* * *
Несмотря на круглосуточную занятость, Чимин всё же находил время и для своих личных дел. Его не отпускала вся эта история с Западом, и пропажи не последнего человека в королевстве, все эти документы, что он прочёл в разное время из разных источников, и в конце концов случайно услышанные разговоры верхних чинов также не оставляли его по сей день. Чимин чем мог делился с Чонином, но и в то же время понимал, что не все его рассуждения нужно выносить на обсуждение. В начале февраля, переезжая в новый кабинет, он нашёл у себя среди вещей книгу, которую читал целую вечность назад. И, вернувшись к ней спустя некоторое время с его новым багажом знаний и текущим положением дел, она заиграла для него по-новому. — Идти против знати всё равно что бросать вызов королю, — Чонин заметил сосредоточенный вид Чимина и глянул на обложку книги, что он читал. — Аристократы решают, как жить и что делать. Слово знати закон, слышал о таком? Чимин от него отмахнулся, Чонин продолжал говорить, пока Чимин не захлопнул книгу и не ответил ему: — Нижнее сословие тоже имеет право голоса, подобные реформы могут изменить ход истории. На лице Чонина отразилась смесь непонятных Чимину эмоций. — Надели их правом, они устроят бесчинства. Классовая система существует не просто так. Знатность крови и полученный статус определяют всю твою жизнь. А у них ни образования, ни этикета, ни манер. — Тебе ли об этом говорить. — Мне повезло, и теперь могу хвастать своим богатством и расточительством. — Только вторым. — Ну, давай же, иди и скажи всем этим дворянам, аристократам, военным чинам, что они должны разделить своё богатство с чернью и находиться на равных в обществе. Благотворительность и без этого процветает, Чимин. А тебя и без помощи реформ на дух не переносят. Ты для начала добейся того, чтобы вам выдали новую форму, а уже потом думай о низших слоях. — Может, ты и прав, — протянул он, а затем добавил: — а может, подобная идея недостатка станет для дворян фатальной. — Подобные идеи порождают протесты, а протесты рождают тирана. За узурпацию власти полагается смерть. — И мыслей таких не было. Чонин подарил Чимину новую пищу для размышлений. Идеи порождают протесты.* * *
— Я проснусь хоть один день в своей жизни без посторонних в этом доме, — Чонгук выразил своё недовольство с лёгкой примесью раздражения в тоне голоса, ещё немного, и он прекратит возвращаться домой на выходные. Чимин или Чонин были не просто частыми гостями, Чонгук уже был уверен, что комната для гостей — уже их личная комната. — А после заключения брака госпожа Рюджин будет жить в доме Чимина, или Чимин переедет сюда? — Чонин обратился к Чонгуку, смотря на него с нескрываемой издёвкой. — Но в доме капитана живу я, так что будет справедливо, если всё останется как есть, а Чимин так и будет заходить на выходные? Чимин налил себе стакан воды, выпил первый глоток и затем сел на софу рядом с Чонином. — Что же, всё звучит, господин Чон, так, будто я никогда теперь тебя не покину. Тебе придётся быть рядом со мной большую часть жизни, — расслабленно сказал Чимин, повернувшись к Чонгуку и приподняв свой стакан с водой вверх. — Всё же ты нуждаешься во мне больше, чем показываешь. Чонгук отреагировал раздражённо. Чонин засмеялся и припомнил пару случаев с первых дней практики, когда Чонгук не мог ступить и шагу без Чимина, на что младший отобрал у Чимина его стакан с водой и вылил Киму на голову. — Я распоряжусь, чтобы вы оба держались подальше от этого дома в нерабочее время! А вы, Пак Чимин, пока здесь никто, поэтому попрошу вести себя скромнее.* * *
Весна прошла спокойно для всего королевства и очень беспокойно для Чонгука. Он пытался проникнуться к Чимину симпатией* * *
В начале лета вся королевская семья и некоторые приближённые были приглашены в Западное королевство. В газетах долго не писали о причинах такого резкого и скорого уезда, но после их возвращения вышла новость, что Запад выступил с официальным заявлением о том, что лишился одного из принцев. Согласно общему протоколу объявления периода траура и общественного выражения соболезнований, все отделения Санбрейка, который служит связующим звеном трёх королевств, приостановили свою работу на пять дней.* * *
Слова Чонина всё не выходили из головы Чимина, протесты, это даже думалось смешно. Протесты и восстания не помогли Северу при полной поддержке их элит, почему они должны сработать там, где нет существенной угрозы или упадка качества жизни.За узурпацию власти полагается смерть.
Это даже в мыслях звучало смешно. Чимин никогда не стремился к власти.* * *
— Социальное равноправие, — перьевая ручка запачкала белые перчатки, и Чимину пришлось их сменить. Он сложил пару вместе, чтобы бросить в корзину для стирки, а затем попросил Чонина принести ему новые. — Я услышал это на днях, когда ездил в Нижний, кто-то стоял возле вокзала и раздавал листовки. Чонин выдал спокойное и невозмутимое «хм». — Мне ещё даже не успели подготовить обеденный стол, — завязав пояс длинного халата, Чонин не скрывал своего раздражения из-за внезапного появления «посетителя», он был немного сонным и не был готов к тому, что ему придётся встать с кровати. — Неожиданный визит, прерывание моего сна, отсутствие соблюдения всех формальностей, я тебя не выгнал только лишь потому, что стараюсь своим примером заразить тебя хорошими манерами! — С каких пор мне нужно приглашение, чтобы прийти в собственный дом? Чонин зазевался и всё-таки подал Чимину чистые перчатки. — Знаешь, что интересно? — продолжает Чимин. Когда они зашли в обеденную комнату, на скатерти из натурального льна уже стояли тарелки с хлебом и маслом, фрукты и свежий сок, чай и разнообразные варианты джема. Горничная в белом переднике аккуратно подавала завтрак с серебряного подноса. Чимин немного удивился, так как время уже было позднее, но Ким быстро от него отмахнулся: он может завтракать в любой момент дня. — Моё идеально утро всегда начинается с мягкого пробуждения, душистого чая и утренней газеты, — вкрадчиво объяснил он, протянув Чимину тост с джемом, который уже успел сделать. — И это впервые, когда меня разбудили, чтобы я нашёл чернила, перчатки и выслушал то, как кто-то внизу ворчит на жизнь аристократов. — Генерал знает, что ты, как обычно, увиливаешь от работы и симулируешь лихорадку? Я как раз сегодня вечером иду ужинать к нему в дом. — И я не знал, что моё утро может стать ещё идеальней, чем моя привычная рутина, ты не дал мне договорить, Чимин! Ты озарил светом моё утро, этот дом, и я так давно не завтракал в обществе кого-то, что хочу иметь наглость попросить тебя составлять мне компанию каждый день, — он встал со своего места и, подойдя к Чимину, предложил налить ему чай. — Позволь мне побыть твоим слугой, раз ты сегодня мой дорогой гость. — Когда я вернулся в Столицу, в моём кабинете лежало письмо без марки и адресата, внутри был обрывок письма. Чимин положил в свою чашку одну ложку сахара и тщательно его перемешал. Чонин закатил глаза и потянулся к корзинке с хлебом. — Хорошо-хорошо, рассказывай что там у тебя произошло, — он откусил кусочек от булочки и, не прожевав до конца, добавил: — книги подбросили, письмо подбросили, рекомендательные письма пишут, какие-то назначения, не соответствующие рангу, дают, какую интересную жизнь ты живёшь! Чимин ничего не ответил, вытащил сложенную бумагу из кармана, распрямил её и протянул в руки Чонину.«присмотрись внимательно к армейскому строю, это поможет понять теневую монархию. полевые испытания не были игрой элит, как пишут об этом в рапортах.»
