Зрительный контакт

— Теоретически, конечно, ты можешь выстрелить в меня, но есть большой риск того, что ты повредишь мое прекрасное лицо, а мы оба этого ой как не хотим. Сокджину было некуда бежать. Его окружили со всех сторон, не давая убежать. Полицейские машины в хаотичном порядке перекрывали дорогу, а над головой висел небольшой вертолёт, будто Сокджин являлся особо опасным преступником. Всего лишь порядочный вор картин из музеев и немного мошенник. Обидно, конечно, что поймали его здесь и сейчас. Без причины, между прочим. И кто? Строгий, но честный, непреклонный, но порядочный, самый очаровательный офицер полиции по имени Ким Соджон. — А тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы шутить? Соджон метала молнии в Сокджина. Спустя два года он наконец попался в её сети. — Ты абсолютно права. Соджон не спускала глаз с Сокджина, держа заряженный пистолет на уровне его головы. — Ну, не будь такой букой. И убери эту опасную штуку. — Эта опасная штука сейчас размажет твои мозги по асфальту, если ты не замолчишь. Низкий, бархатный голос Соджон пробуждал в Сокджине чувство эйфории. Он был готов на многое, лишь бы вновь услышать голос офицера Соджон. — Я чувствую нотки злости в твоем голосе. Это так прекрасно. Сокджина прижали к капоту машины и заломили руки за спину. Холодные металлические оковы теперь огибали верхние конечности Кима. К нему подошла Соджон. — От тебя приятно пахнет мятой, но знаешь, мне больше нравится шоколад. — Мне больше нравится, когда ты молчишь. Двое крупногабаритных полицейских подхватили Сокджина и начали толкать того в полицейский джип. Выглядело весьма комично, ибо Сокджин не пролезал. Соджон молча наблюдала за этой клоунадой. — Нагни голову, придурок, ты не пролезаешь в машину. Сокджин хитро сощурил глаза. Слова Соджон раззадорили его. — Да брось, милая, ты просто не хочешь, чтобы мне навредили. — Идиот. Не совсем подобает офицеру. Но Сокджин — исключение. Он выведет из себя кого угодно. Кима поместили между двумя полицейскими. Наручники перестегнули, и теперь он был привязан к Соджон и еще какому-то парню. Его везли в участок на допрос. Сокджин наделал много чего, и Соджон предстояло во всем этом разобраться. Сокджин не давал Соджон покоя, то и дело трогая ее пальцы и переплетая руки. Развлекался, как мог, за что потом огребал. — Ты сменила цвет волос с нашей последней встречи? Неплохо, но красный шёл тебе больше. Соджон не отвечала. Половину его слов она пропускала мимо ушей. — Эта полицейская форма чертовски хорошо сидит на тебе. — Просто заткнись. Её раздражали его слова. Она была готова пристрелить его на месте, пока он не убил её своей болтовнёй. А у самой-то уши горели. — Все еще не настроена на беседу? — Нет. Отказ Соджон как бы подействовал на Сокджина. Он обиженно отвернулся к окну. Ещё бы. Он ей комплименты говорит, а она? Даже не смотрит в его сторону. Вообразила из себя. Как будто не помнит, с чего начинала. Сокджин наблюдал за ней еще с той поры, когда Соджон была простым рядовым. Но упорство и труд привели девушку к той вершине, на которой она находилась сейчас. А он помнил. Помнил, как беспрекословно она выполняла все приказы начальства, как дрожал пистолет в её руках. Помнил, как проваливала элементарные задания. Сокджин был прекрасным манипулятором и умел отлично играть людьми. Мог разрушать жизни, действуя на подсознание человека. Но никогда не применял этого на Соджон. Он действительно уважал её. Но уважение было далеко не последней причиной. Скорее так, наспех придуманной отмазкой. Ему, честно, хотелось видеть её. А сейчас она была здесь. Рядом. С ним, пойманным. Она справилась. Или же Сокджин