Chiaroscuro

У Макс был плохой день. Мягко говоря. Виктория и её подружки не давали ей спать до 2 часов ночи, снабжая глупыми сплетнями. И, к сожалению, утром Макс не услышала будильник. Вместо него её разбудило сообщение. Урок начался 5 минут назад. Переодевшись настолько быстро, насколько могла, она в растрёпанном виде покинула комнату. К удивлению Макс, Миссис Хойда, по крайней мере, простила её. В конце концов, прошла всего неделя с того дня, как она сорвала её урок. Но она просто-напросто сказала Макс присесть, когда она доковыляла до класса за 10 минут. Возможно, Миссис Хойда посочувствовала, заметив искреннюю усталость Макс. У неё не было времени, чтобы нанести макияж, и мешки под глазами были напоказ всему миру. Честно говоря, вторники в скором времени стали отравлять всю её школьную неделю. Уоррену совершенно не удавалось поднять Макс настроение. Он болтал обо всём, что происходило в кабинете науки. Обычно Макс очень нравилось слушать Уоррена, изображающего из себя умника. Он становится милым, когда увлечён чем-то. Но будучи окружённой людьми, Макс чувствовала, как это только ухудшает её настрой. Ей просто хотелось послушать несколько песен Syd Matters* и отдохнуть хотя бы пару минут. Может, мне стоит прошмыгнуть на минутку в туалет… Неожиданно Уоррен приобнял Макс за плечи. — Я тут подумал, — сказал он, его лицо было опасно близко к её, — может, мы с тобой поймаем автобус на этих выходных. Ты можешь показать мне окрестности. Устроить мне экскурсию по городу от Макс Колфилд. Макс попыталась выскользнуть из его захвата, но Уоррен, не поняв намёка, лишь прижал её чуть крепче. — В Аркадия Бэй ничего не заслуживает особого внимания, кроме, пожалуй, маяка, — сказала она, констатировав это как факт. — Для меня не главное – увидеть окрестности Аркадия Бэй. А то, что мы проведём больше времени вместе, — отметил Уоррен. Казалось, что он становился смелее в выражении своих истинных намерений. Ощутив себя ещё более некомфортно, Макс попыталась придумать способ, как осторожно отказаться от поездки, при этом не навредив чувствам Уоррена. Ведь он был милым парнем. Она знала, что он точно осчастливит какую-нибудь девушку. Просто она сомневалась, что та самая. — Я-я не знаю. — Давай, Макс. Будет весело, — сейчас Уоррен смотрел на неё практически с отчаянием. Было очень сложно отказать этим щенячьим глазкам. — Я серьёзно не- — начала отвечать Макс. — Так-так, Макс Колфилд. Сделала какие-нибудь снимки сегодня? — поинтересовался Мистер Джефферсон, приближаясь к ним. Его приближение заставило Уоррена выпустить Макс из своих объятий, и он сделал шаг в сторону, чтобы дать ей больше места. Макс искренне улыбнулась Мистеру Джефферсону, немного сбитая с толку его вниманием к её персоне. — Н-нет, Мистер Джефферсон. — Ничего не привлекло твоё внимание? — спросил Мистер Джефферсон, взглянув на Уоррена. Нахмурившись, Уоррен скрестил руки на груди. Он явно был недоволен тем, что их прервали на середине разговора. Как бы то ни было, он слишком уважительно относился к учителям, чтобы сказать об этом прямо в лицо. Макс же, отчасти, была рада его вмешательству. — А вы, Мистер Джефферсон? — Я ходил на пляж и сделал несколько фотографий рассвета. Я пытаюсь уже несколько недель использовать природу в качестве своей музы, заметив, как разные фазы солнца меняют моё видение, — заметил Мистер Джефферсон. Макс наклонила голову: — Что вы имеете в виду? — Тебе стоит учитывать различные ракурсы при запечатлении природы, по сравнению с людьми. Я раньше предпочитал их игнорировать. Всегда здорово расширять свои собственные границы, — сказал Мистер Джефферсон. Прозвенел предупредительный звонок. При этом он взглянул на Уоррена, — Лучше нам разойтись по аудиториям, не так ли? Увидимся через минуту, Максин. — Я Макс! — прокричала ему в спину Макс, пока он спускался вниз по коридору. — Так это и есть тот самый знаменитый Мистер Джефферсон, — прокомментировал Уоррен. Он оставался всё таким же хмурым. — Он кажется мне… самодовольным. Макс услышала в его голосе намёк на ревность. — Он просто говорит то, что думает, — заметила