Девять тысяч лет я жил в ореоле уважения и славы, как убийца Маннорота, создатель двух Источников и надежда на возрождение эльфов. Девять тысяч лет всюду я встречал почет, преклонение, порой даже обожествление. По большей части такое отношение вызывало раздражение. Не умел я пользоваться своей известностью, не умел получать удовольствие от подобострастия. Да и не мог, согласно нашему с Ремаром договору. Впрочем, привыкнуть к подобному отношению мне удалось, и тем более ошеломляющими были прочитанные строки. После тяжелой кампании на восточном фронте, после битвы с Древним, вместо почета и уважения в газете звучали обвинения. И демон с ними, если бы они касались только меня, однако критика распространялась и на Майев, на ту, кто вовсе был не виновен в решении высадиться в Красном заливе! Если обвинения в свой адрес я еще мог простить и даже признать в них зерно истины, то ложь в отношении моей жены… Глубоко вздохнув, я постарался взять себя в руки, успокоиться, не наделать глупостей здесь и сейчас. Очень хотелось крушить обстановку, выхватить глефы и порубить к черту мебель палаты. Хотелось, однако я опасался даже не гнева врачей, а того, что мое здоровье такого усилия не выдержит. Да и не дело сейчас срываться, необходимо понять, что происходит. И для начала дочитать статью.
А в ней обвинениями в понесенных потерях авторы не ограничивались. Они посчитали возможным повесить на нас провалы во внешней политике нынешнего времени. Как оказалось, мы были виновны еще и во вторжении людей на земли Амани и, как итог, в потере значительной части плодов победы в восточной компании. Как нас можно было обвинять в этом, учитывая то, что ни я, ни Майев уже месяц, как не руководили армией в Восточных королевствах? А еще не отвечали за внешнюю политику, контакты с Королевством Аратор и другими землями людей? Согласно мнению авторов статьи, именно тяжелые потери в Красном заливе и снижение темпа наступления на восточном фронте послужили причиной вступления людей в войну. Стоило признать, что в этом даже была логика, особая, но была, если не думать о настоящих виновниках случившегося. А ими были Ремар и его сын. Первый отдал приказ о высадке, а второй за месяц так и не смог подчинить земли Амани, более того, погряз в партизанской войне с троллями, и теперь медленно и упорно продвигался вглубь материка. Достаточно медленно, чтобы армия людей, подкрепленная волшебниками Даларана и дворфами, продвинулась не менее далеко, занимая территории ослабленных соседей. Если кто и был виноват в нынешней внешнеполитической обстановке, то это были Ремар и Килат, однако в статье правительственной газеты они оправдывались как только возможно. А ведь это была королевская газета, полностью подчиненная правительству. Желая проверить догадку, я включил приемник и поймал одну из телепередач*. И с горькой улыбкой прослушал все тоже, что прочитал совсем недавно.
Значит ты решил нарушить договор, Ремар? Устал от моего и Майев влияния за девять тысяч лет? Да еще воспользовался моментом, когда я не смогу достойно ответить. Умно, как раз в твоем духе, старый друг. И все же впутать в это противостояние Майев, облить ее грязью? Сжав челюсти от злости, я огляделся по сторонам и понял, что не выдержу бездействия, не смогу просто лежать, позволяя супруге самой защищать нашу честь. Я должен разобраться со всем сам — это моя обязанность. И какая-то болезнь здесь не является оправданием.
А значит надо действовать. Но как? Распоряжения я могу дать и отсюда. Амулет связи при мне, я могу связаться с любым из иллидари, Майев, множеством боевых товарищей, что всегда готовы протянуть руку. За прошедшие годы у меня установились связи с очень широким кругом лиц. Ведь в качестве командующего иллидари и главы инженерных цехов мне приходилось общаться с бесчисленным числом эльфов, дворфов и драконов. Я редко к кому обращался за помощью, почти никогда, если припомнить, но оказывал поддержку многим. И сейчас могу реализовать приобретенное влияние. Однако, прежде чем начинать действовать, все же необходимо полностью разобраться в ситуации, поговорить с Ремаром, для чего требуется покинуть целительские покои. Сам я если и смогу куда-нибудь уйти, то недалеко. До ближайшего целителя, что скрутит меня словно младенца. К счастью подчиненные для того и нужны, чтобы выручать в трудных ситуациях. А это была именно такой.
Всего спустя десять минут после обращения к Меларону, я уже покинул целительские покои. А через двадцать минут оказался в Джеденаре, в сопровождении сотни закаленных в боях иллидари. Весь путь до королевского дворца я проделал в носилках, но уже там вынужден был их покинуть. Проявлять слабость перед своим возможным врагом я не хотел. К счастью, в моем распоряжении была верная подруга — злость, всегда помогавшая в такой ситуации. Она вечно придавала мне сил, не подвела и сейчас. Утвердившись на ногах, я тяжело оперся на трость и пошел ко входу во дворец, где на меня уже в напряжении смотрели гвардейцы. Несколько десятков гвардейцев, многим больше того числа, что должно было находиться в обычное время. Однако и вооруженные до зубов отряды к королевской резиденции подходят не каждую ночь.
