Книга длиннее жизни

Эль смотрит на безучастно тикающие часы. Час ночи. Всего лишь час ночи, значит, у него есть ещё целых шесть часов, чтобы, погрузившись в чтение, отвлечься от неприятных мыслей. Грызущие без всякой человеческой усталости (а, впрочем, и без такой же жестокости) воспоминания не меркнут со временем. Сколько бы ни шли вперёд стрелки, преодолевая подъёмы и спуски, забыть не получается. Не удаётся выкинуть из головы «Бесполезный ребёнок. Лучше бы ты не рождался» от матери. Вечно уставшая, посеревшая к сорока годам женщина с острым измождённым лицом никогда не была довольна младшим сыном. Он тянулся к ней, пропуская мимо ушей все грубости и упрёки, но так и не смог разбить стену своим тихим «мама». На льдисто-зелёные глаза уже даже слёзы не наворачиваются, высохли. А на страницах книги озорной персонаж рисует на стене квартиры большое солнце, старательно выводит каждый лучик, подпрыгивает, если не может дотянуться. И яркая полноватая женщина приносит ему табуретку. Широкоплечий мужчина помогает забраться, смеётся, подхватывает ребёнка. Теперь можно разукрасить и выше. На белой поверхности появляются звёзды. Жёлтые, красные, зелёные. Фиолетовые. Эль переводит взгляд со страницы на собственную руку, расцвеченную, как стена в неизвестном доме выдуманного города несуществующей страны, фиолетовыми синяками. Подрался. Нет, не подрался. Избили. Над ним постоянно издеваются в школе, дразнят: «лопоухий», «головастик», «капустная голова»… И так хочется ответить, повторить за героем рассказа. Встать, расправив плечи, оттолкнуть от себя чужие руки, объяснить, как это больно. Но в реальности нет внимательной учительницы, круглолицей, улыбчивой, всегда спрашивающей у детей, как дела и хорошо ли они провели выходные. У него только грубая старушка, которой давно нет дела до того, что творится в классе, пока никто из родителей не пожалуется директору, а тот, в свою очередь, не придёт разбираться. Вот и кричат ему: «Уходи! Не желаем тебя здесь видеть!» да «Уродец, не трогайте его, заразитесь ещё чем-нибудь!» Дети ведь просто смеются. Это он виноват, что слабый, что одежда старая, а мама вечно работает. Эль так часто повторяет это себе, что уже верит, безоговорочно верит. И ждёт только, что случится чудо и, как главному герою книжки, к нему однажды придёт такой нужный и близкий спаситель. На страницах истории персонажи взрослеют быстрее, чем он. Новая глава, дымчатого окраса котёнок бегает по коленкам двух молодых людей. Герой нашёл себе лучшего друга, «любимый», — написано про него. Дедушка с бабушкой тоже когда-то говорили: «Ты наш любимый внук», — но Эль не понимал, что это значит. И сейчас не понимает, поэтому закрывает толстый том и прячет под кровать. Может быть, он ещё слишком маленький, чтобы знать значение. Зато теперь можно мечтать о том, как всё будет здорово, если и он найдёт себе такого человека. Обязательно отыщет, ведь герой рассказа справился. В следующий раз Эль открывает книгу только когда учится в университете. Забивается в угол комнаты, прячась от пронизывающего до костей ветра, вздрагивает весь, ёжится. Кровати в помещении нет, шкафа и стола тоже. Только два тонких одеяла сложены друг на друга ближе к центру, да часы тикают, приклеенные на скотч поверх огромной трещины в окне. Между страниц выцветшая, мятая фотокарточка. Мать не может присылать ему слишком много, поэтому Эль зарабатывает, как умеет. Поёт в переходах и барах. Сухие, коротковатые для широкой ладони пальцы перелистывают на начало главы. Вот герой книги знакомится с будущим другом, им весело, они нравятся друг другу. Их разговоры разукрашивают страницы, как мелки стену где-то в зачитанном до дыр начале. По бумаге расплывается серое пятно. Одно, потом ещё. И ещё. Эль вспоминает, как пытался подойти к приятному молодому человеку рядом с городской библиотекой. Улыбчивый, конопатый парень часто приходит и подолгу сидит в отделе фантастики, читает интересные вещи, что-то записывая себе в блокнот. А потом в газете появляются заметки о людях будущего, техническом прогрессе и интеллектуальном росте. Эль подолгу разглядывает иллюстрации, вдумываясь в каждое предложение. Месяц планов, подготовки и размышлений ушёл, чтобы наконец решиться. Эль заговорил с казалось бы знакомым незнакомцем поздней осенью, слякотной и дождливой. Поздоровался и предложил прогуляться, обсудить последнюю статью. Но лицо молодого человека скривилось, он окинул взглядом слишком короткие, заштопанные джинсы, растянутый свитер и отросшие волосы, уложенные в подобие модной причёски, нелепую чёлку. «Да что ты в этом понимаешь, нищий урод?» — прокручивает в голове Эль, невидящим взглядом уставившись на абзац, в котором герой и его друг идут, держась за руки, по набережной и