она. — Я ценю это. Даже если я согласна не со всем, что он говорит. По крайней мере, я понимаю, зачем он это делает. — Так полагаю, — пробормотал Уоррен, явно не желая отвлекаться от предмета их разговора. Воспрянувший духом, он оглянулся на Макс. — Серьёзно, подумай над моим предложением. Это будут весёлые выходные. Макс выдавила улыбку. — Б-Буду иметь в виду. Но я сомневаюсь-. — Спасибо, Макс! — воскликнул Уоррен, прежде чем сорваться с места в сторону лестницы. Его кабинет был расположен на втором этаже. Несомненно, он придёт в класс как раз вовремя, чтобы уже считаться опоздавшим. Пригнув голову, Макс забежала в кабинет Мистера Джефферсона, присела за свою парту и принялась доставать школьные принадлежности из сумки. Его класс был, безусловно, её самым любимым. На протяжении всей лекции Мистер Джефферсон был оживлённым. Всегда. Порой его лекции заставляли её делать небольшие заметки в тетрадке. Ну, а иногда она просто сдавалась и предпочитала слушать. Она всего-навсего молилась, чтобы по услышанному ей материалу не было теста. Мистер Джефферсон стоял посреди аудитории, его глаза практически сканировали по очереди каждого студента. Макс заметила, что он обычно давал им время расслабиться перед тем, как прозвенит второй звонок. — Сегодня темой нашей лекции будет-. — Мистер Джефферсон, — обратилась Виктория, даже не потрудившись поднять руку. Порой наглость Виктории ставила Макс в тупик. Она никак не могла понять, как можно перебивать учителя. А уж тем более Мистера Джефферсона. Вздохнув, Мистер Джефферсон ответил: — Да, Виктория? — Ходят слухи, что скоро будет проводиться какой-то конкурс, — пояснила она. — Это правда? — Да. Сегодня, как я и сказал, мы обсудим одну из новых возможностей для вас, чтобы заявить о себе, как о фотографе, в мире искусства: сдать на конкурс свою работу. Итак, Академия Блэквелла примет участие в известном конкурсе «Герой Дня». Победитель отправится в Сан-Франциско, где будет чествоваться миром искусства. Это прекрасная возможность заявить о себе и даже может стать вашей отправной точкой в карьере фотографа, — с этими словами Мистер Джефферсон стал передавать флаеры. Вау! К этому времени все распрямились и воспрянули духом. Даже Макс. Такие возможности выпадали крайне редко, особенно если учесть, что конкуренция была настолько же мала, насколько число участников из Блэквелла. Макс взяла флаер и опустила взгляд. Герой Дня. Что это значит? Ей на ум сразу же пришло наиболее очевидное: полицейские, военные, пожарные, врачи… Все на конкурс предоставят такие фотографии. Но вместе этого, ей нужно найти нечто уникальное. — Надеюсь, вы все примите участие. Крайний срок девятого октября, что даёт вам почти месяц на подготовку. Я бы вам посоветовал хорошенько подумать, прежде чем отправлять фотографию. Это серьёзный конкурс, а не домашка, — с этими словами, Мистер Джефферсон вернулся на своё место перед партой Дэниела. — Говоря о домашней работе… Макс достала сумку. Она достала дневник, тетрадку, пенал, камеру… И тут её сердце сжалось. Проверив карманы, она пришла в отчаяние, осознав, что оба были пусты. Вы, чёрт возьми, издеваетесь надо мной? Этот день может стать ещё хуже? — Макс? Что насчёт твоей фотографии? — настаивал Мистер Джефферсон, стоя напротив неё. Опустив плечи, Макс пробормотала: — Простите меня, Мистер Джефферсон. Должно быть, я её забыла в своей комнате. Мистер Джефферсон недовольно нахмурился: — Никогда не забывай свою домашку, Макс. Виктория фыркнула: — Всё в порядке, Мистер Джефферсон. Мы все знаем, что это будет очередное селфи. Тейлор рассмеялась. Кровь прилила к лицу Макс. Злость вытеснила смущение. Хотя она и не могла отрицать, что большую часть её домашней работы составляли селфи, но она ненавидела то, что Виктория всегда намекала на их недостойность и низкое качество. И почему она не понимает, что селфи – это тоже прекрасный способ самовыражения? Казалось, что Мистер Джефферсон был единственным, кто действительно это понимал. — Шшш, — сказал Мистер Джефферсон. Присев на своё место, Виктория успокоилась. — Макс, я позволю тебе принести мне