Мир, который мне снится

«Сегодня опять идет снег. Большими белыми хлопьями опускается на землю и почти не тает. Снежинки такие слипшиеся, словно здоровые комки ваты. Кажется, что взять такой комок в руку – и он будет мягким и теплым. Хотя, что я как идиот описываю тебе снег, ты же его и без меня наверное видел когда-нибудь. Просто я так привык рассказывать тебе о том, что я вижу, что не могу остановиться. Знаешь, может это и глупо, но я стал иначе смотреть на окружающий мир. Раньше шел себе на работу или в институт, думал о своем. А теперь смотрю вокруг и думаю – надо запомнить. Все до подробностей, до оттенков и мельчайших деталей. Какая погода, какое небо, какого цвета дома, мимо которых я шел. Смели ли упавшие листья с дорожек и упали ли новые, или уже не осталось, чему падать. Запоминаю, а потом вспоминаю – это теперь ни к чему. Но все равно никак не могу отучиться. И не хочу, наверное.» Снег действительно падал с самого утра, покрывая собой тротуары, ветки деревьев и металлический откос окна кабинета главврача. Когда Ямамото стучится и заходит в помещение, Кудо в первый раз за день смотрит на снег. Потому что встречаться глазами с Такеши у него нет ни малейшего желания. — Прошу простить за беспокойство. Кудо вздыхает: — Я не буду возражать, если ты захочешь уйти. Заявление... — Но я не собираюсь уходить, — голос Ямамото звучит удивленно. – Я вернулся сказать, что я в полном порядке и могу с понедельника приступать к работе. И... Я знаю, что это наглость, но я хотел бы остаться на постоянной основе. Если вы не возражаете, Кудо-сенсей. У главврача брови ползут вверх, когда он обрачивается. Такого поворота он не ожидал и Ямамото с трудом сдерживает улыбку. — Нет. Нет, я не возражаю. Ямамото собирается уже уходить, когда его окликают: — Могу я тебе задать немного личный вопрос? — Да, конечно, — Ямамото поворачивается обратно и прикрывает дверь. – Хотите спросить, почему я вернулся? — Не совсем. Просто ты выглядишь слишком довольным для человека, который пытался кого-то спасти и не смог. — Знаете, — Ямамото задумчиво смотрит на узкие шкафчики с бумагами, где среди белых папок поблескивает в свете ламп большой микроскоп. – Мне почему-то кажется, что я смог. Может, и не так как я ожидал, но смог. Вы сами сказали, что шансов нет. А я что-то сделал. И это – разве уже не победа? Кудо рассеяно кивает. — Мне кажется, — продолжает Ямамото. – Он за этот месяц научил меня большему пониманию людей, чем за все годы в институте и за всю практику у вас, извините, конечно. А еще научил верить в себя. Этим я, пожалуй, и займусь дальше. Проходя мимо комнаты, Ямамото постоянно порывается заглянуть внутрь, проверить, спит ли Гокудера, или проснулся и они смогут поговорить. Но каждый раз, почти прикасаясь к ручке двери, одергивает себя – спит. Теперь точно спит. Странное дело, научно доказано, что 9 и 40 дней – определенный цикл работы мозга, поэтому после этих сроков постепенно все начинает забываться. Но Ямамото ничего не чувствует и ему отчего-то совершенно не грустно. Только иногда, когда думает о том, что скучает. И все еще ждет, почему-то, что откроется дверь, и от Гокудеры будет несильно пахнуть табаком, как тогда, когда он курил на улице. А на улице снег, много снега, и Ямамото вздыхает – в такую погоду никуда толком не поедешь. Тсуна замерзший – дышит на руки, потирает их, а щеки розовые. Ямамото ставит перед ним чашку с чаем. — Спасибо. — Это тебе спасибо, — улыбается Ямамото. – За все. Тсуна пожимает плечами и смотрит недоверчиво. Кажется, переживает. Ямамото и