***
Перевернувшись на укушенный бочок, коим наградил его старый приятель, Смоукскрин гулко замычал, потирая слегка прокусанный металл в районе живота и отвлеченно зажевывая подушку, тем самым попутно приглушая боль обожженных сенсоров глоссы. Вытянув манипулятор, чьей вялости мог позавидовать самый старый дедулька в этом городе, юнец ухватился за датапад, отключая еще неуспевший сработать будильник на двадцать два клика раньше положенного и ненароком соскальзывая оптикой со строки времени на фотографию, заполнившую собой весь задний фон. Прикрытая оптика и доверчиво приоткрытый вокодер, рядом с которым у потрескавшихся от морской воды губок поблескивала одинокая слюнка — то, что приковывало к себе наибольшее внимание пытливой оптики студента, все теснее подталкивая его к мысли о тоске. Он так и не успел застать кумира в бодрствовании, как бы резво не пролетал сквозь дворы чужих многоэтажек, ответ технички был неизменен: Мегатронус успел покинуть здание намного раньше. Поднявшись к себе в кварту, Смоукскрин тут же завалился обратно в спальню, укутываясь в сыроватом одеяле, не забывая отчитать себя за дискомфорт гостя, и тут же уходя в оффлайн. Те силы, коими он мог сменить спальник или сходить за подушкой, оказались забыты на столе у ключницы, вместе с покинувшим его гладиатором. Добравшись до того дома, в котором его прошлой ночью, как загнанного зверя, окружили патрульные лжеполиции, Мегатронус по крику старой феммы-вахтерши нашел нужный вход в общежитие и, подойдя к панельке домофона, неуверенно поднял манипулятор к кнопкам, где уже стерлись заводские цифры и были подписаны черным маркером. — «И что я скажу? Привет, малец, помнишь меня? Нет. Я ведь даже имени его не знаю… Ох, шарк», — набрав по памяти номер кварты, в которую его буквально вволокли, мех напряженно слушал тихое пиликанье домофона, надеясь, что он сейчас услышит знакомый голос того, кто его приютил на ночь, а не трехэтажный древнекибертронский. Сейчас, вдоволь надышавшись стойким запахом тины и морской соли, Смоукскрин крайне нехотя поднялся с кровати, подобно маятнику раскачиваясь на месте с полузакрытой оптикой, словно так и не определившись поднимается ли он на серва или же падает обратно. Окончательно разбудить хозяина кварты помог приглушенный писк домофона. Удивленно распахнув веки, юнец напряженно оглянулся, стараясь припомнить, в какой именно момент своего актива ему приспичило позвать гостей. — «О, Праймус, только бы это был не Стилдж…» — неловко посмеиваясь, юнец стал потихоньку припоминать утерянные во время сна детали, а вместе с ними и упертость собственного товарища, коему юнец так и не проговорился о своем маленьком госте. — «Только бы не он… Чем бы от него отмазаться?» — медленно расшаркиваясь по кварте, юнец, еще не дойдя до самого домофона, успел осознать, что звонки были не столь настойчивыми и постоянными, как обычно трезвонил его приятель, нещадно вдавливая и без этого потрепанные кнопки, а менее продолжительными, с обязательной паузой между собой, словно кто-то осторожно водил по уличным кнопкам, беспокоясь о покое хозяина кварты. — Да-да? Кто это? «И зачем вы звоните в мою дверь?» — последнее юнец все же не решился озвучивать, ведь он всегда может вежливо повесить трубку, если на пороге окажется очередной заблудший рекламщик. — Эм… Привет, друг, я думал, ты не ответишь мне. Не хочу тебя снова тревожить, но… мне нужна твоя помощь… Снова… — обрадованный тем, что его не послали в первые три секунды и спокойно выслушали… возможно выслушали, Мегатронус уткнулся шлемом в железную стену, ожидая, что ему скажет тот молодой мех, что являлся дружелюбным хозяином кварты. Он прикрыл свою оптику, оставив работать только аудиосенсоры. Системы топливоподачи уже орали дурниной, выдавая множественные ошибки, сообщая, что бывший гладиатор функционировал сейчас чисто на воздухе. Друг… Помощь… Смоукскрин не мог поверить своим аудио. Широко распахнув оптику, он неверующим взглядом пялился во внутрь динамика, опасаясь даже веком лишний раз дернуть и развеять жеманную речь, выдав ее за плод сонных бредней еще не до конца активного процессора. Не дожидаясь полного ответа, юнец сорвал ключ, — едва не выкорчевав вместе с ним кусок стены — неловко зацепившись крупным брелоком о крючок ключницы, кое-как провел карточкой по замку и, подскальзываясь на только помытой плитке коридора, рванул во все поршни