My baby Peter

Марк наклонил свой бокал с переливающейся в нём жидкостью цвета меди, который он держал в руке, подобно изысканному аристократу. В голове образовался лёгкий туман, расслабляя и согревая тело, но даже в моменты небольшого опьянения его немногословность никуда не пропадала. Пустой болтовне и глупым сплетням Марк всегда предпочитал создание гениальных планов и их тщательное обдумывание. Можно сказать, что это было его самым любимым хобби. Усевшись в своё вертящееся кожаное кресло, Марк сложил руки вместе, опираясь на них подбородком и смотря куда-то в одну точку. В комнате было довольно душно, но, как бы странно это не звучало, именно плотная духота помогала его мыслям развиваться быстрее. Марка вовсю распирала гордость. Именно благодаря его мозговитости проект продвинулся далеко вперёд, а команда учёных вновь возобновила подготовку старых записей и лабораторных условий для проведения предстоящего эксперимента. Наконец-то… Оставалось только ждать. Ожидание было самым тяжёлым испытанием, но предвкушение власти над всей страной, а позже и над целым миром разжигало стремление к чему-то бо́льшему и кровавому. Марк по-звериному оскалился, уже видя перед собой отчётливую и яркую картину искажённых человеческих лиц, сжимающихся в страхе от жутких пастей трёхметровых мутантов и взывающих к нему с мольбой о пощаде. - Я пощажу вас, если вы сделаете меня своим господином, – прошипел Марк в пустоту, продолжая скалиться и сладострастно облизывать губы. Его взгляд плавно переместился на картину, висящую у окна. Посмотрев на неё с минуту, он вспомнил о Дэдпуле. Об этом наглом, сквернословном, упрямом и ненавистном ему наёмнике. Он стоял тогда напротив этой картины, рассматривая её в неприсущем ему глубоком молчании со скрещёнными на груди руками, напрягая свои каменные бицепсы так, что ткань его красно-чёрного костюма туго натянулась, очерчивая чёткую округлость широких плеч и мужественные лопатки. Марк с завистью оглядывал его совершенное тело, в котором идеально смотрелась абсолютно каждая мышца, образуя самые гармоничные и правильные пропорции. У него никогда не было такой идеальной комплекции, но вот в идеальной целеустремлённости и гениальности Дэдпул ему и в подмётки не годился. - Довольно необычно выглядит, верно? – Марк, сам того не ожидая, первым нарушил тишину, привлекая к себе внимание наёмника. - Охренеть, как необычно, – неохотно отозвался тот. - Но всё же, по мне – сущая безвкусица. Какая-то непонятная мешанина грязных цветов. Даже не разобрать, что именно здесь нарисовано. Автор этого «шедевра» явно мало что смыслит в современном искусстве. - А мне нравится, – ответил Дэдпул, вновь возвращаясь к любованию картиной. – Смотря на неё, я чувствую некий подъём. Будто здесь нарисованы… мои мысли. «Теперь точно понятно, что он – псих. Эту картину рисовал художник-шизофреник, пытаясь отобразить все свои душевные страдания» Дэдпул ему не нравился. Нет, он его просто ненавидел. Марку пришлось сотрудничать с ним, потому что Дэдпул – чрезвычайно известная личность, чьё имя вызывает животный страх и трепет. Его методы были особенно кровожадными и беспроигрышными за счёт его профессионального арсенала, наипрекраснейшей физической подготовки и жестокой, просто по-абсурдному непредсказуемой натуры. От Дэдпула не уйдёт ни одна живая душа, на которую нацелены его пистолеты. Ни одного проваленного задания, ни одного промаха, ни одного разоблачения – вот те самые причины, заставившие Марка связаться с ним спустя долгие семь лет. «Грёбанный Дэдпул» А ещё Марк не ожидал, что такой безжалостный наёмник окажется настолько принципиальным. Из-за этих самых идиотских