фотографию после уроков, но я буду вынужден снизить тебе оценку за опоздание. — Да, Мистер Джефферсон, — ответила Макс, застывшая в оцепенении. Она вжалась в спинку стула и нахмурилась. Факультет Мистера Джефферсона был единственным предметом, в освоении которого у Макс не было никаких проблем. По всем остальным предметам у неё была твёрдая четвёрка. А Макс было не всё равно только на этот предмет. И если у неё именно по этому факультету будут одни пятёрки, то она будет считать свой год в Блэквелле успешным. Ты не сможешь этого сделать, если и дальше будешь забывать домашку, дурочка. Мистер Джефферсон разложил все фотографии на своём столе. — Сегодня мы поговорим о «решающем моменте», идее, определившей, насколько вы знаете, уличную фотографию и фотожурналистику. А теперь, знаете ли вы человека, что придумал и ввёл этот термин в фотографический мир? — Анри Картье-Брессон? — мгновенно ответила Виктория. Затем, она самодовольно улыбнулась Тейлор. — Очень хорошо, Виктория. Картье-Брессон считал, что существуют, так называемые, волшебные доли секунды. Скажу сразу, не такие волшебные, как Гарри Поттер, если кто-то из вас уже подумал об этом. Но именно в эту секунду существует идеальная оптическая гармония: взаимодействие между людьми, движение, свет и форма. По мнению Картье-Брессона, фотографы имеют дело с моментами, которые постоянно исчезают и меняются, которые мимолётны. И как только они исчезают, ничто не может вернуть их назад. По этой причине, фотограф должен быть внимательным, непримечательным и доверять самому себе и своим инстинктам. Его снимки всегда должны соответствовать реальности, а их объектами никогда нельзя даже пытаться управлять и превращать в то, чем они не являются. Он верил в то, что достоинством фотографии служит её прямота изображения. Макс всё внимательно слушала, пока Мистер Джефферсон говорил о важности наличия собственного оборудования. Мимолётные мгновения не могут быть запечатлены, если будешь слишком занят вознёй с настройками в камере. Оставшуюся часть лекции Мистер Джефферсон анализировал выбор в оборудовании каждого из класса. Большую часть времени он потратил на обсуждение аналоговой камеры Макс. Он отметил, что ценит отклонение от цифрового мира, аспект, который порой забывается в современном обществе, а также он заметил, насколько её камера была идеальна для столь мимолётных мгновений, потому что фотография делается практически в мгновение ока. Хотя Макс и пыталась привести себя в чувства и успокоиться, она не могла не заметить растущую ревность Виктории. В этой ситуации лучшим исходом было, скорее всего, позлорадствовать. В конце лекции он задал им найти своё собственное чудесное мгновение. Домашнее задание следовало принести к началу следующей недели. Звонок прозвенел, и Виктория направилась крутиться перед Мистером Джефферсоном, как стервятник кружит над добычей. Каждый день возникало ощущение, будто она из кожи вон лезла лишь бы произвести впечатление на Мистера Джефферсона. Порой – чуть чаще, чем Макс была готова признать – она волновалась, что Виктории это удастся. Она вновь вспомнила то, что произошло накануне, когда он подошёл к ней. Макс ощутила желание сбежать, когда он обратился к ней и только к ней. За исключением того, что он был её идолом, было определённо нечто опьяняющее в том, чтобы ощущать на себе его внимание. Она не часто его получала, но если так и случалось, то это внимание заставляло её жаждать большего. Она решилась. Собрав свои вещи, Макс перекинула сумку через плечо. Она вышла из класса и повернула налево, а не направо. Она открыла переднюю дверь, когда ей на ум пришла одна мысль. Как только её ноги коснулись тротуара, она рванула вперёд. Виктория его задержит, как минимум, на десять минут, прежде чем он позволит себе пойти на обед. Ей этого будет вполне достаточно. Она немного прошлась пешком, прежде чем сорваться и забежать в общежитие. Поднимаясь по лестнице, она немного ругала себя за полное отсутствие формы. Она ворвалась в комнату и мгновенно принялась за поиски. Перерыла свои полки, осмотрела диван и даже проверила все