к шахте лифта. Студент даже и не заметил, как добрался до первого этажа, нервно поджимая губы при каждой незапланированной остановке, и пролетел до самого выхода, игнорируя крик восставшей вахтерши. У самых дверей, уже было занеся один манипулятор над ручкой, а другим протягивая карту к замку, Смоукскрин остановился, взбудоражено переводя дух. — «Он не должен подумать, что я сорвался с места, едва заслышав его голос — это было бы странно…» — решив, что в его рассуждениях все же присутствует доля логики, юнец глубоко вздохнул, решив постоять еще немного, перед тем, как открыть дверцу, а затем тут же потянул ручку на себя, про себя согласившись с тем, что четверть клика было вполне достаточно. — Здравст… — расплывшись в лучезарной улыбке, предчувствуя застать своего кумира в живую и предстоящую возможность извиниться за не самый теплый первый прием, юнец никак не мог ожидать, что последний во-второй раз "ввалится" в его жизнь. — УФ! В-вы чего? Мне вызвать скорую? — стоило только потянуть дверь на себя, как из-за нее огромный серый меха с размаху завалился на плечевые сегменты юнца, едва не завалив его вслед за собой на пол. С натужным выдохом вентов, Смоукскрину удалось выпрямить подкосившиеся серва и, едва не защемив себе входной дверью локтевой шарнир, подпереть гладиатора о ближайшую стену. — В-вы в порядке? Что болит? Где болит? Это лечится? Вроде все конечности на месте… Мне вызвать неотложку? Не молчите! — Нет-нет, не стоит, — неловко улыбаясь, мех спиной оперся на холодную стену, положив манипулятор на плечевой сегмент затараторившего юнца, — Все хорошо, — Мегатронус, встав на серво, виновато завел за магистрали здоровый манипулятор. — Я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты для меня сделал, — тихо начал говорить бывший гладиатор, мягко смотря в яркую юную оптику. — Но так же… Мне просто некуда больше идти… Могу ли я надеяться на то великодушное гостеприимство твоего дома, с которым был принят в прошлый раз? — он наклонил шлем набок, неловко улыбнувшись. — К тому же, я считаю, что я проявил к тебе неуважение, не спросив твоего имени. — «Неужели я… Дождался!» — с каждым кликом улыбаясь все ярче и ярче, словно обладая скрытым желанием ослепить своего кумира, Смоукскрин, отпрянув ото сна и с новым приливом сил, нахлынувшим на него вместе с долгожданными благодарностями, закинул манипулятор гладиатора к себе на плечевой сегмент, высказывая полную готовность самостоятельно дотащить его до собственной кварты. — Э-это ничего, я мог принять вас намного лучше… М-мой позывной Смоукскрин. Не в силах сдержать дрожь в голосе, юнец насилу отворачивался от лицевой Мегатронуса все то время, пока они шли навстречу шахте лифта, желая выбросить собственную взбудораженность в сторону. Но вместе с этим Смоукскрин чувствовал, как горячо вспыхивает его лицевая, стоит ему только обратить на это внимание. Притормозив у столика вахтерши, студент с облегчением хмыкнул и, найдя взглядом измятую табличку с немногозначной надписью "обед", шагнул дальше по коридору.***
— И все же… Мне следует спросить ваш позывной… — уже завалившись в родное ложе, Смоукскрин почувствовал себя крайне неловко за упущением того момента, что он сам не догадался спросить Мегатронуса о позывном, хоть и прекрасно его знал, как и большинство Кибертрона, в силу сложившихся обстоятельств, но ведь… Это не значит, что гладиатор догадывается о знаниях юнца, да и мало ли… — И ваше состояние… Вы не выглядите на отлично, — небрежно скинув тапочки у входа, Смоукскрин повел гостя прямиком на кухню, усаживая того возле кухонного столика. Приземлившись бампером на заботливо пододвинутый ему стул и положив левый манипулятор на его спинку, расположенную напротив проема, мех откинулся на холодную стену. Как бы он не поворачивал шлем, ему было в любом положении удобно до невообразимого блаженства. — Ну, ладно… Смоукскрин, мой позывной Мегатронус, — бывший гладиатор лениво продрал один прикрытый окуляр, внимательно, хоть со стороны и казалось, что рассеянно, наблюдая за хлопочущим по всей кухне юнцом. — Я очень рад нашему знакомству и… Прости меня за мою невоспитанность и несправедливость, случившуюся вчера. И за то, что сегодня снова как снег на шлем… — Мегатронус открыл оптику и, встретившись с удивленными окулярами Смоукскрина, виновато опустил свой взгляд. — Мне и вправду больше некуда в этом городе идти… — он