, что он ему не безразличен. Гарри широко улыбнулся и в мгновении ока прижался к своему любовнику. Пришло время поставить все точки над i. Пора открыть свои тайны хоть кому-то. Гарри приподнял голову и заглянул в карие глаза мага, в которых уже почти никогда не было красных искорок. Рукой мальчик показал сначала на свою голову, а потом дотронулся до волшебной палочки, которую Том впопыхах запихнул за пояс брюк, традиционной мантии на мужчине сегодня не было. Том первые десять секунд не понимал, что от него хочет Гарри и почему мальчик то бледнел, то краснел, как будто боролся со своими внутренними демонами, то проигрывая, то выигрывая. — Ты хочешь, чтобы я применил легилименцию? — догадался Реддл. Гарри порывисто кивнул и немного расслабился, успокаиваясь. — Это может быть больно… — Гарри снова кивнул, — Я… Просто сосредоточься на том, что хочешь мне показать, Гарри. Я не хочу причинить тебе боль. — Гарри вздохнул, мысленно воспроизводя у себя в памяти воспоминание о разговоре Дамблдора с Грейнджер, стараясь передать свои чувства и эмоции. Как бы Гарри ни старался собраться и настроиться, заклятие «легелименс» прозвучало для него неожиданно. Голову пронзила боль и замелькали картинки воспоминаний. Гарри постарался сосредоточиться на одном. Чуть освещенный коридор, темная ниша за доспехами. Неспешный разговор, который больно ранит в сердце. Обидные слова, убивающие изнутри. Сколько раз Гарри видел это во сне. Сколько раз это почти преследовало его наяву. Воспоминание затмившее абсолютно все. Непередаваемая боль и отчаяние. Как только воспоминание закончилось, Том вынырнул из памяти Гарри, тяжело дыша и не веря тому, что увидел. Все это казалось таким нереальным, неправильным. Гарри на негнущихся ногах с трудом дошел до кровати и повалился на нее, уже не сдерживая слез, переходящих в рыдания. Напряжение нескольких дней дало о себе знать. Держаться не было больше сил, все снова летело к чертям. Том не знал, как реагировать на правду. Такого он точно не ожидал. Все что угодно, но не это. Мужчина постоял еще несколько секунд и стремительно подошел к кровати, усаживаясь на нее и притягивая к себе плачущего мальчика, который безвольной куклой теперь лежал на его коленях. — Тише, Гарри… Тише, малыш, — тихо шептал маг, укачивая мальчика, который постепенно успокаивался и засыпал, — Я с тобой… Я тебя не брошу, — но Гарри уже этого не слышал. Его истощенное нервами и кошмарами сознание отпустило его в царство Морфея. С того вечера все кардинально изменилось: Том стремился во всем поддержать Гарри, помогая ему с освоением невербальной магии. Темный Лорд постоянно наблюдал за изменениями его настроения. Двое рыжих были убиты на следующий же день. Том даже предложил Гарри сделать это, но тот отказался, предпочитая постоять в сторонке. Тогда Том лично убил их. И, впервые, его переполняло чувство ликования не из-за того, что он отнял у кого-то жизнь, а потому что сделал это для кого-то. Для Гарри… Чтобы увидеть на таком уже ставшим родным лице, благодарность, смешанную с удовлетворением. Война тем временем принимала свои обороты. Списки погибших в газетах увеличивались, семьи то и дело не дожидались кого-то домой. При этом война шла не только между Лордом и Дамблдором, Лордом и министерством, но и между директором и Фаджем. Никто не хотел уступать. Людей бросали в битву как разменные монеты. Всюду было предательство и отчаяние. Светлые волшебники с каждым днем все больше разочаровывались, исчезали их последние надежды. А министерство и Дамблдор лишь тащили каждый на себя канат правления. Школа была превращена в лагерь для беженцев, а в Гримволд Плэйс по-прежнему звучал один и тот же вопрос: что нам делать? Орденовцы ждали указаний от Дамблдора, а тот наоборот пытался спихнуть все на своих заместителей, в лице Грюма и Макгонагл. Семья Уизли изрядно поредела: Артур погиб во время нападения на Косую аллею, а изуродованные тела Джинни и Перси были найдены спустя несколько дней на пороге Норы. Молли Уизли почти сошла с ума. Она, то впадала в депрессию, забившись в угол, то наоборот начинала кричать, и тогда ее даже приходилось связывать, чтобы женщина не покалечила других и себя заодно. Старшие дети — Билл и Чарли — плюнули на сумасшедшую мать и полностью посвятили себя борьбе, которая больше была похожа на личную месть. Близнецы тоже отделились от остатков своей семьи. Нет, они безумно страдали и из-за смерти отца, и брата, и сестры, и из-за болезни матери, но Фред и Джордж не зря считались гениями. Близнецы почти сразу заподозрили, что что-то не то творится в Ордене, да и в их семье. А началось все со смерти Гермионы. Смерть девочки безусловно стала ударом для многих, но больше всего поразило как она умерла. Близнецы тогда подслушали разговор между младшими братом и сестрой, а также прибывшем в дом Блэков Невиллом Лонгботомом. Очень странно было слушать оскорбления из уст Рона в адрес его лучшей подруги, но еще страшнее было то пренебрежение с которым запершаяся троица относилась к Гарри. Тем же вечером грянул еще один гром: Гарри Поттер убил своих дядю и тетю заклинанием авада кедавра и скрылся в неизвестном направлении. Нет, как раз направление ордену и было известно. Гарри оказался предателем, который уже давно служит Волдеморту. За один день мир перевернулся с ног на голову, а дальше все покатилось по наклонной. Через несколько дней при странных обстоятельствах пропал Ремус Люпин… Он просто исчез в одно из полнолуний, не вернувшись обратно из леса. Его пробовали искать, но все было безрезультатно. Зато Сириус Блэк как-то выбрался из-за арки, правда его здоровье оставляло желать лучшего, но он был жив и даже практически цел. Весть о том, что его любимый крестник оказался убийцей и предателем, он воспринял плохо, но все же поверил. Ведь Дамблдор верил в это. А вот исчезновение последнего друга было для него ударом. Всегда не унывающий Сириус теперь день изо дня напивался и громко вещал, что он сделает со всеми упивающими и их Лордом. Разговоров про Гарри он старался избегать, но внутри у него постоянно переворачивалось что-то, причиняя боль и страдание. Так постепенно орденовцы впадали в отчаяние, аврорат редел, многие отделы министерства закрывались за ненадобностью. Многим стало казаться, что Поттер был их талисманом. С исчезновением которого и исчезла та удача, на которой держался волшебный мир. А теперь пришли темные времена, пережить которые смогут только самые хитрые, сильные или просто отчаянные. А в Хогвартсе по-прежнему готовили Невилла Лонгботома, результаты которого буквально убивали его учителей. Но Дамблдор продолжал твердить, что он научится, что он сможет, что он надежда, последняя и самая надежная. Но мало, кто верил в это. Минерва Макгонагл, которая уже все давно поняла, лишь качала головой и снова и снова вдалбливала в голову героя знания. Аластор Грюм, продолжавший доверять Дамблдору, но, однако, это доверие не мешало ему оскорблять Лонгботома, называя бездарем. Среди всего этого почти все забыли о Снейпе, который стараясь быть не особо заметным, собирал информацию для Темного Лорда. Северус иногда поражался с какой беспечностью ему верит Дамблдор. Даже то, что его доклады о лагере Волдеморта стали в два раза короче, не повлияло на доверие директора. Тем более других желающих шпионить не наблюдалось, как, в общем, и не было еще одно такого прекрасного дуэлянта, который в силу некоторых причин абсолютно не сможет отказаться от обучения Невилла Лонгботома. Гарри тем временем трудился изо всех сил, стремясь достичь своей цели, отвлекаясь лишь тогда, когда в поле его зрения оказывался Том. Делать что-то при своем любовнике, при этом оставаясь внимательным и сосредоточенным, было невозможно. А Том этим умело пользовался, отвлекая парня от учебы и затаскивая его в постель или на ближайший диван. И отпускал только тогда, когда уже и он, и Гарри были не в состоянии даже пошевелиться, но в силу таких вот причин, идти куда-то и еще что-то делать юноша был не в состоянии. Вот и сейчас Гарри лежал поперек Тома, придавив своим весом ноги мага, и делал вид, что дремал, пристроившись головой под рукой мужчины. — Гарри? Ты спишь? — тихо спросил Том, поглаживая Гарри по голове, перебирая его волосы. — Ммм, — промычал Гарри. И не понятно было, что он имел в виду. — Так ты спишь? Гарри? — Том медленно обвел пальцем припухшие от поцелуев губы парня. Поттер поморщился и открыл глаза, — О, проснулся, — Том резко сел и потянул Гарри на себя, чтобы потом устроить его голову у себя на груди. — У меня есть к тебе предложение… — Гарри с трудом сделал вид, что ему интересно, но глаза так и готовы были закрыться. — Хочешь, я возьму тебя завтра с собой? — Поттер насторожился и резко сел, ничего не понимающим взглядом уставившись на мага, — Ты же помнишь про завтрашнюю атаку на министерство? Гарри помнил… И ему было страшно отпускать Тома туда. Страх за то, что он не вернется с каждым разом становился все сильнее и сильнее, поглощая Гарри изнутри. Страшно было ждать, сидя в комнате в неизвестности, думая: а вернется ли он? И каким вернется… Но помимо того, что Том может неожиданно погибнуть, у Гарри был еще один страх, что он вернется другим, таким как был раньше до встречи с ним, с Гарри. — Ну, так ты хочешь? Ты бы смог проверить свои знания и возможности так сказать на практике… Но если ты не хочешь, я пойму и даже не буду тебя уговаривать, — Гарри своей ладошкой прикрыл рот Тома, призывая его к молчанию. Реддл поцеловал любимую ладонь и заключил ее в свои руки, — Так ты хочешь? Гарри выждал еще несколько секунд и кивнул, его зеленые глаза странно заблестели, а свободная рука прошлась по груди мужчины, явно напоминая, что он уже пришел в норму и даже рассчитывает на продолжение. — Мой Лорд? — Северус подошел к Темному Лорду и Гарри за несколько минут до общего сбора. — Вы просили меня подойти после собрания. — Да, Северус… У меня к тебе будет просьба, — слово «просьба» из уст Темного Лорда звучало очень странно, — Так как не нам будет в плюс, если ты будешь швыряться по орденовцам и аврорам, и тебя именно в этот момент кто-то узнает… — Я могу наложить на себя отвлекающие чары… — Которые слетят через пять минут, — резко оборвал своего слугу Темный Лорд, — Ты слишком ценен для меня, Северус. Поэтому ты будешь присматривать за Гарри и стоять вместе с ним рядом со мной. — Может не стоит брать Поттера? — Северус не хотел возражать своему господину, но и рисковать Поттером, которого теперь можно сказать ненавидят две стороны, было, по его мнению, нецелесообразно. Но нельзя было показывать, что он волнуется за мальчишку. — Он может попытаться сбежать… — Вот для этого ты и идешь, мой скользкий друг, — усмехнулся лорд, — Я просто хочу показать Поттеру, как погибают его бывшие соратники… Гарри, держись поближе к Северусу. И не дай Мерлин, тебе выкинуть какой-нибудь фокус. Ошейник, все еще по-прежнему на тебе. Накажу за глупость — мало не покажется. Гарри улыбнулся, низко опустив голову. В гневе Том действительно страшен (для его пятой точки). — Поттер! За мной! — скомандовал Снейп, тяжело вздыхая. — И за какие же грехи вы свалились на мою голову? — Гарри снова улыбнулся, пряча улыбку в теплом зеленом шарфе, которым он, по совету Тома, обмотался практически до носа. Под этим шарфом у него еще был шейный платок, который полностью закрывал ошейник. Капюшон теплой мантии был надвинут на глаза, точно также как и у Снейпа и остальных пожирателей. Кое на ком были серебряные маски, но сражаться в них было неудобно, потому таких было меньшинство. Гарри неспешным взглядом обводил толпу пожирателей, которые слушали последние наставления Тома. Кто-то был напряжен и нервно сжимал волшебную палочку, кто-то наоборот слишком расслаблен. Девиз нынешнего сражения: «Взять министерство любой ценой». Вспышки заклинаний, кругом огонь, крики… Наверное, так выглядит настоящая магическая война. Гарри стоял немного позади Тома, сзади он чувствовал близко стоящего Снейпа. Падающие тела: знакомые и незнакомые. Авроры, упивающиеся, просто служащие министерства, задержавшиеся допоздна на работе, орденовцы. Да-да орденовцы, прибывшие слишком быстро — еще одно доказательство для Тома, что на его корабле завелась крыса. Северус уже сражается вовсю с каким-то аврором, который видно любой ценой решил добраться и убить лично каждого упивающегося, Том уже где-то впереди, не переставая швыряется заклинаниями, помогая своим слугам. На следующем собрании это с рук им не сойдет… Гарри отбивается от заклинаний, возводя невербальные щиты. И даже помогает Снейпу сшибить его противника. Атриум министерства превратился в кровавое болото. Северуса сшибает каким-то заклинанием в спину, Гарри поворачивается в сторону противника и видит Нимфадору Тонкс, которая быстро идет к ним. Вспышка заклинания и она падает. — Поттер, не спите, — хрипло говорит Снейп, опуская палочку, — Да не убил я ее… Не смотрите так на меня… Лучше помогите подняться! — Сделать Гарри этого уже не успевает, раздается треск и взрывается фонтан. Взрывной волной многих откидывает назад. Его затылок встречается со стеной, голова по ощущениям раскалывается как арбуз. Капюшон слетает, но Гарри не обращает на это внимания, как и на боль впрочем тоже. Главное это найти Тома и раненого Снейпа. Всюду тела: кто-то стеклянными глазами смотрит в потолок, кто-то истекает кровью, Гарри перепрыгивает через всех, несясь вперед, всматриваясь в лица лежащих и все еще дерущихся. Братья Лестранжи стоят спиной к спине и с задорными улыбками отбиваются от заклинаний своих противников. Наконец, глаза парня натыкаются на Снейпа. Капюшон с него тоже слетел, лицо покрыто кровью, но он дышит, что практически невозможно с такой-то раной на голове. Гарри наклоняется, обшаривая карманы зельевара: нужно найти портал и уходить отсюда. Том наверняка уже на высших этажах и его не найти. Наконец портал находится во внутреннем кармане мантии зельевара. — Поттер, встань! Именем министерства ты арестован! — Гарри вздрагивает, чувствуя спиной тяжелый взгляд и даже палочку, направленную в спину, — Встань и повернись. Медленно! — Гарри сразу понял, что не успеет исчезнуть с порталом, не получив при этом Аваду в спину. Гарри медленно поднялся, не выпуская портала: тяжелый медальон с цепочкой. Также медленно он повернулся к противнику лицом. Аластор Грюм стоял в полной боевой готовности, но вся поза выдавала его триумф. Профессор Снейп очнулся, пытаясь дотянуться до волшебной палочки, которая откатилась чуть в сторону. Кажется, старый аврор не узнал его за слоем копоти, грязи и крови. — Ну вот ты и попался, Поттер… Брось, то, что у тебя в руке, — Гарри не на секунду прикрыл глаза, собираясь с силами. Невербальная беспалочковая магия — это был предел совершенства, но это был единственный шанс для профессора. «Портус» — прошептал Гарри, чувствуя как магия бежит по его пальцам, наполняя украшение. И одновременно с этим его рука разжимается, отпуская портал, который падает на грудь Снейпа и зельевар мгновенно исчезает. — Ах ты! Ступефай! — Гарри отклоняется в строну, пропуская луч заклинания. В голове все звенит от большого количества растраченной магии. Главное добраться до палочки Снейпа, которая откатилась еще дальше. Где была его собственная Гарри не знал, кажется, он ее потерял в момент столкновения со стеной. Грюм уже не скупится на более сложные заклинания: по плечу проходит Секо, оставляя глубокую кровавую рану. В этот момент Рабастан Лестранг падает навзничь, а Рудольфус ранит своего противника и добивает Авадой противника брата. А через секунду от зеленого луча падает и старый аврор. Гарри поднимается с пола и достаточно быстро идет к братьям. Снова Треск… Гарри еле успевает увернуться от падающего фрагмента потолка, снова падая и теряя из виду братьев, которых, кажется, завалило. Сил больше нет, дрожь в коленях не дает подняться, палочка Снейпа сломана. Пыль и что-то еще застилают глаза. Где-то вдали: — Уходим! — кажется это голос Тома. По крайней мере, он жив, Гарри улыбается, шепча про себя: «Главное, чтобы Том был жив…» — Трусы! Они сбежали! Ненавижу! — еще один знакомый голос. У Гарри перехватывает дыхание: это как весточка с того света. Гарри с трудом снова сел, вглядываясь вдаль. Сириус… Да это был он и с ним рядом кто-то еще. Пока они его не видели, но это было ненадолго. Вот Сириус поворачивается и упирается в него взглядом: непонимание, сменяется горечью, а горечь ненавистью. — Поттер, — сквозь зубы. Его спутник, оказавшийся Биллом Уизли, резко повернулся. Гарри закрыл глаза, чувствуя горячие дорожки слез. Слезы боли и отчаяния… Слезы от чувства нового предательства и понимания того, что его крестный оказался таким же предателем как все остальные. Душа юноши, буквально разрывалась на кусочки под взглядом голубых глаз его крестного. Взгляда полного ненависти… Вспышка заклинания и темнота. Не осталось ничего. Конец всего. Вся битва в министерстве магии изначально была провальной: их там ждали, причем ждал не один отряд Авроров, а целое полчище этих блюстителей порядка. Даже те, кто уже давно вышел в отставку по состоянию здоровья, но