Лицо Чонина не изменилось, он был обескуражен, но виду не подал. Вместо этого Ким с невозмутимым видом вернул ему эту бумагу и продолжил есть. — Над тобой, видимо, пытаются подшутить. Кто-то из пятого подразделения? Их капитан вчера весь день был в штабе. — Почему всё то, на что я натыкаюсь, ведёт к тому, что первый отряд первого полка что-то скрывает? — Потому что, — он протянул Чимину ещё один намазанный джемом тост, — ты вырываешь какую-то информацию из контекста и вкладываешь в неё смысл. Я всё-таки советую узнать у секретаря, кто заходил в твой кабинет, и ставлю следующую зарплату, что этот «кто-то» хочет выставить тебя дураком. Чимин посмотрел на это письмо. — Может, ты и прав. Он так не думал, Чимин понял, что наверняка узнал что-то, что не должен был, и кто-то сейчас ищет в нём союзника. Завтрак продолжился, Чонин, подавая Чимину новые тосты, между делом просил не упоминать его на сегодняшнем ужине с генералом.* * *
Чимин если и допускал, что над ним кто-то смеётся, то только в контексте того, что он ещё сам до всего не догадался. — Капитан, разрешите доложить, — Тэмин, зайдя к нему в кабинет, тут же замолк, увидев Чонина в кресле. — Не сейчас, Чимин всё ещё пытается разгадать загадку этого мира. Ходит и опрашивает всех о последних сплетнях со двора и с раутов. Говорят, давно не было видно военного советника, Чимин думает, его похитили. А вчера он пытался убедить меня в том, что… — Его никто не похищал, просто это странно, что видные фигуры пропадают одна за другой. И если где-то их официально объявляют мёртвыми, то у нас ничего. Он перекладывал бумаги в своей папке, Чонин покрутил у виска и жестом попросил Тэмина выйти, тот так и поступил. — Можешь последовать его примеру, — сказал Чимин. Впервые за столько времени Чимин чувствовал себя прекрасно, он чувствовал себя так, будто мог в полной мере проявить свой потенциал, а не механически выполнять поставленную работу, справляясь со всеми задачи в срок. Пустота внутри словно начала заполняться, и впервые он ощутил, что вот оно, что-то маленькое, чего ему не хватало для того, чтобы, наконец, было достаточно. — Твои глубокие мысли осознания несправедливости побуждают тебя создать более справедливое общество? Найди сторонников, тех, кто готов поддержать твою идею, меня среди них не будет, меня устраивает моя жизнь. — Я не приверженец подобного, но если я приоткрою эту завесу, то буду более чем удовлетворён. — Или тебя повесят, — голос Чонина будто щебечет. — Повесят, — ответил Чимин, — но уже после.* * *
Оранжево-красная листва покрыла все дороги от общежития до ипподрома. Эту дорогу уже неделю никто не чистил. За быстро текущим временем Чонгук не заметил, как наступила осень, совсем скоро практика должна была подойти к концу. Он бы соврал, если бы сказал, что не ждал этого, но… работать с Чимином он только привык. Это было немного странно, но Пак правда открылся ему с новой стороны.* * *
Возможно, причина заключалась в том, что королевство претерпевало ряд изменений внутренних структур и распределений в связи с нерешённой проблемой на Западе. Или же это было связано с отсутствием громких раутов, но что-то привело к значительной усталости людей от неопределенности. Юнги советовал Суён, что, помимо поддержания благотворительных акций, она могла бы обратить внимание на общественные инициативы. Вследствие нынешней ситуации многие потеряли свои должности или статус в обществе, поэтому поддержка королевы была бы крайне важна. Это выразит заботу и внимание королевской семьи о благополучии народа. Чонгук пару раз сходил на подобные мероприятия и лекции о том, что люди, оказавшиеся по разным причинам в Нижнем городе, могут пройти реабилитацию. И задался вопросом:Кто в здравом уме примет хоть кого-то, кто побывал внизу.
