* * *
Они попали в засаду. Тэхён хотел бы верить, что она была спланированной, но растерянный вид Намджуна говорил об обратном. Возможно, их предали и Хосок облажался, возможно, он чего-то не знает, а возможно, его прокляли, и теперь будут похищать до конца дней. Около часа назад по пути к базе началось сражение не так далеко от них. Сыльги увели в безопасное место; не успел прогреметь первый выстрел, а Юнги с Тэхёном спрятались между домами. Юнги аккуратно выглядывал из-за угла, проверяя достаточно ли чист их путь; потом к ним поспешил Намджун. Он коротко доложил об обстановке, и через несколько минут убежище нашли, их схватили и разделили. Тэхён правда предпринял все попытки, чтобы сбежать. Если смотреть с пессимистичной стороны, ему просто не повезло, но с оптимистической — очень даже, ведь ему удалось сбежать. Он, оторвавшись от своих похитителей, затерялся в одном из узких кварталов и залез в один из домов, где были выбиты окна. Тэхён оценил своё состояние как удовлетворительное. Ему только было необходимо придумать, как зафиксировать руки, чтобы они не болтались, так как при беге это приносило колющую боль. Потом ему нужно скорее найти Хосока, потому что, как оказалось, шансы быть схваченным с Юнги и Намджуном велики, а с Хосоком они точно сходят на нет.* * *
— Я вас двоих ненавижу, — Тэхён кричит и хнычет от этого ощущения беспомощности и раздражения. — Как же сильно я вас ненавижу, — его голос был сдавлен. Кончики его пальцев покалывают от раздражения, а грудная клетка сотрясается с тяжелым вздохом. Он не чувствовал себя так паршиво, даже когда его нашли те, от кого он бежал и привели сюда. — Ведёт себя как ребёнок, — Джису дует в свою кружку с чаем, наблюдая за Тэхёном. — Не таким я себе его представляла. После того, как она прочно зафиксировала его руки, в кабинет вошли Юнги и Хосок. Тэхёну стоило только взглянуть на них, чтобы понять, что мог вполне избежать своей участи, если бы позволил себя похитить. — Какое несчастье, — говорит Хосок, его взгляд направлен на руки Тэхёна. — Мне не нужно такое сочувствие, — шипит Тэхён. — Как скажешь — никакого сочувствия, — он проводит ладонью по волосам младшего, а тот пытается увернуться. — Намджун должен был сказать, что тебя проводят в Санбрейк военные. Это было нужно, чтобы изолировать леди Кан и не привлечь внимание к группе, мы не были уверены: не предали ли нас, поэтому нужно было разделиться. — Ты прекрасно знаешь, что я его не слушал. — Значит, в следующий раз будешь. Джису слишком громко поставила стакан на стол, чтобы обратить на себя внимание. Тэхён был ей благодарен — так отвратно он себя чувствовал. Будто Хосок и Юнги допустили это нарочно, чтобы поставить его на место. Отвратительное чувство стыда и ощущение пропасти между ними расстраивали до такой степени, что Тэхён хотел провалиться под землю. — Всё в порядке, — говорит Юнги. Тэхён не хочет смотреть на Юнги. Он знает, что Юнги захочет ещё ему сказать. Тэхён хочет, чтобы это поскорее закончилось, и убить Хосока, чтобы он не успел ничего рассказать Сокджину.* * *
— Давай, я жду, — Тэхён даже не пытается унять раздражение в голосе. — Скажи это. — Сказать что? — Джису, завязывая свои длинные волосы в высокий хвост, с интересом глянула на Тэхёна. Юнги шёл молча. — Хочешь, чтобы я сказала что-то о том, что ты стал беспомощным по своей наивности? Или что чёрный генерал, как оказалось, не такой уж и бессердечный? Глупость какая. Глупость это то, что Тэхён унижен, оскорблён, и осознал то, что ни в чём он не преуспел. — Хорошо, забудь, — он даже не скрывал своё недовольство. — В любом случае, мне плевать на тебя. — О, а мне нет, — эти слова разочарованием бьют в солнечное сплетение, он давится этими словами, пока Джису просто идёт рядом. — Я очень давно хотела с тобой поработать.* * *