принципов он становился особенно невыносимым, и тогда, семь лет назад, они могли бы помешать началу осуществления их проекта, если бы Марк не надавил на его слабую точку. - Напомни-ка, во сколько выезжаем? – Дэдпул сделал последний штрих бумажной салфеткой и любовно посмотрел на свой очищенный до блеска Browning Hi-Power. О, да, его отточенный перфекционизм во внешней оболочке оружия ничем не подогнуть. - В семь пятнадцать. - Так рано? - Да. - Ну ма-а-ам, мне ко второй. Марк закатил глаза: - Это очень важная миссия, Уэйд. - Важная исключительно для вас. А для меня это всего лишь очередной повод пострелять. Пиу-пиу, защищайся, ой мой правый бок и бла-бла-бла. - Всё не так просто. Траектория полёта самолёта чётко отслеживается авиадиспетчерами в их секретном логове, и наши шпионы уже прокрались туда, чтобы начать работу с помехами и сбить их радиотехнические средства навигации. Это займёт немало времени, и вы должны быть на месте в установленный срок. Просрёте – всё полетит к чертям. - Но всё-таки знай, что я не вписывался в ваши ряды сексуально-озабоченных ксенофилов, – Уэйд усмехнулся, складывая винтовку в чехол. Марк глухо зарычал, ощущая вскипающий в нём гнев. Не будь Дэдпул бессмертным и очень нужным в их операции, он бы с удовольствием прострелил его чёртову башку. - Да и к тому же, вы не сильно просветили меня в описание вашей… миссии, – тем временем певуче разглагольствовал Уэйд, легкомысленно посвистывая. – «Сделай то, сделай это, сделай другое» – ничего особенного. А я хочу послушать сказочку, Маркуся. Что это за жирненький магнат, за денежками которого вы так усиленно охотитесь? Он поможет вам в вашем проектике? - Это никакой не магнат. - Ну а кто же? Кто же, а? Кто, мать вашу, летит в этом блядском самолёте? Тебе так сложно это сказать? Марк ухмыльнулся, отворачиваясь и скрывая своё довольное лицо. Его рука как бы мимолётно коснулась крышки ноутбука, стоящего на рабочем столе. - Не сложно. Однако, если я скажу тебе, то… - То – что? Послышался гулкий смешок, что заставило Уэйда слегка озадачиться. И немного разозлиться, потому что он просто не выносил чувствовать себя идиотом. И когда его выставляли идиотом. - …то ты потеряешь свою репутацию, – Марк обернулся, и его глаза страшно сверкнули, словно у гадюки. – Мигом. Буквально в следующую же секунду все узнают, кто ты. Это будет очень ценная информация для стражников порядка, поверь мне. Они задержат тебя, и ты останешься ни с чем, Уэйд. Тебе никто не поверит, ни одному твоему оправданию. Я уж об этом позабочусь. Уэйд сощурил глаза, крепче сжимая рукоять катаны, которую он собирался начистить. - Это… угроза? - Нет, что ты. Всего лишь предупреждение, – Марк поджал губы, мерзко улыбаясь. – Сунешься не в своё дело – я лично уничтожу то, чего ты добился. Ты потеряешь всё: статус, работу, деньги, любовь… А чуть позже – и самого себя. - Знай, с кем говоришь, тварь. Я тебя при желании на кусочки порежу. Марк заметил, как Уэйд придвинул к себе катану, и покачал головой. - Будешь выкобениваться – всё произойдёт гораздо быстрее. Ты меня не убьёшь, Дэдпул. Не убьёшь, ведь в противном случае об этом прознают остальные, и тебе придётся несладко. Очень и очень несладко. Не кидайся на огонь, приятель. Так для тебя будет лучше. Уэйд издал гортанный рык, застыв в одной позе. - Если это ни в чём неповинные люди… – он сощурился, и его маска стала выглядеть ещё более свирепо, – то я отказываюсь от операции. - Значит, тебе хочется умереть? – усмехнулся Марк. - Я не умру. - Умрёшь. Есть способы уничтожить такого, как ты. И мне они известны. - Я никогда не убивал простых граждан, – сухо ответил Уэйд. – У меня это главное