Наш сладкий риск

Лоренц Штерн со скукой листал сухие отчеты о сражениях немецких войск. Поражения, выигрыши, поражения, выигрыши, поражения… Это уже начинало надоедать, и штандартенфюрер устало сжал переносицу большим и указательным пальцами. Сейчас в его кабинет снова завалится толпа, и надо будет выслушивать нудные рассуждения отвратных бюргеров. Его самого служба в армии никогда не привлекала, он никогда не имел ничего против других народов. Даже жаркие речи Гитлера не трогали его юношеское сердце. В двадцать шесть лет иметь звание штандартенфюрера было очень почетно и необычно, но благодаря уму и упорству Лоренц с легкостью достиг этой цели, поставленной ему отцом, который всегда был самым настоящим воякой и постоянно высмеивал мягкость сына, равнодушного ко всем боевым действиям. Молодому человеку никогда не хотелось приносить боль и страдания другим людям, он даже мечтал быть врачом, чтобы спасать их. Однако отец заявил, что эта профессия лишь для сопливых хлюпиков и не подходит сыну выдающегося военного, поэтому отдал мальчика в военную академию, которую тот окончил с отличием, став настоящей отцовской гордостью. Мать Лоренца умерла, когда ему было четырнадцать лет. Была она скромной тихой женщиной, так же не разделявшей взгляды мужа, как и сын, но любившей обоих. После ее смерти отец взялся вплотную за своего отпрыска, заставив пойти по своим стопам, а юноша просто боялся сопротивляться, зная, что если отец узрит в нем пагубный, на его взгляд, изъян, то Лоренц может лишиться жизни. Погрузившись в воспоминания, немец не заметил деликатного покашливания. - Штандартенфюрер! Штандартенфюрер! – потрясли его за плечо. Молодой человек вздрогнул и увидел рядом своего подчиненного - штурмбанфюрера Николауса Дитте. Это был единственный его знакомый, который совершенно не вызывал у немца отвращения. Николаус был светловолосым и голубоглазым молодым человеком двадцати одного года от роду, его отец тоже был военным, как и у Лоренца, что позволило ему быстро дойти до достаточно высокой должности штурмбанфюрера. Являлся идеальным представителя арийской расы, его даже специально фотографировали, чтобы показать пример. Правда, выражение лица Дитте всегда было холодным, поэтому за глаза его иногда звали «ледышкой» и немного побаивались, хотя не было ни единого слуха о его жестокости. Его просто боялись. Но Лоренц почему-то питал к нему необычайную слабость, ему хотелось смотреть на него чаще, чем если бы человек просто нравится. Он боялся своих чувств, потому что всем были известны наказания за гомосексуализм. Мужчин расстреливали; бывало, что одного любовника убивали на глазах другого, напускали на него собак, например. А если ссылали в концлагерь, то относились хуже, чем к евреям, да и сами заключенные бегали от них, как от прокаженных и убивали совершенно без жалости, а если и не убивали, то перекачивали гормонами и могли даже сделать лоботомию «ради исцеления больного»! Могли, конечно, наказать и не так страшно, например, просто навсегда убрать из командования и не допускать до высоких должностей. Но в этом случае Лоренца бы просто убил отец! Ведь это позор для всей семьи! Штерн думал о том, чтобы завести девушку, но ни одна немка не вызывала в нем желания, да и иностранки в борделях тоже… Что же это за наваждение?! - Вы что-то сказали? – нахмурившись, спросил Николаус. Лоренц со страхом прикрыл рот ладонью и с ужасом посмотрел на Дитте. Ведь если он узнает… Этот ледяной человек наверняка сгноит его в темнице даже за мысль о такой связи – это было первой мыслью, когда он столкнулся с ним взглядом. Поняв, что молчит слишком долго и выглядит