обсуждают всё на свете. И будущее, и планы на ужин. В животе у Эля урчит, где-то потерялись последние отложенные на еду монеты. Может быть, выпали из кармана, когда парень с силой оттолкнул его от себя прямо в лужу и засмеялся или когда он убегал оттуда, постоянно спотыкаясь из-за промокших насквозь кроссовок. Глава кончается как-то незаметно, десятки страниц в нескольких часах дрожи и стука зубов. И герои уже немного другие: меньше дурачатся, больше разговаривают, и котёнок превратился в большого пушистого кота. Им больше не нужно созваниваться, договариваться о встречах, рассматривать под внешностью человека его самого, теперь им тепло и уютно рядом. Вместе, в общем доме. Эль внимательно просматривает первые несколько предложений нового раздела, герой кажется чужим, каким когда-то выглядел в глазах мальчика вечно занятый своими делами отец. Больше не получается представить себя вместе с молодыми людьми гуляющим по пирсу, покупающим подарки, сбегающим с занятий… Нет, ему придётся подождать ещё, чтобы вступить во взрослую жизнь, найти свой дом и не стыдиться за то, что некуда пригласить друзей на праздничный ужин. Бережно хранимая книга остаётся лежать рядом с раскатанными по полу одеялами, завёрнутая в потрёпанную, но чистую ткань. Эль кашляет надрывно, сжимает кулаки и обещает себе, что подождать осталось совсем недолго. Скоро у него появится место, в котором не страшно спать, и любимый. Теперь-то он знает, что такой человек всегда поддержит и поможет, скажет, как ему хорошо рядом, и можно совершенно честно ответить: «Ты делаешь меня счастливее…» Холодная зима. Ужасный шум будит Эля, мимо проносятся какие-то люди, их ботинки мелькают прямо перед глазами. У Эля нет обуви, если не считать за такую обмотанные вокруг ног газеты. Ноги замёрзли за несколько вырванных у голода и дрожи часов, так что приходится сесть на слое промятого картона и попытаться согреть их, спрятав под практически целиком состоящей из дыры шалью. Горло саднит, голос давно пропал в череде непрекращающейся простуды. Эль смотрит в ещё тёмное небо, как впервые, как смотрел в него в тот день, когда его выгнали из комнаты за неуплату, мать отказалась пускать «позор семьи» на порог, ведь у них все закончили университет, а он отчислен. И неважно, что виной тому постоянное измождение и болезни. Сам виноват, слабый. А небо год за годом всё такое же, далёкое, глубокое, таинственное. Фиолетовое. Под глазами у Эля давно залегли синяки, если смотреться перед рассветом в окна домов на освещённой фонарями улице, то можно разобрать. Лицо исхудало, из-за слишком тонкой шеи голова кажется непропорционально большой, действительно, «головастик», и борода не спасает, растёт кусками на подбородке. Чёлки больше нет, теперь грязная копна волос спрятана под вытащенную из мусорного бака детскую шапку некогда бирюзового цвета. Эль каждый день ходит и проверяет баки, сначала тот, что стоит рядом с ним. Сегодня опрокинутый, видимо, этот шум и разбудил его. Потом тот, на углу улицы, с покорёженной крышкой. Повезло, кто-то выбросил остатки ужина, завернув их в пакет. Ещё есть большие контейнеры рядом с парком, но утром в выходные лучше не появляться там: натравят собак. Эль продолжает отсчитывать дни, хотя в этом уже и нет никакого смысла, так ему проще создать иллюзию. Нет, конечно, это не вымысел. Всё вокруг действительно его дом, самый настоящий, с гостиной, кухней, несколькими спальнями. Сюда, к ратуше, можно привести знакомых, их нечем угостить, но ведь в гости принято приносить что-нибудь с собой. А рядом с красным кирпичным зданием можно погреться и обсудить работу. Эль откашливается и осматривается, хлопнув пару раз в ладоши. Он и животное себе завёл, только вот уличный зверь не появляется уже неделю. Холодает. Становится сложно отыскать спокойное место, отовсюду гонят. В конце концов Эль оказывается у ломбарда, в который сдал свои старые, потрёпанные временем часы. Их видно за стеклом, если присмотреться. Идут себе и идут, отсчитывая прожитые им годы, а ведь ему уже много, может быть, получится дочитать книгу. Ещё больше потёртый, сильно запачканный томик заправлен за пояс, помогает ремню поддерживать слишком широкие для скелетоподобного тела брюки. Некоторые слова почти стёрлись, но сохранилось достаточно, чтобы можно было разобрать смысл. Персонажам нравится жить. Каждый день приносит им новые возможности, перед ними открываются интересные места. Закрыть бы глаза и оказаться там, где переплетаются пальцы рук, а губы шепчут: «Я тебя не оставлю». Эль кашляет сухо, долго, захлёбываясь, смотрит на часы, стрелки замерли, стоят на месте. Он не может больше перелистнуть страницу и узнать, что его любимый герой погибнет, страдая, преданный самым близким. Хорошо, что не может.