Кое-что о жаркой Барселоне, сиесте и домогательствах в общественном транспорте...

      Это была вторая неделя моего пребывания в Барселоне, а я уже практически ненавидел всех и всё вокруг.       Я не знал, чем заслужил такую милость — месяц стажировки в «самом прекрасном городе Испании», но уже под конец первой недели начал подумывать, что это в действительности было ничто иное, как коварный план моего шефа по избавлению от ворчливого и вечно недовольного меня, прикрытый пафосным названием «Программа по улучшению трудовой эффективности персонала».       Это был плохой план, правда. Потому что это была середина июля, и жара стояла такая, что для среднестатистического норвежца, коим являлся я, это было сродни температуры в самом адском аду. Ни о какой «трудовой эффективности» с моей стороны даже речи не могло идти.       В тот день я был практически мёртв уже к часу дня. Стоя на переполненной остановке под безжалостным полуденным солнцем, всё, о чём я мечтал — добраться в свою съёмную квартиру до начала сиесты* и не вылазить из душа на протяжении всех трёх часов.       Но об этом мечтал не только я; добраться домой страстно желали все. Поэтому сказать, что автобус был переполнен — не сказать ничего! Люди были набиты в салоне, словно тунец в консервной банке, но я чудом оказался на задней площадке и там хотя бы с одной стороны на меня никто «страстно» не дышал. Меня прижали к боковушке сидения, на котором разместилась колоритная пожилая сеньора в огромном сомбреро и рьяно обмахивалась веером, бросая на меня недовольные взгляды каждый раз, когда я задевал её шляпу на особо крутых поворотах. И я буквально считал минуты до своей остановки, мысленно вылизывая все льды Арктики и заливаясь струями пота; ещё никогда я так не нуждался в суровом климате своей родной (и пламенно (!) любимой) страны.       Это случилось настолько неожиданно, что я автоматически позорно охнул, когда вдруг почувствовал чей-то явно ощутимый стояк, совершенно наглым образом прижимающийся к моему заду. Меня кинуло в жар от возмущения и неловкости ситуации, и я попытался отстраниться, но всё, что у меня получилось, будучи прижатым со всех сторон — создать ещё больше трения для и без того явно не однозначного контакта.       Я услышал сзади тихий смешок и попытался обернуться, чтобы послать извращенца прямым текстом, но это оказалось проблематичным в силу зажатости по всем фронтам и уже явно злобного ворчания сеньоры, шляпу которой на этот раз я практически снёс с её головы.       Мне стало чертовски обидно: будучи совершенно не в духе из-за жары, меня ещё и грязно домогались в общественном транспорте, понижая при этом моё настроение и самоуважение ниже плинтуса.       И тут вдруг послышался характерный пшик, а за ним — мгновенно разлившийся аромат колы. Но не успев додумать мысль о том, как этому извращенцу удалось провернуть такой трюк в такой тесноте, я буквально подавился воздухом и собственной слюной, когда ощутил прикосновение прохладных после напитка губ у себя на шее, а потом и чуть выше — за ухом.       Меня пробила дрожь и показалось, что я сам ощутил вкус колы у себя во рту, настолько эти прикосновения были… приятными.       Но я широко распахнул глаза, отдавшись эмоциям лишь на секунды, и растерянно заморгал вокруг в попытке понять, заметил ли это кто-то ещё. Стало стыдно, хотя никто и не кидал в нашу сторону подозрительных взглядов.       Извращенца же, казалось, это совершенно не волновало. Отстранившись от моей шеи, он быстрым рывком ещё плотнее вжался в меня, сдавливая одной рукой моё бедро и потом сразу же поднимаясь на ягодицу. Размеры его возбуждения моё собственное тело уже не могло игнорировать. В паху предательски заныло, а воображение стало хаотично подкидывать картинки возможного внешнего вида развратника.       Мне отчего-то сразу представилось, что это какой-то типичный испанский мачо, схожий с тем, что стоял справа от меня — со смуглой, выбритой во всех местах кожей, перекаченными мышцами и чёрными, как смоль, вьющимися короткими волосами. И это было странно, потому что такой тип парней меня совершенно не привлекал от слова «вообще», даже если рассматривать его в виде одноразового случайного партнера.       Эта мысль меня немного охладила, и я сделал повторную попытку отстраниться, надеясь, что на этот раз призову недо-насильника к трезвому уму, но мои старания были напрочь пресечены довольно резким движением руки, которая сжала моё бедро на мгновение (но точно до синяков), а потом удивительно робко, словно на это, всё же, ожидая моего разрешения, скользнула в направлении моего паха.       