слишком глупо, Штерн сразу оправился и сделал скучное лицо. - Я просто задумался, прошу прощения, штурмбанфюрер Дитте. Что Вы хотели? - Я зашел сказать Вам, что сегодня совещания не будет, и сегодня Вы свободны на весь день. - Э? За что такая радость? - Командование озабочено тем, как много Вы работаете, ведь можно загнать себя, а такие ценные сотрудники очень важны для Третьего Рейха. - Что-то я сомневаюсь, что им есть дело до какого-то Лоренца Штерна, пусть мой отец и имеет высокое звание… Или без него не обошлось? Хотя странно, сам он работает так же, а то и больше… - внезапно немец наткнулся взглядом на легкую улыбку, которая едва скользнула на невозмутимое лицо Дитте. – ВЫ?! - Пришлось замолвить словечко, как же без этого… Но я настоятельно советую Вам отдохнуть. Я советовался с матерью (Вы ведь знаете, что она – врач) и она подтвердила мои опасения насчет того, что Вы можете заработать переутомление и надолго выйти из строя. Мне бы этого не хотелось. - Благодарю Вас, Дитте, но я не нуждаюсь в отдыхе. У меня тут работа… - Лоренц с мукой отвел взгляд от объекта вожделения и уткнулся в отчеты, чтобы хоть как-то остудить голову. – Извините, но я занят, так что… - Я заметил Ваши взгляды, - Штерна прошиб холодный пот, и его рука замерла над бумагами. – Я вижу то, как Вы на меня смотрите. Вернее…ПОЖИРАЕТЕ ГЛАЗАМИ. Пальцы штандартенфюрера задрожали, однако он продолжил копаться в докладах, чтобы скрыть страх и не выдать себя. - Д-дааа? Н-неужели? О чем Вы вообще говорите, штурмбанфюрер? – с кривой улыбкой спросил мужчина. – Какие взгляды? Какие пожирания? – нервный смешок. – Что за фарс? – изобразив умное лицо, немец продолжил теребить несчастные документы. - Я знаю, ЧТО это за взгляды! И я постоянно замечаю их с Вашей стороны! – вскрикнул Дитте и с силой ударил по столу, и бумаги разлетелись в стороны. Лицо мужчины смертельно побледнело, а зрачки расширились до невозможных размеров. В этот момент вся жизнь пробежала перед глазами Лоренца и, зажмурившись, он мысленно пообещал матери, что скоро присоединится к ней на небесах и так же мысленно он сейчас слышал сплетни о штандартенфюрере-совратителе. Молодой человек сжался, будто ожидал немедленного удара, чувствуя себя нашкодившим ребенком. - Но я удивлен, что Вы не замечаете моих… - уже прошептал Николаус и коснулся подбородка Штерна кончиками пальцев. Дитте притянул штандартенфюрера к себе за воротник и впился в его губы. От неожиданности мужчина даже не смог сопротивляться, да и не особенно хотелось… Однако, придя в себя, он с силой оттолкнул от себя юношу и встал, но его зашатало, и он оперся на стол. Оба немца тяжело дышали, мысленно переваривая происходящее. Затем Николаус поднялся на ноги и, отряхнувшись, снова направился к Лоренцу. Мужчина тоже отошел от неожиданных проявлений чувств коллеги и обошел стол, за которым сидел, и встал напротив штурмбанфюрера. - Прекратите это немедленно! – попытался строго сказать немец. - А то что, штандартенфюрер? - Если…если Вы сейчас прекратите этот фарс, я сделаю вид, что все забыл об этом недоразумении, хотя мог бы сейчас же обвинить Вас в мерзостном поступке по сто семьдесят пятому параграфу! Сошлемся на то, что Вы, штурмбанфюрер, очень устали, и у Вас случилось помутнение на нервной почве… Но Дитте совершенно не хотел слушать разумные слова старшего по званию и поэтому стремительно надвигался на него. Лоренц немного попятился назад, пока не уткнулся в стол. Николаус приблизился вплотную к мужчине и, повалив его, начал расстегивать пуговицы кителя. - Дитте, Вы отдаете себе отчет в том, что если Вы сейчас же не прекратите, Вас арестуют?! - Ни