по-прежнему оставались в резерве, были там. Орден, почти в полном составе, засевшие то тут, то там. Все настроенные на битву, битву до конца. Любой ценой удержать министерство — и они это сделали. Том крепко сжимал кулаки вышагивая из угла в угол. Хотелось кричать, рвать и метать. А еще лучше добить всех, кто умудрился выжить в министерской мясорубке. Но это была слишком непозволительная роскошь, немаленькая армия Волдеморта и так изрядно поредела, лишившись лучших. Том раз за разом возвращался мыслями к тому моменту, когда шатающийся из стороны в сторону Розье, тихим, почти неживым голосом называл имена тех кто не вернулся, кто или погиб или кого завалил рухнувший потолок, погребая еще живых людей под обломками. Но не это выбило Тома из колеи, не то, что за один час он потерял лучших, с кем был еще в первой войне, а то, что пропал Гарри. Его мальчик… Многие не сомневались, что Поттер сбежал и уже сейчас валяется в ногах старого интригана, вымаливая прощение. Некоторые, в основном изрядно поредевший ближний круг, уже похоронили мальчишку. Ведь вовремя трансгрессирующий Макнейр видел, как и его и братьев Лестрангов засыпало камнями с потолка, о чем он быстро и доложил. В прочем это были его последние слова, потому что Том покарал его своим излюбленным способом — мощным Круциатусом, со словами, что никто ему не позволял бросать своих. Но, ни один поросячий визг Макнеера, не мог вернуть Реддлу его Гарри. Сейчас его главной целью было поставить серьезно раненого Снейпа на ноги, хотя его уж очень хотелось добить, за невыполненный приказ, за то, что Гарри сейчас неизвестно где. В то, что Поттер предал его Том не верил и другим не дал на этом зациклиться, но думать, что он мертв, было еще больнее. — Профессор, тело Грюма было найдено под обломками. Помочь ему уже нельзя. Его шибанули авадой, — доложил на ухо директору Кингсли Бруствер, — люди в панике. Этот бой унес жизни слишком многих. Министерство буквально разворочено и испещрено взрывными заклятиями. — Кингсли ты знаешь, что делать. — вздохнул директор, — Кто убил Алостора? — Рудольфус Лестранж. Он и его брат уже пойманы. Их ожидает суд. — Кто еще? — Пару упсов из самого низшего круга — новички одним словом. Они все сейчас в камерах министерства. Суд будет сразу же, как только немного восстановят хотя бы атриум. Я не докладывал министру, что Поттер был пойман, — Кингсли заглянул в глаза директора, ожидая согласного кивка. — Ты молодец. Все правильно, мой мальчик. Отправляйся в министерство. Через час общий сбор в штабе. — Распорядился Дамблдор, — Предупреди всех, кого увидишь. Штаб Ордена Феникса буквально жужжал, как растревоженный улей. Кто-то рыдал, кто-то бился в истерике, некоторые самостоятельно перебинтовывали себе ту или иную раненую часть тела, ругаясь нецензурными выражениями. Но, несмотря на потери, в доме царила и атмосфера эйфории: они справились, они смогли впервые за эти несколько месяцев серьезной войны отбить атаку Волдеморта. Удержать министерство и даже захватить кучу народа, один из которых был разыскиваемым по всей Великобритании особо опасным преступником — Гарри Поттером, который был пойман на месте битвы рядом с трупом Алостора Грюма. Пойманный лично своим крестным и Биллом Уизли. Теперь он лежал в одной из полупустых комнат на втором этаже с кучей охранных заклинаний и ограничений. Без сознания и без какой-либо возможности выбраться оттуда. — Что мы будем делать с Поттером? — задал интересующий всех вопрос какой-то аврор. — Перерезать ему глотку и дело с концом! — ответил сидящий в углу мужчина, промывая царапины на своей руке. — Тебя забыли спросить, Джонатан, — резко одернул его Сириус, который казалось не знал, что делать, то ли предаться вместе со всеми эйфории, то ли пойти и повеситься, чтобы потом предстать перед Джеймсом Поттером и, ползая перед ним на коленях, просить прощение за все: за свою глупость из-за которой попал в Азкабан и не смог вырастить Гарри нормальным, за свою беспечность и самолюбие, за которыми он не видел, что творится с его крестником. Ведь может быть еще несколько лет назад еще можно было бы воспитать из Гарри нормального человека, а не упивающегося смертью, приближенного Волдеморта. Просить прощение за то, что не послушал своего сердца, и притащил Гарри сюда на растерзание аврорам, Дамблдору и всем остальным, которые имеют огромный зуб на Темного лорда, на упивающихся и теперь буквально готовы на части разодрать пленников, убивая их медленно, казня за каждую смерть того или иного близкого, — Сейчас придет профессор Дамблдор и все решит, — и больше не произнося ни слова, Сириус встал и вышел из кухни, оставляя галдящий народ наедине со своими планами мести. Самому же Сириусу мстить никому не хотелось, вся его горячность и стремление быть во всем первым сначала медленно убивалась Азкабаном. Но ничто не могло сломить Блэка так, как это сделала сначала весть о предательстве Гарри, а потом и пропажа последнего друга. Сейчас Сириус постоянно ощущал пустоту, какой не было даже в тюрьме. Ступеньки заканчивались, а ноги автоматически несли бывшего узника к комнате в конце темного коридора. Рука с волшебной палочкой быстро снимает наружные охранные заклятия. Старинный большой ключ выужен из кармана. Щелчок замка как громовой раскат в тишине второго этажа. Скрип тяжелой двери. Сириус держит палочку наготове просто по привычке, его худосочная фигура напряжена как будто он ожидает нападения. Но его предполагаемый противник, уже очнувшийся, и не спешит нападать. Он лишь сильнее пытается забиться в угол, с вызовом смотря на когда-то родного человека. Его глаза светятся шальным блеском, а руки крепко держат за концы шарфа слизеринских цветов. — Гарри… Темнота медленно отступала. Закрытые глаза дали слуху обостриться, а от холода пола не спасала даже теплая мантия, в которую его так заботливо закутал Том перед отправлением. «Том!» — Гарри резко сел и распахнул глаза, озираясь по сторонам. Светлое небольшое помещение, голые стены. Никакой мебели, да и вообще ничего не было. Но все смутно знакомое: и стены, и тяжелая дверь почти черного дерева, и даже пол с крупными паркетными досками. Площадь Гриммо, 12… Проклятый дом семейства Блэков. Штаб ордена Феникса. Гарри сжал кулаки с такой силой, что ногти проткнули нежную кожу ладоней до крови. Не вовремя пришла мысль, что Тому очень нравилось, когда Гарри царапал его спину этими ногтями на пике удовольствия. «Том», — почти обреченная мысль. Гарри не выдержал и застонал. Если раньше ему казалось, что хуже уже точно не будет, ибо все, что можно уже произошло с ним, то теперь эти мысли никуда не годились. Ни предательство, ни плен, ни издевательства и пытки были страшны, а незнание того, что с твоим любимым и дорогим человеком. Не ранен ли он, думает ли он о нем… Верит ли… Верит… А если нет? А если Том только будет рад избавиться от него или еще хуже подумает, что он предатель, что он перебежчик. Понимание этого невыносимо скрутило внутренности Гарри. Он, не вставая, отполз в угол. По опыту конечно зная, что там не спрячешься, но тройная опора дает хоть слабую, но уверенность. Рука Гарри пробралась под два шарфа и легла на ошейник, чувствуя теплый метал, каждый изгиб, каждый выступающий камешек. Вещь, дающая надежду, что где-то он нужен, как раб, почти как вещь, но нужен. «Том…» Горячие слезы жгут глаза. Гарри думал, что он разучился плакать… Но нет. Гарри резкими движениями вытирает щеки, часто-часто моргая. Нельзя плакать, нельзя показывать слабость. Он не сдался в цитадели Волдеморта, он сумел там выжить и даже получить дом. Он не сдастся и здесь. Выберется любой ценой, только для того, что бы найти Тома и сказать ему как же он его все-таки любит, сказать, что кроме него ему больше никто не нужен. Сказать… Наверно это уже не реально… Голос не раз сорванный криками боли. Снейп не раз пичкал его зельями, значит было, что лечить. Снейп… Северус… Ради него Гарри пожертвовал собой, но по-другому было нельзя: зельевар стал вторым человеком после Тома, за которого Гарри бы отдал все. «Жив ли он? Надеюсь, Том его хотя бы не убил за проваленное задание?» — подумал Гарри. Мальчик затянул потуже шарф и плотнее закутался в мантию, прикрывая глаза: просто чтобы на секунду представить, что он находится в объятиях любимого, что этой битвы не было. Что Снейп сейчас кашеварит в своей лаборатории, создавая очередное невкусное произведение искусства, что братья Лестранги ругаются где-то в гостиной по поводу очередного квиддичного матча, который в свете войны в Англии теперь проводятся в другой части света. Что Нагини спит где-нибудь на столе Тома на очередном плане захвата Хогвартса, который Том бросил впопыхах, чтобы насладиться несколькими минутами, которые плавно перетекают в часы, а потом и в ночь с Гарри. Гарри даже заулыбался представляя как Том, ругаясь на парселтанге, стаскивает с него уж очень узкие джинсы, которые Гарри с огромным трудом на себя напялил. Как горячие руки мага непристойно ощупывали его, не обращая внимания на нелепые попытки Гарри вырваться. Это лишь игра, небольшая прелюдия недоступности. Гарри почти чувствует язык Тома на своей шее, чуть выше ошейника. Гарри любил все это, принимая правила игры. Наверное, они с Томом и, правда, были похожи в чем-то. Только одно у них было явное отличие: Том любил подчинять, ему нравилось властвовать, быть главным во всем, чувствовать свое превосходство. Именно поэтому он и напялил на Гарри ошейник. Единственное чего он не учел, что Гарри получал от подчинения не меньшее удовольствие. Видно сказывалось не слишком нормальное детство, но Гарри с удовольствием принимал власть более сильного и умело мог играть этим, иногда осознанно провоцируя темного лорда на близость. Это тоже был вид власти: немного другой, даже неправильный, зато какой сладкий… Из почти живых видений Гарри вырвали шаги с другой стороны двери, еле слышные слова заклинаний, щелчок замка как вердикт, который не подлежит обжалованию. Противный скрип двери, какой-то слишком ненатуральный, как будто сама смерть сейчас войдет в эту дверь. Гарри крепко хватается за концы шарфа, будто пытаясь задушиться. Его глаза широко распахнуты, но свет мешает разглядеть пришедшего. Шаг… Действительно как будто смерть пришла. Паника отступает, оставляя место лишь ненависти, чувство предательства захлестывает с новой силой. — Гарри… — Сириус Блэк входит в комнату, но к крестнику не приближается. Гарри же смотрит на когда-то любимого крестного, который сейчас стоит в боевой позе аврора, видно ожидая нападения. От него? А не смешно ли это? Ведь это он, Гарри, заперт в абсолютно пустом помещении, ведь это у него нет волшебной палочки, ведь это он находится в стане врага, среди людей, обрекших его на верную смерть. Среди людей, которые ничем не отличаются от упивающихся смертью. Таких же беспринципных и не менее жестоких. Здесь будет не лучше, чем в первые месяцы у Волдеморта, если конечно не будет хуже. Ведь он, Гарри, как трофей, как жертвенный ягненок. — Гарри, — Сириус делает неспешный шаг по направлению к крестнику. Гарри еще больше вжимается в стенку, в надежде слиться с ней. Было ли ему страшно? Нет… Это чувство практически полностью атрофировалось в нем. Но вот мурашки пробежались по спине Гарри, а лоб покрылся холодной испариной. В его голове билась только одна мысль: Сириус мертв, а это враг, который пришел убить, замучив до смерти. Захотелось заорать: «не подходи», но голос снова подвел мальчика, и он издал лишь слабые хрипы. Сириус сделал еще шаг, подходя ближе. Слишком близко, чтобы вынести его присутствие… Слишком близко, чтобы попытаться сбежать. Гарри сам не понимая, что он делает: резко вскочил, сбивая с ног мужчину. Эффект неожиданности принес свои плоды: Сириус Блэк не удержался на ногах. Его палочка выпала из руки и откатилась немного в сторону. Гарри почти автоматически схватил ее и кинулся бежать, благо дверь бывший заключенный закрыть не потрудился. Главное выбраться… Почти каждый участок дома Гарри помнил наизусть, каждый камень, каждый выступ, хоть он и провел в этом доме совсем немного времени, но даже этого ему хватило, чтобы изучить его наизусть. Темный коридор и еле освещенная лестница. Отрубленные головы эльфов по всему периметру. Один лестничный пролет и вот уже дверь близко. Чей-то громкий крик и заклятие экспеллиармус. И в который раз за вечер голова Гарри повстречалась с твердой поверхностью, разнося иглы боли по всему телу. — Куда-то собрался, Поттер? — Гарри с трудом открыл глаза и встретился взглядом с расплывчатым Альбусом Дамблдором, — Кто открыл дверь?! — Сириус пошел к нему, профессор Дамблдор, — сказал кто-то справа. Гарри с трудом повернул голову и увидел близко стоящего к нему мужчину лет сорока пяти, чье лицо было ему знакомо еще с фотографии, которую ему когда-то показывал Грюм. — Кто-нибудь сходите, посмотрите, что с ним, — распорядился директор. — Не надо, профессор, со мной все в порядке, — Сириус Блэк осторожно спускался по лестнице, держась рукой за плечо, — Я немного потерял бдительность. Кто-то усмехнулся. Гарри попытался осмотреться, но, кажется, этот удар не прошел бесследно: перед глазами все плыло, поэтому видеть он мог только Дамблдора, хотя видеть его было последнее, что он хотел, и еще нескольких человек. Затылок мальчика болел немилосердно и Гарри подозревал, что в его голове вполне могла образоваться трещина. — Сириус — это было сверх неосмотрительностью с твоей стороны, — Директор покачал головой. Его волшебная палочка по-прежнему была направлена на Гарри, и с ее кончика в любой момент могло сорваться очередное заклятие. — Поттер, вставай. Медленно и без резких движений. Никто не расстроится, если я приведу твой смертный приговор в исполнение незамедлительно! — Отовсюду послышались смешки. Гарри, тратя последние силы, медленно поднялся, пытаясь держать спину гордо, а голову ровно. На его лицо была надета маска безразличия, которой он научился у Тома. Главное для него сейчас было не показать, как ему страшно находиться среди этих людей, как ему противно даже слышать их голоса. Еле слышное заклинание пут и вот уже его руки связанны за спиной. Веревки больно врезаются в запястья, раня нежную кожу. — Вперед! — Гарри пошел вперед с трудом сгибая ноги в коленях и получая от каждого шага новый разряд боли. Лестница, по которой он при попытке побега пробежал за несколько секунд, теперь казалась просто бесконечной. Снова та пустая комната, так похожая на тюремную камеру и камеру в цитадели Волдеморта. И никаких различий между ними нет. — Посиди пока здесь, а потом мы решим, что с тобой делать, — голос Дамблдора бил как набатом, — Мне жаль, что ты пошел по такому неправильному пути… — И тяжелая дверь захлопнулась, отрезая звуки. — Профессор Дамблдор… Что мы будем делать с Поттером? — тихо озвучил мучавший всех вопрос Билл Уизли, — Он может знать планы Того-Кого-Нельзя-Называть… Директор молчал, задумчиво поглаживая бороду и соображая какие выгоды можно извлечь из поимки Поттера или их там просто нет и проще отдать мальчишку на растерзание сначала министру, а потом и аврорам. — Сомневаюсь, мой мальчик, — наконец ответил старик, — Волдеморт не привык никому доверять… — Но… — Мы безусловно используем на нем зелье правды, как только найдем Северуса Снейпа… — Этот предатель еще не появился? — хрипло спросил Сириус, который, казалось, только при имени своего старого школьного врага немного оживился, и в его глазах появилась какая-то осознанность происходящего. Сириус до сих пор не мог забыть выходки своего крестника, проклиная его за нее, но в душе мага по-прежнему были ростки неправильности происходящего. Что-то в Гарри не давало ему назвать его убийцей, увидеть в нем настоящего предателя. — Ну, зачем же так, Сириус, мальчик мой, — продолжил тем временем директор, — Северус наш единственный шпион в стане врага. Его работа просто неоценима для Ордена. Ему и так последнее время приходиться трудно. Информация достается с таким трудом. — Вы слишком наивны, директор, — прорычал еле слышно анимаг. — Ты что-то сказал, мой мальчик? — Нет-нет… вам показалось. — Сириус попытался улыбнуться, но его улыбка вышла какой-то слишком кривой. — Да, бывает… — согласился директор, — Что ж, мои дорогие, — несколько человек заерзали на стульях. Как говорится расслабились немного, теперь пора и поработать, — Сегодня, благодаря нашим умениям и сплоченности, мы сумели отразить атаку пожирателей. — Да какие там умения, директор! Они почти нас смели. Те, кто были в атриуме все мертвы… — Мы безусловно не забудем их подвиг, Джонатан, но нам нужно двигаться дальше… — Нам нужно публично казнить Поттера! Чтобы эти твари-пожиратели… — Джонатан! — Дамблдор немного повысил голос, — Нам всем сейчас тяжело, мой мальчик, но давай не будем спешить. Казнить Поттера мы всегда успеем! Главное — это то, что нам это принесет… — Снейп! Я влил в тебя чертову кучу зелий! — Темный Лорд бушевал, бегая вокруг кровати своего преданного слуги и единственного человека, кого сейчас он хотел бы видеть в добром здравии и желательно готовым к действиям. — Ты будешь приходить в себя?! — Тело