Ajetreo

Круглые лампочки, линиями перерезающие площадь, напоминают покачивающиеся на ветвях переспевшие яблоки — их теплые бока наполнены благодатной желтизной. Ворох мелкой мошкары кружится вокруг них сумбурно и бесцельно. В воздухе повеяло, наконец, благодатной ночной прохладой, вдребезги разбившей душное присутствие дня — остались запахи дыма, апероля и текилы, солоноватого океанского ветра, шипение банок с газировкой и трещание маракасов — все это тактильной симфонией висло вокруг, накидывая на сознание невидимый капюшон. Присутствие этого места. В ночном Дорадо до поздней ночи не гасили свет в домах, но вот странная штука — после какого-то определенного часа огни затухали словно по команде, как если бы целый город разом погрузился в сон. И вместе с этим сном уютных разновеликих домов будто так же слаженно вышли из сна все переулки, впитавшие в себя черноту мексиканского ночного неба, разбавленного лунным светом. Узкая улица заламывалась косым углом-тупиком, измазанным гротескными граффити Лос Муэртос — от их люминесцентной краски исходило слабое свечение. Ангела на мгновение крепко-крепко закрыла глаза, а затем резко открыла их, чуть покачнувшись. Усталое зрение придало надписям и бело-розовым сахарным черепам легкое движение, словно в дешевой анимации, заставив голову еще сильнее закружиться. Женщина привалилась спиной к выщербленному кирпичу стены, немигающим взглядом изучая зажженные на балконах свечи. Как только они не гасли. Она снова закрыла глаза, чувствуя, как по шее, прикрытой тонким воротом водолазки, проползает дуновение холодного ветра, вызывая слабую дрожь. Тело едва держалось на ногах, освобожденное от привычного костюма Валькирии, вереницей синяков и ссадин, полученных во время последних сражений, мстило своей обладательнице за излишнее геройство. С другой стороны, как иначе? С собой кроме верного бластера не было ничего — врагов организации и своих личных Ангела сейчас не боялась. После сегодняшнего побоища какое-то время в Дорадо и Кастильо будет тихо, а вездесущая Сомбра сейчас занята в Китае — последние доклады это только подтверждали. Потасовка завершена и у них есть пара дней на отдых, но отдых только для тех, кто знает, как им пользоваться. Ангела не знала. У нее не получалось так беззаботно выключиться из происходящего, как это делали многие другие. Когда ты несколько часов подряд стреляешь во все, что движется, взрываешь бомбы и грузовики, разносишь стены и неистово щелкаешь переключателями бластеров и винтовок, то и отдыхать от этого, пожалуй, проще. А если все эти часы только и следить за тем, чтобы все любители пушек не отправились раньше времени к небесам, залечивая раны, останавливая кровь и пытаясь немного охладить горящие пылом битвы головы… Отдыхать не получалось. Зато прекрасно получалось уставать. Адски уставать, так, чтобы вываливаться из объективной реальности и теряться в происходящем, когда усталость совсем подкатывала под горло мутной волной. Так уставать, чтобы забывать о тех вещах, что были хоть чуть менее важны, чем работа, так уставать, чтобы как сейчас практически валяться в глухом мексиканском переулке и тупо изучать зависшую над головой луну, помещенную в колодец разноцветных крыш. Но не так с о в с е м у ж уставать, чтобы позволить отточенному слуху не услышать чужие шаги в этом самом переулке. Правда, судя по их звучанию, тот, кто сюда шел, не имел особой цели скрыть свое присутствие — иначе избавился бы от сигары, горьким табачным дымом возвестившей о нем еще до того, как фигура самого Маккри появилась рядом. Не очень удивительно. — Я не помешал? — негромко уточнил он, не глядя в ее сторону — вместо этого перевел взгляд на те же свечи, которыми засматривалась Ангела пять минут назад. — Если что, я могу выбрать себе другой уголок для мрачных размышлений о жизни, если этот уже выбрала для себя дама. — Ну, для этого здесь места хватит и для двоих, — хмыкнула Ангела, скрестив руки на груди. Джесси тоже решил избавиться от пропахшей порохом одежды — на нем не было даже шляпы, что означало обычно крайнюю степень его погружения в те самые мрачные размышления. Механическая рука тускло поблескивала на лунном свете, выглядывая из широкого рукава черной рубашки.- Если тебе этим вечером больше нечем заняться. — Ну да, не всем же делать что-то полезное — типа, подпирать собой стены, чтобы не упали ненароком, — хмыкнул бывший бандит, вынимая изо рта дотлевающую сигару и переводя на нее взгляд. — Вы, док, сначала посмотрели бы на себя в зеркало, прежде чем других «лечить». — Работа у меня такая, других лечить. Вроде, пару часов назад ты на это не жаловался, — хмуро отмахнулась Ангела. — А если будешь жаловаться, я могу забывать про работу в то время, когда дело касается тебя. — Эй, эй, — ковбой примирительно поднял руки, вскидывая бровь. — Я знаю, что рядом со мной женщины заводятся быстро, но чтобы настолько быстро — это мне не нравится. Что с тобой? Я же просто пошутил. Циглер вздохнула, молча махнув рукой и отводя глаза в сторону. На какое-то время вокруг повисла тишина. — Джесси, — мирно курящий мужчина едва ли не вздрогнул от неожиданности, заслышав собственное имя, произнесенное непривычно глухо звучащим голосом. — Как ты отдыхаешь? Как все отдыхают, когда…ну, когда уже все? Когда ты понимаешь, что ты сам уже все? Он ответил не сразу — сначала покачал головой, затушив сигару и запрокинул голову, с