Он зазевался на середине и посматривал на своё сопровождение, чтобы дать понять, что им пора уходить, но решивший внести свою лепту Чимин привлёк его внимание. Чонгук послушал его и… просто принял, что Чимин, в силу своих частых командировок, считал, что люди, находящиеся там не за тяжкое преступление или же не будучи физически травмированным, имеют право для начала хотя бы на то, чтобы пропускные документы были в порядке, и таких людей не останавливали на границе городов. Для Чонгука это было смешно. Социальное положение равно самоопределению и восприятию тебя в обществе. Твой статус предоставляет привилегии, ресурсы и возможности, которые могут быть недоступны для других. Если дать всем одни и те же возможности и отменить привилегии, наступит хаос. Тем не менее Чонгука волновало не то, что может случиться с другими, его больше волновало то, что если когда-нибудь мир сойдёт с ума и прислушается к Чимину или мисс Суён, ему будет очень неприятно жить. Как бы там ни было, доступные ему блага были неотъемленной частью жизни, а мысли о том, что придётся отказываться от них в пользу тех, кто не знаком с этикетом, вызывали в нём дискомфорт. Чонгук поинтересовался у Хосока, почему подобные разговоры сейчас имеют место быть, и тот ответил, что сейчас важно дать людям новые темы для сплетен, разговоров и споров, пока все проблемы с Западом не будут решены. И Чонгука этот ответ обрадовал. И он радостно покинул кабинет Хосока.* * *
Какую бы общественную деятельноть ни вела сейчас королевская семья, что бы Чимин ни выносил на обсуждение, это не вызывало поддержки среди военных чинов, аристократов или дворян. Но резонанс среди людей это принесло, мысли о лучшей жизни, возможности «выбраться»; Чимин получал симпатию от всех встречных в Нижнем или же простых работников Столицы. Сокджин и Юнги были в восторге, а Хосок был недоволен. Он чувствовал себя преданным и бессильным. Сначала они, забавы ради, позволили самому раздражающему человеку в мире получить высокое положение, а потом они не дали ему отказать бестактному предложению Рюджин. За этим не стояло никакой выгоды, Рюджин могли найти партию и получше, просто Юнги решил, что подобное смягчит образ генерала, а также добавит шарма королевской семье. Кто вообще мог предположить, что такое может быть возможным? После этого они отобрали у него советника, непонятно для чего, а теперь ещё и сделали из Пак Чимина общественного деятеля и героя. — Он копает под тебя, Юнги, — Хосок не скрывал и не сдерживал своего раздражения, — и тебе не понравится то, что он может найти и как воспользоваться. — Он копает в разные стороны и так и не докопается до истины, если говорить твоим языком, — Юнги зазевался и подал Хосоку книгу Суён. — Он руководствуется тем, что когда-то было популярно среди простого люда или уставших от всего дворянок, тоскливо. Пусть делает, что захочет. Мы всегда так поступали, придумывали внешнего врага и держали всё под контролем. Что тебя не устраивает в этот раз? Зайдёт далёко, приговорить всегда успеешь. — То есть из-за того, что ты и Сокджин прокололись, я должен за вас это разгрести?! — «Прокололись» — слишком грубое слово, — встрял Сокджин и, когда Хосок на него обернулся, то сразу же попытался отмахнуться от его тяжелого взгляда. — Если хочешь, ты можешь уже начинать делать что-то, что пощекочет ему нервы, а потом, может быть… через полгода или даже год, когда мы решим все дела с Чон Юно, устраивай и публичную порку, и казнь, и вообще всё, что захочешь! — Вы всё-таки сильно прокололись, я прав? — Тэхён обосновался где-то в Нижнем, но мы почему-то не можем понять, где именно, — говорит Юнги. — Угадай, кто всему виной. — Я бы попросил, Мин Юнги. Было бы лучше, если бы он вышиб себе остатки мозгов и у нас не осталось запасного варианта? — негодовал Сокджин. — Он должен быть в порядке, по крайней мере он всё ещё на территории королевства. Хосок старался ровно дышать, чтобы не поддаться искушению прибегнуть к насилию для того, чтобы успокоиться. — Намджун по этой причине… — Надеюсь, тебе от этой новости полегчало! Когда он найдёт Тэхёна, то точно присмотрит за ним, как делал здесь всё это время, — ответил Сокджин. — Я попрошу леди Кан отыскать Тэхёна, — это всё, что говорит Хосок, перед тем как уйти. — И вы двое, до конца недели не беспокойте меня, я устал от вашего общества. Дверь хлопнула, Юнги недовольно посмотрел на короля. — Это ты виноват, что он злится на нас.* * *
«Нужно быть достойным капитана», — Чонгук ходил с этой мыслью, когда возвращался в своё отделение после практики. Весь день наблюдая за тем, как слаженно работает отряд Чимина и как они понимают друг друга с полуслова, Чонгук поймал себя на том, что завидует им. Он расспрашивал Тэмина обо всех нюансах их командной работы и общего отдыха, но старший, призадумавшись, так и не смог дать чёткий ответ. И, наверное, чтобы разобраться в этом, Чонгуку просто нужно было соответствовать. И пока он старался себя исправить в каких-то мелочах, Донмин посоветовал ему присмотреться к тому, как Чимин обращается с теми, кто находится с ним почти круглосуточно и… Чонгук кое-что заметил. Наблюдая за отношениями Тэмина с Чимином и Чимина с Чонином, Чонгук для себя понял: Тэмин являлся полной его противоположностью в плане характера, в то время как Чонин был чуть более нахальным, чем сам Чонгук. И Чонгук пришёл к выводу, что для начала ему нужно начать соответствовать Тэмину.* * *
