Мелодия

      — Ты знала, Мелди, что способность твоего фрукта воскрешать делит твои оставшиеся годы жизни напополам с возвращенным?       — Да… — Изумрудный взгляд брюнетки скользит по книжному тексту и, споткнувшись на точке, обращается к стоящей в их поле пышногрудой блондинке. — Знала. Только мне не нравится слово «воскрешать»…       — Ты разделила свою жизнь с Эйсом напополам в прямом смысле, — продолжала Эйджи, хмурясь. — Ты сделала это осознано и живешь так, словно это так незначительно — утраченная половина собственной жизни.       Мелди выдохнула и улыбнулась — на ее щеках появились ямочки, а бледное, обрамленное черными, вьющимися локонами личико посветлело.       — Ты волнуешься? Спасибо.       — Ты ведь не знаешь, сколько тебе было отведено, может, совсем ничего, и все равно пошла на это? — Эйджи искренне негодовала. — И теперь ты просто сидишь и день изо дня читаешь свои глупые книги, совершенно не думая о том, что, может быть, завтра твое время закончится!       — Ты злишься, или ты обижена? — Делакруа выглядела опечаленной. — Ты хочешь, чтобы я всевозможными способами наверстывала время, которое отдала другому человеку; чтобы я не читала свои глупые книги, а носилась в заботах и делах? Я надеюсь, ты не станешь говорить, что я эгоистка, раз так глупо, на твой взгляд, распорядилась своей жизнью и даже не подумала о команде?       Старпомщица насупилась; капитан произнесла:       — Моя команда — часть моей оставшейся жизни. Я провожу свое время с вами, потому что мне это под силу, и каждый из вас добровольно находится здесь. — Она отложила книгу. — Эйс — жизнь, которой я не могу жить, потому что я не хочу навязывать себя, как и не могу заставить его быть со мной насильно; но без Эйса не будет меня и того времени для вас. Я буду рада, что моя жизнь закончится быстрей, если со мной рядом не будет Эйса.       — Я уверена, что Эйс — хороший парень и, если он догадался о твоей любви к нему, то обязательно ответит тебе, — сказала блондинка, сложив руки под грудью. — Твой поступок очень значим, чтобы обойти его вниманием. Он должен оценить это.       Делакруа усмехнулась, что задело Эйджи.       — Ты не расскажешь ему об этом,  — произнесла Мелди. — Я сделала это не для того, чтобы меня хвалили. И уж тем более — чтобы мне делали одолжение. Он не знает о том, что я поделила свою жизнь с ним напополам. И не должен знать. Ты часто проводишь с ним время в разговорах… Пожалуйста, никому не проболтайся об этом.       — Хорошо, раз это так важно для тебя.       Мелди добродушно улыбнулась, сказала:       — Нет. Это не для меня важно, а для него… — Она умолкла, отвлекшись на давно мучавший ее вопрос: что, спустя три с половиной года после окончания войны в Маринфорде, чувствует Эйс? А что чувствовала бы она, окажись в подобной ситуации? — Ты знаешь, что со смертью Белоуса закончилась целая эпоха, и Эйс винит себя в исходе той войны. Ему сложно жить с тем грузом, который остался у него на сердце, пусть он и говорит, что выполняет волю старика. Нельзя добавлять к полученным страданиям еще и бремя обязательства перед моим поступком — эгоизмом, по большому счету. Это я вынудила его жить, ради жертвы той войны — ради себя, на самом деле… Единственное, что мне не под силу то, как он будет распоряжаться полученным временем, Эйджи.       — Ты… — Старпом насупилась, проглатывая гнев. — Ты так спокойно говоришь об этом, будто тебе не будет больно, если часть твоей жизни он посвятит не тебе! Это твоя жизнь!       Мелди подняла глаза на Эйджи и улыбнулась:       — Парадокс, не правда ли? Моя Жизнь проживает мою жизнь. Забавно. — Капитан обняла свою книгу, задумчиво отведя взгляд. — Я приму любое его решение, даже если оно будет не в мою пользу. И как-нибудь переживу это.       — Ты издеваешься надо мной! — Эйджи развернулась на каблуках и зашагала к выходу, бросив на ходу: — Это невероятно! Ты просто сумасшедшая!..       