прищуром всматриваясь в диск луны. Пауза настолько затянулась, что Ангела уже успела пожалеть о глупом вопросе и собралась перевести затихший разговор в другое русло, но не успела. — Да по-разному, — как ни в чем не бывало продолжил он, не отводя взгляд от неба. — Кто как умеет, кто на что горазд, а главное — что кому помогает. Кто-то пытается окружить себя людьми, да побольше, чтобы была толпа, шум, гам, чтобы в ушах звенело, и тогда призраки войны гаснут во всей этой куче, отступая и их вроде как не видно. Так люди себя защищают. Другими людьми. Кидают толпы друзей и близких, как противотанковые препятствия, ограждаются ими от всего, даже от усталости. Кто-то наоборот уходит от всего и от всех. В тишину. Причем, знаешь, каждый видит этот самый уход по-своему, — Маккри попятился назад, натыкаясь спиной на ту же стену, и опустился прямиком на ступеньки, устало вытягивая ноги. — Твой драгоценный ниндзя шпарит свои медитативные трюки с нирваной, астралом и всей этой ерундой, а Сатья, например, просто запирается в комнате у себя. Наверняка протирает сервиз или раскладывает карандаши по цветам, психопатка. Ангела невольно улыбнулась, тут же старательно стирая эту и без того едва заметную улыбку — слова были уж слишком в цель, несмотря на их фривольность. Маккри, которому не составило труда эту самую улыбку заметить, усмехнулся следом, разводя руками. — А кто-то считает, что все это слишком сложно, и просто накидывается алкоголем до бессознательного состояния, зная, что его печень все равно сможет спасти какой-нибудь талантливый врач, — хохотнул он, тут же ловя на себе укоризненный взгляд. — Но этого тебе делать я бы не советовал. С непривычки ты будешь мучиться жутким похмельем, и руки с кадуцеем будут так трястись, что ты начнешь вытворять лютую дичь на поле боя, а мы останемся на попечительстве старухи Амари, которая в одиночку озвереет до такой степени, что покалечит нас еще сильнее, чем враги. — Я сделаю вид, что я этого не слышала, и Ана этого тоже никогда не услышит, — закатила глаза Ангела, покосившись на своего собеседника и все же позволяя себе потянуться, с удовольствием выпрямляя затекшую спину. Маккри проследил за ней нечитаемым взглядом, послушно изобразив на лице наигранный ужас от упоминания старшей руководительницы. — Но на деле, спасибо за ответ. Осталось определить, какой из этих способов все же подходит для меня. — Не за что, конечно, но не старайся особо. Тебе не подойдет ни один, — пожал плечами ковбой, ловя на себе ее недоуменный взгляд, и поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли. — Это все не для такой, как ты — это для нас, для тех, кто, знаешь ли, скачет по горящим уголькам голыми ластами. Ты другая. Тебе надо отдыхать по-другому. Иначе все — зря потраченное время. — Иначе? — эхом повторила она, непонимающе хмурясь и поднимая голову, глядя на него с подозрением. — Что это значит, «иначе»? Как? — У меня спрашиваешь? Уверена, что я — лучший советчик? Не знаю, Циглер, ты же лучше знаешь себя саму, в конце концов. Потанцуй там, или сходи на концерт какой-нибудь, или в детский приют там, или мороженого поешь, — всплеснул руками мужчина, в глазах которого заплясали откровенно издевательские нотки. — Или пойди в бар и склей какого-нибудь дурака, напои его, притащи домой, раздень и скажи что у вас ничего не будет, потому что ты «не такая». — Джесси! — Нет, ну, а что, — уже откровенно давясь смехом, пробормотал он, игнорируя ее возмущенный взгляд. -Ты прямо идеально подходишь вот на такую роль, и вытянутые лица вереницы мужиков будут тебе офигенным отдыхом и способом расслабиться. А если без шуток, то я и правда не знаю, что такой правильной девочке посоветовать. Ванну прими, что ли. Ангела нахмурилась пуще прежнего, уже готовясь привычной холодной остротой поставить дурачащегося напарника на место, но лицо ее внезапно разгладилось после его последних слов. Женщина улыбнулась, на этот раз не пряча улыбки, чем вызвала резкое прекращение смеха и уже его очередь недоуменно вскидывать брови. — А знаешь, ты прав, — согласилась она, неспешно кивая и делая шаг вперед. До ее обоняния долетел запах табака, до его — теплого мыльного раствора.- Ты совершенно прав. Отличный план для этого конкретного вечера. Пожалуй, я вернусь в гостиницу и наберу полную ванну с ароматной пеной. Зажгу побольше свечей, погашу свет… — она сделала еще шаг вперед, отмечая, что помимо ее голоса все звуки вокруг разом стихли. Темные глаза напротив впились в нее с почти снайперской внимательностью. — Налью себе бокал отличного вина, сниму с себя всю одежду и неторопливо опущусь в объятия потрясающей горячей воды, а потом, ох, знаешь, что будет потом?.. Прохладная сталь коснулась ее спины на секунду раньше, чем вторая, теплая человеческая рука скользнула ниже на талию, привлекая женщину поближе. Надо отдать ему должное — скорость реакции у него была действительно по-военному отличная. — А потом я всю ночь, до самого утра, долго-долго буду лечить тебя от увечий, которые нанесу тебе, если ты не уберешь от меня свои лапы, Джесси Маккри, — невозмутимо закончила она с тем же придыханием, заставляя своего собеседника разочарованно выдохнуть и торопливо отстраниться, старательно выталкивая из головы все мысли, которым явно стоило дождаться следующего его отхода ко сну. — Я же говорил, что ты идеальная кандидатура для такого! — А я и не говорила, что ты неправ.