на кровати ответить не пожелало, но дыхание мужчины стало более спокойным и размеренным. — Мой Лорд, — в комнату заглянул парень лет двадцати пяти, которого видно выбрали посыльным к Волдеморту, — Вам нужно отдо… — Договорить он не успел, так как в него полетела пустая бутылочка из-под зелья, да с такой силой, что Тому позавидовал бы любой метатель ядра. Паренек ойкнул и скрылся за дверью, предпочитая не ждать зеленого луча. — Снейп! Очнись, а! Я ведь тебя везде достану, — Том присел на край кровати и прикрыл глаза рукой, — Убил бы тебя… Прям вот так не приходящего в сознание скормил Нагайне! Я тебе жизнь Поттера доверил! А ты… — Милорд? — хрипло произнес больной, смотря на своего господина с удивительно неповторимым выражением лица, которое ну никак не совмещалось с Северусом Снейпом. Впрочем, как и не совмещалось поведение Тома Реддла с печально известной тягой Волдеморта к садизму. То, что поздний вечер сменился ночью, а ночь утром, Гарри чувствовал лишь каким-то седьмым чувством. За все это время он ни разу не сомкнул глаз, боясь, что его просто убьют во сне. А так хоть была какая-то уверенность, что он сможет пережить остаток этого дня и начало следующего. В принципе Гарри вообще не понимал, почему его не убили сразу… Или они действительно хотят передать его в руки правосудия на радость министерству и на потеху гражданам магической Англии. Почерпнуть в голове Гарри великие планы было не возможно, и Дамблдор наверняка это уже понял. Поттер действительно был рад, что Том лично поставил ему блоки на некоторые участки памяти, точнее на промежуток начинающийся с похода в министерство. Делая это, они оба преследовали лишь одну цель: прекращение ночных кошмаров, ночь за ночью преследовавшие парня. Был, правда, еще один способ выяснить великие планы Лорда Волдеморта: напоить Гарри веритасериумом. Но Гарри прекрасно знал, что это не сработает, ибо Снейп уже пробовал, дабы заставить его говорить, но потерпел полное фиаско не добившись от Гарри ни звука. Именно после этого случая зельевар, наконец, успокоился и понял, что пока Поттер сам не захочет - он не заговорит, а он не хочет. Гарри усмехнулся, вспоминая то, что сказал ему тогда зельевар: «Я поражен вашим упрямством и силой воли, Поттер. Но когда же до вашего ущербного мозга дойдет, что вы можете навсегда остаться немым?» Гарри это было неинтересно, и он упрямо продолжал гнуть свою линию стойкого молчания. И ничто не могло свернуть его с этого вектора. Ведь именно этим он доказывал, что хоть капля его жизни остается его собственной. И ни Тому, ни Снейпу, ни тем более Дамблдору не подчинить его. Конечно, есть еще один способ добыть информацию: так сказать выпытать ее. И Гарри прекрасно осознавал, что многие в Ордене именно этого и хотят. И даже не ради информации, а просто, чтобы показать свое превосходство. Но в этом мире наверно не осталось ни одного проклятия, который Гарри бы не попробовал на себе. Вот такие скорбные и расчетливые мысли крутились в голове Гарри Поттера, не то, чтобы они были так важны и неотложны…. Просто они помогали не думать о других, более болезненных, чем пыточное проклятие, вещах. За ним пришли где-то, по внутренним ощущениям Гарри, уже после обеда. Сначала под огромным конвоем сопроводили в туалет, где его не пожелали даже на несколько минут оставить одного и продолжали держать под прицелами палочек. Если Гарри был бы прежним он, конечно же, сначала бы смутился, а потом покрылся бы краской стыда и унижения, но он уже не был тем ребенком. Несколько прошедших месяцев научили его и наглости, и уверенности в себе, и даже осознанию превосходства над другими. А показывать, что ему страшно, что он мучается чувством неизвестности не собирался. Решив про себя, что ни за что не покажет своего истинного состояния, ничем не выдаст своих чувств, оставаясь лишь бездушной куклой. Таким же конвоем Гарри сопроводили вниз, знакомыми коридорами и лестницей. Поттер был рад, что его тюремщики сохраняют гробовое молчание, чуть ли не до треска сжимая основания волшебных палочек. До боли знакомая кухня, куча народа с непроницаемыми лицами или наоборот с выражениями по которым легко можно прочитать все те чувства, что хозяин лица испытывает. Все смотрят на него, видно ожидая, что Гарри от их взглядов упадет замертво. Гарри даже ощутил иронию от того, что, когда-то он всеми силами стремился попасть на собрание Ордена Феникса, и вот теперь его мечта сбылась, но в весьма извращенном виде. Мальчика усадили на стул и скрутили руки за спиной, связав их для надежности магловским способом. Гарри с удивлением заметил, что его конвоиры, да и вообще все присутствующие заметно расслабились, когда он потерял почти все способности двигаться. Двигать же головой, Гарри после вчерашних ударов о стены было трудно и больно. — Ну… — первым нарушил молчание мужчина, сидящий рядом с Дамблдором. Гарри его не знал, да и не видел никогда, хотя уже то, что он сидел рядом с директором говорило о его важности в Ордене. — Мне уже можно начинать? — Да, Патрик, можешь приступать, — директор кивнул, внимательно рассматривая свои руки. Мужчина встал и направился к Гарри не на секунду не сводя с него своего довольного взгляда, от которого у мальчика бежали мурашки по коже. — Мистер Гарри Джеймс Поттер, вы знаете почему вы оказались здесь? — холодный, официальный тон, по которому Гарри понял, что перед ним стоит аврор, причем не последний в министерстве, — Вы знаете в чем вас обвиняют? — Гарри приподнял бровь на манер Снейпа, в остальном впрочем, оставаясь безучастным. — Ваше чистосердечное признание и раскаяние может сыграть не последнюю роль на суде. «Так… Кажется, они решили сначала попробовать со мной договориться, а точнее действовать по правилам», — подумал Гарри, особо не вслушиваясь в тот бред, который нес аврор, — «Смягчат приговор они… А то как же! Если бы я был в министерстве и дело со мной вели бы люди преданные министру, я бы еще понял, но, когда верная собачка Дамблдора делает такие предложения как по-хорошему сдать своих так сказать пособников и глядишь будет тебе счастье». В такие моменты волей неволей начинаешь задумываться: а нормальные ли они? Или у них у всех помешательство на почве затянувшейся войны. Гарри не знал, что думать по этому поводу. Пропуская болтовню аврора мимо ушей, он в упор смотрел на своего крестного, который уже не знал, куда ему спрятаться от колючего взгляда крестника. — Вам понятны ваши права, мистер Поттер? — Гарри равнодушно посмотрел на аврора и вернулся к созерцанию Сириуса Блэка, — вы будете с нами сотрудничать? Гарри отрицательно покачал головой. — Вас ждет смертная казнь, но как я уже сказал… Гарри улыбнулся, опуская голову, чтобы длинные волосы могли ее скрыть. — Вы отказываетесь сотрудничать с нами? — утвердительный кивок. «Плевать на все! Никакие слова, никакие действия не заставят меня предать Тома. Пусть даже после этих мирных переговоров, они замучают меня до полусмерти…» Краем глаза, Гарри видел, как Дамблдор не дал Сириусу вскочить, как Билл Уизли крепко сжал в замок свои ладони, а Нимфадора Тонкс поменяла ярко-розовый цвет волос на черный, а все остальные стали перешептываться. — Что мы вообще с ним церемонимся… Он то с нашими вряд ли так носился, скорее сразу же запытывал до смерти под руководством своего хозяина! — брошенная сквозь зубы фраза, имела намного больший результат, чем все сказанное выше. Гарри содрогнулся всем телом и дернулся в своих путах. Горло мальчика, казалось, сдавила невидимая рука, а ошейник на шее, словно уменьшился в размере, перекрывая кислород. И хоть обмотанный в несколько слоев шарф никому бы не дал увидеть клеймо Темного Лорда, Гарри мгновенно занервничал, чувствуя захлестывающие волны паники. — Гарри, почему ты предал нас? Почему ты предал меня, своих друзей, своих родителей? — Сириус нарушил наступившее молчание, — Да Джеймс и Лили наверно в гробу переворачиваются… — Сириус, не надо, — попросила Тонкс, — Ты видишь: ему же все равно! Ему же плевать на всех! — Девушка тоже вскочила. Ее волосы стали менять по несколько оттенков в секунду, сигнализируя о взрывоопасном состоянии метоморфини. — Тихо! — Дамблдор, наконец, подал голос, — Нимфадора, сядь! Сириус ты тоже или я буду вынужден удалить тебя. Давайте сейчас оставим все личное и приступим к делу! — Альбус, но мальчишка отказался… — напомнил аврор. Дамблдор прервал мужчину взмахом руки. — Мистер Поттер, вы очень изменились за эти несколько месяцев. Или вся ваша прошлая жизнь была лишь маской? — мерцание голубых глаз, уже выводило Гарри из себя. — Тогда ты талантливый актер, Гарри… Ты всегда был упрям, мой мальчик, но сейчас это не сыграет тебе на руку. Подумай еще раз, — Дамблдор подошел ближе, — Здесь сидит не так много людей и практически у каждого есть свои счеты к упивающимся смертью в общем и к тебе в частности. Неужели тебе не страшно? «Страшно? Мне очень страшно директор… Но это не значит, что я сдамся под вашим натиском, снова становясь послушной марионеткой на веревочках.» — Неужели ты не понимаешь, что присоединился к убийцам, и они сделали из тебя такого же убийцу… «А вот и нет, директор. Первым убийцу из меня сделали вы… Выставив одиннадцатилетнего ребенка против взрослого мага…» — Неужели тебе не жалко своих друзей? Мистер Рональд Уизли потерял в эту войну практически всю свою семью… Разве он заслужил это? Ты можешь помочь нам. И жертв будет меньше. Вернись на правильную тропу… Гарри посмотрел прямо в глаза директору и резко качнул головой из стороны в сторону, подводя черту под всем разговором. — Что ж, мистер Поттер! Вы пожалеете об этом! — из голоса Дамблдора исчезли все добрые и спокойные нотки, — Мы дали вам почти сказочный шанс. Уведите его и заприте! Еды не давать! Минуты превратились в часы, часы в дни… Гарри уже не помнил, сколько он не ел, но по приблизительным подсчетам где-то дня два. На удивление Гарри сжалился над ним никто иной, как Билл Уизли, который был приставлен к нему бессменным конвоиром. Во время одного из визитов Гарри в туалет, старший из сыновей Уизли сунул парню в карман хлеб, завернутый в газету. По началу Гарри побоялся его есть, боясь быть отравленным, но потом здравый смысл и чувство голода все же пересилили. На следующий день, Билл попытался с ним заговорить, но Гарри проигнорировал его попытки. Но новую порцию хлеба все равно получил. — Они долго умирали? Джинни и Перси? — спросил Билл еще через день. Гарри тогда очень удивился, но виду не подал. Почему-то ему стало жалко Билла. Ведь лично он ничего не сделал Гарри. Да и они не были настолько дружны, чтобы Гарри смел обвинять его в предательстве. Он был всего лишь сыном своих родителей. Он был Уизли. А Уизли — это как клан. Пока они вместе они целы, но стоит им разделиться и их постигают несчастья. — Ты не знаешь? Или не хочешь говорить? — Гарри покачал головой и пошел вперед. Дамблдор наложил на него какое-то ограничивающее заклинание, которое позволяло ему делать только маленькие шаги. Гарри зашел в свою комнату, хотя легче ее было назвать камерой, и опять забился в угол, ставший уже родным. На удивление, Билл зашел вместе с ним. — Сегодня будет собрание. Они, скорее всего, напоят тебя веритасериумом, — поведал рыжий, опираясь на косяк, — Профессор всегда добивается своего… — Гарри приподнял голову и посмотрел на парня. — Знаешь, ведь это я нашел их на крыльце. Для меня это не было ударом. В принципе Джин и Перси сами были виноваты, но в душе я до последнего надеялся, что мы успеем их спасти… Мама после их смерти совсем сошла с ума, а близнецы уехали. И я уже оставил попытки найти их, — глаза Билла предательски заблестели, — Но, кажется, тебе все равно, — Билл сжал руки в кулаки и стремительно вышел, запирая дверь. Билл Уизли уже перестал понимать смысл войны между магами. Он не знал, за что погибают дети и умирают женщины и старики, волшебники и маглы, темные и светлые. Но то, что в этой войне нет правых и виноватых, он знал с самого начала. Каждая сторона несла потери и стремилась к своей цели. И только недавно Билл понял, что путь светлой стороны практически ни капельки не отличался от пути Волдеморта и его приспешников. Началось все, пожалуй, со смерти его отца, Артура Уизли, которого Дамблдор без каких-либо угрызений совести раз за разом посылал на самые опасные задания из которых возвращались единицы, самые живучие и везучие. Артур Уизли не относился ни к тем, ни к другим, поэтому очень скоро его настигла смерть от шальной авады. Вторым ударом для Билла стало то, что его брат и сестра были схвачены пожирателями и… Их никто не отправился спасать, закрыв на это глаза и заранее признав их мертвыми, даже Чарли пытался делать вид, что ничего не происходило. Рон, конечно же, порывался отправиться их спасать, но в душе он всегда был трусом. А потом это и не понадобилось, когда Билл нашел на крыльце Норы тела Джинни и Перси. И опять же никто ничего не сказал, даже похорон устраивать не стали, потому что, по словам Дамблдора, на это просто не было времени. Билл до сих пор проклинал себя за то, что его сестра и брат были просто закопаны в землю и забыты. Их рыжее семейство разваливалось на глазах: близнецы сбежали, и в ордене поговаривали, что они, скорее всего, тоже были похищены, Молли медленно сходила с ума, и все, что ей смогли предложить — это место в психиатрическом отделении святого Мунго. Жизнь потеряла всякие краски, превратившись в унылые серые будни, в которых не было места радости и счастью. Жизнь, где добро и зло стали неразличимыми, где все шагают по головам друг друга, пытаясь выжить любой ценой. Последним нормальным человеком в этом мире для Билла был как ни странно Сириус Блэк. Но сейчас, видя каким взглядом он смотрит на своего крестника, как и в прошлый раз прикрученного к стулу, что большего человека подвластного чужому мнению и настолько преданного Дамблдору просто не найти. POV Снейпа Я смотрел на Гарри и испытывал неподдельное чувство ненависти ко всем орденовцам в общем и к отдельным лицам в частности. Мне даже казалось, что за то время, что Гарри провел в темнице Волдеморта, он и то выглядел лучше. Сейчас же от привычного, улыбающегося почти незаметной улыбкой, парня почти ничего не осталось. Осунувшееся бледно-зеленое лицо, грязные волосы, закрывающиеся глаза. Когда Гарри связывали, Снейп ясно видел, что у него дрожат руки, а губы плотно сжаты, как будто он из последних сил терпит сильнейшую боль. Хотя то, что Гарри еще не пытали физически, Снейпу было доподлинно известно. Пытки круциатусами не входили в методы ордена феникса. Зачем насылать заклинание, если можно замучить простым психологическим давлением. Не далее как полчаса назад на мне самом испытывали такие же методы, пытаясь узнать, где я пропадал эти четыре дня и многое другое, сводящееся к тому, что я жалкий трус, не участвовавший в битве за министерство. Мне честно их домыслы были как мертвому припарка, единственное, чего я желал — это поскорей увидеть Гарри. Наконец меня оставили в покое и привели его. Нет… Привели не то слово — приволокли, как преступника, как врага, которого боятся, которого ненавидят и презирают. Я видел его глаза, когда он заметил меня. Такой бури эмоций в глазах Поттера я не видел давно. Там было все и радость, и надежда, и бесконечное счастье. В сердце у меня что-то сжалось, сковывая дыхание. Я на секунду представил, как буду вечером показывать эти воспоминания Тому, и понял, что об этом лучше не думать. Дамблдор приказал мне дать Гарри принесенный мной веритасериум. Раз, два, три, четыре… Четыре капли… Доза с которой Гарри без сомнения справится, но которая не вызовет подозрений. Я отхожу подальше, рукой предлагая аврору преступить к допросу. Я вижу, как Гарри морщится, но вот звучит первый вопрос. — Ваше имя. Я с волнением слежу за каждой мимикой лица мальчика. Молчание, сведенные в одну линию брови и внутренняя борьба с собой на лице Гарри. Он справится, я знаю: желание сохранить хоть частичку себя сильнее какого-то зелья, даже если это зелье приготовлено мной. Вот еще секунда и на лице парня расцветает еле заметная улыбка. — Что за черт! Ваше имя! — но Гарри молчит. — Снейп, предатель! Ты что ему дал?! — аврор разворачивается ко мне и тянется за волшебной палочкой. Я с трудом, но остаюсь невозмутимым. — Как и просили — веритасериум! — снисходительно отвечаю я. — Но почему он тогда молчит?! — выкрикивает метоморфиня. — Откуда мне знать, мисс Тонкс? — я саркастично приподнимаю бровь, краем глаза видя, что Гарри, кажется, вовсю веселится. — Дай сюда свое зелье! — командует аврор, протягивая руку. — С чего бы это? Это зелье нынче дорогое, — я тяжко вздыхаю. — Северус, мой мальчик, дай Патрику зелье, пусть он проверит его состав, — встревает Дамблдор, — Я уверен, что это всего лишь какая-то ошибка. Может ты его просто неправильно приготовил… — Если бы я его неправильно приготовил, Поттер был бы уже мертв, — ворчу я, но смиренно отдаю почти кровную бутылочку веритасериума. Если они ее конфискуют — придется готовить новое. Почти всей толпой изучают зелье — и приходят к дружному выводу, что это действительно зелье правды. Я стараюсь ни на