Десять дней августа

      Следующим утром я хмуро просматривал бумаги в своём кабинете. Поттер поймал меня в лифте, когда я только поднимался из атриума на свой уровень, и тихим зловещим шёпотом пообещал расчленить, если я ещё раз учиню нечто подобное. Я со всей искренностью, на какую был способен от природы, заверил его, что подобное больше не повторится. В общем-то, я не соврал. Ведь у меня нет поводов драться с кем бы то ни было в Министерстве. Уизли и Грейнджер больше не существуют для меня.       Робкий стук в дверь отвлёк меня от размышлений о новых рукоятках.       — Да, — буркнул я, не поднимая головы.       Дверь кабинета открылась. Я уже ожидал услышать писклявый голос своей секретарши Миранды, но вместо этого по моим натянутым нервам рубанул совсем другой голос.       — Малфой?       Я оторвался от бумаг и уставился на мнущуюся в дверях Грейнджер.       — Мистер Поттер ничего не передавал, — холодно проговорил я и снова вернулся к бумагам. — Всего хорошего, мисс Грейнджер.       — Слушай, Малфой… То есть Драко. Нам нужно поговорить. Я хочу объясниться.       — У вас ко мне какое-то дело, касающееся моей работы? — осведомился я, снова на миг соизволив посмотреть на неё.       — Нет, я…       — В таком случае, извините, но я занят, — отрезал я.       Грейнджер была чем-то сильно расстроена. Даже подавлена, я бы сказал. Я успел заметить это в те короткие секунды, что смотрел в её лицо. Сердце привычно дрогнуло, но я тут же приказал себе оставаться спокойным. Я уже принял решение. Хватит с меня унижений. К чёрту Грейнджер. К чёрту весь этот бред.       — Мистер Малфой! — в кабинет ворвалась Миранда. — Мистер Малфой, прибыли из Болгарии. Срочно требуют вас!       Никогда прежде она не появлялась так вовремя! Я был готов её расцеловать.       Деловито отложив перо, я поднялся. Грейнджер продолжала стоять на пороге. Я прошёл мимо неё, намереваясь выйти и запереть дверь. Грейнджер не двинулась с места.       — Мисс Грейнджер, мне нужно идти. Не могли бы вы покинуть мой кабинет?       Миранда с любопытством рассматривала нас. Лицо Грейнджер превратилось в маску. Её глаза мгновенно помертвели.       — Разумеется, мистер Малфой, — ровным голосом откликнулась она и вышла, вскинув подбородок.       Болгары несли какую-то несусветную чушь на ужасающей смеси английского и болгарского. Половины я вообще не понял, а вторую половину категорически отверг. И всё время, пока я разбирался с гостями из северной страны, где-то фоном в моей голове прокручивались мысли о визите Грейнджер.       Я успешно боролся с ними вплоть до позднего вечера. Но стоило только мне коснуться подушки, как они набросились на меня, как стая диких докси. И я был вынужден сдаться на их милость. Лёжа в темноте, я думал и думал о том, что, возможно, совершил ошибку. Она говорила что-то про объяснения. Может, я просто чего-то не понимаю? Может, она дала бы мне ответы на все вопросы, которые меня мучают? То есть мучали. Нет, кого я обманываю. Я и дня не продержался. Стоило только ей появиться на моём пороге, как я тут же сложил оружие и сдулся, как шарик. Я не готов. Я не могу.       Устроившись поудобнее, я закрыл глаза. Решено. Завтра утром я сам пойду к ней и дам возможность всё объяснить.       Поразительно, но наутро моя решимость нисколько не уменьшилась. Отметившись в атриуме, я сразу же, не заглядывая на свой уровень, направился в Отдел регулирования. Грейнджер, конечно же, оказалась на своём месте.       — Малфой? — удивлённо произнесла она, когда я пересёк порог её кабинета.       — Доброе утро, Грейнджер.       Я прошёлся до стола.       — Кажется, вчера ты хотела мне что-то объяснить, но мне было некогда тебя слушать. Теперь я готов.       Грейнджер смерила меня странным взглядом и уткнулась носом в бумаги.       — Мне нечего тебе сказать, — бросила она.       Я стиснул зубы. Взгляд сам собой пробежался по её прямой, как стрела, фигуре и задержался на пальцах. На безымянном красовалось кольцо.       — Не помню, чтобы ты носила украшения, — сухо заметил я, сильнее стискивая ручку портфеля.       — Это не твоё дело, но Рон сделал мне предложение, — отозвалась Грейнджер, не прерывая своих действий с документами. — И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться. Нас ничто не связывает. А всё, что было… Это просто недоразумение, о котором лучше забыть.       Мне показалось, что из меня только что выдрали кусок плоти, и где-то в районе живота образовалась дыра. Появилось желание согнуться пополам.       — Быстро же всё у вас решилось, — процедил я, развернулся на каблуках и вылетел из кабинета.       Снова день в тумане. Я слабо представляю, как мне удавалось справляться с обязанностями начальника в таком состоянии. Приказы и распоряжения я отдавал на автомате. Наверное, сказывался опыт, приобретённый ещё на посту зама.       Вернувшись в свой пустой и холодный дом, я некоторое время стоял в прихожей. Осознав, наконец, что чуда не произойдёт, я горько усмехнулся, отбросил портфель и пиджак и прошёл в гостиную.       