правило, с которым связано много плохих воспоминаний. И если в самолёте всё-таки находятся обычные пассажиры… то молись Господу, чтобы я этого не узнал. - А ты заруби себе на носу, Дэдпул, – Марк склонил голову, и на его лице появилась тень, – что твоя репутация – у меня. Вот здесь, – он сжал и разжал пальцы. – И в любую секунду она может выпорхнуть отсюда, словно птичка, которую скоро поймают и съедят. Беспощадно. До костей. Рука Уэйда так и повисла безвольно вдоль тела, и Марк удовлетворённо ухмыльнулся. Всё-таки его влияние способно покорить каждого, в том числе, и самого опаснейшего киллера во всей стране. …- Господин Рекстон! Марк поднял голову, увидев, как один из его подчинённых волнительно врывается в кабинет, неся какую-то бумагу. - Я разве позволял сюда входить? – недовольно спросил Марк, вставая со стула. - Прошу прощения, господин Рекстон, но это очень важно, – подчинённый протянул ему бумагу, тяжело дыша. – Это… Это всё. Последняя деталь. «Ключ» окончательно найден. Марк посмотрел на лист, который оказался двойным. Нетерпеливо перевернув его, он углубился в записи и поражённо замер, прочитав всё до самого конца. - Эти данные основаны на тех наводках, которые были добыты мистером Дэдпулом. Наши коллеги провели ряд расследований и выявили то, чего нам не хватало, – подчинённый гадко улыбнулся. – Теперь остался… последний шаг. - Прекрасно! – Марк принялся глухо смеяться, пока этот смех не перешёл во что-то более громкое и ликующее. – Надо же, я и не подозревал о чём-то подобном! Казалось, что всё будет совсем по-другому, а тут… – он сжал лист и спрятал его в стол, озаряясь жуткой маньячной улыбкой. – Всё окажется куда более интересным. Как говорят, мир тесен, и я уже жду не дождусь увидеть ужас в этих глазах…

***

Питер осел на колени, чувствуя, как у него сильно задрожали ноги. Согнувшись пополам, он попытался отдышаться, но в лёгких всё равно не хватало места для полного вдоха. Волнение, смешанное с диким чувством стыда, порождало нетерпимую слабость во всём теле. Он чувствовал на себе его взгляд. Тяжёлый, душащий, проникновенный, колючий, как тысячи ядовитых игл… Этот момент всё-таки настал. Уэйд молчал, всё ещё держа парик в своих гибких пальцах. Тревога со скрежетом ухнула куда-то вниз, в самое дно желудка, вызывая его спазмы. Было очень страшно, было очень позорно. Было просто невыносимо, но… Он всё-таки уже не тот пугливый пятнадцатилетний мальчишка… Питер крепко сжал ладонь в кулак, которая находилась на его колене, едва ли не порвав сетчатую ткань чулка. Набрав побольше воздуха в грудь, он медленно и бесшумно выдохнул, успокаивая сердечный ритм. И его губы задвигались, а слова убежали далеко вперёд от адекватных и своевременных мыслей: - Верни, пожалуйста. Ощущение чужого взгляда на себе никуда не пропало. Напротив, оно стало ещё сильнее и ещё горячее, а усилилось оно именно после надрывного, словно гром, смеха. Питер резко поднял глаза, судорожно останавливая их на трясущемся от истеричного гоготанья Уэйде. Тот держал ладонь на своём лбу, дёргаясь, словно в конвульсиях, и вытирал указательным пальцем выступившие слёзы. - Ч-что? Что ты сказал?! Новая порция смеха окатила всю комнату, напоминая взрыв бомбы. - Вернуть?! Питер закусил губу, с трудом справляясь с колким жаром по всему телу. - Божечки-кошечки!.. Вот уж спасибо за поднятое настроение! – отдышавшись, прохрипел он, наконец выпрямляясь и вновь направляя свой взгляд на Питера. – Ох ты ж, давно так не орал. Питер почувствовал себя так, словно ему вонзили нож прямо в сердце. - Признаться честно, я этого совсем не ожидал, – усмешка Уэйда тут же исчезла, и на её место пришла мрачная