В газетах писали, что официально войны с Западным королевством, которая уже более года висела над всеми, не будет. Благодаря Капитану третьего полка, Пак Чимину, конфликт был урегулирован мирным путём. На военном совете он сумел убедить обе стороны в том, что длительное продолжение противоборства грозит не только стабильности региона, но и может серьёзно подорвать экономику и благосостояние всех вовлечённых. В то время как некоторые члены военного округа старались искусственно разжигать вражду, Чимин объяснил, что их действия лишь укрепят только их власть и богатство за счёт нестабильности. Что совершенно невыгодно выше стоящим или королю. Он также предупредил о риске появления дипломатических посланников или шпионов, действующих в пользу противоположной стороны и готовых изменить свою преданность. И, что самое важное, он указал на возможность того, что при обострении военного конфликта Юг может сделать свой ход. Начнётся война сейчас или завтра, сделает ли свой первый ход Восток или Запад, в текущем положении дел слишком много сквозных дыр. Недоверие двору Востока из-за прошлых дел с элитами Запада. Упадок морального духа королевской армии Запада из-за недавней кончины принца. Ни одна из сторон не была готова к продолжительному открытому конфликту. К концу октября Чонин получил приказ докладывать всё то, что говорит или делает Пак Чимин. Его разговоры о строении армии и внутренних отношениях начали выходить за рамки. Также Пак Чимин был отстранён от всех работ, связанных с поездками в Нижний город, и на границе распорядись, чтобы его не пропускали без разрешения на въезд.* * *
Шум паровых двигателей сливался с треском шестерёнок и скрипом механизмов. Серый пар паровых двигателей, словно туман, скрывал улицы Нового города под собой. Люди, завёрнутые в тяжёлые пальто и шляпы, спешили по улицам, игнорируя пыльные плакаты и рекламные щиты, мелькающие вдоль дороги. Чонгук, прикрыв рот и нос платком, заранее выуженным из кармана, метнулся вовнутрь хлопкопрядильной фабрики, когда широкие массивные двери открыли специально для прибывших. За ним неторопливо зашли Чонин и Рюджин. — Я согласился на эту поездку только потому, что ты обещал мне пудинг, — важно заявил Чонгук, подчеркнув своё негодование тем, в каком районе города отказался. Он в целом не очень любил отдалённые районы Нового города, так как на каждом шагу стояли фабрики. И лет в десять он бы с удовольствием оббегал тут всё, но сейчас ему девятнадцать, и он только опасается за то, что пальто, которое он выбрал для поездки, будет выброшено после такого слоя пыли — такой даже пожертвовать будет стыдно. Рюджин засмеялась и предложила Чонгуку воспользоваться предложенной экскурсией, пока Ким Чонин занят делами насущными. — Ты стал спокойнее, — подметила Рюджин, когда они шли по производственному помещению, Чонгук считал количество прядильных станков. — Пак Чимин сказал, что практика хорошо на тебя повлияла. — Он так сказал? Она засмеялась, и экскурсовод начал объяснять, как осуществляется прядения хлопка: от подготовки сырья, каким образом хлопок обрабатывается и что они получают по выходе. А когда они перешли к новому павильону, покинув производственное помещение, им показали условия работы, а также рассказали об опасностях подобного вида деятельности. — Он… — она выдержала показательную паузу, когда Чонгук остановился и повернулся к ней лицом, она положила ладонь ему на плечо, — когда ты успел так вырасти? Мне уже и не нужно склоняться, чтобы говорить с тобой на равных, — девушка говорила шёпотом, чтобы не перебить экскурсовода, и Чонгук немного смутился. — Мисс Рюджин, не пытайся уйти от вопроса! — Он сказал, что больше не чувствует себя напряжённым от того, что ему нужно себя контролировать, потому что ты стал исполнительным и бесприкословным. Чонгук удивился. Чимин заметил.* * *
Чимин хотел попросить Чонина не преследовать его хотя бы на выходные, хоть и прекрасно понимал, что у него был новый приказ. Ким и раньше следил за ним, но, возможно, то было обычной практикой для всех тех, кто входил в военный совет. Но сейчас это буквально превратилось в пытку, потому что Чонин не скрывал, что записывает каждое его действие или фразу. И Чимин также прекрасно понимал, в чём причина, и был бы этому рад, если бы… Он снова не начинал чувствовать пустоту. Что бы он ни находил, к каким бы мыслям ни приходил, он понимал лишь то, что на этапе догадок он исчерпал всё, включая себя. И, может быть, для того, чтобы что-то почувствовать или открыть новые двери, ему нужно было начать что-то делать помимо слов. Разглагольствуя каждый раз, делясь мнениями и получая одобрение от слушающих, он понял, что всего этого больше недостаточно. Его интерес медленно ко всему угасал. — Занятную мысль на днях услышал, — произнёс Чонин. Чимин его почти не слушал, листая каталог с новшествами для странствующей по королевствам ярмарке, которая заглянет к ним через месяц. — Когда я был с твоим «любимым» практикантом и невестой в Новом городе, я подслушал разговор трёх женщин, они обедали у себя в каморке. Когда мы пришли, всех разогнали отдыхать на пару часов. — Леди Рюджин уже поделилась впечатлениями от этой поездки, — пробормотал он, всё ещё не заинтересованный ни в чём. — Я тебе повторяю: я подслушал разговор из каморки рабочих, они не знали, что я там. — Работа у тебя такая, подслушивать тут и там. — То есть ты совсем не хочешь знать, какого рабочий класс о тебе мнения? — когда Чимин медленно закрыл каталог, поднял голову, а затем и взгляд на Чонина, тот продолжил: — Они говорили о том, что ты был бы лучшим правителем, чем Ким Сокджин. Потому что наш король заботится только о высшем сословии и о процветании королевства, руками рабочего класса создавая видимость поддержки. А вот ты поднимаешь важные вопросы об их непосильном труде. — Сначала ты говоришь мне, что узурпация власти влечёт за собой смерть, а потом намекаешь мне на неё? — Делюсь честным мнением людей, где ты ещё его услышишь? Ты, конечно, не столь благороден, чтобы думать о благах всего и вся, но… что-то в твоих словах об отсутствии сословий есть. Если когда-нибудь решишься, пожалуйста, не раскрывай мне всех карт, хочу наблюдать за развитием событий со всеми. — Не понимаю, о чём ты лепечешь, — ответил Чимин, и глаза Чонина загорелись, так и говоря: «Я же знаю, что тебе уже всё надоело»Подобные идеи порождают протесты, а протесты рождают тирана. За узурпацию власти полагается смерть.