кого не смотреть, предоставляя им право делать все, что они хотят. Наконец, они напоили зельем Тонкс и пришли к выводу, что оно прекрасно работает. — Если, вы дадите Поттеру еще одну дозу, — как бы невзначай говорю я, — Он загнется здесь же от интоксикации. Я думаю, всем здесь известно как умирают жертвы передозировки этим зельем? — Туда ему и дорога, — еле слышно, но вполне отчетливо говорит Блэк. Мне хочется подойти и врезать ему чем-то тяжелым по голове, но Гарри кажется вообще не обращает ни на кого внимания, изучая пол. «Я вытащу тебя, Гарри, я клянусь тебе, надолго ты здесь не останешься…» Дамблдор, кажется, понял, что его идеальный план по выпытыванию информации вылетел в трубу и теперь сидит задумчивый и какой-то слишком грустный. — Мистер Поттер, если вы не заговорите, мы будем вынуждены применить к вам более действенные способы развязывания языка. — Голос директора звучит слишком обыденно, но каждый в помещении знает, что это означает. Кто-то злорадно хмыкает, кто-то утыкается взглядом в стол или еще куда-то. Я же готов зарычать: я до сих пор помню, как лечил Гарри после пыток, но тогда это было совсем по-другому, тогда я не знал этого мальчика до такой степени, чтобы воспринимать его боль как свою. Да и одно дело, когда тебя пытают враги и совсем другое, когда заклинание произносит дорогой тебе человек. — Милорд, — тихо позвал Северус, впрочем, он даже и не делал попыток приблизиться к мужчине, который сейчас сидел в кресле, отчаянно вцепившись себе в волосы и крепко сжав зубы. — Они издеваются над ним, морят голодом и унижают! — сквозь зубы прорычал Волдеморт, — Только я могу делать это! Больше никто и ничего не смеет с ним делать! Он мой! — Да, мой Лорд… — Я не знаю, что ты сделаешь Снейп, но Гарри должен оказаться со мной не позднее Нового года. Ты виноват в том, что не усмотрел за ним, тебе и расхлебывать. Не думаю, что ты хочешь познать силу моего гнева… — Я все понял… — Северус поклонился. — Насколько я понял, никто не узнал про ошейник? — Нет, господин, Поттер хорошо прячет его, — Снейп заглянул в глаза Волдеморту, — У меня есть кое-какие идеи… Насколько я понял очень многие хотят осудить Поттера по всем правилам. Я не знаю, сколько Дамблдор будет его держать в штабе, но, в конце концов, его передадут в министерство. И так как он считается опасным преступником суд будет проведен незамедлительно… — Мне бы не хотелось, чтобы все зашло так далеко, — отрезал темный маг, — Но это может сыграть нам на руку, — Том задумчиво покрутил в руке свою волшебную палочку. — Я рассчитываю на тебя, Северус. Надеюсь, ты преуспеешь в этом больше, чем в попытках заставить Гарри говорить. В противном же случае ты знаешь, что будет. Ради Поттера я не остановлюсь ни перед чем, даже если для его спасения придется стереть с лица земли всех магов. — Мне все понятно, мой Лорд. — Снейп еще раз поклонился и еле слышно вышел из кабинета своего господина, аккуратно прикрыв за собой дверь. Гарри потерялся во времени, в днях. Он плохо представлял хотя бы сколько приблизительно он находится в штабе Ордена Феникса. Но если следить по внутренним чувствам, то Гарри знал, что допрашивали его в одно и тоже время… Ну или пытались допрашивать. Пытки Авроров хоть и были болезненными, но им явно не хватало изощренности упивающихся, в особенности таких как Малфой или Макнейр. Да что там говорить, даже Том во время бурной неконтролируемой страсти мог приложить его об стенку намного сильнее. А пыточные его мучители не накладывали явно из принципа. И Гарри был этому рад. Но было кое-что, что разительно отличалось от плена у Волдеморта: здесь его хорошо знали. И те, кто его действительно знал, мастерски наносили удары. Одно единственное слово Сириуса про своих друзей, заставляло Гарри чуть ли не выть. Пару раз захаживал Дамблдор, гладил свою бороду, оценивающе смотря на Гарри, затем переводил взгляд на одного из мучителей Поттера и получал в ответ качание головой. После очередного такого визита к нему привели мадам Помфри. Медсестра, качая головой, выставила всех из комнаты, не дав никому сказать ни слова, и приступила к осмотру пациента. Видно для нее было без разницы кто перед ней ребенок или хладнокровный убийца. Если кому-то была нужна помощь — эта женщина была способна наплевать на все принципы. И конечно в результате осмотра она не могла не наткнуться на такой сильный артефакт как «Игра любви». Как ведьма образованная и явно не маглорожденная, мадам Помфри быстро поняла что это такое, по крайней мере, об этом сказало просто непередаваемое выражение на ее лице. — Мистер Поттер, вы знаете, что на вас надето? — в голосе ее была жалость и еще что-то, чего мальчик не понял. Гарри пожал плечами и отвернулся в другую сторону, чтобы не видеть женщины. — Вы из-за этого не можете говорить? Вам был отдан приказ? Гарри покачал головой и потянулся к шарфу, чтобы снова обмотать свою шею. Нельзя было сказать, что он стеснялся ошейника… Нет… Он его даже любил: ведь его на него надел Том. Но для Гарри это было что-то личное, что-то, в чего он не хотел посвящать остальных, пряча под шарфами и воротниками. Это было только его и Тома. — Мистер Поттер… Гарри… Тебе не нужно его скрывать, мы попробуем найти способ снять его. Он, наверное, причиняет тебе боль? Гарри снова покачал головой. Никакой боли не было, только неприятное сжимающее чувство вокруг горла, когда до него дотрагивались. А когда били, то наоборот ошейник нес чувство успокоения. — Я вынуждена рассказать об этом профессору Дамблдору! — женщина направилась к двери. Гарри неловко вскочил и схватил ее за руку в попытке остановить. — Прости, но так нужно, — и вышла, оставляя Гарри снова одного. POV Гарри Как глупо было рассчитывать, на то, что ордену будет все равно. Им было не только не наплевать на это, им было очень интересно. Они даже попытались снять ошейник и снимали его до тех пор, пока я не сдал позиции боли и не заорал дурниной, умудрившись разбудить даже портрет мамаши Сириуса, которая была на первом этаже. — Профессор! Я сказала вам про ошейник не для того, чтобы вы мучили мальчика! — мадам Помфри вливала мне в рот очередное зелье. — Его нужно снять, скорее всего, из-за него Поттер не может говорить! — директор снова направил на меня палочку, но между ним и мной неожиданно встал аврор. — Патрик, отойди. — Альбус, прекрати. Я понимаю, что тебе нужна информация, но разве ошейник не указывает на то, что мальчишка, что-то вроде прислуги у Того-Кого-Нельзя-Называть, я бы даже сказал сексуальная игрушка… Ему наверняка ничего не известно, также как и остальным пленникам, пойманным в министерстве. — Аврор на секунду замолчал, — Мальчишка должен понести наказание по справедливости, по суду, а если мы сами займемся его линчеванием, то чем же мы будем отличаться от таких как он? В комнате повисла тишина, прерываемая лишь моим тяжелым дыханием. Перед глазами у меня все плыло, но это не мешало мне воспринимать информацию. Я провел рукой по шее, чувствуя что-то липкое, при ближайшем рассмотрении оказавшемся кровью. Мадам Помфри снова закудахтала. Меня это стало порядком раздражать. — Мистер Поттер, если мы дадим вам бумагу и перо, вы будете отвечать? — спросил аврор. Я ухмыльнулся и отрицательно покачал головой, понимая, что играю с огнем. Но я не отступлю, не предам… Я сел прямо, облокотившись на стену и обвел всех тяжелым, по крайней мере я надеюсь, взглядом, давая понять, что готов к очередному раунду допроса. Конец POV Но второй раунд не последовал: Дамблдор с несвойственной его возрасту горячностью вышел из комнаты громко хлопнув дверью. Правда, вместо него в помещение просочился Сириус Блэк, пугая своей странной бледностью. Взгляд анимага был направлен на Гарри, а точнее на ошейник, крепко обхватывающий шею мальчика и на воспаленную кожу вокруг него. Гарри приподнял руку и погладил металл. На ум мальчика пришли совсем не уместные воспоминания о том, как Том любил ласкать языком кожу вокруг ошейника. — Мистер Поттер, в ближайшие несколько дней я собираюсь настаивать на суде. И вряд ли вот эта вещица на вас, станет смягчающим обстоятельством. Тем более вы ничего не можете сказать в свое оправдание. Вы будете подвержены поцелую дементора, как и все ваши сообщники, которые были пойманы в министерстве. Но это произойдет не раньше, чем дементоры вернутся под контроль министерства, но поверьте, для вас в этом нет ничего хорошего. Охранники Азкабана так и ждут на ком выместить свой гнев, — Аврор на секунду замялся, но затем снова продолжил. — У вас нет метки, что конечно странно, но это тоже рассматриваться не будет, так как есть свидетели и убийства ваших дяди с тетей. И свидетели, которые видели вас в эпицентре битвы в Министерстве. Также по словам пойманных упивающихся вы входите во внутренний круг Того-Кого-Нельзя-Называть и являетесь чуть ли не его доверенным лицом… — Вы закончили? — мадам Помфри посмотрела на аврора, — Мне нужно позаботиться о моем пациенте, — Я конечно понимаю, что вы, как и многие, никогда не испытывали сострадания к заключенным, но перед вами все же ребенок, которому нужна помощь! — Я уже ухожу, мадам, — аврор в защитном жесте выставил руку, — Это всего лишь стандартная процедура… Пойдем, Сириус. — Я пока здесь, — покачал головой анимаг, — для охраны… — Вы здесь мне абсолютно не нужны, мистер Блэк! — взъярилась медсестра. — Извините, но это приказ профессора Дамблдора. Он просил ни на секунду не оставлять пленника одного. — Холодно ответил мужчина и, наколдовав себе стул, устроился около двери. Пленник… Гарри бы никогда не хотел услышать снова это слово, особенно из уст, когда-то любимого крестного, самого родного человека на земле. Но видимо судьба все-таки есть и она имеет свойство повторяться… Видно никогда ему, Гарри Поттеру, не будет суждено жить своей жизнью, вечно кто-то будет удерживать его свободу, пытаясь заставить плясать под свою дудку. Гарри вообще чувствовал себя переходящим знаменем, которое каждый пытается получить в свое безграничное пользование. Гарри все понимал и прекрасно знал, что с ним считаться никто не будет. Можно было конечно написать или даже попробовать заговорить, чтобы обелить себя в глазах Ордена, в глазах Сириуса, который жестко смотрит на него и ни на секунду не расслабляет пальцы руки, в которой сжимает волшебную палочку, как будто боится, что Гарри вскочит и переубивает всех голыми руками. Но зачем притворяться? Зачем пытаться сказать, что ты не желаешь никому зла, если в мыслях ты с наслаждением представляешь мертвые тела всех своих бывших друзей, если ты желаешь собственноручно убить тех, кто когда-то посмел с тобой играть. Зачем притворяться и пытаться что-то изменить, если ты уже нашел новый смысл существования, которому, может, и плевать на тебя, но ты знаешь, что без него тебе жить незачем. Гарри бы посмеялся, если бы полгода назад ему сказали бы, что он будет думать о Волдеморте, как о смысле всей жизни. Но все-таки это было именно так… Мадам Помфри, наконец, закончила осмотр и смазала и залечила все раны, которые нанесли Гарри во время допроса. Когда боль в шее прошла, Гарри даже обрадовался, что эта женщина придерживается мнения: что врач — он везде врач, и помочь он обязан любому вне зависимости от ситуации. — Мистер Поттер, это выпьете часов через пять, — женщина протянула мальчику флакон, но ее рука была перехвачена Сириусом. — Мистер Блэк, не мешайте мне выполнять мою работу! — Вы уже выполнили свою работу — оказали первую помощь. Все остальное не должно вас касаться! — ответил Блэк, отправляя зелье в карман своей мантии. — Здесь врач я! И я буду решать, как лечить своего пациента! — Мадам Помфри, своих пациентов вы будете лечить в больничном крыле… — Когда же вы стали настолько жестоким, мистер Блэк, — покачала головой женщина и вышла из комнаты, хлопнув напоследок дверью. Сириус снова сел на свой стул и уставился на Гарри. Мальчик прикрыл глаза, чтобы хоть немного избавиться от назойливого взгляда, его мысли снова вернулись к Тому и анализу ситуации. Парень не знал, что его ждет через несколько дней, но очень хотелось верить, что Том не допустит поцелуя, хотя бы потому, что Гарри был его любовником несколько месяцев. Но что может быть в голове у Темного Лорда никто не знает. Может он даже сейчас радуется, что избавился от Поттера. «Нет, об этом думать нельзя!» — Гарри для верности потряс головой, прогоняя назойливый внутренний голосок, который не переставая нашептывал ему, что он никому не нужен, что все только вздохнут с облегчением, когда дементор сделает свое любимое дело, завершив тем самым его жалкое существование. Гарри приоткрыл один глаз и посмотрел на своего охранника, который сегодня был странно молчаливый: обычно Сириус комментировал каждый его вздох. — Гарри, — ну надо же снова «Гарри»… Мальчик сжал кулаки, впиваясь отросшими ногтями в кожу ладоней, — Почему ты стал таким… «Нет… Это почему ты стал таким, Сириус. Когда абсолютно чужие люди, которые засадили тебя за решетку на долгие двенадцать лет, стали важнее крестника, почти сына. Когда ты стал верить во все подряд, забыв, как подставили тебя». — Знаешь, твой отец мечтал, что когда-нибудь ты станешь аврором, как мы с ним. И вот, что получилось. Ты ведь не магическое общество предал, ты предал своих родителей, меня. Я… Ты уже не тот Гарри, которому я присылал письма. Ты преступник, который заслуживает смерти, — сердце Гарри пропустило несколько ударов, а в уголках глаз предательски защипало. «Может мне и правда стоило умереть, ведь было столько попыток, а я ни одной не воспользовался, дотянув до этого момента, когда сердце сжимает ледяная рука окружающей ненависти, а предательские слезы застилают глаза. В такой момент сам себя начинаешь ненавидеть и презирать за свои слабости», — Гарри из последних сил отвернулся от своего крестного, давая понять, что его монолог ему не интересен. Рождество медленно, но верно приближалось, казалось, что оно пыталось внести оживление в мир магов, но все было бесполезно: веселиться никому не хотелось, да и какое веселье, если война, если, что ни день, то чья-то смерть. Причем такое состояние было с обеих сторон: одни нападали, не думая о празднике, другие защищались. Том чувствовал, что он срывается, мстя всем подряд: на собраниях он буквально выворачивал душу из упсов, рьяно ища предателя, а то, что предатель имел место быть, он был уверен. И он был из ближнего круга. Вот и сейчас Том изучал свой внутренний круг, который изрядно поредел после битвы в министерстве: Тому поистине было тяжело узнать о том, что братьям Лестрангам было уже не помочь. — Среди нас есть шпион, — осматривая стоящих на коленях упивающихся, сказал Темный Лорд. Кто-то вздрогнул, кто-то поежился, Малфой побелел, наверное, вспомнил, что бывает с крысами, которые заводятся среди упивающихся. — Вы уверены, милорд? — спросил Алекс Коннер, молодой, но очень талантливый маг, который заменил в рядах упсов своего больного и старого отца. В нем Том не сомневался: во-первых тот был как открытая книга — все его эмоции отражались на лице. Вот и сейчас он был искренне и непосредственно по-детски удивлен. «Прям как Гарри…» — грустно подумал мужчина, вспоминая зеленые глаза, по которым можно было прочесть абсолютно все. А во-вторых, Алекс не стал бы так рисковать: у него больной отец, младшая сестра и невеста, которые в первую очередь пострадают, если он попробует изменить сторону. «Жаль, что не у всех упсов есть такие привязки к стороне — было бы намного проще». — Ты сомневаешься во мне, Коннер? — Том крутанул в руке волшебную палочку и наставил ее острием на парня. Тот испуганно сглотнул и покосился на усмехнувшегося Снейпа. — Простите, милорд, — парень покорно склонил голову. — Да, я уверен, что у нас завелась крыса — и это далеко не покойный Петтигрю, — Спокойно продолжает Том, — Нас кто-то банально сдал орденовцам, потому что в министерстве их было как собак нерезанных, так же как и авроров. — Как мы будем искать шпиона? — озвучил Малфой интересующий всех вопрос. — Ты смел, Люциус. Но я тебе отвечу… Я бы конечно мог всех вас перетряхнуть, но я почти уверен, что после этого от вас останутся лишь пускающие пузыри психи. — Почти половина упсов вздрогнула, даже Макнейер заметно позеленел. — Но я не буду этого делать, потому что кто бы это ни был — он ошибется рано или поздно и тогда я покараю его. Темная сторона — это навсегда! Для тех кто это забыл, я повторю: у вас нет пути назад. Я примерно подозреваю, что одному из вас, или не одному, мог наобещать старикашка, но верить ему — значит проиграть! — Волдеморт встал, взмахнув краями мантии, — Можете быть свободны, пока я вас не призову. — И с хлопком, Том трансгрессировал. — Что вы задумали, милорд? — спросил Снейп, когда он и Том устроились в кабинете последнего на очередное заседание. — Буду выделять информацию частями, а там посмотрим кто проколется. Чуть дольше, чем пытки, но более рационально, — пожал плечами темный маг. — Вы думаете, что кто-то проколется? — Я уверен, Северус… Если посмотреть, то доверять я могу только трем из всего ближнего круга. Это ты, Макнейер, потому что такой псих, как он, просто