Они шли втроём по дороге, которая должна была охраняться и которая была перекрыта так, чтобы никто случайным или намеренным образом на неё не попал. Джису слишком поздно среагировала: она потянулась к своему револьверу, когда Тэхён уже сделал ответный выстрел. Это не был один из военных солдат, но это и не был гражданский. Просто они все оказались не в то время и не в том месте. Тэхён попал ему в яремную впадину, и тот тут же замертво упал. Самому Тэхёну повезло чуть больше: его ранили в плечо, и его ноги лишь немного подкосились. Он должен был начать испытывать сильную боль, но вместо этого он просто упал на землю. Юнги помог ему лечь, Джису сняла с себя верхнюю одежду и подложила Тэхёну под голову. Он почти начал терять сознание, когда ему дали пощечину, отчего его голова дернулась в другую сторону. Юнги проверил пульс, после чего запретил двигаться. Тэхён спросил, достанет ли он пулю сейчас или она останется в нём как трофей. Джису ответила за него, и Тэхён подавил в себе желание закашляться. Он понимал, что при таком ранении у него две минуты, может быть, три, но спокойный вид Юнги и холодный взгляд Джису внушали ему доверия больше, чем его знания. Юнги оставил их, обещая скоро вернуться. Тэхён не мог понять, почему он ушёл. У Юнги были с собой и спирт, и скальпель, и, возможно, укол морфия. Если же это очередное издевательство, то он готов на коленях молить их перестать. Если это потому, что он сказал, что ему не нужна их забота, то он готов взять свои слова обратно. Джису надавила пальцами чуть выше его раны, останавливая кровь. Временная помощь, но, возможно, он сможет дождаться Юнги. Кровь попала ей на лицо перед тем, как она пережала артерию. — Ты красивая. Джису моргает. — Что? — Я бы предложил тебе платок, но, — он на несколько секунд замолкает, голова кружится, — мои руки не смогут его достать — он во внутреннем кармане. — Сильно болит? — Я ничего не чувствую, — серьёзно говорит он. Тэхён всматривается в лицо Джису. Ему всё сложнее оставаться в сознании, поэтому он кусает себя за язык, его легкие кажутся очень тяжёлыми. Тэхён понимает, что если бы смог закашляться, то боль могла его отрезвить, но он просто не чувствует своё тело. — Не смей умереть так позорно. Генерал. Тэхён так давно не слышал, как он отдаёт приказы этим голосом, что, возможно, будь немного в себе, побоялся бы ослушаться. Может быть. Джису не обернулась, она склонилась над ним, поняв, что Тэхён сосредотачивает всё своё внимание на ней. Её свободная рука тянется назад, и Хосок стягивает с неё перчатку, после чего она этой рукой щипает его острыми ногтями под скулой, и это больно. Тэхён часто моргает, его будто окатили холодной водой, и он чувствует. Ему хочется открыть рот и захватить побольше воздуха, он ощущает себя рыбой, выброшенной на берег, его плечо горит. Тэхён видит кого-то за Джису. Его взгляд на секунду дрогнул. Это был не Юнги; это был Хосок. — Юнги попросил меня избавиться от тела и проводить тебя в безопасное место. Он будет с минуты на минуту, — Хосок говорил это Джису, потом перевёл свой взгляд на Тэхёна. — Я вижу, ты не меня ожидал увидеть. — Я ничего не ожидал, — говорит Тэхён. — Просто я подстрелен. — Тогда не будь таким расстроенным, смотря на меня. Джису не сводила с Тэхёна взгляда и, когда он вновь обратил на неё свой, она выглядела так, будто хотела извиниться. Тэхён одобрительно моргает — приказы не обсуждаются, а его рана почти не кровит. Она медленно убирает от него руки, так же медленно отодвигается и поднимается, после чего они с Хосоком исчезают из его поля зрения. Он не испытает сильную боль сейчас. Она придёт потом, когда его организм поймёт, что его жизни ничего не угрожает. Тэхён считает про себя, верит, что Юнги придёт. Он закрывает глаза, когда слышит шаги, надеясь, открыв их, увидеть Юнги, но это была всего лишь Сыльги. Подумать только. — Застать своего жениха в подобном положении должно быть унизительно? Надеюсь, наша необъявленная помолвка расторгнута? Только по одному взгляду на Сыльги становится понятно, что это самый последний человек, на кого можно сейчас положиться. У Сыльги, как заметил Тэхён, феноменальные знания, она прекрасна в теории, но он ни разу не видел её в практике. И что самое главное — она не обладала хладнокровием. Она никак ему не поможет. — Ты ранен? Тэхён