— Для интереса… если я примерю новую для себя роль, как скоро господин генерал узнает об этом? Чонин, оказавшийся рядом, ответил шёпотом ему на ухо: — Я готов поручиться всем тем, что имею, если ты обещаешь, что это не будет чем-то скучным, он узнает об этом самым последним, — и, улыбаясь, добавляет уже в полный голос: — Ты знаешь, у меня сейчас тоже нудная работа. Ноль веселья.* * *
Чимин говорил, что если брать в расчёт тот слой населения, у которого будущее неясное и нет ни в чём уверенности, то до него легче донести мысль о монополии элит, даже если у тех нет начального образования для понимания таких вещей. Низшие сословия легче контролировать только из-за их страха перед изменениями. Так как элиты пытаются убедить в том, что текущий порядок вещей — единственный безопасный вариант. Он не до конца сам верил своим словам, потому что ему не было никогда дела до того, кто и как живёт. Все его жизненные цели всегда сводились к выполнению плана задач и достижению поставленной цели. Ему всегда всё давалось легко, а потому он не был слишком увлечён, Чимин знал, что он со всем справится. Сегодня, когда он уже имеет все возможные блага, почёт, уважение и положение в иерархии армейского строя, когда он, будучи обычным капитаном, входит в военный совет и ему доверяют дела, которые бы никогда не доверили вышестоящим капитанам — цель другая. Всю свою жизнь в погоне за тем, чтобы заполнить себя и удовлетворить своё хорошо скрываемое эго. Чимин наконец-то мог бросить вызов самому себе, а ещё генералу и сделать невозможное. Ему не нужно доказывать то, что он лучше всех в армии или на военном совете, ему нужно доказать, что он лучше генерала армии. А потом уже можно будет отдохнуть.* * *
В апреле Ким Убина, начальника военной полиции, разжаловали со своего поста. Для общественности осветили лишь то, что будет новый командир. А элитам, часто с ним встречающимся, объяснили, что его переводят работать в Нижний город. Пак Чимина потрясла эта новость, так как он никогда не думал, что человек, под чьим командованием он начинал, может быть сослан. Он попробовал узнать, в чём заключалась причина, но так ничего путного и не выяснил. Ни для кого это не стало новостью, которая заслуживает внимания, но вот Чимин, как никто другой, знал — в Нижний город просто так не отправляют. И несмотря на то, что это всегда было в поле его деятельности, никто из тех, с кем он работал, когда он сам занимался тем, что ссылал людей вниз, так и не поделился с ним деталями. У Чонина, как у капитана первого подразделения, был определённый протокол, который он должен был соблюдать и выполнять. К примеру, быть поверхностным в армии для того, чтобы с ним чаще откровенничали и он был для генерала ушами. Говорить то, что он якобы был не должен, чтобы люди вокруг думали, что он на их стороне или что он такой же, а от Хосока он устал. Существовал опредёленный шифр слов или же мелких действий, которые давали ему понять, что от него требуется. Если генерал при всех попросит отлучится за газированной водой, значит, он хочет, чтобы Чонин проследил за тем, кому её попадут первым. Если он после сделает этому человеку небольшой комплимент, значит, Чонин должен будет сделать так, чтобы в течение месяца этот человек исчез. Если ему дают внеплановый отпуск, что никогда ни у кого не вызывало подозрений, потому что все знали о том, какой Ким Чонин бездельник, значит, ему нужно затаиться для того, чтобы ему неформально могли передать новые указания. И было кое-что ещё, чего ему никогда не говорили. Благодаря этому Чонин был чуть ли не первым человеком, кто точно знал, будет война или же это только разговоры. День, когда Хосок напомнит ему о том, что он всё-таки чужеземец, станет днём, когда Чонин должен будет начать подготовку к самой настоящей войне.* * *
— Мистер Эн, — Чимин сказал об этом Чонгуку. Младший был у себя дома на выходных, а Чимин был приглашён на обед с Рюджин, — проводит множество исследований, чтобы понять, как работает система «Рай» и кто стоит за её кулисами. Создаёт диверсионные отряды, раскалывает верность служителей режима, ослабляя власть сверху. К концу первого акта он разоблачает сети коррупции и выводит на чистую воду теневую власть. Но теряет любимую. Чонгук посмотрел на его книгу «Счастье в кармане» и… закатил глаза. — Только идиоты это читают. — Не скажи, концепция Рая очень похожа на Санбрейк, — Чимин перелистнул страницу и добавил: — «Уйди в рай раньше, чем он узнает о том, что ты умерла», в Санбрейке пропало немало людей. Чонгука передёрнуло, он поморщился и собрался вернуться к себе в покои. — Кажется, я понимаю, почему подобная литература под запретом. Ты такой же, как и все, Чимин, как и мои сокомандники, как и юная Кан, ску-ко-та. Чимина задели его слова, но вида он не подал. Ему никогда не хотелось, чтобы его на кого-то равняли или причисляли в какой-то группе людей. И Чимин понимает, о чём говорит Чонгук, но… может, внешнего врага и нет, но вот то, что он затаился внутри стен королевства, это очевидно. — Я надеюсь, что заставлю тебя изменить своё мнение, господин Чон. — Заставишь? — Чонгук обернулся на выходе и подошёл к Чимину, протянув руку, его глаза недоверчиво сощурились. — Все болтают о том, что ты можешь быть изменником короне, всякое говорят тут и там. Не знаю, откуда у этих слухов растут ноги, но если ты окажешься больше, чем «сплетни со двора», то я готов на тебя поставить.* * *
В мае Чонин получил официальное разрешение на арест Пак Чимина, если будут серьёзные доказательства измены короне. Чонин, несмотря на то, что это был приказ, всё же решил поделиться этим с Чимином. Не потому что хотел его предостеречь, а потому, что знал, что Чимина это только раззадорит. Хосок никогда этого не узнает, но Чимин ждал этого дня дольше, чем сам генерал. Уже месяц он открыто выступал против знати на всех важных мероприятиях. Он всем своим видом показывал, что бросает вызов генералу, но Хосок игнорировал его попытки провокации. Он только лишь один раз предостерёг, что его рука не дрогнет, даже если перед ним будет стоять член есемьи. Поэтому, если Чимин на что-то надеется, то для Хосока нет ничего важнее долга. Он также добавил: «Если Чонгук из-за тебя попадёт в неприятности, я не стану дожидаться суда или приговора», на что Чимин склонил голову и ответил, что не понял, к чему был весь этот длинный монолог.* * *
Чимин изрядно устал, помимо Чонина теперь за ним следила ещё и военная полиция, и возможно, кто-то ещё, кого он не заметил. Ему нечего было скрывать, потому что… обмануть военную полицию или Чонина — не такое большое дело. Просто это выматывает, когда будто не можешь остаться наедине со своими мыслями.Значит ли это, что его признали?