тяжело провентилировал, вновь подняв оптику и увидев севшего на стоящий рядом стул юнца, что всерьез откопал где-то коробочку с ярким красным крестом на крышке и начал в ней копаться. — У меня нет уж и много медикаментов дома, но может… — Я в полном порядке, правда, — мех схватил юного бота за запястье больше рефлекторно, нежели как-то осознанно. Больше в его процессор не успело прийти никаких идей, чтобы остановить настойчивые поиски маленького, по сравнению с собственным, манипулятора чего-то на дне домашней аптечки. Каонец посмотрел в оптику Праксианцу, пытаясь выявить его эмоции, ведь, как говорят, оптика — зеркало искры. Но с этим возникли некоторые трудности. У белого меха, как в оптике, так и на лицевой, не было видно никакого определенного яркого чувства. Он был взволнован, рад, весел, смущен, печален, растерян и ко всему этому, он боялся чего-то, но чего именно гладиатору так и не пришло в процессор. Вернув оптику обратно к маленькому запястью, что он по-прежнему держал крепко, но не настолько, чтобы передавить все магистрали, шланги и пластины брони, серебристый мех отпустил манипулятор юнца, чуть ли не подпрыгнув. — Ой, извини, — ему было неловко смотреть хозяину кварты в оптику, а прикасаться вдвойне. Ведь этот юный мех даже не представляет, что тот, кто сейчас сидит перед ним, ночью бесстыдно дрочил на него в его же ванной. — «Ну почему этот меха такой упертый?..» — ответа этот вопрос Смоукскрин отыскать не мог и потому лишь сдавленно провентилировал. — Все нормально… — Со мной все хорошо, — твердо повторил Мегатронус, отведя взгляд в сторону от Смоукскрина. Нависшую тишину нарушило громкое урчание внутренних движков, просящих горе-хозяина, наконец, заполнить собственные баки. — …ну или почти все… Наверное… Переводя оптику на урчащий движок, юнец с горестью осознал, что вероятнее всего Мегатронус ему попросту не доверяет, в чем его нельзя обвинять. Какой-то чудила затаскивает вас к себе в дом и заваливает кучей вопросов о вашем состоянии. С такого ракурса и вовсе кажется, что Смоукскрин хочет пустить гладиатора на детали. Движок проревел вновь, от чего механоид обхватил манипуляторами собственный торс, вынуждая Смоукскрина взволнованно подскочить с нагретой поверхности. Задвинув стул на положенное ему под столом место, он напрямую направился к плите, где с самого утра по-прежнему стоял чайник, несдвинутый ни на дюйм. — «Даже не притронулся…» — внутри него, казалось, что-то обидчиво хрустнуло, а лицевая исказилась в натянутой гримасе, что даже прежнюю улыбку таковой назвать нельзя было. — «Давно стоило заменить это пойло нормальным кофе…» Ненароком задетые струнки искорки юного меха довольно сильно сыграли на резкой перемене настроения, — что лицевая со своим пустым взглядом была готова заполонить всю комнату — отчего тот, поддавшись общей неловкости, царившей в комнате, ухватился за ручку прибора и неспешно зашаркал в сторону раковины, свободно распустив плечевые сегменты. — Стой! Не… — заметив уверенное приближение юнца с остывшим топливом чайником к раковине, Мегатронуса аж скрутило от столь жестоко расточительства, выворачивая его механизмы наизнанку. — …надо, — эта просьба больше прозвучала как стон, выражающий крик искры, нежели что-то еще. — «НО ВЕДЬ?!» — юнец был готов взорваться от возмущения, пока его тощие скулы, помимо воли хозяина, легонько надувались, а верхняя губа нервно вздергивалась вверх, при этом ничуть не добавляя гнева в оптику меха, коего в нем сейчас накипело сполна. Смоукскрин больше не видел перед собой гордого гладиатора, способного с одного маха плечевого сегмента развернуть всю арену, вырвав ту по самый корень, и виной этому был не чрезмерно сильно дёргавшееся веко. Он видел спарклинга, что едва мог забраться на собственный стульчик, не защемив свои пальчики, а затем надрывно кричать по большей степени от самого факта, что он приземлился обратно на бампер, так и не добравшись до верху, нежели от удара, и упорно сжимать глоссу, стоит только задать роковой для него вопрос: «Что случилось?» — «Какой же я жалкий оплавка кусок…» — мелькнуло в процессоре каонца. Едва его системы отпустила тянущая боль, мех откинулся на спинку стула и, выпрямившись настолько, чтобы жуткая боль снова не вернулась, опустил шлем. — В смысле… это… Эм… — стараясь отвести тему неудачного разговора в другое русло, серебристый мех неловко улыбнулся