проклинает Сыльги лишь за то, что не пришла раньше. Возможно, случись оно так, Хосок был бы больше озабочен тем, как вернуть леди Кан в безопасное место, и совсем забыл бы про Джису. Его голова вновь становится тяжелой. Он еле кусает себя за внутреннюю сторону губ, стараясь остаться в сознании. Раздражающая Кан Сыльги даже с этим не смогла помочь. Может быть, он преувеличивает её значимость в своих глазах и она не так уж и сильно его из себя выводит своими разговорами. — Тэхён? Он почти не слышит её голоса. — Тэхён. Чувствует касание к своему лицу. — Не умирай, пожалуйста, и не оставляй меня одну. Он не собирается умирать. Он всего лишь хочет немного поспать. — Ты нужен мне, Тэхён. Тэхён хочет поморщиться от таких слов, но совершенно никак не может заставить себя это сделать. — Слышишь? И Тэхёна озаряет, что леди Кан может достаться тот, кто принадлежит ему, если он сейчас здесь позволит себе уснуть. Он понимает, что всё, что ему необходимо, это открыть глаза и попробовать заставить Сыльги разрезать ему плечо. Тэхён чувствует себя скованным и раздражается, прекрасно всё понимая и осознавая, но без возможности докричаться до своего разума и заставить тело двигаться. Он резко вдыхает, когда чувствует болезненный укол в сердце и ладонь Юнги на своём плече. Он давил на неё всем своим весом.* * *
Гражданская война на бывшем Севере закончилась. После подсчёта всех потерь и проверки всех оставшихся людей, должны были начаться ремонтные работы. Руководство Северного отделения уведомили о новых сотрудниках и об окончательной смене власти в этом регионе. Юнги и Тэхён ещё оставались на этих землях в то время, как все остальные вернулись домой. Празднование окончания гражданской войны должно было начаться со дня на день. Юнги был занят сокрытием полевых испытаний и уничтожением некоторых бумаг; Тэхён хотел оттянуть момент возвращения во дворец. — Я принесла ужин, — Джису постучалась, после чего вошла. Тэхён сидел в кресле у окна. Она сбрасывает у порога свои туфли и проходит в комнату. — Я не голоден, — так он ей ответил. Он не хотел ничего, у него были сложные три дня: он был почти похищен, у него сломаны руки, его подстрелили, и, вдобавок ко всему прочему, ему придётся помочь Сыльги с практикой. — Я не собиралась тебя кормить, — говорит Джису. — Посмотришь, как ем я, пока будешь рассказывать мне эту покрытую печалью и мраком историю. Тэхён хмурит брови, смотря на девушку, севшую на его кровать. Она забралась на его постель с ногами, после чего начала копаться в своём пакете с едой. — Историю? — Да-а, обычный бессовестный интерес. Так что у тебя с Юнги? — в течение долгого времени разум Тэхёна не может обработать то, что у него спросили. Джису издаёт звук, похожий на смешок. — То, как изменился твой взгляд, когда я назвала его имя — бесценно. Но этот? Потрясающе. Тэхён подносит кулак ко рту, когда чувствует щекочущее чувство в рёбрах, будто его легкие дрожат, боль в горле и жжение в том месте, где была его рана — она болит каждый раз, когда его тело напрягается, и откашливается. Горсть синих лепестков остались в его руке, и у Джису пропал аппетит. — Об этом… — голос девушки был приглушен, — …мне не говорили. Тэхён смотрел выжидающе, пока она не подняла на него взгляд. Он не моргал. Джису медленно встала с его постели, подошла к креслу, перекрыв вид окна, нависла над ним, оперившись рукой о спинку, прямо над его головой и склонилась к его лицу. — Он попросил меня о помощи. Впервые. Я заинтригована.* * *
