Плохой хороший Холмс

Кончается все тем, что Шерлок покидает место преступления с наливающимся фингалом под левым глазом, распевая во все горло: «Я купил плюшевого медвежонка. Угадай, как я его назвал». За то, что он обрывает свою милую песню за краем полицейской ленты, следует поблагодарить Джона, который замечает, что Шерлок, вероятно, хочет фингал и под правый глаз. А я, стараясь не думать о том, что через двадцать минут всему Ярду будет известно о моей ориентации, выуживаю из лужи телефон, который Шерлок «уронил» туда с громким «упс!». Но, к сожалению, в телефоны не встраивают программу дайвинга в мелководных водоемах, так что я только убеждаюсь, что мести он не пережил. И вот что полез?! Можно подумать, что Майкрофту чтение какой-то там смски, где не было никаких важных данных для идентификации пославшего, могло повредить! Но, как мы уже выяснили, когда дело касается одного хлыща в костюме стоимостью в несколько моих зарплат, я постоянно оказываюсь раненным в мозг. В управлении я отменяю все доступы Шерлока в Ярд. Он числится консультантом, но, несмотря на то что он работал и с другими инспекторами, стараниями Майкрофта отвечаю за него все равно я. Я знаю, что, возможно, врежу сам себе, что даже если Шерлок не прорвется в Ярд (в чем я искренне сомневаюсь), у Диммока или Стеллы не застрянет принести работу ему домой, а в итоге с каким-нибудь нераскрытым делом останусь я. Но меня разозлила не только сегодняшняя выходка — не могу простить ему то, что он использовал Тильду. Паттерсон, сержант, приносит кофе и показывает большой палец — ну конечно, я ведь выразил всеобщую эмоцию от Шерлока, а они, поди, там ставки делали, когда же я сорвусь. Отсылаю Паттерсона за экспертизой, а сам лезу привычно в стол — взять телефон и перечитывать смски. Ну да, ну да. А вообще, пошло все к черту, и надоело, я Холмсам не мальчик для битья. Хотя кто кого еще побил, конечно, но то физически, а они ж морально: вынут всю душу, а ты ее потом по кусочкам собирай. Выйду вот завтра после дежурства, куплю новый телефон, возьму у Джона номер и позвоню Майкрофту. Скажу: либо мы нормально встречаемся, либо нет. А если нет, если вот так вот, как до сих пор, — то пусть катится по всем своим государственным зданиям в своих прекрасных костюмах. Ей-богу, насколько было легче, когда я о нем сильно на расстоянии мечтал. Моя воинственность несколько притухает, когда, выйдя прогуляться, я обнаруживаю подъезжающую к Ярду черную машину. Дверца услужливо распахивается. Сажусь, конечно. Майкрофт — вот в такие моменты очевидно, собственно, почему — протягивает мне новый телефон. — Твои благородные порывы… — говорит. Безупречен, на нем, кажется, даже брюки никогда не мнутся, и все же… Все же что-то из общего ряда выбивается, не пойму что. Перегородка опускается, а Майкрофт тянет мою руку к себе, дует на сбитые костяшки. — Он, конечно, заслужил, но… — Хочешь, — перебиваю, — я его еще раз побью? Майкрофт фыркает. Мне хочется спросить: «Опущенная перегородка — это значит "можно"?» — но он сам тянется целовать, и — да, к чертовой матери все остальное, да. Замечаю, что машина трогается с места, но оторваться все равно не могу. Захватываю всего в охапку и, чувствуя, как спина под рукой отзывается дрожью, понимаю: что бы я там себе ни надумал, все было не оно. Ждал, еще как ждал! Отрываюсь: — Что же ты раньше-то?! Но ответа дождаться не успеваю, потому что Майкрофт мычит протестующе и тянет меня опять на себя, и я уже сам не понимаю, когда успел расстегнуть пуговицу на его брюках и под пальцами — горячее и шелковистое. А стоны все громче, и каждый наполняет меня таким восторгом, что… Что-что, телефон, конечно, который вибрирует под чьей-то задницей. Все как всегда. — Не отвечай! — успеваю сказать, но Майкрофт отстраняет меня королевским жестом, вслушивается в трубку и застегивается настолько быстро, что через пару мгновений невозможно и вообразить, что передо мной не государственная машина, а живой человек. — Мне надо ехать, Грегори, — говорит это чудовище на полном серьезе. И так же на полном серьезе, будто протокол заседания суда зачитывает, добавляет: — К тому же тебе еще дежурить. Я вернусь через несколько дней. Тут я замечаю, что машина, сделав круг, вернулась к Ярду. И мне недвусмысленно указывают глазами на выход. — Это через сколько «несколько»?! — ну нет, на этот раз никаких когда-никогда! — Как позволят обстоятельства, — закатывает глаза Майкрофт. — И сделай одолжение, не меняйся ни с кем дежурствами хотя бы завтра, поговори наконец с Тильдой, потому что я не собираюсь идти на свидание с человеком, который собирается на нем спать! — Я… А как ты?! Самое нелепое, конечно, что можно придумать, — он же Холмс! Майкрофт делает попытку закатить глаза еще сильнее, но сильнее не получается. Машу рукой и выхожу. Ну, почти выхожу. Потому что на секунду втискиваюсь обратно в салон, целую, чтобы запомнить: кто его знает, сколько еще дней мне не повезет?! Умираю и воскресаю от короткого «а-а-ах!», отстраняюсь — Майкрофт сам в меня вцепился и не сразу это осознает. Отпускает со вздохом, и пока я иду до кабинета, во мне плавится все это: и стоны, и ахи, и вздохи, и взгляд его — растерянный, потому что требующий прекратить и не желающий прекращать одновременно. Дрочить на рабочем месте — последнее дело, но тем не менее именно этим последним делом я немедленно и занялся. Здравствуйте, я Грегори Лестрейд, мне пятьдесят, я старший детектив-инспектор Скотланд-Ярда, и я спешу вам сообщить, что иду вразнос.