юнцу, надеясь скрыть улыбкой очередную волну боли в топливных баках. А попросить у этого, судя по личным вещам, разбросанным по всей кварте, студента, зная, как тяжело прожить на стипендию и при этом учиться, у него глосса не повернется. Сам-то решил выбрать работу на арене, нежели учебу и голодовку на стипендию. — Извини, что ушел, не попрощавшись… Я не хотел приносить неудобства и поэтому решил поскорее уйти. Думал, что брат, приехав сюда, поможет, но… — он затих, не решаясь поднять оптику. — «Не стоит этому юнцу больше о себе еще что-либо говорить, а то и у него проблемы будут, как у брата с Шоком и Саундом… Просто не стоит… Он хороший мех, и я ему зла не хочу, поэтому лучше помолчать, а не оправдываться…» Поверхностное сканирование не дало положительных результатов, признаки тошноты отсутствуют, из чего, методом догадки, можно вывести, что Мегатронус попросту голоден и, видимо, из чистой гордости не хочет этого признавать. От этой мысли юнец резко вздернул манипуляторы, выгибая позвоночник почти идеальной дугой, а затем возвращая в прежнее положение, но уже не опуская плечевых сегментов, упрямо выдерживая осанку. Безмолвно окинув оптикой скрутившегося на стуле "кроху", Смоукскрин резво ухватился за ручку чайника, отчего ее содержимое с плеском едва не выплеснулось в раковину, от которой агрегат разделяли считанные миллиметры. Поставив тот перед самой лицевой у гладиатора, туда, где было нацарапано коротенькое послание, юнец тут же поспешил к горе посуды, откуда вытащил самую крупную чашку, которая только была в его доме, с причудливым изображением арены, где прямо посреди поля битвы отдыхал серый котенок. Смоукскрин поставил чайник на конфорку, не забыв взять пластинку с обезболивающим, что студент успел откопать еще до того, как его манипулятор перехватили. Выставив манипулятор в сторону хозяина кварты, Мегатронус хотел было снова закричать, мол, не надо добро изводить, тем более, что он просто зверски голоден, но, когда чайник с теплым топливом оказался у него прямо перед оптикой, а сам Смоукскрин стоял рядом, наливая жидкость из серенького сосуда в чашку с красочным рисунком, привлекающе переливающимся в свете кухонной люстры, он, неловко вжав шлем в плечи, голодной оптикой наблюдал за ловкими, наточенными многократным повторением движениями белых манипуляторов. — Спасибо… — прошептал мех с неуверенностью. Его ломила гордость и чувство собственного бессилия. Это сильно било по его самооценке. Оставив гладиатора наедине со всеми своими пожитками, Смоукскрин резво развернулся, не проронив ни слова, а лишь сдавленно вентилируя. — «Ну почему он такой упертый!» — его уже не столь волновало положение протестанта и его приключения вместе со всеми неуместными извинениями, получать которые юнцу было попросту стыдно, ведь даже половину из них он не мог оправдать своим… Своим… Он ведь даже сервисом это не мог назвать! Основной задачей для юнца стала обязательство обеспечить Мегатронусу полноценный актив, так долго, как тому это потребуется. — «Разбежался тут дезактивироваться… Только не в мою смену!» — вздернув с себя кофту, Смоукскрин забросил ее скомканным мячиком в гостиную, даже не удосужившись проверить, долетела ли та до дивана, а затем, широко распахнув дверку невысокого холодильника, начал поспешно выкладывать все на кухонный гарнитур. Проводив оптикой, сделавшегося до жути молчаливым юного хозяина, невольно нагнетающего своим молчанием ситуацию, отчего, если бы мог, то он поджал бы ушки к макушке от страха, Мегатронус вернулся к топливу и приметил рядом с чашкой теплого энергона упаковочку с болеутоляющими пластинками. Закинув вглубь своего вокодера одну голубенькую пластинку, мех поспешно запил ее энергоном и с радостью заметил, что показания на внутренних датчиках сообщают, что уровень топлива переходит отметку "приемлемое количество". Подпрыгнув от неожиданного возвращения юнца и, чувствуя себя под его взглядом, будто провинившийся перед Дани спарк, механоид виновато опустил окуляры на внешние стенки выданной ему чашки, на которых красовался яркий рисунок, заставивший в его процессор прокрадываться странные догадки о том, кого именно подразумевает под собой маленький серый котенок. После его оптика зацепилась за небольшую эмблемку академии у самой ручки чашки. — Смоукскрин, можно вопрос? — неуверенно приподняв оптику к уже хлопочущему у плиты юному меху, спросил