знал, на что шёл. Знал, что его поймают сегодня. Знал, что увильнуть не сможет. Знал, что возможно дни его свободы сочтены. Он знал, на что шёл. И всё это ради одного офицера с глазами цвета тёмного миндаля. *** До нужного участка ехать было недалеко, поэтому спустя пятнадцать минут Сокджин уже сидел в комнате для допроса и ждал своей участи. Принимал судьбу, так сказать. В тускло освещаемую комнату вошла офицер Ким. Она еще не успела привести себя в порядок после дикой погони, но растрепанные волосы и помятый вид не портили девушку. У входа встали два амбала, охранника. Но они здесь были лишними, Сокджин бы не навредил Соджон. Статная, доблестная, справедливая. Сокджин питал слабость ко всему красивому, будь то картина или человек. — Начнём допрос. Соджон задавала шаблонные вопросы, на которые получала честные ответы. Ким не лукавил, не юлил. Даже не пытался грубить. — Где сейчас спрятаны картины? — Не имею ни малейшего понятия. Они давно не в моих руках. Опять честно. Ви и Шуга давно переплавили их за границу какому-нибудь магнату, перечислив часть суммы на счет Сокджина. — Для чего ты делаешь это? — Питаю слабость ко всему красивому. В том числе и к вам, офицер. Сокджин смотрел куда угодно, но только не в глаза Соджон. Просто не мог. — Смотри мне в глаза, ты, преступник. — Совон-а, если я еще раз взгляну в них, то просто утону, окончательно и бесповоротно. Совон — прозвище, данное Сокджином для Соджон. Совон — желание. Желание — Совон. Ким Соджон являлась его главным желанием. Соджон устало потерла виски указательными пальцами. Если так и будет продолжаться, то она так и не узнает нужной информации. — Неужели ты думаешь, что таким способом нужно зарабатывать себе на жизнь? — Не тебе меня судить. У Соджон внутри всё горело. Неужели он не понимал, что это не выход? — Ты никогда не слышал о честности? — Слышал, даже сам встречался. Но знаешь, несправедливость любит меня больше. Соджон не понимала его. От этого злилась ещё сильнее. —  Не можешь совладать с собой, Совон-а? Теперь он смотрел ей прямо в глаза. Издеваясь. Соджон не терпела издёвок. — Ты прекрасна. Удар. Пощёчина. Не особо сильная, но ощутимая. Не подобает офицеру, но у Соджон сил больше нет. Офицер Ким Соджон вылетела из кабинета, буквально умоляя заменить её на допросе. *** Он не помнил её, зато помнила она. И помнила хорошо. Ведь она была влюблена в Сокджина, старшего брата своей лучшей подруги. Но после зверского убийства шестнадцатилетней Ким Йевон жизни Сокджина и Соджон пошли под откос. И если последняя решила отомстить тем, что стала ловить преступников и наказывать их по полной мере, то Сокджин понял, что нет в этом мире справедливости, и каждый может творить то, что хочет. Соджон не могла поверить в то, в какое чудовище превратился некогда добрый и порядочный юноша Ким Сокджин. В её голове всплывали обрывистые кадры того, где он от чистого сердца помогал людям. Он называл её прекрасной и раньше. Постоянно. Но говорил, что им не по пути. А она? Она ненавидела его. Настолько ненавидела, что была готова запереть его за решеткой навечно, лишь бы тот не подвергал себя опасности. Искусный манипулятор. Как красиво он ломал людей изнутри. Но не её. Соджон была рада, что Сокджин сам отказался поддерживать с ней зрительный контакт. Иначе она бы просто не выдержала. Ведь, как говорят, глаза — зеркало души. А его душа полна боли и обиды. Сентиментальность — неподобающее офицеру поведение. Поэтому сейчас Соджон молча глотала слёзы, не давая им выйти наружу. Всякий преступник должен сидеть за решёткой. Даже если он — крайне привлекательный молодой человек. Даже если он — главная слабость офицера.