Тут было так же темно, холодно и пусто, как и внутри меня. Я поймал глазами бутылку, оставшуюся тут ещё с того памятного дня, когда… Быстро всё решив, я взмахнул палочкой и через пару секунд поймал прохладную бутылку крепкой эльфийской настойки. Откупорив, отсалютовал ею в никуда. Ну что ж, за тебя, Грейнджер! Самое лживое, лицемерное и бесчувственное создание, какое я когда-либо встречал. Я сделал затяжной глоток. Вино немедленно ударило мне в голову, по телу разлилось фальшивое тепло. Я подошёл к системе, наугад вытащил диск, нажал на кнопку и впихнул его в выскочившую подставку. Осмотрев множество кнопочек, я нажал на самую большую. Из динамиков тут же полилась фортепьянная музыка, и мужской голос с хрипотцой от души запел:              C самого начала это была лихорадка,       Холодный пот выступил на лице внезапно поверившего.       Я вскинул руки и сказал: «Покажи мне что-нибудь».       Она ответила: «Если осмелишься, подойди ближе».       По кругу, мы ходим по кругу...       А теперь скажи мне, скажи сейчас, ты ведь знаешь...              Я отступил от системы и снова глотнул вина. Голова закружилась, и я зажмурился, прижимая ладонь тыльной стороной к губам. Осознание того, что я не могу просто взять и отмахнуться от мыслей о Грейнджер, душило и заставляло прикладываться к горлышку снова и снова. Певец продолжал проезжаться по моим натянутым нервам, а я, словно мазохист, болезненно вслушивался в каждое слово.              Не совсем уверен, что я должен чувствовать теперь.       Что-то в твоих движениях       Заставляет меня думать, что я не смогу без тебя.       Это чувство меня захватывает,       Я хочу, чтобы ты осталась.              Несмотря ни на что, я успел поверить, что между нами действительно что-то было. Что у меня есть шанс, надежда. Хоть сейчас я в этом и сомневался. А хуже всего было от того, что я, возможно, сам же оттолкнул от себя свой шанс, когда прогнал её. Потому что где-то между моим отказом поговорить и решением всё же позволить ей объясниться Уизел вывернулся и сделал ей предложение, которое она приняла.              Я держусь,       Потому что мне нужно, чтобы эта пустота ушла.       Забавно: сломлена ты,       Но именно меня нужно было спасть.       Потому что если ты никогда не замечаешь света,       Сложно понять, кто из нас проваливается во мрак*.              Я сделал очередной глоток. Последняя капля упала мне на язык. Я потряс бутылку. Отбросил её в угол, потянулся за палочкой и чуть не свалился с дивана. С трудом вернув себе равновесие, я всё же взял палочку и призвал ещё одну бутылку. Ну и плевать, что завтра рабочий день.       Первая песня закончилась и заиграла вторая, куда более надрывная, чем предыдущая. На душе стало тоскливо. Сильный и красивый женский голос пел, вонзая каждое слово прямо мне в душу:              Я смотрю, как я удаляюсь.       Такой мрачный вид,       Не могу его вынести.       Я тянусь,       Чтобы не дать себе оступиться, прежде чем упаду,       Слишком слабо, слишком поздно,       Ты можешь спасти меня?              Звонок в дверь отвлёк меня. Я опустил бутылку и попытался сфокусироваться на выходе из гостиной. Получалось плохо. Звонок повторился. Чёрт. Наверное, мама пришла проведать. Вот же неймётся ей! Нашла время тоже…       Раздражённо выдохнув и представив её реакцию на мой вид, я кое-как сполз с дивана, не удосужившись даже привести себя в порядок и оставить бутылку на столе, и поплёлся в прихожую. В спину мне продолжали впиваться слова песни:              К чему ведёт нас дорога к свету?       Кого мы зовём на исходе ночи?       Неси меня ближе к себе, словно слезинки в глазах.              Я подошёл к двери и попытался поймать ручку, но она упрямо ускользала, всякий раз оказываясь то левее, то правее.              Всё, что я могу тебе дать, это воспоминания,       Возьми их, и я никогда не расстанусь с тобой,       Я опущу голову,       Но когда сделаю это…              Наконец, у меня получилось ухватиться за неё, и я резко распахнул дверь. Голос из гостиной распорол мою душу надвое:              Не отпускай меня,       Удержи меня в своём бьющемся сердце,       Я не отпущу.       Вечности мало,       Дай преклонить голову в тени рядом с тобою,       Не отпускай меня,       Удержи меня в своём бьющемся сердце.              Передо мной стояла Грейнджер. И я настолько не был готов к её визиту, что просто смотрел на неё, такой открытый и беззащитный. Если бы сейчас она вздумала унизить, растоптать, разбить, сломать, то у неё бы получилось без особых усилий.       А надрывающийся из динамиков женский голос продолжал рубить, крошить и рвать моё пьяное сердце на части:              Не отпускай меня,       Удержи меня в своём бьющемся сердце**.              Никогда прежде я не был так распахнут. __________________________ *30 seconds to Mars — Stay (Rihanna cover) **Raign — Don't Let Me Go