гладиатор. — А на каком ты факультете учишься? — Ась? — вытянув из-под завала тарелок нож, Смоукскрин резво развернулся в сторону окликнувшего его гостя, сверкая острым лезвием металла, отчего последний резко вжался в стену. — Академия элитных стражей, если не углубляться в доскональные детали и подробности, — уложив на столе деревянную доску, стараясь не занимать особо большое пространство со всеми вынесенными из холодильника продуктами, чтобы ненароком не заставить гостя чувствовать дискомфорт за невозможностью свободно повернуть манипуляторами, Смоукскрин поспешно огляделся вокруг себя, непонимающе вздернув надлинзовые щитки, словно в один клик забывшийся в посудной лавке танк, а затем, не выпуская острое лезвие, чтобы ненароком и про него не забыть, продвинулся ко входу в коридор, чтобы подкрутить яркость ламп на кухне. — Был принят по счастливой случайности за счастливые случайности… — ненароком вспоминая свою первую практику на поле, когда целый батальон впервые услышал рев свистка и грохот холостых патронов, юнец постарался как можно точнее охарактеризовать свой опыт в приемном экзамене, чтобы не мозолить аудио гладиатору об и без того известных ему факторах полосы препятствий. — Тогда нам говорили, что создатель полосы препятствий имел очень тесное общение с вашим… Эм… Работодателем? — разобравшись со светом, Смоукскрин, не забыв прихватить с кофейного столика датапад, забарабанил по сенсорным клавишам, все глубже закапываясь в кулинарную книжку и лишь изредка поглядывая на разложенные по столу ингредиенты, сверяясь с указанным рецептом. Но добравшись в разговоре до структуры гладиаторской арены, он невольно подвис, отрываясь от монитора и с мольбой в окулярах смотря на Мегатронуса, в надежде, что тот все прекрасно поймет, и ему не придется выставлять напоказ все свое неумение объяснять. На его лицевой невольно поползла глупая улыбка. — Скорее, рабовладельцем, — с ехидной ухмылкой подметил Мегатронус, вспоминая самодовольную лицевую владельца арены, которому он несколько раз перемешивал нежный металл в неоднородную кашицу в темном переулке за очередного убитого товарища, ведь именно этот ублюдок не пускал медиков к раненому гладиатору, чтобы публика потешилась еще одним мучительным дезактивом. — А над полосами препятствий для нескольких академий работал мой друг, гладиатор другого ранга, Саундвейв. Может, ты слышал о нем. — Дело в том, что я ходил только на ваши сра… — опомнившись буквально за четверть клика до, возможно, самой фатальной ошибки в своей жизни, Смоукскрин, резко провентилировал и, запихав меж дентов жесткий стебель лука, а после громогласно зачавкав, продолжил говорить, но уже менее разборчиво, отчего ему и самому захотелось неприятно сощуриться и отключить аудио. — Фа-фа! Припоминафу, фолько это фыло так дафно, фто уфе и не фпомнифь… Бывший гладиатор, осторожно поднеся к губам гладкий край чашки, сделал несколько глотков, а после, сладко чавкнув, поставил красочную посудинку обратно на стол. — Кстати, Смоукскрин, у тебя есть кто-нибудь? А то придет, а здесь я? Будет не очень удобно, — с легкой улыбкой проговорил каонец, вновь поднося к вокодеру чашку с топливом. Беспокойно наблюдая за, вроде бы, обыденными действиями Смоукскрина, Мегатронуса все равно не покидало чувство волнения, особенно после того, как его новый знакомый начал кромсать наточенными движениями манипулятора продукты. Был приятный и достаточно милый момент, когда юный мех начал говорить с набитым вокодером. Это немного расслабило бывшего гладиатора, погрузив его в домашнюю атмосферу, но ненадолго, пока праксианец не продолжил шинковать овощи. Каонец не раз видел острые предметы, в частности лезвия ножей, мечей и наконечников копий, которыми ему часто приходилось чуть ли не вырывая из туши противника собственный актив, резать мягкие магистрали, шланги, разрывая тонкий металл, скрывавшийся под толщей грубой брони, но сейчас ему было… страшновато наблюдать за шинковкой овощей, переживая за самого кулинара, нежели овощи или сам инструмент. И не зря. Напомнив себе о том, что глоссу следует держать за дентами, в частности перед гостями, что даже малейшего намека не должны иметь о твоих неоднозначных фетишах, особенно в расцвете новой эры поддержки поиска мейтов, а не за пространством вокодера, юнец вновь уткнулся оптикой в лежащие на доске ингредиенты, ухватываясь за ручку