— Тебе не приходило в голову, что он просто от тебя устал, — промямлил Чонин, у них была рабочая поездка в Новый город. Чонин не спал пару дней, поэтому собирался отоспаться в поезде, но Чимин, видимо, считал иначе и полночи пытался разузнать, что Хосок о нём думает. — Будь оно так, он бы давно мог меня арестовать под любым предлогом. Думаю, он просто хочет посмотреть, как далеко я могу зайти. — Или он просто игнорировал, а сейчас от тебя устал. — Но мне всё же кажется… — Чимин, ещё одно слово, и я арестую тебя сразу же, как только мы сойдём с поезда. У меня уже есть подписанная бумага. Не мешай спать. Чонин начал проваливаться в сон, когда Чимин слишком бодро ответил: — Он хочет арестовать меня за что-то стоящее. Я согласен на такой расклад.* * *
Чонгук прочёл эту глупую книжку, но всё ещё не мог понять, что там могло быть такого интересного. Аллюзия на Санбрейк и Нижний город? Ему и в его повседневной жизни это неинтересно. Но… — Мистер Эн неудачник, — вынес вердикт Чонгук, когда Чимин вернул мисс Рюджин с прогулки. Рюджин пожелала Чимину доброго вечера и, попросив Чонгука не сильно на него наседать, направилась к себе. — И конец у него жалкий. Он даже так и не узнал, что всё, во что он верил, — фарс. — Ты отнёсся к этому слишком серьёзно, — засмеялся Чимин, его настроение было лучше некуда. Чонгук простоял недолго в холле, ожидая, что Чимин наконец попрощается и уйдёт, но этого не произошло. Пак был слишком расслаблен, весел, и Чонгук не мог понять почему. Потому что Чонгук испытывал глубокую грусть. Печаль, возможно, так и не отразилась в его голосе, но глаза явно отдавали отчаянием. — Прощаться всегда так трудно, — Чонгук вернул Чимину его слова, его положение не позволяет договорить «даже на время», поэтому он замолк, посмотрев в упор на Пака, понадеявшись, что тот развеет навалившуюся на него грусть. — Я не буду с тобой прощаться, — внешние уголки губ Чимина приподнялись, когда он наконец решил покинуть их дом. Чонгук испытывал смесь сложных и противоречивых эмоций в этот момент. Его сердце сковали тревога и беспокойство. Поребовалось некоторое время, чтобы Чонгук осознал, что его пугает счастливый и спокойный вид Чимина.* * *
В ноябре Чонгук получил новое назначение и с декабря должен приступить к обязанностям как «дирижёр-аэронафт». Он немного волновался, но… — Нервничаешь? Тц, твоё упрямство зашло слишком далеко. Чонгук было решил, что первый капитан пришёл поздравить его с новым назначением, но Чон быстро отогнал от себя эту мысль. Чимин всю практику повторял, что Чонгуку нечего делать на дирижабле. И уж тем более ему будет сложно стать полноценной частью эскадрона. — Я научился с этим справляться, главное смотреть вперёд и не думать о том, что внизу. — Дай себе время на то, чтобы перевести дыхание, — он говорил спокойно. — Выдохни и говори чётче. Так никто не заметит твоё волнение и, возможно, не узнает о твоём страхе высоты. Когда ты будешь за старшего, подчинённые должны быть уверены в том, что сделали правильный выбор, доверившись тебе. Это и значит быть хорошим капитаном. — Это твоя напутственная речь, которую ты решил отрепетировать? — Думаешь, моя напутственная речь будет столь скудной? — Чимин рассмеялся и собрался уходить. — Я скажу что-то более ободряющее и путное, но для тебя и эта сойдёт. Как бы высокомерно это ни звучало, Чимин всё же помог Чонгуку расслабиться и не волноваться перед первым самостоятельным выходом в небо. Утро было пропитано туманом, лучи солнца медленно пробиваясь сквозь лёгкие тучи, окрашивали облака золотистым светом. Экипаж тщательно проверял каждую деталь перед полётом. С момента включения паровых двигателей звук больших и маленьких механизмов разнёсся по всему техническому помещению, и дирижабль начал медленно подниматься в воздух. Чонгук был сосредоточен, первые несколько метров были полны волнения и восторга от ощущения подъёма. Чонгук был уверен, что никто, включая его самого, не заподозрил, что он был готов бросить штурвал в любую секунду.* * *
Чонгук не до конца понимал, что происходит, но были вещи, которых он опасался. Одним вечером, когда мысли не давали ему заснуть, он постучался в кабинет к Хосоку, зная, что тот наверняка взял работу на дом и не спит в это время. — Хён, я могу задать правомерный вопрос? Хосок отложил свои дела и пригласил Чонгука присесть. Младший немного потоптался на пороге, а затем сел в кресло у стола. — Вот то, о чём все говорят… — Тебе вдруг стало это интересно? — Не совсем, просто я немного беспокоюсь за мисс Рюджин, если случится что-то… — и когда Хосок посмотрел на него прямо, Чонгук сдался. — Если Чимин правда сделает что-то, о чём все говорят, или около того, ты правда его убьёшь? — Не до конца понимаю твой интерес, но измена короне не простительна будет даже королеве. А что бы там и кто ни сделал, он будет для начала предан трибуналу. Не в моих полномочиях убивать кого-то без честного суда. Не волнуйся.* * *
В декабре Чонгук краем уха услыхал, что у идей Чимина есть сторонники, а также некоторые аристократы поддержали его. Включая мисс Суён. Чонгук всё ещё не понимал, что происходит, потому что говорили разное, говорили всякое, но Чимин так же ходил на работу, а Чонин и Хосок всё ещё давали ему поручения. Он не понимал, как компания мисс Суён, предложения Чимина и армейский порядок могли существовать вместе. И если это всё продолжало своё существование, значит… за этим ничего не стоит? Непонимание вещей повседневности и полная незаинтересованность во всём сыграли с Чонгуком злую шутку. Он до конца был убеждён, что это всё не имеет значения.* * *