— Генерал! Что привело вас сюда? Мы думали, вы находитесь в больнице, на исцелении. Кажется, оно нужно вам и сейчас? — спросил командующий гвардейцев, тоном приторным до отвращения. Как только его мог Ремар терпеть?
— Мне нужно переговорить с королем, срочно!
— Его величество не был извещен о вашем визите. Но мы обязательно передадим ему…
— Я сам ему передам, — перебиваю гвардейца и делаю шаг вперед. — Как член Совета Альянса, я не нуждаюсь в приглашении.
Однако дорогу мне не освободили.
— Возможно, вы и не нуждаетесь, однако ваши спутники…
— Со мной пойдут пятеро. Также буду рад, если кто-нибудь из вас составит мне компанию.
Так и не представившийся командир гарнизона нахмурился, пытаясь понять, что значила моя последняя просьба, однако были среди его подчиненных син`дораи более сообразительные, а главное — имеющие нужные мне взгляды.
— Буду счастлив сопроводить вас, генерал, — вышел вперед высокий эльф, с волосами красного оттенка. Явно родился уже после создания Источника ста отражений и возможно впитал тогда рассказы о таком герое, как я.
— Позвольте и мне присоединиться к вам, — проговорил его напарник, а вскоре вызвались и еще десяток гвардейцев. Пятая часть, в возможном конфликте с королем ясно показавшая, на чьей они стороне. Показавшая даже несмотря на то наказание, что может за их действиями последовать.
Командир гарнизона, Дерен, как его назвал один из подчиненных, попытался взять под контроль своих эльфов, но ничего не смог добиться. Даже те из син`дораев, что не перешли на мою сторону, оказались в смятении и не готовы были препятствовать признанному герою Королевства. В результате, в сопровождении пятерки иллидари и десятка гвардейцев, я вошел во дворец.
До кабинета Ремара удалось добраться только спустя десять минут, и в приемной нас встретило уже полсотни воинов. И что-то мне подсказывало, что никого из них на свою сторону я перенять не смогу. Впрочем, этого и не требовалось.
— Я хочу переговорить с королем. Его величество сейчас не занят? — спросил я у командующего стражей, отдаленно знакомого мне син`дорая, участвовавшего еще в войне с демонами.
— Он готов принять вас, — ответил тот, — однако без сопровождения.
Прозвучавшее предупреждение было излишним. Я и сам не намеревался входить в кабинет Ремара вместе с отрядом сопровождения. Уж слишком бы это походило на мятеж. Нет, я зашел один, тяжело опираясь на посох, чувствуя, как возбуждение начинает покидать разум, как иссякают силы, как становится сложнее переставлять конечности. Мне совершенно не хотелось заходить в кабинет, в котором я бывал так часто, говорить с эльфом, который является, а может быть теперь уже был моим другом. Другом, на протяжении более девяти тысяч лет. Но все же я зашел, застав Ремара не в кресле, а расхаживающем по комнате с крайне мрачным видом.
— Иллидан, ты все же пришел? — спросил он, замерев на полушаге. Было в его тоне беспокойство, тревога и, кажется, покорность судьбе.
Ремар не спросил о причинах моего появления. Это было ему и не нужно. Газета, та же, что получил и я, лежала у него на столе.
— У меня есть вопросы.
— Я не причастен к этому, — не дослушав, ответил он.
— Однако это правительственная газета, а по приемнику можно услышать правительственную телепередачу.
— Верно.
— Так значит Килат?
— Он попросил у меня больше власти. Я ему не отказал, ты должен понимать, почему.
Конечно, я понимал. О наследниках мы говорили часто. Его и моем. Ремар уже давно думал о том, чтобы передать престол сыну. Он вложил немало труда в подготовку Килата к правлению и в последние годы считал, что наследник готов к большему. Возможно к тому, чтобы возглавить Королевство. Однако все эти мотивы не отменяли факта того, как Килат распорядился властью. Того, что сейчас газеты стремились очернить имя Майев и мое собственное.
— Что ты собираешься сделать с этими статьями? — спросил я Ремара.
— Ничего, Иллидан, ничего.
— Ты не остановишь сына?
— Я не могу это сделать, иначе он не получит урока.
— А учиться он будет на нас. Ты же надеешься выйти сухим из воды? — зло спросил я.
— Боюсь, у меня не получится.
— Верно, не выйдет. Я не оставлю все как есть.