Чимин зачем-то поставил себе цель улучшить игру Чонгука в шахматы. Может быть, он надеялся, что Чонгук предложит сыграть Хосоку и обставит его, может, это был приказ, но это было единственным, что Чимин сам ему предлагал, поэтому он не отказывался. Это было долго, нудно и иногда скучно, но Чимин мог к концу дня рассказать что-то из своей жизни. Если Чонгук что и усвоил, то только то, что за одной долгой партией можно очень многое узнать о человеке. Приятели, которые у него появились, соседи по дому и ребята из его группы — все они причитали о том, что первый капитан слишком много времени уделяет одному только Чонгуку. Чонгук пожимал плечами: сам генерал их армии — его хён, поэтому он привык к подобному. Просто с Чимином это ощущалось иначе: будто его выделили среди всех остальных. Каникулы Чонгук проводил в Новом городе; ему нравились экскурсии, прогулки и ярмарки. В столице не так часто ему удавалось выйти за пределы поместья, а в академии и за её пределами ничего интересного не было. Поэтому все поездки в Новый город вызывали бурю положительных эмоций. — Меня должен был сопровождать Чимин, — Чонгук зол, разочарован и совершенно не рад видеть Чонина. — Должен был — не значит, что будет, — говорит он и морщит нос. — Где твои вещи? — И где же он? — Не знаю? — в такой же манере ответил Чонин. Он правда не знал, где Чимин и куда он подевался. — Я никуда не поеду. — Тц. Знаешь, есть причины, почему Чимин ненавидит детей вроде тебя, — Чонин добавил уточнение к общеизвестному факту просто затем, чтобы раззадорить Чонгука. — И я его понимаю. — Я. Не. Ребёнок. — Чонгуку уже было шестнадцать, и он устал дожидаться того дня, когда Чимин заметит, что ему больше не одиннадцать. — Взрослый? Очень по-взрослому себя ведёшь и принимаешь свои взрослые решения в своей взрослой голове. — Как же он тогда тебя терпит? — Я, — говорит он, — такой же, — его самодовольство поражает. Чонгук хотел бы быть у Чимина на том же счету, что был Чонин, — и его это злит. Понимаешь, я тоже своего рода привилегированный, не так, как ты, но это определённо его выводит. — Я поеду домой, я не хочу в Новый город, — голос Чонгука почти такой же твёрдый, как и его намерения встретиться с Чимином и заявить ему о своих планах касательно этой «военной карьеры», — отвези меня домой.* * *
— Ты живучий, подумать только. А по виду и не скажешь. Джису листала тетрадь с историей всех его недугов, Тэхён вёл её для себя и, может быть, для Юнги. К его удивлению, она спросила разрешение для того, чтобы в неё заглянуть. — Я думаю твоя болезнь спасла тебя от обморожения лёгких, — её голос звучит по прежнему заинтересованно, но Тэхён чувствует в нём напряжение. — Сколько, говоришь, тебя пытали? — Это была не пытка, а одно сплошное разочарование. — Пф, — минуты проходит в тишине, прежде чем тон меняется на будничный и она ему отвечает. — Мне жаль. Тэхён вопросительно поднял брови, отвлекшись от поисков чего-то, что могло бы его заинтересовать в её полках. Он в отличие от Джису разрешения не спрашивал. Она его проигнорировала, и Тэхён, с минуту подождав, продолжил свои поиски. Ему всё ещё не сообщили, что там за помощь Юнги попросил у Джису.* * *
— Он сбежал из дома. Они уже вернулись из академии. Чонин должен был дождаться Чимина, которого вызвали в дом к генералу, по просьбе Чонгука. Должен был дождаться Хосока, чтобы объясниться с тем, почему приказ не выполнен, и ещё врезать Чимину за то, что притворился больным. Чимин, как оказалось, взял больничный как только узнал, куда Чонгук хочет поехать на каникулы, так как был уверен, что сопровождением назначат именно его. Чонгук не говорил с ним, просто сидел на софе. Чонин сидел рядом. Стояла тишина. И Чонину было так тоскливо и скучно дожидаться хоть кого-нибудь, что решил поделиться фактами из жизни Чимина. Это ведь единственное, что может быть интересно Чонгуку, как он уже успел выяснить из их времяпровождения. — Что? — Заинтересовал? — Чимин сделал что?! В голове Чонгука образ Чимина был идеальным и безупречным. Он не был тем, кто нарушает правила. Чонгуку никогда бы и в голову не пришло, что Чимин способен на такое. Сбежал из дома? Это шутка такая? — Он жил неподалёку от музейного городка — это в южной части королевства. Кажется, его семья занимается производством табака, или что-то с ним связанное. И… у него куча сестёр. Он вроде как единственный сын, ещё и самый младший в семье. Он как-то увидел нашего генерала; тогда он ещё им не был — так давно это было, и решил сбежать в армию. Кажется, история была такой. — Что? — Чонгук ни капли не поверил во всю эту историю, но возникший за их спинами Чимин только