папки. Наконец, она направилась к своему рабочему столу. Она осмотрела его, проверяя разбросанные по нему книги. Приподняв планшет, Макс заметила, как её фотография опустилась на пол. Неудивительно, что она потеряла её во всей утренней спешке, пытаясь собраться в школу. Схватив её, она развернулась на каблуках и выбежала за дверь. Она пробежала вдоль площадки. К этому времени, большинство студентов уже заполнили кафетерий. Время истекало. Пробежав вниз по коридору, Макс заметила, что Мистер Джефферсон вышел из кабинета и уже закрывал дверь. Он с усмешкой взглянул на неё, когда заметил, как она бросилась к нему. — Вот, — выдохнула она, вручив ему фотографию. — Я сказал после школы, а не после урока, — напомнил он ей. — Знаю. Но я просто хотела вам доказать, что сделала домашку. Просто забыла её, — с трудом выговорила она, а затем, положила ладони на колени в попытках восстановить напрочь сбившееся дыхание. Мне стоит больше заниматься. Мистер Джефферсон взглянул на её фотографию. Задание было сделать снимок какого-нибудь погодного явления. Ему было практически всё равно, что это будет за погода. Ведь снимок чисто-голубого неба может быть настолько же впечатляющим, как изображение шторма. Всё зависит от того, что именно хочет запечатлеть, показать наблюдающему фотограф. Но он дал им на это задание неделю, когда погода, «точно, была не отзывчивой моделью». Макс сделала несколько снимков, но, ни одним из них она не была полностью довольна. В то воскресенье с неба шёл дождь, заливая весь кампус. Несмотря на то, что она довольно долгое время провела в Сиэтле, Макс всё так же любила красоту дождя. Может, она его уже и не любила так сильно, как раньше, но это едва ли имело какое-то значение. Это был момент истины. Она это чувствовала где-то в глубине души. Поэтому она прихватила с собой камеру и штатив. Она установила его под навесом общежития, защищая камеру от вредного для неё дождя. Затем, нашла свой ракурс, и, в итоге, она надеялась получить прекрасный снимок лужи, по которой стучат капли дождя. Несколько попыток спустя у неё это получилось. Этот снимок не был селфи, как таковым. Единственная часть Макс, которая попала на снимок, это её резиновые сапоги, которые на снимке были погружены в дождевую воду, вызывая всплески и брызги. Вода разлеталась во все стороны. Она была абсолютно уверена, что секунда детского поведения была по её части. Но она ощущала, будто запечатлела ещё кое-что. Но она не была уверена, что знает, что это. Судя по выражению лица Мистера Джефферсона, она в этом не ошиблась. — У тебя действительно дар, Макс, — мягко произнёс он, взглянув на неё. — Серьёзно? — практически выдохнула Макс, почти испугавшись своего ответа. Она не хотела, чтобы её слова звучали настолько отчаянно, не хотела, чтобы он думал, будто она добивается от него комплиментов и пения ей дифирамбов. Но она не могла реагировать по-другому, когда на неё обращает своё внимание её идол. Его слова значили всё для неё. Мистер Джефферсон усмехнулся: — Да. Ты можешь находить самые чистые моменты в жизни. Пока все остальные пытаются изображать из себя фотографов с канала National Geographic, ты находишь невинность в состоянии погоды. Ты смотришь на природу со стороны человека, смешивая тем самым оба аспекта: эстетический и профессиональный. Ты должна гордиться собой. Хотя это ставит меня в довольно затруднительное положение. Растерявшись, Макс спросила: — Что вы имеете в виду? — Я имею в виду то, что я всегда ставлю за лучшие фотографии самую высокую оценку, прибавляя 1 или 2 балла. К моему сожалению, твоя фотография стала лучшей. Но при этом как я и сказал, буду вынужден вычесть несколько баллов за то, что ты не отдала мне её вовремя. И теперь, как я должен четно оценивать другие работы по сравнению с твоей? Стоит ли мне уменьшить все оценки, чтобы верно отразить динамику оценок и качества всех фотографий? — продолжал Мистер Джефферсон. На этих словах он покачал головой. — Это очевидно, что тебе бы не хватило пары минут, чтобы сделать «забытый в комнате» снимок. В этот раз я предпочту не вычитать баллы. Только в