— И этому я также не стану препятствовать, — с грустной улыбкой ответил Ремар. — Можешь смело выходить за рамки нашего договора, единственное мое условие — не доводи до пролития крови.
— Даже так? — я действительно удивился, не ожидал от Ремара такого шага.
— Эта ситуация произошла из-за меня, Иллидан. Не стану просить прощения, ведь и ты сам не пошел бы против собственного сына. Однако препятствовать тебе защищаться я не буду. Только прошу, не разрушь страну в ходе этого противостояния, такой исход меня не устроит. Более того, заставит вмешаться и именно на той стороне, что станет подталкивать гражданскую войну.
— Хорошо, постараюсь, — ответил я своему другу. Кажется, все еще другу, пусть и очень хитрому интригану.
***
Когда Иллидан, гордо отказавшийся от помощи, пошатываясь, исчез за дверями, Ремар позволил себе со стоном упасть в кресло и обхватить голову руками. Прошедший разговор окончился довольно удачно, и, тем не менее, король до сих пор не мог прийти в себя от осознания подступившей катастрофы. Как, вот как его сын мог пойти на подобное? Решиться вступить в конфронтацию с самыми известными и любимыми героями син`дораев. Зачем он так поступил? Неужели решил таким образом оправдать свои неудачи в войне против троллей? Или дело в появившейся возможности скинуть с пьедестала народных любимцев? Но неужели сын не понимал всю опасность сего замысла? Опасность даже не в том, что Иллидан и Майев непременно ответят, а в риске затевать внутренние склоки сейчас, в сложившейся внешнеполитической ситуации.
Люди и дворфы вступили в войну. Они захватывали земли троллей, одновременно расширяя свое влияние и на другие территории. Информаторы докладывали, что представителей Восточных королевств очень тепло встречали на Расклотых островах. Ночнорожденные, эльфы, жившие отдельным конгломератом со времен Раскола мира, очень благоволили своим южным соседям. Вполне возможно, что-то же делали и драконы, пусть подтверждений тому получено не было. Против Альянса стремительно образовывался новый союз. Который крайне обрадуется, увидев, сколь непрочными являются их соседи изнутри.
Возможно, следовало сразу укоротить сына. Выступить с опровержением вышедших статей. Однако демон уже был выпущен из кристалла, Килат уже начал действовать. И если сейчас помешать его планам, кто знает, к чему это приведет. Как минимум, Ремар таким образом мог получить вместо наследника врага, причем врага опасного, имеющего сильное влияние в правительстве и высокрожденных эльфах.
— Я должен позволить сыну познать ошибки на собственной шкуре, — произнес Ремар, без особой уверенности в голосе. Однако его мысли уже вскоре оказались прерваны стуком в дверь.
— Ваше величество, извините, что беспокою вас, — быстро проговорил секретарь. — Однако во дворец прибыла Майев Песнь теней, и она направляется к вашему кабинету.
— Не препятствуйте ей, — устало вздохнув, произнес Ремар, готовясь к тяжелым переговорам. Было у него ощущение, что договориться с верховной жрицей окажется не в пример сложнее, нежели с Иллиданом.
***
Выйти из дворца на своих ногах оказалось намного сложнее, чем в него войти. Силы покидали тело, так и не оправившееся от ран, даже посох не помогал справляться с земным притяжением. В результате, едва выдалась такая возможность, как я обратился в тигра и смог вздохнуть немного свободнее. В этой форме всегда было легче пережидать невзгоды.
Однако, несмотря на ухудшение самочувствия, мой дальнейший путь вел не в сторону целительских покоев. Вместо этого я направился к одному из многих зданий этого города, к представительству наиболее популярной из неправительственных газет Королевства. Ведь в игру, затеянную Килатом, можно было играть не только ему одному…
***
«Неспособность вести войну», «непонимание специфики противостояния рассеянным по лесной местности противникам», «готовность переложить ответственность за собственный провал на других». Читая эти строки, Килат мог только стискивать зубы от злости. Он не ожидал от Иллидана столь скорого ответа. Не ожидал того, что он лично даст интервью нескольким газетам, причем те обратят внимания не только на его слова, но и состояние здоровья, вынуждая читателей сочувствовать своему «герою».
И ведь на этом Иллидан не остановился. Он подробно рассказал всем желающим знать о событиях, приведших к бойне в Красном заливе. Решив переложить свою вину даже не на павших товарищей, а на короля, что якобы дал указание на высадку. Подобного шага Килат от своего оппонента не ожидал, впрочем, у него имелся хороший компромат на «спасителя эльфов» и он готов был его пустить в ход.