не мог заинтересовать старика и… — Малфой? — Нет… Алекс Коннер. Ладно, что там в ордене… Как Гарри? — Я видел его еще только один раз, но выглядел он более или менее хорошо. Они обнаружили ошейник и сделали вывод, что вы просто запретили ему говорить. С тех пор они его почти не трогают, что не может не утешать. Краем уха я слышал, что суд над ним собираются провести уже в этом году. То есть осталось всего несколько дней. — У тебя есть план? — Да, милорд, — кивнул Снейп, — предлагаю штурмом взять зал суда. Не в пример проще, чем попытка захватить штаб ордена Феникса, так как сработает эффект неожиданности… — Суд будет закрытый? — Конечно. Как бы светлой стороне ни хотелось выставить грехи нашей стороны, сейчас не то время, чтобы проводить открытые заседания… — Откуда знаешь, что Гарри будут судить до Нового года? — Дамблдор хочет, чтобы я свидетельствовал против Гарри… Старая кошка почему-то отказалась, поэтому… — Понятно. Но после этого ты потеряешь доверие Дамблдора. — Выбирать не приходится. Либо я, либо Поттер… Другого выхода нет. Вот только, что мы будем делать со шпионом? Мы не успеем найти его за несколько дней. — Предоставь это мне. Тебе лишь надо переманить на нашу сторону старшего Уизли и Блэка, — отрезал Том. Темный маг нагнулся и достал из-под стола чашу. Палочкой подцепил из своей головы светящиеся ленточки воспоминаний. — Снейп, то, что я покажу тебе сейчас ни в коем случае не должно выйти на всеобщее обозрение, но частично ты можешь показать это Блэку, просто, чтобы его мозги встали на место, если это конечно возможно. Снейп как завороженный смотрел на плавающие в чаше воспоминания. — Это воспоминания Гарри… Не думаю, что он будет счастлив от того, что я показал их кому-то еще, но выхода у нас нет. Ненавижу эту ситуацию… Ладно, ты смотри кино. Не буду тебе мешать, — Темный Лорд встал из-за стола и вышел из кабинета. Северус приблизительно знал, куда лежит путь его господина: к бару в гостиной. Обычно Том напивался прямо у себя в кабинете, но сейчас при Снейпе этого делать не хотелось. Зельевар проводил взглядом лорда, вздохнул поглубже и нырнул в воспоминания. Двадцать четвертое декабря ознаменовалось днем прибытия нового золотого мальчика в штаб Ордена феникса. Так же с ним приехала его свита, состоящая из нескольких гриффиндорцев. Рональд Уизли, который сейчас больше походил на изваяние из белого мрамора, неизменно стоял по правую руку от нынешнего героя. Невооруженным глазом можно было засечь все изменения, произошедшие с ним с лета: рыжие веснушки ярко выделялись на абсолютно белом, осунувшимся лице с впалыми щеками. Казалось, что всегда веселого и довольно яркого парня настигла неизлечимая болезнь. Его глаза казались пустыми и ничего не выражающими, а весь его вид лишился той горячности, которая раньше вела его по жизни. Он перестал быть тем, кем был до смерти Гермионы Грейнджер, а дальнейшие события навсегда лишили его сна, да и вообще жизни, покоя и неведения, свойственного детям. В отличие от многих, Рон понимал мотивы девушки и именно после ее поступка, он стал задумываться над тем, что они совершили. Нет, парень не жалел Гарри, он жалел о том, что не смог распознать странное поведение Гермионы, не смог остановить ее самоубийство, по его мнению бессмысленное и бесполезное. А что до Поттера, так тот всегда был для Рона пустым местом, который всегда портил жизнь себе и окружающим. Глупое существо, возомнившее себя героем, победителем, но причиняющее своими поступками один лишь вред. Другое дело — Невилл — истинный герой пророчества, не совершающий ошибок, слушающийся взрослых и как результат — идеальный боец, которого не стыдно будет выставить светлой стороне для полной победы над злом. Он был бы прекрасным другом, если бы Рону нужны были друзья… Но парень никогда не стремился ставить кого-то выше себя, даже гибель Джинни и Перси не заставила его проронить ни одной единственной слезы. Рон считал, что они сами были виноваты, но это не значило, что он не будет мстить за них. Будет… И первый в списке на месть был Гарри Поттер, который отнял у него любимую девушку и почти всю семью, не идеальную, но все же семью. За несколько месяцев непрекращающейся войны младший Уизли далеко зашел в своей ненависти, тайком изучая запрещенную литературу, изводя себя ночными вылазками в запретную секцию, где он, как в былые времена Гермиона, погружался в старинные тексты с ужасающими заклинаниями, леденящими душу и кровь. А в редкие часы сна он видел как наяву смерть своих врагов, их страдания, представлял ужас в их глазах. Рональд разрушал себя намеренно и целенаправленно, становясь монстром с верой в то, что он поступает правильно. В его голове отчетливо были видны лишь две мысли: месть и желание доказать, что он лучший. Не Поттер, не Лонгботом, а он, готовый на все, как машина для убийств, но до поры до времени он играл преданного соратника, готового в любой момент подставить свое плечо. А уж играть милого и доброго мальчика без всяких задних мыслей, он умел хорошо. Вторым ярым прихвостнем нынешнего героя был Симус Финиган, в одночасье ставший сиротой, как и многие другие в Хогвартсе. Его родители были убиты во время нападения на поселок, в котором они жили. Мать парня, как добропорядочная ведьма, полезла в самую гущу событий, за что и схлопотала авадой в лоб. Смерть его отца была еще более бессмысленной, если бы он не был маглом. Кто-то же из своих, из ордена или Авроров, видно для устрашения, произнес сильнейшее взрывающее проклятие, не разобравшись где свои, где чужие, а где просто жертвы. Были еще двое Колин и Дэнис Криви, как их окрестили в школе — вечные папарацци золотого мальчика, причем не важно какого. Их родители совсем недавно вступили в орден, поэтому не было ничего удивительного, что их прячут наравне с героем пророчества. И последним в этой разношерстной компании, объединяемой общим факультетом и чем-то наподобие дружбы, был Дин Томас. Его родители покинули страну еще полгода назад, но он ехать отказался, сказав, что пока не отомстит за свою погибшую любовь, коей являлась Джинни Уизли, из Англии он не ногой. Кому собирался мстить Томас, особо никто не понимал, хотя все были уверены, что в своих бедах он винит Гарри Поттера. Вот такая странная компания и появилась на площади Гриммо 12. Вместе они держали в страхе пол-Хогвартса. Сопротивляться им могли не многие, и в основном старшие курсы Слизерина, хотя именно на них было и больше всего нападок. Как оказалось, Хогвартс тоже был подчинен законам войны и как бы учителя ни старались сдерживать буйство слизеринцев и гриффиндорцев — это было бесполезно. Война - она везде одинаковая. Поэтому школа вздохнула свободно, когда бунтари разъехались на каникулы, давая небольшую передышку. Северус Снейп, чертыхаясь, спешил в штаб Ордена Феникса, сегодня он банально опаздывал, что случалось в его жизни очень редко, все случаи можно было пересчитать по пальцам. Сегодня день зельевара вообще не задался с самого утра, а все из-за того, что он проспал. Сначала он пропустил время добавления в готовящееся зелье очередного ингредиента и зелье было безвозвратно испорчено. Потом он пропустил завтрак, не в состоянии оторвать голову от подушки. К тому моменту, когда он вспомнил, что сегодня у него назначен урок с Лонгботомом, на часах уже был второй час дня. Не то, чтобы Северус хотел проводить очередную тренировку: урок с Лонгботомом не был для него особо радостным событием, но на нем можно было вдоволь поиздеваться над парнем, а после попробовать пробраться к Гарри. Еще зельевару нужно было успеть прочистить мозги Блэку до начала собрания и желательно до того момента, когда в доме яблоку будет негде упасть и повсюду будут сновать знакомые и незнакомые лица с подозрением косящиеся на него. Также зельевару нужно было прощупать почву, чтобы окончательно понять: стоит ли пытаться перетянуть старшего Уизли на их сторону или же это была всего лишь игра воображения профессора и на самом деле Билл Уизли также предан Дамблдору как и его двое живых братьев. Но если это все же игра воображения, то попытаться все равно стоило: Волдеморт не простит, если будет упущен такой ценный кадр. — Лонгботом! Вы почему еще не в тренировочном зале! — вываливаясь из камина, зашипел Северус Снейп, с ненавистью глядя на не лучших представителей своих учеников, расположившихся в гостиной, — Или вам нужно особое приглашение? — вздернутая бровь, кажется уже не пугает никого в школе, но вот ядовитая полуулыбка на бледноватых губах зельевара, заставляет вздрогнуть любого, даже такого самоуверенного типа как Лонгботом. — Профессор Снейп, — золотой мальчик делает наглые попытки умоляюще заглянуть профессору в глаза, хотя всем прекрасно видно, что в душе парень обзывает зельевара самыми что ни наесть непечатными словами. — Может, мы сегодня не будем заниматься. Все-таки праздник… Хотя вы вряд ли имеете понятие об этом, — последняя фраза была сказана чуть тише, но ее расслышали все. Денис и Колин синхронно захихикали, стараясь скрыть свой смех ладонями. Рон Уизли фыркнул, но остальные остались безучастны, явно подумав о том, что хоть зельевар им и не нравится, но каникулы когда-нибудь закончатся и им придется снова идти в школу, в которой зельевара они видят чаще, чем всех остальных учителей вместе взятых. — Лонгботом! Марш в тренировочную! — скривившись, как от зубной боли, сказал зельевар. — или вы Темному Лорду тоже скажете, а давайте отложим на потом? — и резко взмахнув полами мантии, Северус Снейп скрылся в темном коридоре. Голова мужчины раскалывалась, а перед глазами мелькали черные мушки. А тупость Лонгботома и его неспособность к магии не прибавляли хорошего самочувствия. Все часы, угробленные на это подобие героя, были абсолютно напрасными. Казалось, что в голову парня одно влетало, другое вылетало и это притом, что Снейп гонял его пока только по школьной программе, что Поттер знал в совершенстве уже на четвертом курсе. Зельевару даже не нужно было притворяться, что он ничему не учит парня, учитывая, что у Лонгботома из тридцати щитов разной силы и направленности более или менее получались только три. И это притом, что магическим истощением он не страдал и по теории чистокровности должен был обладать достаточно большой силой, приравниваемой к силе Малфоев или даже Паркинсонов. Снейп не раз просматривал книги по родословной и понимал, что род парня еще не должен был выродиться и не требовал вливания свежей маглорожденной крови. Но результат был налицо: обладая достаточно большой латентной силой, парень абсолютно не мог подчинить ее себе, и вряд ли сможет. Скорее всего, эта сила, на которую так рьяно ставит Дамблдор перейдет его потомкам и развеется через несколько веков окончательно. А директор, видно не читал книг по родословным чистокровных, раз на что-то надеется. Когда Северус был молод, он не понимал, как великий чистокровный род насчитывающий кучу веков идеальных волшебников, смог допустить, чтобы Джеймс Поттер женился на маглорожденной. И хоть Лили Эванс и была сильнейшей ведьмой на потоке, оставляя позади всех остальных девушек курса, ее кровь не была чиста. Только несколько лет назад Снейп понял, что это был тактический ход старшего Поттера, который знал, что постоянные скрещивания чистокровных между собой приводят к вырождению рода, а значит и к исчезновению магической силы. Соединение крови чистокровного и сильной маглорожденной привело к появлению Гарри Поттера, поистине сильного магически, а главное способного пользоваться своей силой, в отличие от Лонгботома, которому еще только предстояло зачать сильного наследника. Огромная, но не поддающаяся контролю сила, может даже способная победить Темного Лорда, была абсолютно бесполезна. Было не известно сколько пройдет еще поколений, прежде, чем она найдет для себя достойного наследника. Как нашла себе наследника сила Слизеринов, которая была практически бесполезна много поколений, переходя от одного мага к другому, чтобы, наконец, обрести достойного хозяина в Томе Риддле, полукровке, способном не только удержать ее, но и подчинить. То же самое и с Поттером, почти один в один. — Лонгботом, вы бесполезны, — выдал зельевар, поняв, что его очередная попытка хоть как-то заставить парня сотворить более или менее нормальное заклинание, провалилась. — Так считаете только вы, — наглая ухмылка появилась на потном лице парня. — Вы не умеете учить. Я скажу директору, что вы только издеваетесь надо мной, не пытаясь обучить меня чему-то. И он мне поверит! — Вперед! — фыркнул зельевар, — Вас никто не держит. Идите, жалуйтесь, но от этого вы не станете умнее… вы бесполезный мальчишка. — Поттеру вы тоже так говорили… — Поттер, в отличие от вас, хотя бы понимал разницу между защитой и нападением. — Лонгботом вызывал в зельеваре лишь отвращение, поэтому он не намерен был щадить его самолюбие, — У вас нет силы, способной победить темного Лорда, потому что он в отличие от вас совершенствуется, и не только телом, — Снейп окинул ядовитым взглядом накачанную фигуру парня. Она была настолько тяжелой и неповоротливой, что даже попытки научить парня уворачиваться от заклинаний потерпели полное поражение. Ни изворотливости, ни силы, лишь куча неизвестно откуда взявшихся нахальства и амбиций, и как свойство всего этого — ни капли мозгов и никакого понимания, что его тоже не пожалеют, выставят как Поттера на передовую, где его и убьют. — О, да, профессор, я же забыл: вы о Том-кого-Нельзя-Называть знаете все. Ведь вы его преданный слуга, вам нравится ползать перед ним на коленях… — Замолчите… что вам, мальчишке, знать об этом. Урок окончен! — зельевар отошел к окну, — И запомните, Лонгботом, не только сила правит этим миром. По крайней мере, иногда смирение приносит намного больший результат, чем накачанные мускулы. Вы свободны. — Северус Снейп оперся руками об подоконник, пытаясь успокоить себя и случайно не рассмеяться. Дамблдор проиграл и проиграл он еще полгода назад. И не из-за кого-нибудь, а из-за обычной грязнокровки, которая отказалась вести друга на смерть, и сделала попытку все исправить. Правильный ход, который повернул историю и вывел ее на новый виток, на дорогу к новому существованию. Темный Лорд не спал уже две ночи, но в отличие от зельевара, он не мог заснуть и к утру. Все мысли мага занимали поиски предателя. Уж сколько раз были переписаны все имена пожирателей ближнего круга, но разгадка так и не приходила. Паркинсоны. Гойл. Кребб. Нотт. Малфой. Коннер. Макнейр. Флинт. Лоренс. Снейп. Не так много их осталось. Правда была еще возможность, что предатель погиб во время битвы, но это скорее из области фантастики, чем реальности. Ведь все они были из Слизерина, а значит нашли бы любой способ, чтобы выжить. Перо с зелеными чернилами аккуратно зачеркивает сначала имя Снейпа, чуть погодя Макнейра, дальше Нотта. Его темный Лорд проверил сывороткой правды, пока тот докладывал ему очередные новости. Можно было конечно проверить так всех, но это подняло бы панику и спугнуло крысу. При таком раскладе предатель, конечно, был бы известен, но, скорее всего, был бы мгновенно мертв или же сбежал бы. Такой расклад Волдеморта не устраивал: он лично хотел замучить его до смерти, а потом прирезать, смывая предательство кровью, как и положено. Рука зачеркивает имя Лоренс, на лице мужчины появляется брезгливое выражение. Виторио Лоренс была даже похлеще чокнутой Белатрис, которой не посчастливилось нарваться на взрывающее проклятие. Ее фанатичная преданность, передающаяся видно из поколения в поколение, была лишь головной болью, но никак не проблемой. Имена Крэбба и Гойла, тоже были вычеркнуты без всяких раздумий. Их мозги бы просто взорвались, если бы эти два увальня решили бы подумать и поискать новую сторону. — Кому-то не дано думать, — вслух сказал Лорд, зачеркивая еще одно имя: Август Флинт, который отличался не только полным отсутствием мозгов, но и любовью к пыткам. Вряд ли Дамблдор позволил ему бы этим заниматься. Осталось всего лишь четыре имени, они были тут же выписаны отдельно: Паркинсон и его жена, Коннер и Малфой. Немного подумав, лорд сначала вычеркнул миссис Паркинсон, которая просто не могла вынашивать в своей забитой черти чем голове, коварные планы. А вот с Паркинсоном обстояли дела еще лучше: тот о нападении узнал всего лишь за час и весь этот час обсуждал это с коллегами, так сказать. Оставшиеся два имени выглядели неутешительно. С одной стороны умный, но совершенно открытый Коннер, истинно верящий в правильность своих действий и всегда внушающий доверие, а с другой Малфой — скользкий змей, знающий себе цену, опасный и осторожный, но в то же время проверенный годами службы. Но его поведение в последнее время, не может не настораживать. Том зарычал и отбросил от себя перо, единственным взмахом палочки, уничтожая все следы своих мыслей. Выбрать одного из двух и не ошибиться, потому что от этого зависела жизнь Гарри. Можно было конечно убить сразу обоих… — Так и сделаю, если до вечера не определюсь, — вздохнул Том, — Жизнь Гарри важнее. Северус Снейп тенью проскользнул на второй этаж, стремительным, но бесшумным шагом дошел до нужной