и скривившаяся линия рта. Он лениво поднял руку и неаккуратно кинул парик в Питера. Питер поймал его на лету, всё ещё продолжая болезненно смотреть на наёмника. На того, кто только что посмеялся над ним. Как над глупым и ничтожным ребёнком… - А что… – Питер сглотнул, пытаясь подавить в себе вспышку злости, – что ты ожидал?! - Тебе сказать? – фыркнул Уэйд, изогнув правую бровь. Питер напрягся, трясущимися руками надевая парик обратно. Ему внезапно захотелось громко закричать. Ему захотелось проломить что-нибудь твёрдое. Он был растерян. Не этих ощущений он желал испытать при виде человека, которого любил почти всю свою жизнь. - А вот что я ожидал, – наёмник громко усмехнулся. – «Уэйдь, позялюста, вельнись! Уэйдь, не уходи! Уэйдь, плосю тебя, умоляю!» и прочие прелести. Но ты меня удивил, Питер. - Как… – Питер задержал кислород в лёгких, пытаясь совладать с самим собой. – Как же ты узнал? - О, всё очень просто, – Уэйд сложил руки на груди, склонив голову вбок. – Я начал подозревать почти с самого начала. Но, честно говоря, я не верил. Мне казалось всё это полным бредом и долбанным чувством дежавю. Я действительно был тобою очарован, малыш. Твои движения, твой голос, твоя восхитительная фигурка может свести с ума любого, как я погляжу. Не зря у тебя здесь такая хорошая… репутация. Питер застыл, не смея дышать. Он вслушивался в каждое слово, впитывая их в себя, как губка. - Однако всё поменялось со следующей нашей встречи. Я понял: что-то здесь явно не так. И, надо же, не прогадался! Ты выдал себя через своё же поведение. Через свой чересчур большой интерес ко мне. Обычно стриптизёры не уделяют так много внимания на жизнь и дела их клиента, я-то уж это знаю. Самое главное для них – получение денег за оказанные услуги. Потанцевал, покрутился, зелень получил – свободен. Побывав во всевозможных стрип-клубах и барах, я ещё ни разу не встречал настолько любопытного, настолько настырного и разговорчивого танцора. А вопросы-то какие были… Питер плотно сжал зубы, постепенно начиная осознавать, насколько же он действительно прокололся. - Где я бывал, что делал, почему решил сюда вернуться… Очень узконаправленные вопросы, не находишь? Будто тебя интересовало только одно. Странно было слышать такое от стриптизёра, словно у меня проводили настоящий допрос! Конечно, это могло бы означать всего лишь простой, по-детски искренний интерес к моей персоне, но… Не в этом случае. Не в затемнённой вип-зоне, когда на твоих коленях сидит красавчик, за задницу которого ты держишься двумя руками. Питер вздрогнул после этих слов. В его голове возникло огромное количество обрывчатых мыслей. - А ещё твои ответы тоже выдавали тебя с потрохами. Слова о пропавших родителях, упоминание про спортзал, о котором ты говорил мне раньше, клишированный ответ на вопрос «чем ты занимаешься в своё свободное время»… Хм, читаешь книжки, слушаешь музыку, гуляешь с друзьями? Надо же, как оригинально. И почему же я вижу эту фразу практически в каждом профиле на Фэйсбуке? – Уэйд сощурился. – Какой же ты наивный, Питер. Очень, очень наивный. Зная, что перед тобой высокопрофессиональный наёмник, ты всё равно не отступал, надеясь, что пронесёт? Поэтому мой тебе совет на будущее: думай о том, что говоришь. Таким образом, ты избежишь лишних проблем. Питер резко выдохнул, увидев, как Уэйд поворачивается в сторону выхода и направляется к нему. - Стой… Ты… ты куда?! - Я ухожу, – небрежно ответил Уэйд, махнув рукой. – Хватит с меня этих соплей. Всего тебе хорошего… - Нет! Уэйд вопросительно моргнул и с шарканьем остановился. Прямо перед ним тут же возник Питер с разведёнными в стороны руками, преграждая ему