этот раз. Но, Макс, не забывай больше свою домашнюю работу. Облегчёный смех вырвался из груди Макс: — Не забуду, Мистер Джефферсон. Обещаю. — Хорошо. Что ж, тебе пора идти и насладиться обедом. Или тем, что ещё осталось в кафетерии. Уверен, ты, возможно, сможешь постараться и наскрести себе неплохой сэндвич, — сказал Мистер Джефферсон. — Стервятники Блэквелла обычно пропускают одну или парочку хороших возможностей для обеда во время своих диких поисков. Макс рассмеялась над его шуткой. — Только потому, что они хотят как можно скорее возвратиться в свои гнёзда у кампуса. — Ну, они говорят, рыбак рыбака видит издалека. И мы оба знаем, что сплетни сами себя не распространят, — заметил Мистер Джефферсон, ободряюще улыбнувшись ей. — Кстати говоря, а где твоё гнездышко? — Там, где вид получше, — ответила Макс расплывчато. — У меня нет «стаи», раз уж на то пошло. Мистер Джефферсон моргнул, его взгляд стал настороженным: — Нету? — Я-я имею в виду, у меня есть друзья. Но не такие друзья, чтобы становиться «стаей», — объяснила Макс, подбирая слова, чтобы исключить любое волнение, которое он может испытывать по отношению к ней. Как бы то ни было, она ведь не была одинокой. — Кроме того, некоторое время наедине с собой может быть действительно довольно увлекательным. Жизни в общежитии в определённый момент становится чуть чересчур. — У меня складывается ощущение, будто каждому художнику порой нужно время наедине с собой, — согласился Мистер Джефферсон. Затем, он остановился и поморщился, посмотрев Макс за плечо. — Иисусе. Она меня когда-нибудь оставит в покое? Обернувшись, Макс заметила Викторию, идущую вниз по коридору по направлению к ним. Она шла прямо к ним, и с каждым шагом её походка становилась всё более решительной. — Вы бы хотели, чтобы я её отвлекла? Таким образом, вы сможете провести некоторое время ‘наедине с собой’. — Твоё мнение изменится в худшую сторону, если я отвечу «да»? — полушутя, поинтересовался Мистер Джефферсон, вновь посмотрев на Макс. По крайней мере, его взгляд, кажется, снова наполнился весельем. Макс сочувственно ему улыбнулась: — Нет. Все прекрасно видят, насколько сильно она в вас втюрилась, и вы даже чересчур терпимо относитесь к этому. Выйдите через заднюю дверь. Я займу её, чтобы вам хватило времени на побег. — Звучит так, будто я злодей, — подтрунил её Мистер Джефферсон. — Спасибо, Макс. Увидимся завтра. С этими словами он обернулся и направился к лестнице. Там был аварийный выход, который был подстроен так, чтобы не звучала сигнализация при открывании двери. Он с грохотом открыл дверь и спустился вниз. — Мистер Джефферсон! — прокричала Виктория, её до этого спокойная походка приняла форму лёгкой пробежки. — Мистер Джефферсон! Макс сделала шаг навстречу Виктории, преграждая ей путь. — У Мистера Джефферсона прямо сейчас встреча в кабинете директора, — соврала она. И её ложь звучала настолько убедительно, что она практически не поверила самой себе. — А что это ты делала с Мистером Джефферсоном до его встречи? — усмехнулась Виктория, останавливаясь перед ней. Она смахнула чёлку глаз и осмотрела её с ног до головы. — Пыталась выпросить у него не снижать оценку? У тебя бы всё равно ничего не вышло. Ощетинившись, Макс поджала губы. Виктория вела себя высокомерно, наслаждаясь своей властью, так часто, что Макс ощущала желание пихнуть её с небес на землю. — Вообще-то, я отдавала ему свою фотографию. Я её просто оставила на столе у себя в комнате. — Ага, конечно. Ты, наверняка, быстро сделала селфи, пока он был занят, — упрекнула её Виктория, прищурившись. — Может, Мистеру Джефферсону и нравится твоя вышедшая из моды, хипстерская фигня, но я вижу тебя насквозь. Ты хочешь казаться ему особенной, но у тебя нет ни единого шанса. Макс усмехнулась: — Ну, а ты-то чем лучше? Я видела, как он отвергает тебя каждый день. Но ты так и не можешь понять намёков. — Это только потому, что я ещё даже особо не старалась, — пренебрежительно ответила Виктория. Она положила руку на талию. — Но только подожди. Я собираюсь выиграть конкурс «Герой Дня» и полететь в Сан-Франциско. Как только