капельки, штандартенфюрер… - Николаус коснулся губами открывшейся его взгляду ключице. - Ты не оставляешь мне выбора… - к виску Дитте прижалось ледяное дуло вальтера. – Мне придется тебя убить, если ты не успокоишься. - Мне не страшна смерть, если она от руки моего штандартенфюрера… - и взгляд льдистых глаз столкнулся со стальным. Рука Лоренца дрогнула, он никогда не видел такого выражения лица у Николауса. Обычная скучная маска окрасилась разнообразными эмоциями: от счастья до ужасной горечи. Фигурные губы непонятно кривило, будто бы Дитте собирался плакать. Он был знаменит своим бесстрастным лицом, никогда нельзя было угадать его мысли, и Штерн наивно полагал, что штурмбанфюреру просто неслыханно повезло иметь такое непробиваемое выражение лица по жизни, поскольку даже не задумывался о том, что оно может быть искусственным. Поэтому, когда юный немец обнажил перед ним то, что никогда никому не показывал, Лоренц был очень сильно шокирован. - Я пошел в войска СС лишь для того, чтобы быть рядом с Вами. Когда я увидел Вас на улице, во мне зажглось непреодолимое желание сделать Вас моим. Вы – то, что я жажду уже несколько лет. Я знал, что это больное желание, и пытался сдерживаться, хотя всегда следил за Вами украдкой… Я никогда не хотел навредить Вам и испортить Вашу репутацию, особенно я боялся, что раню Ваши чувства, потеряю Ваши расположение и доверие… Однако когда я почувствовал Ваши взгляды на себе, меня поглотила необычайная радость… И больше у меня нет сил терпеть, теперь, когда я знаю, что мои чувства взаимны! Простите, мои мысли спутаны, а слова звучат глупо… - Что ты несешь, дурак?! Какие взаимные чувства?! Это болезнь! Болезнь! – истерично всхлипнул Лоренц, прикрывая рот рукой. - Кто сказал это? Фюрер? О Боже, только не говорите, что верите словам этого безумца! - Как ты смеешь говорить такие кощунственные слова?! - Не притворяйтесь, штандартенфюрер. Я же знаю, что Вас сюда пропихнул отец, а сами Вы настоящего восторга не выказываете. Я Вас понимаю. - Да что ты понимаешь?! Отпусти меня! Не трогай! - Ни за что. Сегодня Вы мой, штандартенфюрер. Однако если Вам так угодно меня убить… - Безумец… - прошептал Штерн и выронил из рук пистолет. - Не более чем Вы, штандартенфюрер… - Николаус поцеловал подбородок любимого. - Лоренц. - Лоренц… - выдохнул Дитте в губы мужчине. Штандартенфюрера будто парализовало, его охватило непонятное чувство. Страх и счастье слишком сильно перемешались в его груди, поэтому сердце колотилось, как ненормальное, а по вискам катились градины соленого пота, которые с явным удовольствием на лице слизывал его подчиненный. Мягкими движениями Дитте освободил мужчину от рубашки и лизнул языком солоноватую кожу на плече. Мускулы на руках и прессе моментально напряглись. - Расслабьтесь… Лоренц… - Я боюсь. Я не могу… Я… - Штерн, тяжело дыша, положил руку на плечо Николауса и крепко сжал его. – Мне страшно… Если мы сделаем это, то сами подпишем себе приговор… - Никто никогда не узнает, - покачал головой немец. – Мы будем осторожны до конца войны, а потом я увезу Вас… Далеко-далеко, куда-нибудь, где всегда тепло, и бьется о берег нежное море… - штурмбанфюрер обнял своего возлюбленного. – Мы спрячемся ото всех, будем жить где-нибудь в большом городе, где до нас никому не будет дела… Только Вы и я… Не бойтесь, я все обдумал. Я ни за что не позволил бы подвергнуть Вас риску. - Но ты уже подверг, - озадаченно пробормотал Лоренц, пропустив сквозь пальцы волосы Дитте. - Простите, - усмехнулся немец. – Но я не мог ничего с собой поделать… - Пусть это будет наш единственный риск, - задумчиво сказал штандартенфюрер. - Как