Мист: Книга Атруса

Вокруг маленького бассейна и утопающей в грязи ухоженной лужайки виднелись глубокие отпечатки следов, оставленных ботинками Гена. На другом конце сада, что не был засеян, он выкопал неглубокую могилу. Сейчас, когда рассвет медленно крался по пескам, касаясь расщелины в стене, что была двадцатью футами выше, он обхватил руками тело маленькой девочки. Его белая одежда была испачкана кровью и грязью. Со ступенек за ним наблюдала изможденная после долгой ночи Анна. Она сделала все, что было в ее силах, однако девочка болела уже несколько месяцев, а тяжелые роды забрали у нее последние остаки сил. Издав облегченный вздох, она умерла. Даже сейчас в рассветной тишине она слышала мучительные стоны Гена, его боль и гнев. Он корил ее за то, что случилось. Это была ее вина. И только ее. Так было. Так было всегда. Закончив, он повернулся и бросил на нее взгляд. Холодный, пронзительный и лишенный любви. Ему было 19. Только 19. – Ты останешься? - слабо спросила она его. В ответ он отрывисто покачал головой. С чуть ли не звериной яростью он принялся топтать землю в саду, еще больше раскурочивая ее драгоценные посевы, не понимая того, что делал. Она видела, как он согнулся возле бассейна, в седцах простив Гена за то, что он сказал и сделал. Нет, она понимала, что он, должно быть, чувствовал. Она знала по себе, каково это, потерять цель и смысл в жизни.... Она осмотрела свои грязные руки и медленно покачала головой. Зачем он пришел, когда помочь было нечем? Она знала ответ. Он пришел лишь потому, что никто другой этого бы не сделал. Он не хотел приходить. Его заставило отчаяние. Зная, что его жена больна, он вспомнил, что его мать обладала даром исцеления. Но он вспомнил слишком поздно. Во всяком случае слишком поздно для нее. Анна вскинула голову, услышав плач младенца. Выпрямившись, она встала, а затем спустилась по узким ступенькам, пригнувшись под каменной притолокой. Ребенок лежал в небольшой внутренней комнате. Она пересекла ее и проследовала вглубь, где плач был сильнее. На мгновение она застыла над ним, всматриваясь в его бледно-голубые глаза. Затем взяла его на руки и начала убаюкивать. – Бедная кроха, - шептала она, чувствуя, как он успокаивается. – Бедная, бедная кроха. Она вышла на улицу и облокотилась о перила, наблюдая, как Ген наклонился над бассейном и умывался. Его кристалльно чистая вода помутнела от грязи. В его действиях сквозила безмятежность, и это злило Анну. Его легкомыслие. Ген всегда был легкомысленным. Но она молчала, понимая, что сейчас не время говорить о таких вещах. – Хочешь, чтобы я одела ребенка в дорогу? Ген не ответил, и на мгновение ей показалось, что он не расслышал. Но когда она открыла рот, чтобы сказать, он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. – Оставь его себе. Похорони вместе с матерью, если нужно. Но не обременяй меня им. Ты его спасла - тебе о нем и заботиться. Она рассердилась, а затем вытянула руки, держа ребенка над землей. – Но это твой сын, Ген. Твой сын! Ты дал ему жизнь. Ты несешь за него ответственность. Так принято в этом мире. Ген отвернулся. Она прижала ребенка к груди. После этого он снова заплакал. Внизу Ген притоптал зарытую могилу и стремительно поднялся по ступенькам, грубо оттолкнув ее, чтобы зайти в дом. Через минуту он вернулся, очки были сдвинуты на голову. Анна пристально посмотрела на него, заметив, что он без плаща. – Твой плащ, Ген... Тебе он там пригодится. Он повернулся к ней спиной, устремив взор на край вулкана, который можно было отсюда разглядеть. – Оставь себе, – сказал он, мельком взглянув на ее лицо. – Мне он больше не понадобится! Его слова испугали ее, и она всерьез стала опасаться за его рассудок после того, что случилось. Она уставилась на ребенка на ее руках, не зная, что сейчас было бы лучше. Она почему-то была уверена в том, что он обнимет ребенка хотя бы раз, прежде чем уйти. Она протянула его Гену, но он отмахнулся от нее и направился к веревочному мосту. Через мгновение он исчез. – Но ты не дал ему имя, – сказала она чуть слышно, крепко прижимая ребенка к груди. – Ты не дал ему имя... Пустынная потрескавшаяся поверхность была укрыта тенью огромного вулкана. Там, в расселине размером восемь на пятнадцать футов сгустилась тьма. Если не считать странного выступа. окруженного каменной стеной высотой около пяти-шести футов, непривычному глазу это могло показаться вполне естественным. Некоторое время все было спокойно, и вдруг показалась высокая фигура без плаща, которая вскарабкалась на край этой отвесной стены и устремилась к утреннему свету. Повисла тишина. Тишина, свойственная только таким безлюдным местам. В этой утренней свежей прохладе из горячего жерла вулкана поднимался туман, обволакивая его своей прозрачной таинственной вуалью. Анна видела, как высокая фигура без мантии перебиралась по склону вулкана. Туман окружал ее, то скрывая, то показывая вновь. Тяжелые линзы, которые он нацепил, придавали его голове странное, но все же четкое очертание. Минуту он постоял, повернул голову и повторно взглянул на темную впадину милей ниже. Его высокую надменную тень освещало сзади солнце, пробивающееся сквозь клубящуюся дымку. Затем, неторопливо развернувшись, он канул в темноту, словно луч.