двери, отточенными движениями снял заклинания и отпер дверь, проскользнув внутрь. Мальчик в комнате спал, свернувшись калачиком, иногда вздрагивая во сне. Его губы были прокусаны в нескольких местах, видно в попытке справиться с кошмарами. Волосы еще больше взлохмачены, чем обычно. Весь тот вес, который мальчик набрал в доме Тома, исчез, снова оставляя болезненную худобу и нездоровый цвет лица. Снейп присел рядом с парнем на корточки и погладил его по растрепанным волосам. Видимых повреждений на парне не было, что не могло не радовать. — Поттер… Гарри, — позвал зельевар. Мальчик вздрогнул, тут же выныривая из сна, и открыл глаза. Пара настороженных секунд, показавшихся зельевару вечностью, а потом осторожные объятия. Снейп сначала растерялся, чувствуя как мальчик прижимается к нему, но потом усмехнулся и тоже приобнял парня, — Я тоже по вам скучал, Поттер. — взмах палочкой, проверяющий комнату на подслушивающее заклинание, а затем мощное заглушающее. — Гарри, у меня мало времени, — отстраняя от себя парня, сказал зельевар. — Мы с милордом проработали план, как вытащить тебя отсюда. К сожалению, мы сможем осуществить его только, на твоем суде. Ты понимаешь, о чем я говорю? Резкий кивок. — Будь готов, понял. Единственное, что тебе нужно будет сделать — это бежать ко мне, пока остальные будут отвлекать орден и авроров. Все будет в порядке, просто будь внимателен и осторожен. Милорд не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Так что не бойся и держись, осталось совсем немного. Поттер, ну кивни хоть, а то я подумаю, что тебе все мозги тут вышибли и, что ты теперь не только разговаривать не можешь, но и думать. Гарри грустно улыбнулся и кивнул. — Все, что не убивает нас, делает сильнее, Поттер. Милорд любит тебя, как это не странно звучит, это действительно так. И он сделает все, чтобы ты целехонький снова лежал в его постели… В этот момент не вовремя, а может и наоборот, дверь в комнату резко распахнулась, и в нее ввалился Блэк, бормоча что-то про молодежь. Сириус не сразу заметил своего школьного врага и этого времени профессору хватило, чтобы выхватить палочку, запечатать дверь мощным заклинанием и припереть анимага к стенке. — Снейп! Что ты тут делаешь? — закричал мужчина, смотря как его палочка перекочевала в карман зельевара. — Блэк, ты не вовремя, но впрочем у тебя это так всегда, — зельевар еще сильнее ткнул кончиком своей волшебной палочки в сонную артерию мужчины, от чего у того перехватило дыхание. — Ты пытаешься помочь ему сбежать! — Ага, конечно. Из дома, где полно народу, а на всех каминах стоят оповещающие чары. Я уж молчу про дверь, из которой выйти, да и войти, могут только избранные… Блэк, ты тупица. — Сюда сейчас кто-нибудь придет, и тогда… — Не пудри мне мозги. Сюда никто кроме тебя и старшего Уизли не заходит, не считая допросов, которые, как я знаю, прекратились. — Это он тебе сказал! — Придурок, Поттер не говорит уже полгода! У него тяжелая психологическая и физическая травма! — не выдержал Снейп. Гарри вздрогнул и посмотрел на зельевара, — Пока ты валялся в отключке, твоего крестника пытали всеми мыслимыми и немыслимыми способами. У него голос сорван от постоянных криков… — Ты врешь… — Ну да, конечно. Блэк, ты всегда был тварью, но я никогда не думал, что ты сможешь променять сына лучшего друга, своего крестника, на какого-то старикашку. Как ты вообще можешь верить в то, что Поттер предал вас? — Так сказал Дамблдор… Я уверен, что все, что сказал директор правда, потому что это логично. — Поттер, сядьте и не мычите, — Гарри покорно вернулся на место, но его лицо, казалось, побелело еще больше. — Я покажу тебе правду, Блэк. Правду, от которой можно сойти с ума. Черные глаза встретились с синими, приоткрывая завесу действительности. «Малфой и Коннер… Кто же из них?» — думал Темный Лорд, шагая по темным переходам своего дома. Мысли о предательстве этих двух людей даже вытеснили тревожные мысли о Гарри, правда, не до конца. Немного впереди мелькнула тень, и послышались шаги. Том замер, настороженно всматриваясь в темноту. Обычно в этой части дома никто кроме него, Гарри и нескольких упивающихся, у которых были неотложные вести, никто не ходил. Здесь всегда было пусто и почти всегда темно. Взмах палочкой и один за одним на стенах зажигаются факелы, освещая коридор. Тень резко развернулась к свету. — Коннер? Ты что здесь делаешь? — Том по-прежнему не опускал волшебную палочку, всматриваясь в лицо своего слуги. «Все таки он…» — Милорд, — улыбка в тридцать два зуба, — Я хотел увидеть вас. — Шаг в сторону к мужчине, еще один, более осторожный. И вот парень уже стоит впритык к лорду. — Зачем? — мальчишка облизывает губы, отточенным, каким-то развратным движением. — Я хочу вам кое-что сказать, милорд, — парень придвигается еще ближе, хотя куда уж ближе. — Я… — глаза парня горят в свете факелов, лицо покраснело, — я люблю вас. Последняя мысль темного лорда, перед тем как горячие губы впились в его рот, была: «все-таки Малфой». Парень был красив: с тонкими чертами, с длинными светлыми волосами и необыкновенными голубыми глазами. Его было удобно прижимать к стенке, не наклоняясь при этом, потому как в отличие от Гарри он был почти одного роста с Томом. Его фигура была приятна на ощупь, а губы были умелыми и как будто выпивали душу через поцелуй. Но чего-то не хватало. Том уже почти потерял контроль, готовый трахнуть этого парня прямо здесь у стены, готов был завладеть этим так удачно подвернувшимся умелым телом, но тут перед глазами мага встал Гарри, с его непосредственным детским выражением лица и абсолютно взрослыми, но тем не менее невинными глазами. Эти глаза с грустью смотрели на Тома, а на губах мальчика появилась грустная улыбка. Гарри из видений Тома вздохнул и развернулся, уходя вдаль. Мужчине захотелось закричать стой, но сил не было. Его возбуждение от ощущения тела рядом быстро спало, не оставляя и следа. Том открыл глаза и резко отошел от Алекса. — Не делай больше так, — зарычал мужчина, застегивая свою мантию на все пуговицы, — Я не накажу тебя за твое своеволие, но впредь я это терпеть не намерен. — Но, вам же понравилось, — парнишка картинно надул губки, — Чем я хуже Поттера? — Не думаю, что я обязан отвечать на твои вопросы, Алекс, — покачал головой Том, — Уходи. — Вы любите его… Поттера? — Это не твое дело! — Простите. Простите меня, милорд, — Алекс свалился на колени, покорно склоняя голову, — Простите. — Заклинание беспалочковой легилименции. И вот воспоминания проносятся как на ладони. Обычные картинки жизни, которые показывают умыслы, чувства и стремления. «Чист, абсолютно, — подумал маг, — Все-таки блондин, хотя было бы проще, если предателем оказался Алекс». — Исчезни с глаз моих, — прорычал Темный маг и, резко развернувшись, ушел в противоположную сторону. Нужно было найти Люциуса и спросить с него ответы на многочисленные вопросы, хотя Том и так уже прекрасно понимал мотивы своего когда-то лучшего слуги. Чужие воспоминания проносились быстро, как картинки в кино, в которое Сириус с Джеймсом бегали по молодости. Но если в кинотеатре на все смотришь со стороны, то когда в твоем мозге проносится целый ворох картинок, то ты как будто находишься внутри них, не сторонний наблюдатель, а почти участник. Ты пытаешься закричать, остановить все это или хотя бы закрыть глаза, но это бесполезно. Тебе кажется, что ты даже чувствуешь боль, лежащего на полу истерзанного человека. Тебе хочется закричать, хочется закрыть такого знакомого зеленоглазого мальчика от очередного заклинания, но в очередной раз остаешься лишь наблюдателем. Ты видишь искусанные в кровь губы и слышишь жалкие хрипы и смех, леденящий душу. Он слышится отовсюду из воспоминания в воспоминание. И напоследок, когда ты уже почти не дышишь, когда уже почти теряешь сознание от вида искаженного в муках лица своего крестника, освещенный зал и смех сменяется темным коридором и всего двумя голосами: давно уже мертвой девочки и старика, который в последнее время стал для тебя царем и богом. Тихий разговор, который убивает тебя еще больше, чем все предыдущее, который ужасает тебя и отдается эхом в голове. Все прекращается так же резко как и начинается, твое тело безвольно падает на пол, а твой школьный враг отходит от тебя. На его лице появляется какое-то усталое выражение. — Вот, что было с твоим крестником, Блэк, пока ты строил из себя героя и рвался в бой. Нельзя винить человека в том, что он пережил. — Это неправда… Неправда… — Ты живешь в своем выдуманном мире, глупая псина! Не пора ли поумнеть! Всю жизнь сын твоего друга жил в своеобразном аду, несравнимый с твоим заключением в Азкабане. Ведь ты не был ребенком, Блэк… — Директор не мог… — Наш директор — сумасшедший манипулятор, который когда-то в молодости решил поиграть, а теперь пытается уничтожить творение дел своих! Он сломал кучу жизней и столько же сломает! — Не смей! Это неправда! — А что тогда по твоему правда? — устало спросил Снейп, — Нелепица о предательстве? Ты видел, что творилось с Поттером… — Но Дурсли… Сестра Лили и ее муж. Мальчик, Дадли, кажется, видел Гарри, — Сириус посмотрел сначала на Поттера, который сейчас сидел, напряженно выпрямив спину и закрыв глаза. — Их убил я, — Гарри вздрогнул, но глаз не открыл. Снейп тоже посмотрел на мальчика, но потом продолжил, — Это был приказ, который я не смел нарушить. Но этим тварям определенно место в аду. Представь, Блэк, меня даже совесть не мучает от их убийства. В комнате повисло молчание, казалось, что даже никто из троих не смеет дышать. — Что аргументы закончились? — усмехнулся зельевар. — У тебя нет совести, — невпопад заявил анимаг. — И я этому несказанно рад, — язвительно сказал зельевар. Мальчик, сидящий в углу громко фыркнул, но его глаза по-прежнему оставались грустными. В них по-прежнему можно было разглядеть боль, страх и отчаяние. — Гарри… — Сириус нервно сглотнул, не в силах продолжить дальше, — Я… Я, не уверен, что готов поверить во все, что показал Снейп… Директор не мог так поступить… — Ты тупица, Блэк, — зарычал зельевар, — Поттер не может говорить, но поверь, то, что он пережил сидя в той нише, было намного болезненней для него, чем все те пытки… — Ты тоже его пытал! — Я же его и лечил после! У многих из нас нет выбора, есть только приказ! А ты…. В общем не важно, — Северус напряженно сжал губы, — Гарри даже не сопротивлялся, когда мы его нашли… Он даже встать был не в состоянии. Не знаю хочет ли он жить сейчас, но тогда не хотел… — Зачем ты мне это говоришь? Хочешь на совесть мою надавить? — Твоя совесть бесследно пропала еще раньше, чем моя, — резко сказал Снейп, — Я хочу, чтобы ты помог своему крестнику, а потом катись на все четыре стороны! В комнате повисло гробовое молчание. — Его ждет поцелуй дементора, Блэк… А он ни в чем не виноват, может только в том, что так глупо попался ордену… И не рычите, Поттер. Я, конечно, не жалуюсь, что вы меня спасли, но от этого мне не легче. — Ты хочешь вернуть его к Волдеморту? — Сириус заглянул в глаза своего школьного врага. — Да. — Но Гарри опять будут пытать! — Не мели чепухи, Блэк… Единственное, что ждет Поттера — это секс-марафон недельки так на две без перерыва. — зельевар с удовольствием наблюдал как глаза анимага, почти вываливаются из глазниц, а на лице появляется обалдевшее выражение. — Но… — Тебе рассказать как это происходит между мальчиками или начнем с азов, так сказать с пестиков и тычинок? — и хоть ситуация не располагала к юмору, профессор буквально наслаждался покрасневшим лицом мужчины, — Ах, да, ты же сто процентный натурал. — Заткнись! Гарри не мог с этой тварью… — О, Блэк, мне жаль тебя разочаровывать, но это именно так. Поттер не устоял перед красотой нашего Лорда. Ведь так Гарри? Парень улыбнулся, замечая веселые искры в глазах мужчины, который был ему другом, почти отцом, самым дорогим человеком, после Тома. — Так ты поможешь сыну своего лучшего друга? Или мне наложить на тебя мощный обливейт, который с моей подачи сделает тебя растением? — Что нужно делать? — тихо спросил Сириус, — Что ж я делаю… Мерлин, помоги. День Билла Уизли не задался с самого утра: он посетил мать в больнице, где врачи сказали ему, что новое лекарство, которое недавно стали ей давать и на какое он угробил почти все сбережения, не помогло, а даже ухудшило состояние Молли Уизли. После посещения больницы Билл решил пообщаться со своим младшим братом и может даже попытаться найти поддержку у него, но Рон оказался равнодушен к его метаниям и лишь посоветовал заняться делом. Билл не понимал, что происходит с его братом и когда он стал настолько равнодушным к людям, но понимал, что бороться с этим он не будет. Как и не будет больше пытаться вылечить мать. Мир, казалось, сошел с ума и он этого не понимал. Не понимал, когда все повернулось с ног на голову. Сегодня случайно он узнал, что министерство во главе с Дамблдором распорядилось арестовывать жен и детей предполагаемых упивающихся. А тех, у кого были черные метки казнить на месте. Те, кто хотя бы каким-то боком был близок к списку, так называемому «фактору риска», был ли он дядей или третьей женой двоюродного дедушки подвергались проверке и записывались в список постоянного контроля. Если их заметят за малейшим нарушением или, не дай Мерлин за общением с особо опасным преступником — это Азкабан без суда и следствия. Эти глупые законы, уничтожающие почти всю популяцию магов, пока еще не был достоянием общественности, но его отголоски уже проносились по всей Англии, Шотландии и даже Ирландии и Франции. Маги в спешном порядке покидали остров, мчась навстречу неизвестности, но свободе. Хотя Дамблдор последнее время просит помощи у других стран, поэтому свободу они найдут, скорее всего, только на Южном полюсе. Билл почти со смехом припомнил, что там живут только странные существа, называемые пингвинами. Впрочем, маг на то и маг — он способен приспособиться в любом месте земного шара. Билл никогда не ратовал за объединение с маглами, да что уж там говорить: по работе он много раз общался с ними и читал много книг. И что уж там говорить он ох как не хотел быть сожженным на костре инквизиции, а именно это и произойдет с магами, потому что маглов больше и они являются без сомнения весомой силой, а главное неконтролируемой силой. Старший Уизли никогда не понимал восхищения отца ими, не понимал он и стремлений Дамблдора налаживать с ними контакт. Одно дело маглорожденные и совсем другое обычные люди, которыми движет зависть. В четыре часа дня Билл должен был сменить Сириуса на посту охраны. На самом деле Поттера охраняли только они, по словам Дамблдора: самые свободные. Рыжий парень подошел к двери и подергал ручку: дверь была заперта, но никаких заклинаний снаружи не было наложено, значит, ее заперли изнутри. Парня пробрала дрожь испуга: неизвестно, что взбрело Блэку в голову и, что он может сделать с Поттером. Не то, чтобы Биллу было жалко мальчика, но мало ли какие сдвиги произошли у Блэка после Азкабана и арки. — Сириус, — тихо, но твердо позвал Уизли, — Сириус, я знаю, что ты там, открой. Билл огляделся по сторонам, радуясь, что здесь нет портретов и его никто не сможет увидеть, а в доме в это время не так много народу и на второй этаж они не заглядывают, но его можно было увидеть с лестницы, поэтому нужно было либо срочно исчезнуть отсюда, не привлекая внимания к двери, либо открыть ее. — Сириус! Не смей ничего с ним делать! Открой немедленно! — замок в двери щелкнул и Билл ввалился в комнату, попадая под прицел сразу двух палочек. — Блэк, закрой дверь, — профессор зельеварения строго посмотрел на анимага, — Так-так-так, мистер Уизли, вы вовремя… — Профессор Снейп? — Билл нервно сглотнул, — Вам нельзя здесь находиться… Или вам директор разрешил? — Билл перевел взгляд на Поттера, который сидел по-турецки и рассматривал стену напротив, пугающим взглядом. Затем Билл посмотрел на Сириуса, который был странно бледен и, казалось, что прямо сейчас он свалится в обморок, но однако он с упорством накладывал сложнейшие запечатывающие и заглушающие чары на дверь. Затем рыжий снова посмотрел на зельевара, который со странной улыбкой, пугающей еще больше, чем взгляд Поттера. — Знаете, Уизли, на ловца и зверь бежит… Вас только и ждали. — Что происходит? Сириус? — Билл нервного сглотнул, каким-то седьмым чувством понимая, что ничего хорошего не будет. — Сюда может еще кто-нибудь заглянуть? — спросил профессор. — Сюда больше никто не заходит, Снейп, с тех пор как директор понял, что от Гарри информации не добьешься. — Сказал Сириус. Снейп кивнул. — Отбери у него палочку, — Сириус хотел что-то сказать, но покорно подошел к Уизли и протянул руку. — Билл, пожалуйста… — Ты, что спелся с ним? — кивок на зельевара, — решил нас всех продать? — но в голосе парня не было горячности, лишь усталость и какая-то обреченность. — Прости, я должен помочь Гарри… Я клялся Джеймсу, но нарушил клятву, теперь я могу все исправить. — Раньше ты думал по-другому, — отдавая волшебную палочку, сказал парень, — Ну что, профессор, убьете меня? Или тоже решили меня доставить в плен к Волдеморту на потеху… Хотите истребить всех