К концу первой недели января, возвращаясь домой на выходные, Чонгук узнал по-настоящему страшную новость. «Пак Чимин был арестован», — так ему передал дворецкий, он извинился за свою дерзость, но объяснил, что сделал это, чтобы Чонгук не узнал об этом от посторонних. И когда он собрался идти искать Хосока, чтобы спросить, что это за недоразумение, на пороге возник Чонин. Он был немного весел, немного наигран и ладонями толкнул Чонгука в плечи, загнав назад в дом. Чонгук возразил, что у него дела, на что Чонин заявил ему, что его попросили за ним приглядеть, пока госпожа Рюджин или сам Хосок не вернутся домой. — Как ты можешь быть таким спокойным, когда Чимина арестовали?! — Благодарю, — сказал он горничной, которая принесла ему банановый кекс, — я обожаю ваш дом, всегда подают десерты в любое время, скажи, это всё из-за тебя? — Ким Чонин. — Как страшно заговорил, — Чонин отломил десертной вилкой кусочек и отправил его в рот. — Почему мне не быть спокойным? Я был тем, кто получил приказ, сдал его и в конце арестовал. — Что? — Опрометчиво с моей стороны, — сказал он с набитым ртом, — я не ожидал, что вместе с ним арестуют и его имущество. Теперь придётся жить или в подразделении, или вернуться в свой покрытый паутиной и пылью дом. И ни в одном из этих мест нет дворецкого, который подавал бы мне завтрак. Так что смогу разделить твою печаль, когда у тебя пройдёт этап злости.* * *
Рюджин аккуратно пыталась разузнать, что можно сделать у Суён и существует ли компромис. Какие Сокджину нужны гарантии безопасности или же доказательства, что всё не то, чем кажется. И как бы Суён ни пыталсь вразумить сестру, та никак не хотела слушать, что это не обсуждается. И совсем бесцеремонно говорила с Хосоком. Она и до этого пыталась изменить враждебное отношение брата к Чимину, но ничего не возымело успеха. Она винила себя в том, что не старалась больше, потому что, может, так Хосок был бы более благосклонен. Она пыталась делать всё, что могла в этой ситуации. Последней её надеждой был общественный резонанс. Народная поддержка могла оказать давление и повлиять на принятие решения. Но… Юнги попросил не питать иллюзий на тему того, что Сокджин или Хосок пойдут на поводу у низшего сословия, а больше Чимина никто не поддерживал. Даже та парочка аристократов сделали это лишь за тем, чтобы повысить коэфицент доверия у рабочих. Рюджин стояла у окна в своих покоях, глядя на задний двор поместья. В ней кипели чувства, которые она старалась скрыть от посторонних глаз. Девушка чувствовала, как гнев и боль захлестнули её сердце, было сложно смириться с происходящим. Она чувствовала себя преданной родным братом, больше, чем хотела верить в то, что Чимина арестовали без причины. И, думая над тем, что может случиться дальше и как ей следует поступить, она получила письмо. Без марки и адресата, однако, прочитав его, узнала отправителя по почерку.* * *
В день суда Чимина Рюджин и Чонгука не выпустили из дома. Они остались в нём под присмотром Чонина, и тот искренне не мог понять, почему они к нему так несправедливы. У него был приказ, он его выполнил, заявлять всем, что Ким Сокджин никудыший король, отвратительный монарх, а генерал армии пытается ввязаться в любую войну, чтобы сдерживать власть, он его не заставлял. Более того, Чимин даже не сопротивлялся и подготовился к своему аресту, надев новую одежду и заранее дав своему отряду выходной. Нет ни единой причины винить его в том, что Чимин сейчас отвечает перед судом. — Хм, Хосок уже забрал у него револьвер, — внезапно вспомнил Чонин. — Я могу его для тебя выкрасть, Чонгук, если будешь со мной мил и обходителен! — Пошёл ты, — отвращение к Чонину стремительно усиливалось.* * *
В одно февральское утро Чонгук зашёл в кабинет к Хосоку в их доме. Он зашёл, чтобы выкрасть у того какой-нибудь алкоголь и выпить его, чтобы позлить, но вместо этого заметил на столе бумагу. Уже подписанный приказ с печатью монарха. Чонгук сосредоточился, попытавшись разобрать имя, и не хотел верить своим глазам. Он побледнел, когда увидел с именем Чимина дату. — Ты здесь? — Хосок вошёл в кабинет и увидел, как Чонгук рассматривал его стол, но решил притвориться, будто не обратил на это внимания. — Всё в порядке? — Да, — у него не получилось сказать это с первого раза, его голос сел. — Хён, я, я просто хотел убедиться, что ты дома, искал тебя. Когда Чонгук встретился с ним взглядом, Хосок сказал: — Она не будет публичной. Можешь идти. Чонгук не помнил, как покинул кабинет, ноги сами вывели его. Он был не в состоянии осознать происходящее и не испытывал никаких эмоций.* * *
Через два дня Чонгука охватила злость. Он без стука вошёл в покои Рюджин и не смог успокоиться. Говорил, говорил и, слыша свой голос, начинал злиться только сильнее. — Это какой-то сюр, — сказал он Рюджин. — Я… как он может быть настолько высокомерным?! — Чонгук, я думаю, ты должен передохнуть. — Первое марта, мисс Рюджин. Он назначил ему казнь на первое марта. Знаешь, что вчера сказал мне этот предатель Ким Чонин? Он попросил меня передать тебе, чтобы ты приготовила ему парадную одежду на этот день, потому что его отряд и семья ещё допрашиваются, и они не могут быть причастны к этой процедуре. — Чонгук. — Ты так и собираешься сидеть сложа руки?! Он же не… может, хён издевается? Чимин буквально ничего не сделал, говорил и говорил, многие говорят всякое, но только Чимин злодей? Рюджин пыталась смягчить его взглядом, она думала, что сможет попросить его о таком, но сейчас, когда Чонгук стоит прямо перед ней, она поняла, что не может этого сделать. — Я знаю, как можно попробовать это решить, — осмелилась сказать она, — но я боюсь потерять тебя. Необъятная грусть, с которой она произнесла эти слова, заставила Чонгука поверить в то, что у неё есть действенное решение.* * *
Вечером того же дня Чонгук ворвался в кабинет к Хосоку, он был резок, груб и зол. — Почему меня не допросили? Хосок же был спокоен. — А ты знаешь о его планах? — и, получив в ответ молчание, Хосок спокойно ответил. — Вот поэтому и не допросили. — Ты меня недооцениваешь, хён. — Переоцениваю, Чонгук. — Тогда для тебя ничего не будет сюрпризом, — произнёс он с вызовом, и Хосок устало потёр переносицу. Он ожидал такой реакции. — Не путай преданность с безрассудным самопожертвованием. — Оно таким являться не будет. — Просто помни, что это должно быть ценнее того, чем всё, что ты можешь потерять — в противном случае это неверный выбор. — Часто ли я в своей жизни делал неверный выбор? — Нет, потому что всегда прислушивался к тому, что говорю тебе я. Советую в этот раз поступить так же. — Я тебя понял, хён, и я точно не сделаю этот неверный выбор. Когда он ушёл, Хосок попросил удвоить охрану и присмотреть за Чонгуком во избежание глупостей. Он предполагал, что Чонгук решит опозорить его, заявившись в день приговора. Или же он мог в эти дни выкинуть что-то в высшем свете, или же в своём подразделении. Вопреки всем опасениям, Чонгук весь месяц вёл себя хорошо. Хосок хотел бы верить, что тот успокоился, но что-то в нём настораживало. Он направил подразделение Чонгука в Столицу на дипломатические мероприятия. Ему будет спокойнее, если Чонгук будет на виду и под отчётностью.* * *