Зачем принцу вообще было затевать это противостояние? В отличии от своего отца, Килат предпочитал смотреть в будущее. В то будущее, когда королем станет уже он. Что будет делать всего лишь сын Ремара, не участвовавший в войне с демонами, не овеянный славой тех времен? Как возможно будет править в условии, когда тандем Иллидана и Майев окажется многократно влиятельней его? Что случится, если эти двое решатся полностью захватить власть? Килат знал ответы на эти вопросы и предпочел заранее ослабить своих оппонентов, воспользоваться предоставившейся ему возможностью снизить их влияние в народе. И пусть противостояние обещало затянуться, он был готов и к этому. Накопленных за сотни лет материалов хватит на много выпусков газет и даже не столь и важно то, какие из шокирующих фактов будут правдивы. Его подчиненный, Аксвий, определенно прав.
Улыбнувшись, Килат посмотрел на заголовок новой статьи, которая крупными буквами задавала вопрос: «Раскол мира. Кто его допустил?».
***
На просторной, выстланной тонким эльфийским полотном кровати тихо спал эльф, уставший от нахлынувших на него забот. Его дыхание было ровным, сновидения благостными и не омраченными тревогой. Однако окружавшие син`дорая покой и тишина вот-вот должны были разрушиться, и об этом свидетельствовали тяжелые шаги могучих лап, двигавшихся к постели. Громадная чешуйчатая морда нависла над эльфом, пасть ее ощерилась десятками острейших клыков, а на мгновенно очнувшегося син`дорая воззрились яростные оранжевые глаза.
— Как это понимать, Ремар? — проревела дракон. — Я на десять дней оставила столицу, а ты в это время вверг страну в политический кризис? Да еще и позволил очернять имена наших друзей и сына? Да как ты мог подобное допустить, скотина?!
От вида морды своей супруги, Ремара, на долю которого за эти ночи уже пришлось немало переживаний, едва не пронял сердечный приступ. То есть мордочки, милой прекрасной мордочки жены, только так и никак иначе, даже в мыслях! А то ведь поймет и разозлится еще больше, а когда Антария зла, страшно становилось даже эльфу, прожившему десять тысяч беспокойных лет. Занимая себя такими мыслями, Ремар не успел ответить на заданный вопрос, о чем быстро пожалел.
— Ты что ж не хочешь со мной разговаривать, дорогой? — очень ласково спросила Антария, выдыхая из ноздрей искры.
— Милая, я сейчас все объясню! — быстро заговорил Ремар, рукой гася затлевшую простыню. — Понимаешь, я немного ошибся, дав Килату ту власть, к которой он был не готов…
— Ты прав, милый, ты ошибся, вот только очень сильно и вовсе не в этом, — перебила супруга Антария. — Я еще три сотни лет назад говорила тебе, что ты идешь по неверному пути в воспитании Килата. Но разве ты тогда меня послушал? Разве оставил обучение настоящего политика? И какой результат мы имеем теперь? Кем стал наш сын и что у него на уме?
Ремар не знал, что на это возразить. Он и сам понимал свою ошибку, по крайней мере, понимал сейчас, когда разразился этот кризис. Но что теперь было делать?
— Я говорил с Килатом, и он воспринимает Иллидана своим политическим противником, не союзником, каким он мог бы быть. И хочет ослабить влияние героя на подданных.
— Это глупо, очень глупо. Даже если Килату и удастся испортить репутацию Иллидана, Майев все равно останется верховной жрицей. Очень злой на него верховной жрицей. И пусть ее принципы не позволят направлять верующих на бунт, сама она вполне способна всадить чакрум в сердце Килата, — тихо проговорила Антария. Она сменила драконью форму на эльфийскую, что говорило о том, что гнев ее немного утих, и теперь задумчиво смотрела в окно, на яркое полуденное небо.
— Я поставил Иллидану условие не проливать кровь. Он должен меня послушаться.
— Иллидан воин, не политик. А ты лишил его главного оружия. Неужели ты считаешь это честным?
— Иллидан не так прост, — грустно усмехнулся Ремар. — И вполне способен провернуть неожиданный ход. Я верю, что ему удастся вывернуться из этой ситуации. И именно поэтому не хочу вмешиваться сейчас. Килат должен проиграть в противостоянии с Иллиданом. Иначе он ничего не поймет.
— Опять твои интриги, — недовольно проговорила дракон, — ты уже давно не действуешь прямо, и это вредит тебе не меньше, чем помогает, Ремар. Так что не удивляйся, если в ходе выполнения твоего хитрого плана Иллидан возьмет те полномочия, которые ты, милый, ему вовсе не хотел отдавать.
Ремар при этих словах помрачнел. Как и любой политик, он не слишком любил делиться властью. А еще большее уныние его настигло, когда Антария покинула покои, демонстративно не оборачиваясь, показывая, что и не думала прощать супруга. А ведь обижаться жена умела долго, как и любой уважающий себя дракон.