ножа и старательно скрывая смущенный вопросом взгляд. Но стоило только прогреметь последнему вопросу гладиатора в аудиодатчиках, как ослабший манипулятор без четко намеченного пространства замутненными окулярами, вмиг растерявшими всякий фокус, плавно скользнул наточенной поверхностью лезвия вдоль так неудачно отставленного пальца: сквозь поврежденный корпус потекли теплые струйки энергона. — Нет… Внимательно следя за направлением движения, траекторией прохода и угла наклона лезвия ножа Мегатронус, заметив чуть дернувшегося белого меха, поднялся на серво и, подойдя к юнцу, осторожно перехватил его кисть, украшенную на внешней стороне ладони несколькими ярко-голубыми дорожками энергона, вытекающего из небольшого пореза. — Напряги манипулятор, — тихо скомандовал серебристый мех и, когда кисть юнца напряглась, он, недолго думая, высунул глоссу и провел ею по всему порезу, как это делали ему Дани с братом, а после Опи смеялся, мол, слюна ядовита, помогает не хуже обеззараживающих жидкостей, из-за чего получал смачный хук в челюсть от Дани. Отпрянув от теплого манипулятора, чуть придерживая его на своей ладони, бывший гладиатор полез во внутренний карман своей кофты и достал оттуда небольшую стопочку медицинского самоклеящегося материала с разнообразными красочными изображениями. Рассыпав пластыри на поверхность кухонной тумбы и продолжая придерживать пострадавшего, Мегатронус с легкой улыбкой свободным манипулятором начал переворачивать цветные картинки яркой стороной кверху. — Смотри, у меня есть пластыри с клубничками, бананчиками, бабочками и шмеликами… Тебе какой? — с добродушной улыбкой повернувшись к Смоукскрину беззаботно спросил каонец. Юнец удивленно распахнул оптику, не в силах удержать челюсть на прежнем месте, отчего его вокодер слегка приоткрылся с чпокнувшим звуком прежде слившихся вместе губок. — «У него наверняка уже есть мейт!» — неустанно вторил процессор при каждом новом взгляде в голубые окуляры гладиатора, но искра… Искра кричала в сотни раз звучнее! Умоляя… нет, приказывая! Если он не сделает этого сейчас, то она клянется выжигать его корпус до конца этого тщетного завета, в котором не нашлось места для любви и утешения, предназначенные ему и его так и ненайденному мейту. — С клубничкой… — шумно провентилировав, Смоукскрин поднял окуляры на занятого Мегатронуса, что весело резвился с клейкой частью пластыря, и грустно улыбнулся, ненароком расслабляя ладонь в манипуляторе гладиатора, пока за спиной, точно по печати, медленно рассекая своими острыми, как бритва, когтями тонкие защитные пластины, чувство вины обжигающе скрежетало вдоль копны проводов, с каждым новым порезом все глубже проникая за пределы протоформы к самой камере искры. Но Смоукскрин ничего не мог поделать с этим. Слишком долго он был один, просиживая целые ночи напролет за монитором датапада, откуда на него сквозь тонкую сетку пикселей с неизменно радостной улыбкой смотрело изображение гладиатора, задорно вскидывающего меч над очередным поверженным зверем. — Спасибо вам… У в-вас очень хороший вкус в выборе марки пластырей. — Это у меня брат балуется, а так как я частенько приходил домой побитым, то он постоянно отсыпал мне парочку… кубометров, — с тихим смешком Мегатронус, не переставая улыбаться, вспоминая влетавшего в его кварту брата с бэтской улыбкой и огромной коробкой наперевес, бережно приклеил красненькую ягодку на маленький манипулятор там, где была неосторожная ранка. А после, аккуратно отпустив кисть юнца, чтобы та не обо что не ударилась, усмехнулся. — Шарк бы тебя побрал, Трап. Не знаю, где ты их добываешь, но они отменного качества. — И-извините, я обычно не такой неловкий… Я не хотел приносить вам неудобств, — как только гладиатор закончил возиться с пластырем, студент резко развернулся к Мегатронусу спиной, стараясь успеть скрыть наливающиеся энергоном щечки и ухватываясь за обработанную ранку, с нескрываемым озорством разглядывая причудливый пластырь. Мех же поднял оптику на уже отвернувшегося Смоукскрина, не переставая улыбаться. Он был счастлив, что смог развеселить этого сделавшегося вдруг молчаливым хозяина кварты. Хоть что-то он еще способен вселять в других формеров, кроме страха и зависти. — Тебе не нужно извиняться, Смоукскрин, — особенно интонационно выделяя позывной юного стража элитной гвардии, каонец дружески похлопал того по плечу и присел обратно на