Я был в лёгких летних шортах и не требовалось практически никаких усилий, чтобы проникнуть под резинку и прикоснуться к члену. Что, собственно, и сделал незнакомец, напрочь лишая меня желания отстраниться. Потому что его прикосновения были уверенными, но не грубыми, ладонь медленно скользила по всей длине, а большой палец нежно оглаживал головку, размазывая уже обильно сочившуюся смазку. И это было чертовски приятно! Настолько, что у меня начали подкашиваться ноги, и я резко сдёрнул с плеча рюкзак, неловко пристраивая его впереди себя в надежде прикрыть происходящее действо. И я, естественно, задел даму в сомбреро, отчего, конечно же, получил убийственный взгляд и, под демонстративное отворачивание к окну, парочку крепких испанских ругательств в свою сторону.       Я смутился и покраснел, мне вдруг стало совсем не по себе от жары, тесноты, всех этих потных людей и, главное, от чужой руки в моих трусах. Я опустил взгляд и наконец увидел его руку — с бледной, как и у меня, кожей, редкими волосками, но красиво выступающими венами. Этого, конечно, было мало для формирования общего портрета «насильника», но уже стало ясно, что он явно не коренной испанец, а наверняка какой-то турист, возможно, из такой же северной страны, как и я. И от этой мнимой схожести отчего-то стало неожиданно легче. А когда незнакомец вновь прикоснулся губами к чувствительному месту за ухом и тихо прошептал на ломаном английском: «Тише… Всё хорошо… просто расслабься…», у меня напрочь снесло контроль: я неосознанно откинулся головой ему на грудь, прикрыл глаза и, отмечая про себя, что он выше, отдался во власть его умелой ласки.       Мне было уже абсолютно наплевать на всех вокруг! Я удивлялся своей беспечности и тому, что это совершенно для меня не характерно, но уже не мог остановиться.       Мне хотелось получить эту чёртову разрядку, хотелось позорно кончить в его руку и себе в трусы, хоть я и прекрасно понимал, что остаться незамеченным с мокрым пятном между ног у меня не получится.       И было стыдно, правда, но мои яйца, переполненные спермой двухмесячной (!) выдержки, звенели, а спина и зад истекали потом от жара и близости чужого тела.       Парень стал ускорять темп, ещё сильнее вжимаясь своей плотью мне между ягодиц, и, благодаря тонкой ткани одежды, я мог чётко ощущать напор и твёрдость его члена.       И мне вдруг до головокружения и спазма в животе захотелось ощутить его внутри себя. То, как он, такой гладкий и горячий, мягко растягивает мои тугие стенки, а потом жёстко трахает, не церемонясь и не давая пощады, пока не выбьет последний стон.       От представленной картины и быстрых движений руки я не мог больше сдерживаться. Вжимаясь ещё сильнее затылком в чужую грудь, я судорожно кончил, закусывая губу до крови и отчаянно сдерживая оргазменный стон.       — Хороший мальчик…       Незнакомец вновь тихо прошептал и оставил лёгкий поцелуй на шее — в том месте, где артерия выдавала бешеный ритм колотящегося сердца.       Но это было последнее, что я ощутил перед тем, как понять, что потерял физический контакт с ним.       Автобус затормозил на остановке, и половина пассажиров буквально вывалилась на улицу, резво побежав вперёд. Я наконец-то развернулся, но с ужасом осознал, что не смогу узнать этого парня, даже если столкнусь с ним лицом к лицу, а это означало, что, по сути, я больше никогда с ним не увижусь.       И это… испугало меня настолько, что я, даже забыв о необходимости прикрыть пятно на своих шортах, выбежал вслед за ним, несмотря на то, что остановка была явно ещё не моя.       Я растерянно оглядывал толпу, выискивая высокого светлокожего парня с банкой колы в руке (так себе ориентир, согласен, но хоть что-то).       Но все мои старания были, конечно же, тщетны: это ведь так чертовски глупо — надеяться найти в предсиестной давке человека, про которого ты даже не знаешь, как он выглядит… *       Я брёл по уже полупустым улицам, изнывая от безжалостного солнца, но не предпринимал никаких попыток идти быстрее.       Будучи какого-то хрена расстроенным, я ощущал себя от этого ещё глупее, чем от вида белесого засохшего пятна спермы на синих шортах.       Но уже возле квартиры, потянувшись в карман за ключами, я вдруг нащупал клочок бумаги.       Моему удивлению вперемешку с радостью не было предела: вычурным почерком на английском с ошибками была написана простая записка, которые в нашем современном технологическом веке практически не используют для такого рода подкатов:       «Меня зовут Хенрик. И я уже пятый день караулю тебя на этой остановке в сиесту. Если ты читаешь сейчас эту записку, значит я таки решился на активные действия. Ты мне очень понравился. Вот мой номер. Набери меня, если я могу рассчитывать на взаимность…»       И я набрал его в тот же вечер.