Акира и Эйс находились на палубе — они сидели на широких ступеньках, ведущих на крышу камбуза, к главной мачте, а над их головами сияло лазурное небо без облаков, наполненное криками чаек. Морская вода сверкала в солнечных лучах, ослепляя своей яркостью, а в руках парней в сосудах из темного стекла, плескалась янтарная жидкость, предназначением которой было развязать языки обоим.       — Ты знал капитана Саймона? — внезапно спросил Эйс, обернувшись к Акире, тот замер с поднесенной ко рту бутылкой. Меньше минуты потребовалось на то, чтобы судовой врач сделал пару больших глотков из склянки, буркнув внятное «угу».       — Откуда ты узнал о нем? — тут же задал вопрос Акира.       Эйс поболтал ром в бутылке и посмотрел на него, словно раздумывая: пить или нет. На самом деле, он пытался угадать реакцию Акиры, услышь он о том, что Мелди говорила о Саймоне во сне минувшей ночью. И судя по ее виду и голосу, она совершенно очевидно видела неприятный сон с ним, и боится его гнева за что-то… Кроме того, Акира не упустит возможности подколоть, и, вне сомнений, станет расспрашивать о подробностях присутствия Эйса рядом с Мелди в момент ее сна…       — Эйджи рассказала. — Он приложился к сосуду и, облизав губы, добавил: — Она говорила о нем понаслышке, а ты, возможно, знал его лично.       Акира положительно промычал в ответ.       Портгас смотрел с ожиданием, рассчитывая, что его собеседник сам догадается о его желании послушать пару интересных, а, может, и не очень, историй из недалекого прошлого, и Акира вдруг сказал:       — Я был учеником врача его команды. — Он умолк, рассматривая усыпанное веснушками лицо собеседника, словно по нему мог узнать о его истинных намерениях. — Эй! Ты, брат, конопатый! Ха-ха-ха!       — Будь серьезней! — Заметно разозлился Эйс.       Акира расхохотался и, чуть переведя дух, вновь приложился к бутылке…       — Расскажи о Саймоне, — попросил Портгас, — что он за человек?       Доктор вытер рот рукавом своей рубашки и, икнув в кулак, произнес:       — Саймон был суровым мужиком. — Акира призадумался, подбирая слова. — Ростом невысокий, сильный и выносливый. У него были большие руки: как сожмет кулак, да как даст по макушке, аж звезды сыпятся, ха-ха.       Эйс усмехнулся, ненароком вспомнив болючие подзатыльники вице-адмирала Деда.       — Он был уважаем командой, — продолжал Акира, болтая ром в бутылке. — При нем на судне царила строжайшая дисциплина. Саймон много лет болел, — ммм, как же это — рак легких, да. Он высыхал, брат, высыхал на глазах… Он умер не в бою, а стоя у штурвала этого корабля, окруженный семьей.       Эйс оживился, обернувшись к рассказчику. Он зацепился за мелькнувший перед глазами образ: ояджи в окружение своих сыновей и гул их разноголосого смеха, разносимого вокруг Моби Дика…       — Да, — врачеватель кивнул, — у Саймона были братья, люди, что окружали его долгие годы. Тебе это знакомо, брат. Не отвечай, я вижу по твоей веснушчатой физиономии, о чем ты подумал, ха-ха… — Он тускло отсмеялся и вновь приложился к бутылке. — И любовь в жизни была: его солнечная Кагура…       — Почему солнечная? — Эйс обернулся к морю и, заслоняя глаза от ослепительного света солнца, нашел его место нахождение взглядом. Он проигнорировал подколку дока, но лишь по причине накатившего на Акиру уныния из-за воспоминаний о людях, которые, по всей видимости, были дороги ему.       — Потому что волосы рыжие, брат. И на судне она одна из женщин была. Грех ее солнечной не назвать… — Акира вдруг посерьезнел. — Кагура была хороша собой — фигурой, да и лицом недурна — Он с досады усмехнулся. — Но волосы при нас не распускала, так-то — воспитание.       — Что это значит?       — На моей родине, приличные девушки волосы не распускают при посторонних мужчинах. Это считается признаком распущенности и доступности. Женщины заплетают волосы в косы или в пучки на затылке, и распускают волосы только в родительском доме, или доме мужа. Так-то, братишка…       — Ну и обычай, — весело сказал Эйс. — Мне нравится!       — А-то! Кому не понравится? — Акира пихнул собеседника в бок локтем и добавил: — Если я когда-нибудь стану отцом, буду держать дочерей в строгости.       Эйс тепло улыбнулся, подумав, что стать отцом, наверное, очень здорово, но вряд ли он смог бы быть жестким со своими дочерьми.       Эй, минутку, о чем он вообще думает?! Какие еще дети?! Ни один ребенок не захотел бы, чтобы такой как он, стал его отцом. Нет. У него не будет детей. Эйс не допустит, чтобы где-то по его вине страдал ребенок, вынужденный нести бремя грязной крови пирата; чтобы какая-нибудь женщина, имевшая детей от него, мучилась так же, как его мать. Эйс не хочет, чтобы история повторилась…       Акира заметил озадаченность, возникшую на лице Эйса и, дождавшись, когда тот вернется в реальность, спросил       — Ты чего задумался?       — Как Кагура оказалась на этом судне?..       — О, брат, любовь случилась. — Акира хлебнул из бутылки. — Кагура даже морскую болезнь поборола, лишь бы путешествовать с Саймоном. — Он умолк, немного призадумавшись. — Учитель мне рассказывал, что девушкой она упрямой была — ни жаловалась на недуг, но он частенько видел, что выворачивало ее за борт корабля, ха-ха…       — На что только не способны женщины ради любви, — улыбаясь, заметил Эйс, и его сердце екнуло.       — Ты прав, брат. У Кагуры был характер, не смотря на милое личико, уважать себя заставила всех мужиков на судне. И покорила Саймона, вот.       — А Мелди?       Акира вдруг замер, с удивлением уставившись на Эйса, выпалил:       — Ааааа, вот оно что! — Он заулыбался, похлопывая собеседника по плечу. — Ты сразу бы сказал, что о ней узнать хочешь, а то вокруг да около, ха-ха-ха!       — Да иди ты к черту, — буркнул Портгас, присосавшись к горлышку бутылки, и громко глотая, выдул ее за раз.       — О, полегче, приятель, он крепкий! — Врачеватель заглянул в лицо гостя, облокотившись на свое колено локтем. — А что Мелди?.. Саймон украл ее в Королевстве Гоа, это в Ист Блю, когда ей было три года.       Эйс вытер рот рукавом рубашки и замер с выпученными глазами.       — Ист Блю?       — Угу, Ист Блю, ты ведь тоже рос там, Эйс. — Акира только теперь заметил серый бинт на запястье Эйса. — Я читал в газетах… Эй, брат, что это такое?       — Ничего… — Он спрятал руку, отвлеченно чокнувшись бутылками. — Да, я вырос в Ист Блю. Все так. Но зачем Саймон украл Мелди? Это он дал ей имя?       Акира почесал свою бородку, сказал, что Саймон ни раз сожалел о самом факте хищения, но не о том, кого он похитил и ради какой цели.       — Тогда на корабль напал флот, и во время боя беременная Кагура была ранена. Учителю чудом удалось сохранить ее жизнь, но возможность иметь детей в будущем она потеряла. Безусловно, пятимесячного малыша не спасли. Это было семнадцать лет назад… — Он положил руку на плечо Эйса, похлопал легонько. — Брат, бесплодная женщина, перестает быть живой, понимаешь? Для Кагуры это было смерти подобно. А малышка Мелди стала лучиком света в ее темноте. — Он улыбнулся. — Когда я пришел на этот корабль, мне было тринадцать лет, и Мелди уже была здесь: росла в любви приемной мамы, да и мужики любили с ней повозиться иногда — ребенок все-таки.       — Саймон не демонстрировал своих чувств к Мелди, растил ее в строгости, — продолжал док. — Он учил ее писать, читать, стрелять; прививал любовь к прекрасному и литературе. Он хотел, чтобы она выросла независимой, сильной и волевой женщиной…       Акира посмотрел на Эйса, а тот слушал молча, созерцая лазурную даль.       — Саймон часто говорил, что Мелди будет красивой женщиной. — Он помолчал, ожидая реакции слушателя, но тот оставался непоколебимо спокоен. — Конечно, всякий отец скажет подобное о своей дочери… Да, Эйс?       — Нет. Так скажет только тот, кто на самом деле любит ребенка…       Акира ухмыльнулся и, убедившись, что Эйс его слушает, добавил:       — Как я уже говорил, Саймон был строг с Мелди. Он вбивал ей в голову многие истины, подходящие для девушки — не вешайся на мужчин, не показывай своих чувств, не позволяй себе и другим лишнего, и подходящие для будущего капитана: не убегай от врага, когда он перед тобой, стреляй первой, или ты или тебя…       — А Мелди?       — Она уважала Саймона, а, может быть, даже боялась его, но оно и понятно: он никогда не улыбался, а она была маленькой. Детям важно, чтобы им улыбались.       — Как это — не улыбался? — удивился Эйс.       — У Саймона был шрам, пересекающий все лицо слева направо, из-за него лицевые мышцы были повреждены и частично парализованы — он не мог улыбаться физически, так то. Саймон знал, что Мелди не хочет быть капитаном этого корабля, но так же знал, что она сделает все, лишь бы его не разочаровать… Кто знает: может, она до сих пор живет по тем принципам…       — Почему Саймон капитаном выбрал именно Мелди?       — Потому что она D., — безмятежно ответил Акира, — это был веский аргумент для Саймона.       — D., — повторил изумленный Эйс. — Мелди?       — Ага. Делакруа D. Мелди. Ей бы пошла и твоя фамилия, — брякнул лекарь, на ощупь отыскивая целую бутылочку рома у ступенек. — Портгас D. Мелди, а? Звучит? Ха-ха-ха!       Эйс обнажил зубы в улыбке, спросил:       — А ты что-то знаешь, да, Акира?       Доктор расхохотался и, вцепившись зубами в пробку от бутылки, которую открыл с характерным звуком: «чпок», поинтересовался, мол, что имеет в виду его собутыльник.       — Кто знает, — ответил Портгас.       — Эй, братишка, мир нарек ее Македонской. Никто не знает ее фамилии и тем более — инициал. — Он икнул, чуть подпрыгнув. — Черт, я не должен был говорить этого… Блеан… Думаю, ее семья ищет ее с тех пор…       — Думаешь, — недоумевал Портгас, насупившись. — Наверное, у нее кто-то есть.       Расплескав немного рома, Акира отхлебнул из нее, произнес:       — Черт его знает, Эйс, — пожал плечами док. — Она назвала свое имя и возраст, а так же сказала, что у нее есть сестра. Все. А по ее одежде, не сложно было догадаться, что она знатная особа. Тем более, Саймон не скрывал, что забрал ее с высшего двора.       — Вот как… Понятно.       — Я ответил на твой вопрос? — Акира тяжело вздохнул, обдав собеседника запахом алкоголя, и уткнулся ему в плечо.       — Более чем, — сказал Портгас. — Акира, ты знаешь, что Мелди снятся кошмары?       — Знаю, — ответил судовой врач. — Профессия обязывает знать все недуги команды…       Эйс вопросительно посмотрел на темноволосую макушку Акиры.       — Это началось после смерти Саймона, почти семь лет назад, — вздохнул Акира. — Она прежде никогда не просиживала ночи напролет, а, как и все люди, ложилась спать. Но своим криком Мелди тревожила сон всей команды. Мы, точно ошпаренные неслись к ней, хватая катаны и пистолеты на ходу, но, оказывалось, что это во сне. Мелди говорила, что справится, но, видимо, не справилась. Ночами она не спит, зачитывая книжки до дыр, а днем спит крайне редко — зачастил флот с рейдами, чтоб его. Уж не знаю, откуда она черпает свои силы, но здоровье в порядке. Не в полном, но сносно.       — Понятно… — Эйс хотел спросить: а не смертелен ли ее недосып, но решил не говорить о Мелди больше. Он и без того задал слишком много вопросов, которые задавать не стоило. Тем не менее, он догадался о причине кошмарного сна Мелди, и, к сожалению, в том была его вина. Прошлой ночью, он чересчур настойчиво соблазнял влюбленную в него девушку, и в итоге та уступила и поцеловала его. Это была незначительная, но все-таки победа. Она практически произнесла в слух, что любит его, и это не оставило его равнодушным. Все-таки трофей еще не заполучен, и все только начинается. Он понял, что намного интересней завоевывать девушку, наглядно видеть, как она сдается, и радоваться завоеванному клочку сердца.       - Эй, - вдруг спохватился Акира и, ухмыляясь, заглянул в лицо Эйса. - Откуда ты знаешь, что Мелди снятся кошмары?       Эйс насупился, искренне изображая недоумение