что её подтвердил. — Музейный городок не на южной части, а на западной, — говорит он, выходя из-за стеклянной двери, что была в другом конце комнаты и вела к служебным коридорам. Чонгук думал, она заперта. — Ох, — в интонации Чонина прослеживается порицание, — ты был здесь. — Я только пришёл. — И подслушивал. — Ты громкий, — отрезает Чимин и обращается к Чонгуку. — Ты хотел меня видеть? Чонин раскинул руки в стороны и очень громко прозевался. Кажется, ему пора уходить. Он не станет для Чонгука моральной поддержкой, он не станет для Чимина планом отхода, поэтому он уйдёт сейчас, пока их скучный разговор не состоялся и ему не пришлось в нём участвовать. — Ты дождёшься генерала? — тараторит Чонин. — Передай ему, что Чонгук сам отказался ехать в Новый город — я тут не причем. Он стремительно покинул гостевую комнату; двери хлопнули и оставили Чонгука и Чимина одних. — Так… у тебя много сестёр? — интересуется Чонгук, и Чимин садится в кресло напротив. — Пять. Это не так уж и много. После этого разговор не заладился. Комната погрузилась в тишину на несколько минут. Чимин никак это молчание не прерывал, а Чонгук пытался осмыслить новую информацию и справиться с неловкостью внутри, будто он узнал то, что не должен был, или он узнал то, что Чимин не хотел, чтобы он знал. Чонгук был смущён, но ему было так интересно. — И ты… правда сбежал? — Да, я сбежал. — Но почему?! — его руки сжали обивку софы, а позвоночник выпрямился. — Как? Чимин под натиском упрямо смотрящего на него Чонгука, который даже не моргал, решил сдаться. — Я увидел Хосока и вступил в армию. Чонин тебе уже всё рассказал. — Чимин. — Да? — Мне не хватает деталей. — Началась война, и я следил за хроникой, читал в газетах и был в полном восторге от майора Чон Хосока. И к концу войны он нанёс визит в мой родной город. Я не пытался его отыскать где-то среди улиц, не думай; я просто случайно столкнулся с ним, когда он и ещё несколько солдат проходили мимо прям посреди белого дня. От него исходила невероятная энергия, он был чень уверен в себе, это было впечатляюще, и я очень захотел стать таким же как он. Вот я и решил поступать в военную академию. Одна такая была как раз неподалёку от моего дома. Родители не догадывались; тогда зачисляли всех без разбора. Я не жил в академии: вечером возвращался домой, а родителям говорил, что посещаю обсерваторию и что-то там изучаю. Точно не помню, что придумал. Ну, и, поскольку моей целью был Чон Хосок, я просто делал всё возможное, чтобы меня заметили. И меня заметили! С этим попросили перевестись в академию ближе к столице. Туда набор был закрыт, и требовалось разрешение от родителей — вот я и сбежал. — Тебя не искали?! — Чонгук все ещё не мог поверить. Чимин, которого он думает, что знает, и Чимин, о котором он сейчас слышал — это разные для него люди. Ему нужно будет хорошо это всё обдумать. — Меня даже пытались вернуть назад домой. Как-никак я единственный сын, но так уж вышло, что сначала меня выделил генерал армии и позволил мне и только мне участвовать в жизни любого из главнокомандующих. Я выбрал уже полковника Чон Хосока. И я делал всё, чтобы он потом взял меня к себе в отряд. Поэтому родители не могли ничего сделать, но пытались, долго пытались. Ну а после того, как король меня выделил, семья оставила меня в покое. Я навещаю их иногда, но все мои сестры замужем и живут в разных частях королевства. Поэтому я давно их не видел. — Одобрение хёна… — Чонгук подумать не мог, что Чимин настолько далеко зашёл только ради того, чтобы попасть к Хосоку в отряд. Чонгук думал, Чимину просто нравится ему докучать, а Хосок ничего ему не может сделать, потому что Чимин нравится Рюджин или ему самому. Как он заблуждался, — …так для тебя важно? — Да, думаю, да. Я хочу его одобрения. — Ты терпишь меня только из-за этого? Чонгук смотрел на него с немой мольбой. Чимин не спешил с ответом и напряг слух, словно Чонгук мог что-то добавить. — Нет, тебя я терплю исключительно ради леди Рюджин, — он улыбался, градус только видимого Чонгуку напряжения исчез. — Это мой