я окажусь в центре внимания, он увидит ту, кем я действительно являюсь. А ты так и останешься обыкновенной студенткой-хипстером, поблёкшей вдали. — Ты столь высокого мнения о себе, Виктория, — презрительно ответила Макс. Распахнув веки, Виктория с издёвкой прикрыла рот ладонью: — О, ты задела мои чувства своими убогими словами, — усмехнулась Виктория. Она сняла с себя маску поддельного удивления. Макс подошла к ней, ни на секунду не отрывая глаз от Виктории: — Мистер Джефферсон никогда не дойдёт до такого безрассудства, чтобы переспать с тобой. В какой-то момент в глазах Виктории мелькнул проблеск эмоций. Как Макс показалось, это был проблеск сомнения… или даже страха. В любом случае, она знала, что задела её за живое. Виктория выпрямилась, возвышаясь над Макс. — Это мы ещё посмотрим. — Отлично. Как насчёт пари? — съязвила Макс. — Раз уж ты так уверена в себе. Изогнув бровь, Виктория ответила: — Какого пари? — У тебя есть время до восьмого октября, чтобы соблазнить Мистера Джефферсона и убедить его переспать с тобой, — ответила Макс. — И ты предоставишь в доказательство фотографию. Сделаешь это, и я больше не буду разговаривать с Мистером Джефферсоном вне класса. Но если тебе этого не удастся, то ты будешь вынуждена оставить Мистера Джефферсона в покое вне уроков. Виктория колебалась. В этот раз Макс определённо видела неуверенность, написанную на её лице. Она была прям между Сциллой и Харибдой. Но если она не примет участия в пари, то будет и вовсе вынуждена признать то, что она не уверена в себе. Ну а если она примет пари и проиграет, то потеряет навсегда шанс заполучить Мистера Джефферсона. Пристально всматриваясь в её лицо, Макс ожидала ответа. Горделиво приподняв подбородок, Виктория посмотрела на Макс: — По рукам. — Отлично, — с этими словами Макс прошла мимо Виктории. Без сомнения Мистер Джефферсон уже далеко ушёл. А она всё ещё должна достать себе что-нибудь поесть. Наверняка, есть немного времени в запасе. Пересекая площадку, Макс заметила, что большинство студентов уже перекусили. Парочка футбольных игроков передавала друг другу мяч. Скейтеры вновь расположились в передней части школы, своём любимое место для всяческих трюков. Несколько чирлдеров, включая Дану, повторяли ежедневную рутину недалеко от фонтана. Вдруг прозвенел предупреждающий звонок за десять минут до начала урока. Блин. Вы это серьёзно? Живот Макс проурчал. Она потратила куда больше времени, чем думала. Ей никак не хватит времени на то, чтобы купить еду, съесть её и добежать до класса за десять минут. Может, она сможет достать что-нибудь из автомата с едой. Что-нибудь лучше, чем ничего, верно? Она сорвалась с места в сторону автомата, доставая из сумки кошелёк. Добравшись до него, она распахнула сумку и стала в ней рыться. Её кошелёк был небольшой и имел привычку теряться в довольно крупных щелях её сумки. — Ну же, — пробормотала она себе под нос. — Эй, Макс! Приподняв голову, Макс увидела идущую к ней Кейт. — Привет, Кейт. Что такое? — Я недавно столкнулась с Мистером Джефферсоном. Он мне сказал передать тебе это, — объяснила она, прежде чем протянуть Макс завёрнутый в салфетку сэндвич. — Он также упомянул что-то про твою помощь со стервятниками? Или, что он помог тебе со стервятниками? Я-я не буду врать; я не очень поняла смысл всего этого. Макс практически выхватила сэндвич из руки Кейт. — Спасибо тебе большое, Кейт, — ответила она, прежде чем впиться зубами в сэндвич. Говядина, салат и сыр никогда ещё не были на вкус так прекрасны. — Это просто фантастика. — Что ж, думаю, ему было довольно сложно испортить тебе сэндвич, — сказала полушутя Кейт. Затем, она проверила время. — Увидимся, Макс! Какое-то время Макс не могла осознать до конца смысл её слов. Она пробормотала «пока», направляясь в кабинет науки. Неужели она действительно сейчас ела часть обеда Мистера Джефферсона? Её мозг не знал, как реагировать на эту новость. В любом случае, она это ценила. По крайней мере, это предотвратит её голодную смерть на час или больше. Макс продолжала есть свой сэндвич без всякой задней мысли, счастливая, как никогда.