сам не заметил, как за пару недель Савада превратился в Тсуну, спокойно сидящего у него на кухне, или Ямамото у него, где Кеко возилась с посудой и уговаривала восхититься их ребенком. Красивый мальчик, похож на отца. — Да ладно, — отмахивается Тсуна. – Ничего такого я не сделал, так поступил бы на моем месте любой нормальный человек. Ямамото подходит и протягивает руку. Тсуна удивленно смотрит, пожимая её. — Ты замечательный друг. — Знаешь, — Тсуна отводит взгляд. – У меня со школы друзей так и не было. Кеко – я не знаю, за что она меня любит, может, жалеет, но это совсем другое. А когда появился ты, мне было так весело. Мне правда было с вами очень интересно. И тогда я... – он не выдерживает и хихикает. – Спасибо, Ямамото. — Не меня благодарить надо. Но в любом случае, двери моего дома для тебя всегда открыты. — Как и моего для тебя. Тсуна хотел еще что-то добавить, но долго не решался. Потом просто сказал: — Снега в этом году много. В той комнате на подоконнике лежит оставленная пачка сигарет и зажигалка. Ямамото распахивает окно, от чего в комнату сразу влетает снежный вихрь, облокачивается на подоконник и прикуривает. И сразу кашляет – он никогда раньше не курил. Поэтому дальше он просто стоит, прикрыв глаза и чувствуя запах дыма. И представляет, как бы сейчас чувствовал себя Хаято. Выдохнул бы рвано, закутался поплотнее в плед и прижался, что бы согреться, откинулся бы, как на живое кресло, нахально и не принимая возражений. И спросил бы: — А что там? Сегодня там – только снег. Ямамото выходит из комнаты и ложится спать, надеясь, что завтра будет лучше. Завтра действительно солнечное и ясное. Ямамото щурится от яркого света и прикрывает глаза рукой, выискивая на кладбище нужное место. Стряхивает старательно с могилы снег и вместо него опускает букет цветов. Пестрые и яркие, они резко выделяются на фоне лежащей вокруг белой бесконечности. — Какая жалость, — внезапно слышит Ямамото за спиной звонкий мелодичный голос. – Я, кажется, опоздал. Он резко оборачивается и стоящий рядом мужчина быстро начинает махать руками: — Нет-нет, не надо так на меня смотреть, я не его родственник или друг, я его не бросал. Мы просто однажды встречались пару раз. Ямамото почему-то ему верит. Не столько потому, что как психиатр видит, что он не врет, но и чисто по-человечески ему верит. Мужчина проводит рукой по растрепаным волосам и продолжает: — Знаете, я только недавно узнал, что с ним случилось. Это ужасно. Мне так хотелось с ним встретиться и поговорить, но... – он разводит руками почти в театральном жесте. Ямамото молчит. Он ждет, пока незванный гость уйдет отсюда и они смогут побыть одни. — Можно задать вам немного личный вопрос? Ямамото поворачивается и смотрит выжидающе. — Если хотите, можете не отвечать, — тут же миролюбиво улыбается мужчина, прищуривая глаза, от чего в уголках появляются еле заметные смешливые морщинки. – Он был вам дорог? — Да. — Просто я подумал, что ему очень повезло, что вы встретились. Ну ладно, пожалуй, мне пора. Он уже разворачивается, но останавливается и внимательно смотрит на могилу: — Стрелиции? Странный выбор. — Они так называются? – спрашивает Ямамото, понимая, что незнакомец говорит про цветы. – Я просто когда увидел их, то подумал, что ему понравятся. — О, это прекрасные цветы. Они означают гордость, мужество и победу. Но, мне кажется, они совсем не подходят для кладбища. Мужчина снова улыбнулся, сунул руки в карманы длинного белого как лежащий вокруг снег пальто и зашагал прочь, оставив после себя лишь почти неуловимый запах зефира.