Уизли? — Да, если бы была моя воля, — холодно кивнул зельевар не поддаваясь на провокации парня, — Я вообще считаю, что Темный Лорд слишком мягко обошелся с вашими сестрой и братом… — Что они вам сделали?! За что их нужно было убивать?! — Лично мне ничего. — Как они умерли? — спросил Билл, — Они мучались? — Ваша сестра да, брат нет, — Гарри Поттер как будто очнулся и посмотрел на зельевара. Он не знал в подробностях, как Том разобрался с Джинни и Перси, только знал, что он был жесток, в прочем как всегда, ведь Том ничего не делает наполовину. — Темный лорд убил их лично. — Что вы хотите от меня? — лицо Билла было бледным, а в уголках глаз собрались слезы. — Темный Лорд хочет вашего с ним сотрудничества. — И вы думаете, я соглашусь, после того, что вы мне сказали?! — Билл засмеялся и привалился к стене. — Конечно. — Не знал, что вы настолько глупы, профессор… Вам лучше убить меня, потому что, если я выйду отсюда — мертвы будете вы. — Гарри, я могу показать ему воспоминания того дня? — тихо спросил Снейп у мальчика и получил в ответ утвердительный кивок. — Спасибо, Гарри. Билл понимал, что все, что он увидел — правда, потому что все мгновенно встало на место, но понимание того, что твоя семья оказалась не самой лучшей доставляло даже большую боль, чем смерть отца, Джинни и Перси. «Близнецы что-то знали, — понял парень, — Эти их странные взгляды и как вердикт — побег». Но понимать одно, а признать это совсем другое. — Откуда мне знать, что это настоящее воспоминание? — спросил Билл, — вы ведь мастер оклюменции, профессор. — Вам ли, лучшему ученику Хогвартса, не знать, что воспоминания подделать нельзя? Тем более вам не кажется, Уизли, что если это и подделка, то уж слишком изощренная? — Не каждый день узнаешь, что твоя семья… такая. Знаете, ведь мама всегда хотела денег, и Рон, и Джинни, и Перси… Я тоже хотел. Всегда, с самого детства. Я не понимал отца, который говорил, что деньги не главное. Раньше я думал: ну как же не главное, если мы из года в год сводим концы с концами, а с рождением детей денег переставало хватать даже на еду. Я застал те времена, когда ни я, ни Чарли еще не работали, и мы жили только на скудную зарплату папы. Я не понимал, почему мой отец отказывается от должностей в более оплачиваемых отделах и почему продолжает возиться со своими магловскими изобретениями вместо того, чтобы найти подработку. В комнате стало тихо. — Гарри, прости мою семью, — прошептал рыжий, обращаясь к мальчику, который, казалось, был безучастным, но однако он ловил каждое слово, — Прости, если сможешь… Если бы я только знал. — Успокойтесь, Уизли. Вы ничего не знали, как и многие остальные, — прошипел Снейп, видя, как Гарри низко опустил голову. — У вас есть шанс все исправить. Помогите нам вытащить Гарри, а там поступайте, как хотите, — Северус решил идти ва-банк, понимая, что парень будет сомневаться в своих действиях. — И вы меня так просто отпустите? Или ваш господин резко подобрел в последнее время? — Темный Лорд умеет быть не только мстительным, но и благодарным, — таинственно произнес зельевар, — Но все же, я вам предлагаю найти более правильную сторону, чем сторона директора. Или же советую свалить в неизвестном направлении, как это сделали два ваших брата, но не факт, что война не настигнет вас. Вы ведь это понимаете? — Лучше, чем вы себе можете представить, профессор, — дерзко ответил Билл, — Я помогу вам, но не потому, что у меня нет выхода или я считаю это правильным, а потому что моя семья наделала много ошибок, за которые кому-то придется платить. Но не думайте, что я паду ниц перед тем, кто разрушил мою, хоть и не очень хорошую, но все же семью. — Упаси Мерлин, я от вас этого и не прошу, — хмыкнул зельевар, мысленно корректируя свой план. — Северус, может быть ты прекратишь ходить из угла в угол. Это раздражает! — прошипел Темный Лорд, смотря на своего преданного слугу, который был бледнее, чем обычно, если это конечно возможно. — Простите, милорд. Я просто нервничаю, — Северус присел на краешек дивана и уставился на свои руки. — Ну вот я же не нервничаю… — Вы сгрызли уже все перо и не написали ни строчки, мой Лорд, — осторожно сказал зельевар. Темный Лорд посмотрел на перо в своей руке, затем на пергамент закапанный чернилами и тяжело вздохнул, одним взмахом палочки сжигая и пергамент и перо. — А у тебя глаз дергается, — почти по-мальчишески мстительно, сказал Том. — Осталось всего несколько часов… Ты передал Дамблдору то, что я просил? — Конечно, милорд. Я сказал, что сегодня вы собираетесь устроить нападение на ту деревушку, но вы мне не сказали во сколько, так как подозреваете в предательстве. Директор повелся. Он уже назначил дежурства там, спровадив туда пол-ордена. Если Люциус действительно предатель, мы это выясним, так как кроме меня об этом знает только он и вы. Суд назначен на два часа раньше… Если произойдут какие-то изменения Сириус со мной свяжется. — Уже Сириус? А где же «Блэк» произнесенное сквозь зубы? — подколол Том. — Когда я называю его по имени, он бесится еще больше, — ухмыльнулся зельевар, — Мой Лорд все будет так как мы и запланировали… Нам остается только ждать. — Вот это самое и ужасное… Ладно иди куда ты там хотел, — Темный Лорд встал из-за стола и подошел к окну, — Если вдруг что, ты знаешь где меня искать. Снейп встал, быстро поклонился и стремительно вылетел из кабинета, спеша в штаб ордена, наверное, уже в последний раз. После сегодняшней диверсии у зельевара будет только один хозяин в любом случае, это не могло не радовать. Все-таки жизнь на два фронта, жутко напряжная штука. Северус даже в шутку думал, что если у них все получится, и Поттер уже сегодня будет спать в кроватке Лорда, то он, Северус Снейп будет отмечать этот день с большим размахом, чем отмечается рождество в Хогвартсе. От почти радужных мыслей Снейпа отвлек голос Люциуса Малфоя, который только что вышел из камина. — Друг мой, ты ужасно выглядишь! — с неизменной ухмылкой поведал блондин, — У тебя выражение лица как будто умерла твоя любимая тетушка при этом не оставив тебе наследства! — Зато ты больно радостный. И у меня нет родственников, Люциус, — прорычал зельевар. — О, да… Как я мог забыть… Так что случилось, Северус? — голос Малфоя стал серьезным. — Если бы я знал… У меня такое чувство, что все вокруг что-то замышляют, а меня забыли поставить в известность, — соврал зельевар, прямо смотря в глаза «другу». — Ты ничего не знаешь? — Так я тебе и сказал… — хмыкнул блондин и шепотом добавил, — Темный Лорд тебе не доверяет. И, по-моему, правильно делает. Ведь ты всегда был перебежчиком, Северус. — Ты… — Таким как нам, Сев, всегда лучше там, где мы правим миром. — Я не понимаю тебя, — поморщился Северус, — Мне до твоей логики, как до Китая и обратно. — И не прощаясь, зельевар шагнул в камин, четко произнося адрес своих апартаментов в Хогвартсе. В штабе в утро 28 декабря было тихо как в склепе, но, казалось, что даже воздух замер в ожидании чего-то. Вот уже несколько дней бравая команда Гриффиндора под предводительством нового золотого мальчика пыталась проникнуть на второй этаж, но все их попытки пресекались на корню, то Сириусом, то Биллом. Но сегодня оба мужчины заперлись в комнате хозяина дома и, кажется, распивали уже неизвестно какую бутылку огневиски. — Ребят, может не надо, — зашептал младший Криви, которого оставили стоять на стреме, на случай если Сириусу или Биллу приспичит выйти из комнаты. — Тебе, что не интересно? — довольно громко сказал Лонгботом. — Невилл, потише, — Рон поморщился, удобнее перехватывая волшебную палочку. — Сам заткнись. — Зашипел золотой мальчик, — Я вообще не понимаю как мне, герою пророчества, посмели запретить что-то делать. Я еще директору пожалуюсь… — И пошлет он тебя куда подальше, — фыркнул Рон, — делать ему больше нечего как с твоими проблемами разбираться. — Ты последнее время ведешь себя странно, Рон, — влез в разговор Симус Финиган, — Постоянно куда-то пропадаешь… — Не ваше дело, куда я хожу, — отрезал рыжий и снова двинулся вперед, дергая за ручку каждую дверь и заглядывая внутрь. — Но мы твои друзья, — напомнил Колин. За что получил хмурый и недружелюбный взгляд, который заметил Лонгботом. Невилл схватил рыжего за руку, останавливая его. — Рон… — Слушай, Нев, давай сначала узнаем, что они прячут здесь, а потом будем выяснять кто прав, кто неправ, а кто вообще в пролете. — Рон выдернул свою руку из хватки золотого мальчика и пошел дальше вслед за Колином, который уже ушел вперед. Дин и Симус немного погодя двинулись за рыжим. — Невилл, ты идешь? — тихо спросил Дин. Но тот ничего не сказал, лишь быстрым шагом пошел за ушедшими вперед парнями. В коридоре было темно, поэтому никто не увидел его злого взгляда и покрасневшего лица. — Эта дверь заперта, — сказал Колин, дергая ручку. Рон быстро подошел и осторожно оттолкнул парня. — Здесь стоит магическая защита, — поведал рыжий. — Да, точно, — немного раздраженно сказал золотой мальчик, вставая рядом с Роном, — Я попробую снять, — но ни через пять минут, ни через десять — золотой мальчик Гриффиндора так и не понял как снять заклинания не разрушая при этом саму дверь и комнату за ней, — Наверное, ее ставил Дамблдор, я не знаю как ее снять, — наконец сказал Лонгботтом. — Ее ставил мой брат, — покачал головой Рон, — Я видел… Отойди, — велел он Невиллу. — Тебе нельзя пользоваться волшебной палочкой, — встрял Дин. — Можно, мне директор еще летом разрешение выдал. — И ты молчал! Рон усмехнулся и посмотрел на дверь. Чары на ней действительно были сложными, не зря же Билл работает в Гринготсе. Рону потребовалось еще десять минут, чтобы понять, как расплести сложные связки заклинаний и угробить на это кучу магических сил. — Ты где этому научился? — обалдело спросил Невилл, которому до такого уровня нужно было еще пахать и пахать. — По книгам… Тем более я знаю примерный список запечатывающих заклинаний, которыми пользуется мой брат. Если бы дверь запирал Сириус, то все было бы сложнее, ибо он непредсказуем. — Рон устало привалился к стене. В последнее время он очень много практиковался в любых видах магии, но все заклинания отнимали у него очень много сил, делая его на несколько часов почти сквибом. Иногда Рон не понимал, почему огромная сила дается тем, кто не способен ее воспроизвести в правильное русло. Он знал, что именно этим страдала Гермиона, которая стремилась к знаниям, но не все знания были для нее. Из-за недостатка сил ей приходилось от многого отказываться. Тогда Рон этого не понимал, но столкнувшись с этим поставил это на первое место своего существования. «Поттеру была дана сила, но она не нужна была ему, Невиллу дана сила, но он не может ее контролировать, а мне…» — подумал Рон, отклеиваясь от стены и чувствуя с каким трудом дается каждый шаг. — Ну, кто хочет открыть? — весело, но через силу спросил рыжий. — А ты точно все снял? Первого кто войдет не убьет никаким проклятием? — отодвигаясь подальше, спросил Симус. — Вы гриффиндорцы или как? — приподняв брови, спросил Рон и дернул ручку, распахивая дверь в таинственную комнату. — Поттер?! Все утро Сириуса преследовало какое-то странное чувство: чувство недосказанности и даже какой-то обреченности, как будто его поставили перед фактом и оставили наедине с собой, со своими воспоминаниями, внутренними кошмарами и демонами. В голове бывшего заключенного самой страшной тюрьмы для волшебников все встало с ног на голову, при этом не удержалось в таком положении и перемешалось. Сириус не понимал, зачем нужно снова отправлять Гарри к Волдеморту, если его там пытают и истязают, используют как сексуальную игрушку, уж не лучше ли при таком раскладе получить поцелуй дементора? Ведь это почти смерть, а значит избавление… Ему самому иногда хотелось, чтобы тогда на том фарсе суда ему бы вынесли смертный приговор, а не пожизненное заключение, чтобы не чувствовать, не знать, не бояться и больше никуда не спешить. Сириус оторвал взгляд от полупустого стакана с огневиски и посмотрел на своего собутыльника. К его удивлению Билл был спокоен, как никогда не был за все их знакомство. Во взгляде его голубых глаз была непреклонная решимость, а в движениях не наблюдалось никакой нервозности. Не знай Сириус точно, что перед ним сидит гриффиндорец, подумал бы, что Билл принадлежит к представителям змеиного факультета, отличающихся своей непреступной холодностью и уверенностью. — Ты на удивленнее спокоен, Билл. Хотя это тебе предстоит продать остатки своей семьи неизвестно за что, — Сириус хотел сказать это спокойно, но его голос выдал всю внутреннюю дрожь и даже еле скрываемую злость на то, что его загнали в угол. — Я знаю за что я их продаю, Сириус, — тихо сказал Билл и отставил свой стакан, — Может тебе это трудно понять, но я не вижу другого шанса их спасти. — Однако ты все же предашь их… — Из двух зол мы всегда выбираем меньшее. Я уже похоронил больше родных и друзей, чем их осталось. И если единственный шанс, что их не тронут и они переживут эту войну в том, чтобы я упал на колени перед Волдемортом, то я упаду. Это игра Блэк, всего лишь игра… — Но Дамблдор… — Старый дурак, который теряет свою власть. Я склонен поверить Снейпу и рискнуть, чем быть просто разменной монетой! У нас нет пути назад… Это как замкнутый круг, мне жаль, что ты этого не понимаешь… — Снейп… — Перегрызет глотку и тебе и мне за Гарри и своего господина, — жестоко ответил Билл, — Раньше надо было думать об этом. Ты думаешь, директор нас спасет, если мы сделаем шаг назад? Или ты хочешь оказаться на месте Ремуса Люпина? Ты до сих пор веришь, что он жив? Тебе никто не говорил, но его директор лично отослал на задание с которого он так и не вернулся… И не вернется, Сириус, скорее всего его задрали такие же как он оборотни… — Не говори так! — Сириус вскочил. — В стаях не любят перебежчиков и тех, кто отрекается от своей сущности… Оборотни никому не подчиняются и никогда не подчинятся. Так что давай закроем эту тему, Блэк, и просто подождем прихода Снейпа. А если у тебя снова появились сомнения, то выход у тебя один — скорее сдохнуть. В комнате наступила тишина, прерываемая лишь тяжелым сопением анимага, которого уже в какой раз поставили на место. Билл задремал, прислонившись к шкафу, под шуршание бумаг, которые перерывал Сириус, кажется, это были чудом уцелевшие письма. Но внезапно тишину дома пронзил крик, громкие матерные выражения. Дом тряхнуло, с потолка посыпалась штукатурка. К тому моменту, когда Билл и Сириус вывалились в коридор, крик повторился еще несколько раз и все стихло. Северус Снейп понял, что что-то не так сразу же как только вышел из камина в штабе. Где-то были повалены вещи, на полу валялись ошметки штукатурки. Портрет мамаши Блэк был открыт, но самой женщины не было. Со второго этажа послышался грохот, чьи-то всхлипы, резкие голоса. — Нужно позвать директора, — голос Лонгботама звучал жалобно, как будто он только что прекратил плакать. — Заткнись! Кто вас просил туда лезть! Кто?! — Билл был зол. У него перед глазами до сих пор стояла самая ужасная картина в его жизни: Гарри Поттер, в порванной мантии и забившийся в угол, Невилл Лонгботом с головой в крови, казалось, что даже с его волос капала кровь. Родной брат в ожогах и задыхающийся. Братья Криви без сознания. И Дин с Симусом с глазами в которых плескался ужас. Ни Билл, ни Сириус не ожидали такого, но одного взгляда хватило, чтобы понять, что так сработала магия ошейника Гарри. — Что вы хотели сделать?! — отойдя немного от шока, спросил Сириус. Он попытался подойти к Гарри и проверить жив ли тот, но сильное силовое поле не дало ему подойти к мальчику. — Черт! — Заткнитесь все! — не выдержал Билл, его не тронули хрипы брата, стоны и вой Невилла и даже плач очнувшегося младшего Криви, — я был о вас лучшего мнения! — Почему ты нам не сказал, что вы здесь Поттера держите? — тяжело дыша, спросил Рон. Ему досталось, наверное, больше всех, но он не стонал, так как Колин и не ревел как Невилл. — Это был приказ Дамблдора, — все повернули головы и наткнулись взглядом на Снейпа, который, не обращая внимания ни на кого, попробовал подойти к Гарри, но купол и его не пустил. — Блэк, Уизли, уведите этих идиотов. — Что с ним? — тихо спросил Билл, кивнув на Гарри. — Лучше спросите, что с ним сделал ваш брат, что магия ошейника сработала. Даже авроры ее не активировали, хотя вряд ли все авроры такие извращенцы как ваш брат и его друзья. Не правда ли Уизли, Лонгботом? На мальчиков потянуло? — Замолчите, — Рон с трудом встал, — Он — это ничто… — Однако это ничто хорошо вас отделало Уизли, — усмехнулся зельевар, хотя его глаза были полны тревоги, направленной на Гарри, — Билл, уведи их… — Он предатель, он не заслуживает ничего кроме смерти, — Рон попытался еще что-то сказать, но был остановлен суровым взглядом брата. — Нужно хотя бы проявлять уважение к тому, кому осталось жить несколько часов, — прорычал Снейп, опускаясь на колени, — Вон! Блэк, запри дверь… Гарри, Гарри, опусти купол, я хочу тебе помочь. Здесь только я и Блэк, больше никто к тебе не приблизится. Мальчик в углу зашевелился и открыл испуганные глаза, полные боли и отчаяния. Только сейчас зельевар