прикажете, - улыбнулся Дитте и коснулся губами губ сероглазого. Поцелуй длился долго, поскольку оба пытались насладиться столь желанными мгновениями, о которых они мечтали уже долгое время. Тем временем, Лоренц принялся освобождать от верхней части одежды своего подчиненного, его преследовало желание коснуться его обнаженной кожи своею. В свои ласки он пытался вложить всю ту любовь, которая накопилась в нем за долгие и муторные годы. Мужчина уже занимался сексом до этого, но никогда он не приносил ему столь сильного наслаждения, дрожи внутри, и никогда его сердце не стучало так сильно. Адреналин переполнял его организм, и штандартенфюрер просто потерял голову, потому что Дитте был рядом, целуя его и с неописуемой нежностью перебирая его волосы, молодой командир сходил с ума от каждого прикосновения возлюбленного, ему хотелось больше. Все чувства обострились. Слух стал необычайно тонок, был слышен каждый шажок за дверью, и если бы кто-то шел в его кабинет, он бы уже давно это услышал. Тяжелое дыхание Дитте казалось ему чудесной музыкой, лившейся в его уши, потому что он готов был слушать его бесконечно. Приложив ухо к груди немца, Лоренц услышал бешеный стук молодого влюбленного сердца. Все это казалось настолько до боли родным и знакомым, что хотелось плакать. Зрение стало острее, и он смог увидеть парочку едва заметных шрамов на подбородке любимого, которые наверняка появились, когда он только-только учился бриться, у него самого было несколько таких. Каждая капелька пота или слез, которая катилась по бледной коже юноши, казалась невероятно красивой и эстетичной, поэтому сероглазый, замерев, следил за траекторией скольжения, а затем слизывал, поглощая каждую часть своего любимого, что можно было поглотить, чтобы слиться с ним настолько сильно, как только можно, чтобы стать одним целым и раствориться друг в друге. Ароматы кружили голову Штерна. Обнажив кожу Николауса, он вдохнул его терпкий запах, и его это привлекало лучше любого парфюма. Ему хотелось, чтобы этот запах был каким-то афродизиаком, который можно было бы пускать внутривенно, чтобы наслаждаться им опять и опять. Этот аромат заставлял его мелко дрожать и забывать все на свете. Таких ощущений он никогда не испытывал, да и боялся испытывать, потому что полностью потерять контроль над собой было страшно, но сейчас с ним был любимый, и он мог расслабиться, просто получая удовольствие. Горячий язык штандартенфюрера скользнул по раскаленной коже Дитте, заставив его издать непонятный звук. - Что же Вы делаете со мной? – с дрожью в голосе спросил Николаус. - Я люблю тебя… - с жаром ответил Штерн. Сероглазый губами захватил сосок штурмбанфюрера и нехитрыми движениями языка заставил его затвердеть, на что Дитте пришлось лишь подавить хриплый стон, который из него рвался. - Я хочу Вас… - простонал он. Лоренц на мгновение действительно не на шутку испугался. - Я буду нежен… - Николаус потерся носом о нос Штерна. Судорожно сглотнув слюну, мужчина робко кивнул, заливаясь краской и чувствуя себя как-то глупо. Какой-то юнец… Однако посмотрев на штурмбанфюрера, чей взгляд льдистых глаз был так серьезен сейчас и одновременно нежен, он понял, что сам куда больший юнец, чем его любимый, и поэтому просто смирился с положением вещей. К тому же никогда не поздно взять верх, и эта мысль заставила его улыбнуться. Звякнула пряжка ремня, взвизгнула молния, и брюки спали с Лоренца, он оказался перед подчиненным лишь в одном нижнем белье, в котором было очень хорошо видно его возбуждение. - Вы тоже меня хотите, я так рад, - с улыбкой произнес Дитте и опустился на колени перед Штерном. - Н-не говори