стул. — Это, Смоукскрин… — серебристый мех, неимоверным образом вывернув манипулятор, почесал зверски зудевшую спину и продолжил. — Ты позволишь мне остаться у тебя до тех пор, пока мой брат не приедет в Праксус? Я… Я просто не знаю, сколько уйдет времени, чтобы до сюда добраться. Я приму любой твой ответ: как согласие, так и отказ, — Мегатронус вновь почесал спину и взял в манипуляторы чашечку, внимательней разглядывая рисунок, красовавшийся на ней, больше для того, чтобы поумерить возрастающее волнение от ожидания ответа, нежели для утоления собственного любопытства. — Конечно! В чем вопрос? — все же ответил хозяин, хлопнув дверкой холодильника, откуда едва заметно была извлечена упаковка с тонкими пластинками мягкого металла, поспешно укрытыми за спиной юного меха. — Только… Если, конечно, это вас не особо затруднит… Не могли бы вы заранее предупреждать об уходе? — закинув упаковку в электрическую печку, вмонтированную в шкафчик, на котором расположилась плита, куда оптика гостя до нее точно не могла дотянуться, Смоукскрин, немного неловко потоптавшись на месте и подергав плечевыми сегментами ткань футболки, чтобы хоть немного унять разразившийся по всей спине зуд, вытянул из-под противиня сковороду с глубоким дном. — У вас нет аллергии на продукты? — водрузив оружие массового приготовления на рабочую конфорку, Смоукскрин поспешил вернуться к столику, чтобы забрать все необходимое для заправки основного блюда, как уловив тщетные попытки гладиатора почесать отдаленный участок собственной спины, не смог удержать манипуляторы от помощи. В конце концов, юнец и сам не раз сталкивался с этой проблемой, отчего все косяки в его кварте приобрели округлые очертания. — Или там… Нелюбовь к каким-нибудь продуктам… — По отношению к пище я вполне неприхотливый, — с немного искривившейся лицевой от неприятного зуда в области спины ответил Мегатронус, стараясь вывернуть манипулятор в той плоскости, в которой из-за строения корпуса это сделать просто невозможно. Но это было бы идеальным положением, чтобы дотянуться до туда, где очень сильно чесалось. Но когда на своих пластинах почувствовались чужие пальцы, мех опустил шлем и начал упиваться удовольствием. — Спасибо… И я… Я завтра уйду с утра на время. Надо же искать подработку… Да и, кстати, как ты относишься к упразднению? Мне просто интересно… это ли повлияло на… — Мегатронус оглянулся, пытаясь намекнуть Смоукскрину о том, что он говорил про партнера и его отсутствие. Дернув плечевыми сегментами и благодарно кивнув за оказанную ему существенную помощь, он вновь сполз вниз по спинке стула. — Нет! Ни в коем случае! — от выведенного гладиатором предположение, Смоукскрин нервно вздернул манипуляторами, отчего остаточная половина рубленных в соус томатов едва не вылетела за пределы сковороды одним точным ударом ножа. Отсутствие мейта — вина, что тяготит только его плечевые сегменты, но просто так брать и обрывать тысячи счастливых жизней… — Упрощение скорее выглядит, как отрубление! Они обкладывают семьи налогами взамен на право возможной счастливой жизни, но что в итоге?! Они даже ночью не имеют возможности спокойно выдохнуть и лечь в офф. Я боюсь представить, что же происходит в более сложных ситуациях… А спарки? Почему о них никто не думал, когда задним местом росписи на этом шлаковом правиле ставили?! Как им объяснить, почему Дани больше не ходит рядом с Опи по улицам? — своим вопросом Мегатронус невольно всполошил еще незатлевшие угли юнца, и те вспыхнули с новой силой, отчего меха, всякий раз помешивая блюдо, резко отрывался от основной задачи, хмуро очерчивая ножом воздух и, сдвинув надлизовые щитки вместе, рассказывая все те ужасы нового закона, что они с приятелем вычитали всего несколько дней назад, на одной из перемен в Академии. — …Это бессмыслица! — наконец, не выдержав, Смоукскрин нервно встряхнул ножом, сбрасывая с него кипящий соус и оборачиваясь к гладиатору, в надежде увидеть в его оптике понимание, от которого градус накала внутри него самого тут же утихал в осознания, что он не единственный, кто так считает. — Я не самый страстный любитель государственных волнений, но это… — юнец так и не довел предложение до конца, ведь и так было ясно, что революция дело времени. Но в доме он старался удержаться от таких рассуждений, чтобы каждый раз по возвращению в родное гнездышко на него не наваливалась целая копна тяжелых