заметил, что руки Гарри стискивают ошейник, а полуразорванная рубашка пропиталась кровью. Кровь медленными струями текла по рукам мальчика и по голой груди. — Твари, — прошептал Снейп. Он знал про магию ошейника, знал, что к Гарри никто не сможет прикоснуться, если мысли прикасавшегося будут иметь сексуальный окрас, но то, что носящий ошейник при этом тоже пострадает зельевар не догадывался. Дом снова ощутимо дрогнул и зельевар почувствовал, что силовое поле исчезло, пропуская мужчину. Гарри застонал, его глаза закатились, и он стал заваливаться на бок, руки его упали, открывая кровавую рану вокруг ошейника, который был почти не виден из-за крови. Зельевар не дал упасть Гарри, поймав его и уложив осторожно на матрас. — Снейп, что с ним? — каким-то безжизненным голосом спросил Сириус, смотря, как дрожь проходит по бессознательному телу мальчика. — А, ты не видишь, Блэк? — скосив глаза на анимага, ответил вопросом на вопрос Северус, — Это магия ошейника, не очень удачная, но почти идеальная для защиты собственности от посягательств на нее. — Собственности? — Гарри принадлежит Темному Лорду, — Северус взмахнул палочкой, произнося диагностирующее заклинание. Кровь он уже остановил и даже напоил Гарри крововостонавливающим, которое всегда носил с собой просто на всякий случай. — Это как приговор и гарантия в одном флаконе… Мерлин! Они к нему круциатус применили! Чертовы светлые маги! — Но Гарри не кричал… — Он уже давно не кричит, Блэк. Он почти всегда все пытки выносил молча, — зельевар отточенными движениями наносил заживляющую мазь на шею Гарри. — Ребята не могли… — Ага, конечно, и насиловать они его не хотели. Посиди с ним, — приказал Снейп, — Надеюсь хоть это ты в состоянии сделать? — Ты куда? — Пойду, разберусь с этими неудавшимися насильниками. — На лице мужчины появилось такое зверское выражение, что Сириус подавил в себе все вопросы, которые хотели уже сорваться с его языка, — Приберись здесь немного. Билл залечил все раны парней и теперь нервно поглядывал на часы. До прихода Дамблдора оставалось совсем немного времени. Наконец, в гостиную бесшумно проскользнул Снейп и также бесшумно прикрыл дверь. — Билл, иди разберись с портретами. Кто был, кто видел, никаких следов остаться не должно, — старший рыжий кивнул и вышел, кинув последний взгляд на брата и его друзей. Он понимал, что Снейп не может по-другому, потому что на карте стояло слишком много, и он был рад, что ему не придется делать этого самому. — Вы назначите нам отработку, профессор? — язвительно спросил Рон, переглядываясь с остальными. — Нет, мистер Уизли… Я бы не хотел этого делать но… Обливейт! Вы играли в карты с самого утра, никуда не выходили и не отлучались из гостиной. — Северус наслаждался стеклянными глазами парней, мечтая их убить и сделать их глазенки такими до тех пор, пока не истлеют их бренные тела. — Профессор, — Билл заглянул в гостиную, стараясь не смотреть на неестественно прямые спины ребят, которые еще не отошли от заклинания, — Вас Сириус зовет. — Ты все сделал? — Да… Вы им полностью память стерли? — Только сегодняшнее утро, Уизли, — прошипел зельевар, одарив парня уничтожающим взглядом, — С ними все будет в порядке… А теперь улыбнитесь одной из своих самых идиотских улыбок и идите к ним. Ведите себя естественно и держитесь подальше от директора, не хватало, чтобы он к вам в голову залез. — И без вас знаю, — огрызнулся Билл. — Очень на это надеюсь, — хмыкнул Снейп, и почти бегом пошел на второй этаж, узнавать какие же проблемы там возникли у Блэка. Жизнь — это игра. Гарри понял это уже давно. А еще он понял, что выигрывают в этой далеко не детской игре сильнейшие… Коим он не оказался. Да-да, несмотря на всю свою внутреннюю силу, и не только магическую, он оказался полностью беспомощным и слабым в играх двух великих магов. Переходящий трофей, без права голоса и собственного мнения, хотя возможно Том и выслушает Гарри, но скорее всего, сделает все по-своему. Да и что Гарри мог посоветовать своему господину, если он сам уже давно запутался и в себе, и в происходящем, и конца, и края этому нет и не будет. Вот и сейчас, лежа на жестком матрасе, не в состоянии шевелиться после круциатуса и того, зелья, что ему дал Северус, Гарри не был уверен в том, как для него обернется сегодняшний день. За все эти дни полного бездействия и замкнутого пространства, Гарри не раз посещали вопросы о вечном. Что было, что есть, что будет? Резонные вопросы на предполагаемом пороге конца. Вопросы, заставляющие сходить с ума, до боли стискивать зубы. Вопросы, которые заводят в тупик, издеваясь и смеясь. Гарри был бы и рад поверить, что он кому-то нужен, нет, он даже верил, но как-то с опаской, ожидая подвох. Все-таки Волдеморт далеко не ангел, даже наоборот. Что ждать от него? Нет, не так, что ждать от Тома? Действительно ли он готов рискнуть всем для него, какого-то мальчишки, или это такая извращенная месть за все, что было раньше? Гарри казалось, что он мечется в клетке. От него никогда ничего не зависело, его всегда вели в правильном русле и теперь снова от него ничего не зависело. Единственная надежда была на Северуса Снейпа. Если бы у Гарри были силы, он бы рассмеялся, но вряд ли бы это был приятный смех. «Если выберусь из этого ада и завтра открою глаза уже в доме Тома, то попробую снова научиться говорить», — решил про себя Гарри, — «А еще зацелую Тома до потери сознания… Если он конечно позволит». В представлении парня возник голый Том, развалившийся на их огромной кровати, с налитым кровью членом, с немного похабной ухмылкой на губах и горящими глазами. Идеальный рельеф мышц, до которых тощему Гарри было как до Луны, бархатистая кожа. Измученное скорбными мыслями воображение парня разыгралось не на шутку, подсовывая все новые и новые сексуальные картинки с участием его любовника. Том в душе, Том на диване… Гарри почувствовал, как тяжестью наливается низ живота и тут же постарался выкинуть из головы результаты своей извращенной фантазии, потому что это точно было не то место, где нужно думать о голых телах. На смену возбуждению быстро пришло липкое чувство страха надвигающейся неизбежности. Только сейчас Гарри начал осознавать, что его будущее зависит не от приговора судьи, а от слова Тома Риддла… Снова его жизнь зависит от желания темного мага, который либо оставит его подыхать, несмотря на то, что было, либо заберет… домой. Дом… То, ради чего Гарри готов на все… Гарри нервно хохотнул. У него никогда не было дома, места, куда он хотел бы попасть всегда и остаться на веки, место, которое дает уверенность и чувство тепла в сердце при одной только мысли. Раньше похожие ассоциации возникали у мальчика при мысли о Хогвартсе. «Твой дом там, где тебе хорошо, где тебя ждут… Где есть тот, кого ты любишь… и где любят тебя, — Гарри грустно улыбнулся, понимая, что по последнему пункту он тычет пальцем в небо, но ему хотелось верить в лучшее, — Я вернусь домой… Вернусь, — пронеслось в его голове». Гарри почти не помнил, как его доставили в зал суда. Он с трудом подавлял себя, чтобы не сорваться и не закричать. Его магия билась внутри него, требуя выхода, но Гарри боролся, приказывая себе успокоиться и при этом с трудом удерживая абсолютно нейтральное выражение лица. Гарри старался реже кидать взгляды на Снейпа, чтобы не вызвать подозрения Авроров. Каждый шаг давался ему с трудом, все-таки кормить его нормально не начали, хотя Билл старался давать ему еду хотя бы раз в день. Если честно, то на месте Билла Гарри виделся какой-то святой. Зал суда никак не изменился с лета перед пятым курсом, а вот состав Визенгамота изрядно поредел, а на месте главного судьи сидел не Фадж, а Дамблдор. Сам же министр пристроился рядом с директором Хогвартса и отдавал какие-то важные указания своему новому секретарю. Видеть на месте Перси Уизли другого парня, несомненно, такого же молодого и перспективного, и преданного министру было странно. Гарри не мог сказать, что ему жаль рыжего, скорее ему было жалко Билла, который опустил свою голову и сжал кулаки. Рыжий, не оглядываясь, отделился от их группы и сел поближе к двери, еле уловимым взглядом пройдясь по настенным часам и рукой поправив кобуру с волшебной палочкой. Гарри попытался поймать взгляд Северуса, но тот быстрым шагом подошел к Дамблдору, а смотреть в ту сторону парню не хотелось. Гарри посадили на «почетное» место в центре зала. Цепи звякнули и обвились вокруг запястий. — Альбус, что здесь делает собака? — услышал Гарри голос министра, подавляя в себе желание, оглянуться и увидеть своего крестного. — Это мой пес, — подал голос Билл. — Да, Корнелиус, это просто собака, — директор улыбнулся, Гарри поборол в себе желание передернуть плечами, — Давай уже начнем, — продолжил Дамблдор, вставая. — Так как все собрались… Судебное заседание объявляется открытым, — удар молотком и все замерло, убивая своей тишиной. Гарри закусил губу и, наконец, смог поймать взгляд зельевара. Еле заметный ободряющий кивок помог Гарри. Он выпрямил спину и ничего не выражающим взглядом посмотрел на Дамблдора и Фаджа, полностью готовый к фарсу под названием суд. Гарри почти не обращал внимания на всех тех свидетелей, которые добросовестно поливали его грязью, некоторых он даже в лицо никогда не видел, ну или просто никогда лично не общался. Парень также не слушал хорошо отрепетированное оханье некоторых представителей Визенгамота. Он ждал, неуловимого знака, который подаст зельевар. Совсем немного осталось и скоро он либо будет с Томом, либо на том свете, причем даже последнее было намного лучше, чем находиться в обществе этих людей. Последним выступал Снейп, кажется, Дамблдор оставил его на закуску, чтоб уж совсем добить Гарри. Но то, что он бездарный в зельевареньи и нахал, для Гарри не было новостью. За то время, что он провел в лаборатории со Снейпом в цитадели Тома, Северус говорил ему и не такое. Но Гарри был почти уверен, что Снейп не думает так о нем. Когда Снейп закончил говорить и встал, поклонившись Визенгамоту, и направился на свое место, Гарри со своего почетного стула прекрасно видел еле заметный кивок и сложенные галочкой пальцы правой руки, затерявшиеся в складках мантии. Гарри подавил в себе желание оглянуться и вместо этого сел еще прямее, хотя куда уж прямее. Со своего места встал Фадж, вместе с этим раздался грохот вышибаемой двери. Северус, резко развернулся и швырнул что-то в сторону обвинителей: помещение тут же стало заволакивать каким-то сиреневым туманом. Билл не медля ни секунды перемахнул через стол, за которым сидел. Почти не видя ничего, Гарри на слух определил щелчок наручников. Почему-то закружилась голова. Сиреневый туман прорезала зеленая вспышка. — Поттер! — голос Снейпа, прорезал остальные крики. Гарри развернулся на голос и оказался в чьих-то объятьях, теряя сознание, кажется, этот туман все-таки не был таким безобидным, каким казался на вид. — Уходим! — чей-то крик сквозь кашель поставил точку в коротком сражении. — Северус, быстрее! Гарри медленно приходил в себя: голова раскалывалась и, казалось, что все тело медленно разваливается на отдельные частички. — Ты не мог предупредить его, чтобы он не дышал! — Гарри узнал голос своего любовника и всю боль и неприятные ощущения как ветром сдуло. — Я не думал, что туман распространится так быстро, — недовольно прорычал Снейп, который видно уже в уме просчитывал свои ошибки. — Это можно было предположить, учитывая, что большая половина Визенгамота отключилась сразу же после первого вздоха… — Простите, милорд, мне некогда было тестировать его. — Голос Северуса был немного раздраженным, но он тут же взял себя в руки, вспомнив с кем разговаривает, — Зато не многие успели создать заклятие головного пузыря, да и Поттер не так сильно пострадал… Вы быстро его нашли… — Да, ты же был занят, — саркастично протянул Лорд. — Я не думал, что эта тварь окажется такой шустрой и сообразительной… Видно у Блэков это наследственное, но передается исключительно по женской линии… — Да, насчет Блэков, куда Нотт дел наших помощников, ты же ходил проверять? — Он их запер в одной из комнат в западном крыле… Их палочки у меня, — стук деревяшки о стеклянный столик, который в спальне Тома и Гарри. — Кстати, Поттер уже не спит, — добавил зельевар. — Я знаю, — усмехнулся Том, кровать немного промялась под весом мужчины, и Гарри почувствовал теплую руку на своей щеке, другая же рука темного мага погладила запястье парня. — Ты хорошо себя чувствуешь, Гарри? — еле заметный кивок и рука мальчика перехватывает ладонь своего любовника, которую узнает и среди тысячи, — Северус, ты можешь быть свободен, думаю, Гарри поблагодарит тебя позже… — Вот так всегда, — Гарри даже не открывая глаз, понял, что зельевар усмехнулся. — Блэка запрешь в камере рядом с Малфоем. Пусть посидит, отдохнет, ему не повредит. Если Нотт и остальные будут спрашивать что-то про тех, кто еще отдыхает в темнице, не говори. Мне еще слухов тут не хватало, — распорядился Том, продолжая поглаживать щеку Гарри, его пальцы прошлись по губам парня и он почувствовал бархатный язычок, который стеснительно скользнул по его пальцам. — Уизли пусть остается в комнате, часа через два… Нет три, приведешь ко мне в кабинет. — Да, милорд… Поттер, подождите хотя бы пока я уйду отсюда, — напоследок сказал он, видя как одной рукой, Гарри расстегивает манжет на рукаве рубашки Тома. И отвесив небольшой поклон Тому, стремительно вышел, оставляя вновь воссоединенных любовников одних. — Гарри, милый… Тебе лучше отпустить мою руку, — вкрадчивым голосом попросил Том. Гарри тут же дернулся и распахнул глаза, испуганно посмотрев на своего любимого. — Успокойся, я не это имел в виду. Если ты хочешь, то можешь не отпускать… Просто я так рад тебя видеть, что твои пальчики и твой язычок никак не помогают держать себя в руках, а только раззадоривают. А ты болен… Гарри резко помотал головой и тут же застонал от пронзившей голову болью. — Тихо не шевелись… Ты глотнул немного того сиреневого тумана, а он вреден. Говорить, как я заметил, ты по-прежнему не научился? Ну, ничего… Что-нибудь придумаем. Нет, Гарри, я тебя только раздену, а потом ты примешь ванну с какими-нибудь расслабляющими травками, — тут же улыбнувшись, сказал Том, смотря как щеки его мальчика покрылись румянцем, а зеленые глаза заблестели от того, что он начал расстегивать на нем рубашку, иногда задевая кончиками пальцев кожу. Гарри закусил губу, чтобы не застонать в голос, но на сей раз от накатывающего возбуждения. Все-таки мысли мыслями, а реально чувствовать на себе такие родные руки совсем другое, даже ноющая боль в голове не была способна помешать. — Ну-ну, Гарри… А мне с тебя еще штаны снять надо, — Том окинул голого по пояс мальчика плотоядным взглядом, немного задержавшись на месте, где штаны парня встали домиком, — Ты ведешь себя совсем не подобающе больному. «А ты совсем не похож на доктора», — подумал Гарри. — Ты хочешь, чтобы я вернул Снейпа? — Гарри тут же отрицательно покачал головой, приподнимая бедра и давая мужчине стянуть с себя штаны. — Полежи здесь немного… Я включу воду в ванной. Том вернулся быстро уже наполовину раздетый, последняя одежда с Гарри была удалена, а сильные руки мага подхватили парня, прижимая к голой груди. — Ты стал еще легче, — прорычал Том, — Убью их всех! — И только лохматая голова, прижимающаяся к плечу темного мага не дала ему сорваться и побежать мстить всем подряд. «Гарри нужна горячая ванна, хорошая еда, лечебный сон и поддержка, а все враги подождут!» — мысленно сказал себе Том, идя в ванную. — «Я еще предъявлю им всем счет…». Гарри нежился в объятьях Тома, чувствуя, как губка скользит по его груди, приятный аромат мыла нежно щекотал ноздри мальчика, а ощущение груди Тома у себя за спиной, успокаивало. Гарри не мог не чувствовать возбуждения мужчины, недвусмысленно упирающееся в его бедро. Он даже попытался потереться, чтобы почувствовать скольжение твердого члена между ягодицами, но был остановлен. — Не дразнись… — Гарри протестующее застонал и притянул руку мага к своему паху, показывая чего он желает. Том фыркнул, обхватывая рукой его член и притянул Гарри еще ближе к себе. Гарри застонал. — Поттер, ты что там в плену только об этом и мечтал? — Том усмехнулся, но тут же застонал, потому что Гарри просунул руку себе за спину и сжал его член. Ни тому, ни другому не понадобилось много времени, чтобы кончить, излившись в руки друг другу. — Гарри, как же мне тебя не хватало… Больше никуда тебя не отпущу, чтобы не случилось. Гарри радостно вздохнул, больше ему ничего знать и не хотелось. Все вернулось на круги своя, как будто не было этих нескольких недель унижений, боли и сомнений. Не было этого провального рейда в министерстве и страха от того, что больше не увидишь того, кто дорог. Он вновь был там, где хотел быть и абсолютно не важно, что было прежде, ведь в такое время, в какое живут они, нужно думать только о сегодняшнем дне. Том тоже впервые за все время исчезновения Гарри, чувствовал себя счастливым, потому что его мальчик был с ним и сейчас мирно лежал в его объятиях, моргая сонными глазами. Они были вместе, а остальное было не важно…