г-глупостей… - смущенно промямлил штандартенфюрер, прикрывая лицо руками. - Это не глупости, Лоренц… - юноша потерся щекой о возбужденную плоть сквозь белье. - Ч-что ты делаешь? Дурак! Прекра… - дыхание перехватило, когда голубоглазый стащил с него трусы и с улыбкой поцеловал головку члена, и Штерн с силой вцепился в край стола, чтобы не упасть, потому что ноги его не держали. Пока начальник пытался совладать с собой, Дитте не собирался терять времени и принялся ублажать его. Языком он прошелся по всей длине члена, старательно пытаясь охватить большой участок чувствительной кожи органа. Делал он это с явным удовольствием, особой его наградой были сдавленные хрипы Лоренца, который так мило смущался, когда пытался их скрыть, а также рука, которая с силой вцепилась в его пепельные волосы и нещадно дергала их. - Вы такой вкусный, - показательно развратно облизываясь, заявил Николаус. - Идиот! – вскрикнул покрасневший еще сильнее мужчина и ударил юного немца по макушке. - Возможно… - загадочно улыбнулся голубоглазый и продолжил свое дело. Он с блаженным лицом облизывал член возлюбленного, особенно много внимания уделяя головке. Хоть это и был его первый минет, он делал все возможное, чтобы дорогому человеку понравилось. Затем он расслабил горло и пропустил орган так глубоко, как только можно было, однако быстро прекратил, потому что его начал душить кашель. - Ты больной! – возмутился Лоренц. – Хватит извращаться, ты можешь себя убить так! Иди сюда! – он притянул его к себе за руку и коснулся губами его губ, разделяя с любимым солоноватый привкус на двоих. – Давай уже сделаем это. К тому же, нас могут начать подозревать, мы слишком долго тут возимся… - Не волнуйтесь, - Николаус чмокнул Штерна в висок. – У Вас есть крем какой-нибудь или масло? - Да, есть… У меня руки сохнут часто, сейчас, подожди… - штандартенфюрер перегнулся через стол и достал из выдвижного ящичка флакончик с маслом. Глазам же Дитте предстала аппетитная задница Лоренца, и он не удержался от того, чтобы хлопнуть по ней ладонью, ибо соблазн был слишком велик. - Извращенец! - Я опять не удержался, - обезоруживающе улыбнулся Николаус и взял из рук сероглазого флакончик. Штурмбанфюрер снова опустился на колени и чмокнул покрасневшую от удара ягодицу. Затем раздвинул руками полушария и увидел идеально выбритую дырочку, как, надо заметить, и пах. - Вы готовились? – ухмыльнулся Дитте. - Что…что ты такое говоришь?! Это просто…просто…в целях гигиены, да… - А Вы промывали ТАМ? - Что ты такое спрашиваешь?! - Я жду ответа, - опять удар по ягодице, на этот раз сильнее. - Да… - смущенно. - Тоже в целях гигиены? - Я…да ты… Все, я прекращаю это! – Лоренц попытался подняться, но снова получил шлепок. - Какой Вы непослушный штандартенфюрер, - покачал головой Дитте, и в его руках щелкнул ремень, которым он связал руки Штерна. - Что ты творишь?! Я приказываю тебе… - щелчок пряжки и удар по заднице. - Сейчас приказываю я, штандартенфюрер. Просто будьте хорошим мальчиком… - еще несколько неслабых ударов, и по щекам Лоренца потекли слезы. Дитте с улыбкой снова раздвинул аккуратные ягодицы и принялся со вкусом вылизывать маленькую сморщенную дырочку, пытаясь просунуть в нее язык, но ему не удавалось, поскольку Штерн был слишком напуган и зажат. - Я не собираюсь Вас насиловать, - Николаус погладил мужчину по бедру. – Расслабьтесь, пожалуйста. Это подействовало, и в итоге проникнуть в Лоренца языком оказалось намного проще. Затем он взял масло и, не жалея, налил на анус любимого и на свои пальцы. Первый палец проник достаточно легко, однако дальше появились трудности, потому что девственная дырочка была