Рюджин молча вручила Чонину то, о чём он просил, и даже не повела бровью, когда он предложил ей поехать вместе с ним. Он не стал спорить, и у него хватило такта ничего больше не говорить.* * *
Чонгуку стоило больших усилий узнать куда, как и во сколько будут перевозить Чимина. Он задействовал все свои навыки, знания и ум, чтобы точно быть уверенным, что никто и ничего не заподозрил. Всё-таки он дейсвительно был очень упрям, когда дело касалось лично его. Также он незаметно покинул свой пост, до утра его точно не станут искать. Чонгук понимал, что дезертирство подведёт его под трибунал, но он также был более чем уверен, что Чимин что-нибудь придумает. И если всё будет очень плохо и его где-то сейчас схватят, Хосок просто разозлится, и ничего более. Чонгук узнал, что для перевозки использовали лошадей, поэтому он заранее проверил возможные маршруты и тропы и притаился, ожидая привала. Около четырёх утра трое членов военной полиции, проверив замки, отвязали лошадей от грузовой кареты и зашли в небольшой гостевой дом. Чонгук выждал ещё час, когда они уснут. Было холодно, редкий снег ещё лежал на дороге, а тонкий лёд в лужах противно трескался. Чонгук тихо подкрался к грузовой карете, металл цепей лип к его кожаным перчаткам, поэтому но снял их и быстро запихал в карман сюртука. Он старался действовать очень тихо и молился, чтобы Чимин тоже не подал и звука. Он боялся даже дышать. Дрожащие от холода пальцы покалывали в самых кончиках. Чонгук оглянулся по сторонам. Он не мог быть точно уверен, что никто из военной полиции не выйдет или что не будет дополнительного экипажа. Он боялся, что не успеет, что почти заледенелые руки откажут, и всё будет зря. Чонгук резко дёрнул, проворачивая железную проволоку в сердцевине. Глубокий вдох, посторонний шум, стук подков совсем неподалёку. Чонгук перестал дышать, замок и цепь поддались. — Ты сумасшедший, — Чимин едва различил Чонгука в темноте и неверяще посмотрел, когда тот протянул ему руку. Часто дыша, выпуская пар изо рта, младший произнёс, что у них не так много времени. Чимину остаётся только следовать за ним. У него в голове никак ничего не складывается. Чонгук вёл его тёмной дорогой, заметённой снегом тропой, каблуки его туфель иногда соскальзывали, но равновесие он держал. Пока они наконец-то не пришли к одному из вокзалов. На нём в это время никого не было, свет был отключён даже у платформы. Был лишь один человек, который встретил их, и Чонгук дрожащими руками показал разрешение на въезд в Нижний город.* * *
— Он убьёт тебя, понимаешь? Ты его не знаешь, если считаешь, что это сойдёт тебе с рук, — Чимин говорил шёпотом, они ехали в общем вагоне. Свет не горит, никого кроме них нет. Чонгук сидел в соседнем кресле и пытался отогреть руки, обнаружив, что в карманах его перчаток не было. — Его не знаешь ты, Чимин, если считаешь его бездушным человеком, который причинит вред тому, кого любит… я точно вхожу в пятёрку его любимых людей. Может даже, я номер один, а это выше, чем мисс Рюджин, — ответил он, и его тревога медленно отступила. — Поверить не могу, что она дала тебе эту ужасную рубашку. Если бы я выбирал тебе наряд в последний путь, я бы никогда не выбрал кружева или же эту красную жилетку. Выглядит как издевательство! Поезд ехал всё утро, и в одинадцать утра прибыл в Нижний город. — Ты никогда ничего не делаешь подумав, я не собираюсь с тобой возиться, — Чимин спрыгнул с платформы следом за Чонгуком и, оглянувшись, протянул тому руку раскрытой ладонью вверх. Чонгук её от себя отпихнул. — Что? У Чимина было крайне недовольное лицо. — Ценные бумаги, монеты, расписки, что у тебя есть? У меня в карманах только ветер, о, и… — он пошарил в кармане своего пальто. Карманные часы. И продемонстрировал их Чонгуку, — ещё это, забавно. — И я за это должен тебе заплатить? За ветер? — Ты издеваешься надо мной? — Я не понимаю, что ты от меня требуешь! — На что мы, господин Чон, будем тут существовать первое время? Чем вы, господин Чон, собрались сегодня ужинать и где вы, господин Чон, хотели сегодня лечь спать? Вы же вытащили меня из-под стражи, всё заранее обдумав? А не просто так? Верно? У вас же был план, что мы будем делать после того, как я буду свободен? Вы же думали об этом? Потому что я, как ты заметил, нет. Чонгук смотрел на него, он видел, каким раздражённым был Чимин, и никак не мог начать его в этом винить. Чонгук вообще ни о чём не думал. Может, в голове где-то отдалённо была мысль, которая могла заставить его позаботиться об этом, но… обычно он приходил куда-нибудь, в любое заведение, в любое место, и за него платил… сопровождающий. Поэтому он даже не брал в расчёт такие «мелочи» как еда или ночлег. — Честно говоря, я не голоден, — важно сообщил Чонгук, — и спать не хочу. Я выспался накануне, и… Чонгук замолк, увидев то, что Чимин начинал злиться больше, чем до этого, и в какой-то момент в нём зародилось совсем немного уверенности. Он наконец-то смог его по-настоящему разозлить — значит, он победил. — Да, не думал, и? Не ты ли был тем, кто говорил, что я не умею решать возникшие проблемы? Ты прекрасно знал, с кем сбегаешь, Пак Чимин. Так что, соглашаясь на это, ты должен был просчитать все риски. Не пытайся выставить меня виноватым в том, что у тебя не было плана побега! Ты мог остаться там и не идти за мной! После продолжительной паузы Чонгук добавил уже серьезно: — Я поставил на тебя, не смей меня подвести.