путь. - Ты… – парень поджал губы, напрягая мышцы, – ты никуда не уйдёшь. Секунда, две… - Слышишь?! Возглас эхом пронёсся по залу, в котором так вовремя перестала играть музыка. Уэйд смотрел на Питера сверху-вниз, и на его лице не было совершенно никаких эмоций. Спустя мгновение он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, надавливая пальцами на веки. - Боже мой, – он медленно покачал головой, опуская плечи. – Я лишь одно могу сказать тебе в ответ. Уэйд резко открыл глаза, и его зрачки уменьшились: - Ничему тебя жизнь не учит, Паркер. В следующую секунду Питер, удивлённо выдохнув, ощутил боль в районе живота. Его откинуло к противоположной стене с большой скоростью, но он, быстро сообразив, успел притормозить в полёте, выпрямив ноги и зашаркав ими по полу. Оперевшись рукой и встав в выжидательную позу, он пригнулся, чувствуя неприятное покалывание в коленях. - Ты не убьёшь меня, – он поднял свой сосредоточенный взгляд на Уэйда. - Ха! Ты так в этом уверен? - Я это знаю, – Питер нахмурился, пригнувшись ниже. – Да и к тому же… У тебя нет с собой оружия! - А это, по-твоему, что?! Питер вновь отпрыгнул в сторону, уклонившись от очередного удара кулаком. - Вот моё главное оружие! - Уэйд! – взволнованно воскликнул Питер, тут же выпрямившись. – Не делай этого! Я не хочу с тобой драться! - Тогда оставь меня в покое. - Я просто хочу… – Питер сглотнул, пытаясь не обращать внимания на горечь в сердце, – я просто хочу поговорить! Эти слова вызвали у Уэйда свирепый оскал: - Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ! Питер, издав изумлённый стон, словно в замедленном действии увидел рванувшегося на него наёмника. «Помни, Питер» В его голове прозвучал отдаляющийся голос Тони Старка. «Твоя сила – немыслима. Ты можешь остановить кого угодно» «Главное – научись ею пользоваться» «Думай во время сражения. Твоя цель – не убить и не победить. А остановить. Обезвредить» Питер, наклонившись, развернулся в другую сторону и, схватив приблизившегося к нему Уэйда за плечи, резко повалил его на пол. Согнув чужие руки в локтях, он завёл их за спину и уселся на неё, придавливая Уэйда своим весом. - Успокойся, – пытаясь унять дрожь в голосе, сказал Питер. Он старался говорить твёрдо и уверенно, не взирая на дичайший шторм эмоций, одолевавший его в этот самый момент. - Когда ты… – Уэйд с трудом повернул голову вбок, гневно зыркнув на Питера, – когда ты успел стать таким шустрым? - Я теперь гораздо сильнее, чем прежде, – Питер сжал запястья Уэйда, от чего тот коротко рыкнул. – Перестань. Просто перестань. И мы спокойно поговорим… - Я тебе не верю. Ты лжёшь! - Нет, это правда! – Питер всеми силами сдерживал вырывающиеся из него громкие крики. – Мне очень нужно поговорить с тобой! Ты никуда не пойдёшь! - Второй раз повторяю: какой же ты наивный, малыш. Питер ощутил, как его отбрасывает в сторону. Он потерял равновесие, падая на спину и ударяясь затылком о твёрдую поверхность пола. Изображение на секунду размылось, словно в тумане, но Питер быстро пришёл в себя, поднимаясь обратно на ноги и обнаруживая Уэйда в непозволительной близости от двери. И его сердце опять застыло. - Довольно с меня этих игр, – Уэйд натянул спавший с него капюшон, тягостно посмотрев на Питера из-под плеча, и его голос внезапно дрогнул: – У меня и так полно дел. И даже не иди за мной! Питер широко распахнул глаза, чувствуя в них боль. Его руки сжались в кулаки, а ногти впились в кожу. - Проща… Последний звук утонул в лёгких, вырывая из них короткий выдох. Уэйда резко дёрнуло вперёд, но с места он не сдвинулся. Стало неожиданно жарко и тесно, а в районе торса его будто бы что-то сильно стиснуло – так же