мы сотворили нашу любовь из алых роз, теперь творя чужую

- mon amour, передай мне гвоздичные ягоды. «гвоздичное дерево является мощным афродизиаком, ароматом влечения. ягоды привлекают удачу в бизнесе, азартных играх, помогают расслабиться.» тонкие пальцы быстро перебирают шелестящие страницы, а в воздухе витает дурманящий запах пряностей. ванесса любовно гладит каждый лепесток, прежде чем передать его своей рыжеволосой красавице. они торгуют травами на главной площади по утрам, и раздают смертельные зелья ночью. их жизнь - самое грешное, что есть на свете, но ванесса живет лишь этим ощущением и меделин. легонько зазвенел колокольчик, и аромат свежей выпечки с площади, а еще резкого парфюма, разбавили пеструю палитру. еще не видя покупателя, девушки знают, кто заходит в эти двери. хорошая ведьма должна чувствовать - ухом, чутьем, сердцем. меделин отодвинула в сторону чашу и облокотилась на дубовый стол. этот дом - их дом - покров искушения и тьмы. будто бы неоновыми бликами он выделяется на фоне мирного парижа. к ним приходят грешники, убийцы и безбожники. но все они, как один, несчастные романтики, тающие, только перейдя порог дома. алые губы украсила искушающая улыбка. игры со смертью давно стали вредной привычкой - такой же соблазняющей, как сейчас была стоящая рядом ванесса. - здравствуй, сын зари. он был тем, кто заставлял цветы вянуть, наполняя их собственной мертвой красотой. люди боялись, но отдавались ему. для меделин он был страстным любовником, для ванессы - божеством. - mes chéries, - он протянул, снимая шляпу, и оставляя невесомые прикосновения на коже обеих. - развлекаетесь? его многочисленные имена никогда не повторялись дважды, а лицо никогда не казалось знакомым. но ведьмы чувствуют. - захотелось побаловаться, - оставляя на гладкой щеке красные полосы, пальцы ванессы коснулась искаженного усмешкой лица. льдистые глаза внимательно следили за руками меделин, которая тщательно рассматривала каждую ягодку. - какую же игру вы затеяли вести? - холодный интерес зазвучал в хриплом голосе. - любовную, - рыжие волосы скрыли лихорадочный блеск в глазах. по ночам этот дом, этот волшебный дом, превращался во вместилище теней и плотских утех. здесь, как на безумном вампирском балу, собралась нечисть из всех темных катакомб под парижем. меделин и ванесса были прямо в центре этого дьявольского празднества, и не стеснялись клеветать на бога в своих собственных «светских» кругах. их губы и руки двигались синхронно, а каждое касание чужого тела оставляло страстный ожог на том. компанию их диким танцам составила высокая, облаченная в черное пара. запах кипящих котлов и мертвых роз придавал им готическую красоту, а страстные поцелуи и нежные взгляды - желание со стороны других. здесь была кровь - везде, повсюду, неоновыми огнями горящая на глазах у всех. их шабаш был людным и нечеловеческим одновременно. дом греха и магии кружил голову, и каждый, находящийся тут, невольно попадал под эти чары. их голубоглазый друг, как истинный правитель, возвышался над всеми, окруженый десятками тел. его поцелуи причиняли нестерпимую боль, и тем распаляли огонь в душах простых смертных. всех их кружил не викторианский вальс, а само танго с дьяволом. меделин помнила, как под эйфелевой башней тысячи и тысячи ведьм в прекрасных платьях кружилось в своем танце, посвященном природе. таинственные нимфетки, они завлекали каждого встречного и приглашали их присоединиться к обманчивой свободе. а сейчас они находятся под крылом одного из самых темных существ старых поверий, и вот она - истинная свобода. на губах ванессы, в пучине разгоряченных тел и дурманящем аромате. а ванесса вспоминает тот прекрасный день, когда она встретила свою судьбу - то были сладостные похороны, где в черной массе она увидела белого лебедя с кровавыми разводами акварели. меделин была как никогда прекрасна на своих похоронах, и ванесса раз и навсегда решила, что свяжет свое будущее именно с ней. «моя алая роза», шепчет она иногда меделин в порыве нежности. потому что алый - ее цвет. для них существует своя прекрасная и нерушимая история любви, но без риска она бы ничего не значила. аромат гвоздики щекочет нос, когда меделин твердой рукой выливает зелье в бордовый напиток. ванесса покрывает поцелуями ее шею и смеется в нее так, что становится щекотно, но меделин и сама скалится в ответ своему поступку. голубые глаза внимательно следят за пальцами, подающими ему бокал. тихий, леденящий душу хриплый смех, кажется, слышат все, и увядающим эхом вторят ему. - на меня не действуют зелья, mes chimères. а алые губы, и им вторят черешневые, улыбаются ему - страстно, в предвкушении и сладостном веселье. белоснежный оскал чуть заостренных клыков мелькает в неоновом свете, и бордовая жидкость уже наполняет стенки не раз растерзанного горла. в глазах сияют падшие звезды, и он, их гордый король, все же да встает, чтоб потешить своих покорных. на него не действует зелье, но внезапно ледяной взгляд цепляют персиковый аромат и сказания чешских чернокнижников. зеленые пронзительные глаза заискивающе выглядывают из-под растрепанных кудрей, а заинтересованный правитель направляется прямо к ним. девичий смех необузданным огнем проникал под кожу лезвием сотни ножей. - я попал в милость к богу? - глубокий голос похож на действие душицы. - скорее, к дьяволу, - кроткий смешок покинул холодные губы. - как же мне тогда к тебе обращаться? сатана? воланд? ..люцифер? - подойдет и просто лу.