главный сейчас приоритет. — И это всё?! Ах, ты такой жалкий, — с надменностью произнёс Чонгук и вскочил с софы. Тупой Чимин. — Ты что сейчас сказал? — Чимин встал тоже. — Рос с пятью сёстрами, а как расположить к себе мисс Рюджин не знаешь. Это жалко выглядит, — говорит Чонгук. — И знаешь, что? К чёрту тебя. После этого он покинул комнату точно так же, как до этого это сделал Чонин, с хлопком дверей. — Тупой Пак Чимин, тупой! Кричал он, пока шёл по коридору к своим покоям. Пак Чимин не такой, каким он его видел всё это время, но как же он теперь хочет сделать всё, чтобы утереть ему нос и доказать, что он может добиться всего без Хосока. Он хочет этого намного сильнее, чем раньше, и он больше не хочет проситься к нему в отряд. Он сделает так, что Чимин сам его об этом попросит.* * *
Вечером Чонгук стучится в кабинет к Хосоку и входит только после того, как ему позволили. Хосок сразу же понял, что Чонгуку от него что-то нужно. Он никогда не был с ним формален, если не хотел что-то получить. — Хён. — Да, Чонгук? — Я не хочу видеть Чимина в нашем доме. — Надо же, — говорит он с лёгкой усмешкой, — у нас впервые совпали желания — я удивлён. — Прикажи никому не пускать его на территорию. — Как скажешь.* * *
К концу осени королевство готовилось к празднованию тридцатого дня рождения короля. Тэхён отклонил приглашения, ссылаясь на то, что не хочет оскорбить Сокджина или присутствующих своим видом — его кости ещё не срослись. Так он передал секретарю, а брату заявил, что подарит ему любой из своих дней, если Сокджин не будет на него давить. Хосок попросил такой же подарок. Тэхён ответил, что подумает.* * *
Чонгук чувствовал себя растерянным, не зная, как правильно поступить. Суён смотрела на него с испугом, и он пытался собрать свои мысли. Он посчитал это странным, когда обнаружил, что она решила их навестить, когда в доме никого кроме него не было. Его тоже не должно было быть, Чонгук просто не вернулся в академию после каникул. Он думал, что поприветсвует её и пойдет дальше. — Мисс Суён, — он медленно шагает в её сторону и так же медленно тянется к револьверу в её руках, — я решил покинуть академию. Хён будет зол. Он всё ещё не знал, что сказать, и осторожно убрал руку с револьвером за спину. Суён плакала.* * *
Выздоровление шло хорошо. Тэхёна беспокоила боль только первые две недели. Он уже несколько дней не использовал фиксаторы и носил только повязки с ремнями. Юнги говорил, их можно будет снять в конце месяца. Несколько недель он провёл с несвойственными ему мыслями, которые на удивление не беспокоили. Они должны будут исчезнуть, как только его кости срастутся и он вернётся к своей привычной жизни. — Это больно, — Тэхён снимал повязки на ночь; на это уходило много времени, но с ними ему было неудобно. Он не просил помощи, но Джису хоть раз могла бы её предложить. — В следующий раз попробую сломать что-то другое. А пока привычная жизнь не настигла его вновь, в голове Тэхёна все ещё живут эти мысли, пытаясь укорениться и поменять ход его мышления. И его не волнует, насколько неправильными или правильными они были. Всё, о чём он может думать, когда Джису всё же помогла ему справиться с ремнями, это то, что лёгкие давно не болят. — Да, — она говорит спокойно и смотрит на Тэхёна. — Конечно, это больно, твои кости были сломаны. Это должно быть больно. Его плечи расслабляются, когда на них больше ничего не давит и он может чуть приподнять левую руку, жмуря глаза от мимолетной боли. Это, может быть, и больно или кажется сложным для того, чтобы терпеть, но он уже не первый раз через это проходит. Тэхён отворачивает голову к окну. Этой зимней ночью снег падает и накрывает город белым одеялом; ему двадцать один год, и он всё ещё жив. Серое небо скрывает луну и звёзды, но, когда он возвращает свой взгляд к Джису, ему кажется, что он видит больше ярких звезд, чем обычно бывает на небе. Его сердце замирает в груди. Тёплое дыхание говорит о том, что всё ещё может быть хорошо. Это не даёт никаких гарантий, но… Именно сейчас в этот момент, для него этого достаточно.