сильно, как удавы обвивают свою жертву. Питер, прижавшись передом к большой широкой спине, ещё крепче сцепил свои руки вокруг талии Уэйда. Он спрятал лицо между его лопатками, подавляя слёзы, и напряг мышцы в ногах, словно желая зарыться ими в пол. Чтобы Уэйд не смог уйти. - Уэйд… – прошептал он в его спину, кусая губы и сильно зажмуривая глаза. Теперь он точно всё понял. Теперь всё стало ясным до самого конца. Это словно последняя, крохотная и неприметная шестерёнка, которой не доставало в большом и запутанном механизме. Самая крохотная, но именно без неё этот механизм ни в какую не пускался в действие. А в ответ – тишина. Давящая и тяжёлая, как горный камень, тишина, которую не трудно было ощутить. - Прошу тебя. Не уходи, – Питер открыл глаза, и пара слезинок всё-таки скатилась по его щекам. – Пожалуйста. Как бы тебе не хотелось… Как бы ты не боялся. Уэйд продолжал молчать, не двигаясь. Руки Питера обвивали его, будто стальная верёвка, не позволяя сделать ни шагу. Уэйд с лёгкостью скинул бы с себя эти «путы», но он почему-то этого не делал. Питер не мог видеть его выражения лица, но ему очень хотелось бы увидеть. Ему хотелось коснуться этого лица. Приблизить его к себе. Ощутить родное дыхание… - Я не буду злиться, – Питер проглотил вставший в горле ком, мешавший нормально дышать. – Не буду, обещаю. Я совсем на тебя не злюсь. Я так скучал, Уэйд. Я скучал, ты знал об этом? Ты помнил меня… хоть немного? Слёзы стали течь усиленнее, попадая в рот. Кажется, несколько из них капнуло на ткань худи, которое было на Уэйде, оставив на ней пару тёмных и мокрых пятен. - А ведь я… копил деньги. Чтобы найти тебя. Мне пришлось много кого обманывать, притворяться, делать вид, что ничего не происходит. Я пытался сделать всё, чтобы вновь увидеться с тобой, – Питер всхлипнул, и его хватка вокруг наёмника будто бы стала ещё сильнее. – И если ты снова уйдёшь… мне будет очень больно. Это не из-за желания считаться, не из-за желания что-либо выяснять. Мне не хочется давить на тебя. Всё гораздо проще, Уэйд, ведь я… – он вновь зажмурился, игнорируя пылающее волнение, – ведь я люблю тебя! Уэйд напрягся, и Питер это прекрасно почувствовал. Но ему стало легче, когда он сказал правду. Ту самую правду, которую он носил в своей душе слишком долгое время, словно бремень. Словно страх, неведомый ему самому. - Я знаю… Знаю, сколько всего ты пережил в своей жизни! Именно поэтому ты не можешь позволить себе любить в ответ, потому что думаешь, что совсем не заслуживаешь этого. Ты считаешь себя… плохим. Интонация голоса Питера резко подскочила, когда он начал говорить то, что так долго держалось в его голове, словно теория, но не понималось им полностью. – Ты боишься, – он прижался ещё крепче к спине Уэйда, опуская глаза. – Боишься ненависти и презрения, ведь именно это преследовало тебя все годы. Лишь… лишь немногим удавалось помочь тебе. Но ты их всех потерял. Ты их потерял, и мне очень жаль, Уэйд! Но теперь я… Я хочу помочь! «Я ему помогу. Чтобы он был счастлив» - Пожалуйста, не убегай! «Я его люблю, он очень хороший…» - Я только хочу… Питер словно задохнулся последними словами, когда он ощутил жёсткий толчок прямо в грудь. Уэйд отпихнул его локтём назад. Питер, сделав два случайных шага, отшатнулся, но не упал, устояв на ногах. Выпрямившись, он поднял голову и посмотрел на разворачивающегося к нему Уэйда. Его лицо было затемнённым из-за плотного капюшона, но Питер отчего-то сразу же понял, что вряд ли произойдёт что-то хорошее. Он интуитивно почувствовал надвигающееся разочарование – как своё собственное, так и Уэйда. Питер вновь опустил голову, прикрывая глаза и приготовившись к удару. Нет, он