слишком узка и никак не хотела поддаваться напору Дитте. Но все же вскоре он смог просунуть туда второй, а затем и третий пальцы. Найдя бугорок простаты, он принялся массировать его, заставив Штерна трогательно попискивать и сдерживать стоны удовольствия, смешанного с болью. - Давай…уже…вставляй его… - прошипел Лоренц. - Вы уверены? – пропыхтел Дитте. - Нет, но вставляй… - улыбнулся мужчина. Утерев пот со лба, который лез в глаза, мешая наслаждаться предоставленной картиной - красивая накаченная спина, без шрамов и прыщей, аккуратная попка с пульсирующей дырочкой - Николаус смазал член маслом и, растянув проход пальцами, как мог, начал медленно вставлять член в Лоренца. Пенис Дитте обхватила плоть Штерна, сжимая его практически до боли, поэтому он с трудом представлял, как будет двигаться, а так же очень боялся причинить своему возлюбленному боль, поэтому его трясло, и он был безумно напряжен. - Вы как? – прохрипел Николаус, но в ответ лишь донесся непонятный стон. – Я продолжу, но если будет сильно больно, то Вы мне скажите, хорошо? – озадаченно попросил юноша. - Хорошо… - выдохнул Лоренц. Это были слишком непонятные ощущения. Что-то совершенно инородное внутри… Пока удовольствие приносило лишь то, что Дитте водил рукой по его члену, и осознание того, что он принял в себя своего возлюбленного. Но и этого пока было достаточно для неискушенного в любовных ласках Штерна. Николаус продолжил движение, и со временем ему стало гораздо легче двигаться, а также он приноровился каждым движением касаться простаты членом, чтобы его возлюбленный мог получать не меньшее удовольствие. От низа живота шли волны удовольствия, которые расходились во все стороны. Было горячо, жарко, огненно, и это заводило еще сильнее. Затем амплитуда движений ускорилась, и Дитте вставлял свой член на полную длину до упора, шлепаясь яйцами о задницу Штерна, и этот звук заставлял их обоих дико дрожать от возбуждения. Мужчине бывало больно от грубого проникновения, но затем он тут же получал удовольствие, поэтому он находился в странном экстазе и парил в каких-то неведомых далях. Неведомых для всех, кроме него и Николауса… Голубоглазый немец с любовью проводил руками по атлетичной спине партнера и время от времени с силой сжимал его ягодицы. - Лоренц…я…больше не могу… - провыл Дитте и с содроганием кончил. Тяжело дыша, он упал на спину Штерна и лизнул его за ухом. - А я-то могу! – прохрипел Лоренц. - Да…я…сейчас… Перевернув возлюбленного на спину, Дитте наклонился и принялся неистово сосать его член, доводя до оргазма. После того, как он облизнул головку и пальцем надавил на простату, Лоренц кончил. От сильного оргазма пальцы рук и ног судорожно двигались, а он сам извивался на столе, как змея, вызывая эстетическое благоговение у Дитте, который думал, что на данный момент его возлюбленный выглядит идеально, и что лучше него быть мужчины не может. - Вы так прекрасны сейчас… - прошептал он, погладив Лоренца по щеке, стаскивая ремень с его рук. Штерн молча сел и просто сильно обнял Николауса. Их обоих до сих пор трясло, а мысли страшно путались, но они знали, что теперь уже никогда не смогут расстаться. - Нужно одеваться… - пробормотал Лоренц в плечо Дитте. Тот кивнул и помог штандартенфюреру привести себя в порядок и оделся сам. - Я пошел. Скажу, что Вам стало плохо от того, что Вы все-таки переутомились, - голубоглазый подошел к двери и подмигнул. - Хорошо, - кивнул Штерн, и немец открыл дверь. – Штурмбанфюрер Дитте! – окликнул его мужчина. - Да, штандартенфюрер Штерн? - Приходи ко мне сегодня…навестить. Их лица озарили улыбки. Счастливей них никого на тот момент не было.