мыслей, от которых студент прямо сейчас невольно склонил шлем и уткнулся оптикой в измазанной пастой нож. — «Я хоть шестеренки сюда потер? Революционер шарков… Возмущаюсь тут, словно это что-то даст…» — приблизив острый металл к лицевой, Смоукскрин осторожно, дабы не порезать еще и глоссу, слизнул остаточный слой пасты, которую он еще не успел разбрызгать себе на лицевую и гарнитур, и смачно причмокнул, пробуя соус на вкус. — «Все же надо еще немного подсыпать…» Мегатронус посмотрел на полностью погрузившегося в свои эмоции юнца с радостным огоньком в оптике. — Я рад, что не один с таким мнением, — с легкой улыбкой произнес бывший гладиатор. — И, Смоукскрин, мне не совсем удобно перед тобой, что я сплю на твоей кровати, в то время, когда ты ютишься на узком диванчике.***
И все-таки последнее, что было сказано Мегатронусом, было сказано зря. Смоукскрин не только не позволил ему переселиться на диван или же на пол, но и слышать об этом даже не хотел. Практически с боем загнав гладиатора в спальню, он победоносно поднял свою гордую лицевую, потирая ладошки от проделанной работы, и направился заряжаться в гостиную. Но "направился заряжаться" еще громко сказано — юный мех за два десятка тиков раза три или четыре заглядывал в спальню, проверяя наличие большого серого меха, лежит ли он на кровате, укутаный в одеяло, или же мерзнет. Мегатронус на это только тихо шипел от смеха в подушку, пытаясь не показывать вида, что все еще онлайн, в то время, как в процессоре у непутевого гладиатора созревал план. С трудом дождавшись, когда заботливый и при этом упертый хозяин кварты успокоится, наконец, уляжется и уйдет в красочный мир снов, серебристый мех медленно выпутался из одеяла и, стараясь не скрипеть пружинистым матрасом, поднялся на серво. Откинув одеяло на один край кровати для удобства собственного ночного деяния, из-за которого он поднялся, каонец, осторожно ступая по полу и внимательно смотря себе под ступни, чтобы не напороться на какую-нибудь "шумовую мину", что может сорвать ему всю операцию, прошел в гостиную, где на диванчике тихо сопел системами юный белый мех. Только Мегатронус приготовился подобрать это маленькое чудо на манипуляторы, чтобы отнести на его законную кровать, как винты заклинило, не давая нормально вентилировать системы. Стоило только гладиатору неосторожным взглядом пройтись по юному корпусу, температура начала резко расти, а фон подниматься. Да, в прошлую ночь было чему возбудиться. Смоукскрин спал без белья. Но сейчас все было нормально. Он невинно сопел, свернувшись в клубочек. Да, на нем была та же короткая футболочка-ночнушка, не закрывающая и половины его спины, и труселя, — и подумаешь, что они были кружевными — что красиво очерчивали каждый изгиб бампера. — Шлак, — прикрыв ладонью лицевую, удивленно шикнул Мегатронус, присматриваясь к почти оголенным спинным пластинам юнца. В темноте была видна едва светившаяся слабым светом метка, ровно противоположной цвете его собственной. Светящийся серп месяца, окруженный тонким контуром солнечного диска с острыми лучиками света тихонько блестел на спине под лопаткой. Скрючившись чуть ли не в четверо от резких ощущений в области интерфейс систем, что уже были готовы рвать и биться в выданного им партнера, чуть приподнявшись, серебристый мех в порыве чувств мягко коснулся губами печати, отчего та засветилась только ярче, а на серой спине гладиатора почувствовался жуткий зуд. — Отдыхай, мейт, — тихо прохрипел Мегатронус и поспешил в ванную. Закинув свою тушу на самое дно, он включил воду, что встретила его своими прекрасными для его состояния температурными условиями, то есть открылся поток ледяной воды, что достаточно успешно начал остужать массивный серебристый корпус. Вновь взявшись за себя, каонец прикрыл оптику и, плотно стиснув денты, принялся себе надрачивать, стараясь скинуть напряжение со своего корпуса. Покончив со своим грязным делом, которое никак не хотело заканчиваться, он собрался было идти отдыхать, но стоило ему пройти мимо двери, ведущей в гостиную, как фон снова нарастал, загоняя гладиатора опять под ледяную струю душа. После очередного визита выключив воду, мех просто лег на холодное дно ванны и пролежал в ней почти до самого утра. Все-таки сумев с четвертой попытки добраться до кровати, он обессиленно упал на нее и, счастливо улыбнувшись, уснул, повторяя всего одно слово: «Нашелся».