мог бы защититься. Он мог бы атаковать в ответ и даже одержать победу, ведь он стал сильнее. Но он не хотел. Возможно, ему придётся смириться с неизбежным. Возможно, ему так и не удастся остановить Уэйда. Удержать его, уговорить, оставить. Сколько бы сил, сколько бы времени он не потратил на поиски и попытки вернуть к себе Уэйда, его близость, его воспоминания и глубоко скрывающуюся нежную натуру – всё оказалось б е с п о л е з н ы м. Не хватало главного – доверия. Питер давил на Уэйда, буквально заставляя вернуться назад, неправильно вникая в причину его ухода. Страх – вот та самая причина. И Питер сильно ошибался, действуя не так, как нужно. И теперь он получит то, что заслужил… Но внезапно Питера дёрнули назад. - Уэйд?.. Его плечи, спину и талию обхватили большие и сильные руки. Они притянули тело Питера обратно, крепко сжимая в своих… объятиях. Уэйд, склонившись над Питером, прижимал его к себе, пряча лицо в его надплечье. Он дрожал и не произносил ни слова. Питер, поражённо смотря куда-то в одну точку, совершенно не знал, о чём думать. Его сердце колотилось так сильно, будто норовясь проломить своим невероятным ритмом грудную клетку, превратив её в хрупкий пепел. - У-уэйд… - Прости меня, Питти. О, Боже… Прости меня! Уэйд всё ещё дрожал, и по этим коротким вздрагиваниям Питер понял, что он… плакал. - Я так виноват, – Уэйд завыл. – Господи, я так виноват! Малыш… Питти… Мой малыш! Боже, я столько всего натворил! Питти, Питти, Питти… – он неистово и одержимо шептал его имя, словно святую молитву, и прижимал его к себе так крепко, впиваясь пальцами в кожу. Питер не мог пошевелиться в его тесных объятиях, сжимающих его, словно силки. Его глаза слегка увлажнились, но так и не проронили ни одной слезы – вместо слёз появилась лёгкая, ласковая и понимающая улыбка. Теперь были сняты все маски, за которыми скрывались их настоящие чувства. - Уэйд, – Питер немного приподнял руки – так, как у него это могло получиться в такой железной хватке – и положил их на поясницу наёмника, – Уэйд, всё в порядке. Правда. - Питти, Питти, Питти… – Уэйд продолжал шептать его имя, горячо выдыхая в надплечье. – Прости меня. Пожалуйста, прости. Я… Я просто не мог! Прости меня, Питти! Ноги наёмника дрогнули, из-за чего он склонился ещё ниже, и Питеру пришлось немного прогнуться в пояснице назад. Если бы не руки, столь сильно удерживающие его тело, то он мог бы запросто свалиться на пол. - Всё хорошо, – так же негромко отвечал Питер, поглаживая пальцами его спину. – Всё хорошо. Ты тоже… прости меня, – он постарался чуточку отодвинуться, и Уэйд позволил ему это сделать, ослабив хватку. Улыбка Питера дрогнула, когда он увидел перед собой эти родные раскрасневшиеся от слёз глаза. Лицо Уэйда выглядело очень трогательным и в то же время жалостливым – таким, каким никто его никогда не видел. Он выглядел настоящим. Тем, которым Питер его и запомнил. Эти глаза сразу напомнили ему о давно прошедших днях. Напомнили того самого сломленного и всеми брошенного мальчишку, который старался найти дом и любовь в их семье. Питер был мал, но он многое видел. У него нестерпимо заныло сердце, и отчего-то Питер почувствовал глубокую вину. Этот человек был ему очень дорог… Он так долго мечтал увидеть это лицо рядом. И наконец-то его мечта стала явью. - Обещай, что не уйдёшь, – Питер коснулся ладонью щеки Уэйда, поглаживая её и смотря ему прямо в глаза. – Всё будет хорошо, обязательно хорошо. Клянусь. Уэйд опустил взгляд, выдавливая из себя слабую, но очень искреннюю улыбку. Очередное крепкое и одновременно нежное объятие не заставило себя долго ждать. Им предстоит долгий и очень волнительный разговор.