Закрытая зона: Лекарство против страха

      Чону не спалось. Многое произошло за последние сутки. Было в них и хорошее, и плохое. Был и смех, и слёзы, а ещё было то, чего, возможно, не хватало ему последние несколько лет. Понимание, осознание и принятие. Все оказалось до банального просто, и стены, что выглядели каменными, на самом деле были изо льда, что растаяли от пламени вдруг вырвавшихся из-под контроля чувств.       Чону поморщился, но тут же зашипел от резкой боли. Вытянув руку, омега слегка провел пальцами по припухшей скуле. Наверное, будет синяк, но сейчас это не так важно.       Ким улыбнулся и перевернулся на бок, в предрассветных сумерках разглядывая такое любимое и родное лицо. Оно, к слову, тоже выглядело не очень презентабельно. Пара глубоких царапин слегка подпортили его, но совсем не отнимали былого шарма. Они оба были словно ураган, что сметал всё на своем пути. Они были пламенем, что разгоралось от одной лишь искры. Они были так похожи. И в этом была их проблема, но в то же время это была их изюминка, то, что они любили друг в друге. И вчера, наконец, у них получилось разобраться.       Чону вспомнил, как увидел Лукаса в компании Сычена в клубе. Омега слишком многое себе позволял, и хотелось выть от безысходности. Почему кому-то можно, а место Чону всегда на расстоянии вытянутой руки? Даже новые знакомые, между прочим, очень притягательные альфы, не могли отвлечь его от мыслей о Воне. Лукас… Он был уже под кожей, он растворился в крови, как наркотик, в нём было что-то от изобретения его отца. Даже когда он причинял ему боль, омега не чувствовал её, продолжая всё глубже уходить в своё, как ему тогда казалось, безответное чувство.       Чону понимал, что с каждым днём его ломает сильнее, что эти черные глаза вытягивают из него силы и разум. Он медленно сходил с ума. Иногда в его мысли закрадывалось желание прийти к Лукасу в течку, раздеться и предложить себя, вот только как назло именно в эти дни альфа старался быть вне зоны досягаемости. Чону смеялся и плакал под струями ледяной воды, пока Джехён не вытаскивал его оттуда силой.       Вот только сегодня Чон куда-то уехал, а на глаза попалась троица явно ищущих приключения альф. Но и тут случился облом. Всё желание пропало, стоило ему увидеть истинного, да ещё в компании молодого видного омеги.       — Это Лукас и его брат Сычен, — представил пару мальчишка, Джисон, кажется. — А это Джено и Чону.       «Брат» маячило в голове. Просто «брат», словно гора с плеч. Только Вон и не подал виду, что знаком с Чону, вежливо пожимая руку.       — Очень приятно. Вижу, вы неплохо проводите время.       — Этот клуб один из лучших в городе, — заметил Джено. — Атмосфера вполне располагает к хорошему веселью.       — Приятно слышать, — улыбнулся Вон. — Очень рад, что моё заведение пользуется успехом.       — Ваше? — удивлённо вскинул брови Чону. — Что-то никогда не замечал вас здесь раньше.       — Не люблю шум. Беснующаяся молодёжь уже не вызывает былого восторга. Но признаюсь честно, позволяю себе иногда понаблюдать за толпой из окон своего кабинета. Сегодня я не планировал спускаться, но Сычен, — альфа бросил взгляд на омегу, что уже танцевал на танцполе с Ренджуном, — очень настаивал.       — По твоему виду можно сказать, что ты не отдыхал как минимум сутки. Что-то случилось? — спросил Джисон, внимательно глядя на старшего, а Чону удивили панибратские отношения этих двоих, но ещё больше Кима удивила тёплая улыбка, с которой Вон посмотрел на мальчишку.       — Поверь мне, ничего серьезного, — отмахнулся Вон. — Не будем обо мне. Вы…       Телефонный звонок прервал старшего, а Чону видел, как менялось лицо Юкхея. Он в миг словно постарел лет на десять.       — Ты позвонил Юте? — голос равнодушен, но Чону чувствовал, как в очередной раз почти разлетается на осколки сердце старшего. Это было слишком странно, ведь на лице Лукаса, кажется, не дрогнул ни один мускул. — В какую больницу вы едете? Я приеду. Жди.       Стоило альфе сбросить вызов, как телефон снова завибрировал. Альфа, как показалось Чону, на несколько мгновений растерялся, но взял себя в руки.       — Да! — сказал как-то обречённо старший. — Успокойся! Я уже еду. Позвони Доёну, предупреди, что они едут к нему. Хорошо, я ещё сам позвоню. Всё, отключаюсь. Господи, да возьми ты себя в руки! Ничего с твоим сыном не случится! Слышишь? Всё будет хорошо, понял? Всё, увидимся в больнице. Соберись и прекрати истерику!       Вон сбросил вызов и посмотрел на немного растерянных младших.       — Прошу меня извинить, — бросил он и развернулся к выходу.       — Куда? — окликнул его Сычен, что вместе с Ренджуном вернулся с танцпола.       — Донхёк попал в больницу с сильной интоксикацией. Я должен быть там…       — Почему? — глядя прямо в глаза старшего спросил Чону.       — Потому что это «Лекарство....». А где «Лекарство....», там Енмин!       Альфа убежал, а Чону почему-то показалось, что дело было совсем не в министре. Ревность снова душила, и омега пил, стараясь забыться. И пусть ненадолго, но это у него получилось.       Разбудили ласковые руки, знакомый запах и громкие голоса. Речь шла о Накамото. Джехён защищал Юту, а Сычен требовал объяснений.       Каждое слово Чона оседало на сердце, ведь отчасти Чону понимал, через что пришлось пройти этому омеге, ведь в отношениях с Чхве тоже было мало приятного, но они даже в сравнение не шли с тем, что пережил Накамото. Джехён был прав, Юта заслужил эту заботу. А вот то, что тот интересный мальчишка, с которым он познакомился абсолютно случайно, оказался сыном Лукаса, стало сюрпризом. Если был ребёнок, значит, был и омега. Но никогда, даже после долгих попоек ни один из альф о нём не обмолвился, словно это было табу.       Даже сейчас Джехён ловко перевёл тему, а Сычен сказал то, о чём омега где-то на подсознательном уровне догадывался. Решение его проблемы было почти на поверхности, но чтобы его найти, придётся пробраться через то, что так тщательно скрывалось не один год.       Домой ехали молча. Джехён был глубоко в себе, а Чону наблюдал в окно за проносящимися мимо фонарями. Голова немного кружилась, действие принятых таблеток сходило на нет. Джехён часто ругал его за смешивание блокаторов с алкоголем. Но сегодня даже он молчал, открывая омеге дверь машины, когда они остановились у дома.       Чону не ожидал, что, переступив порог квартиры, окунётся в океан такого любимого, но в то же время пугающего запаха.       — Явились? — усмехнулся Лукас, что сидел в кресле напротив входа и курил. Чону подумал о том, что кресло явно было приволочено из гостиной, но для чего? Ради эффекта? — И снова вдвоём. Даже интересно, как же вы всё время сходитесь, когда я снова и снова отправляю вас в разные части города.       — Я подвозил Тэёна до дома, а Сычен привез Чону…       — Да мне плевать! — подскочил на ноги Вон, но тут же пошатнулся и плюхнулся обратно, едва не уронив и себя, и кресло на пол.       — Да ты пьян, — хмыкнул Чон. — Давненько ты вот так в хлам не нажирался. Что-то произошло?       — У Донхёка за эту ночь трижды остановилось сердце, — как-то хрипло сказал Лукас. — Понимаешь? Трижды. А я… Ты же знаешь, что я…       — Слишком привязался к этому ребёнку, — выдохнул Чон. — Блин, кому рассказать, не поверят, что суровый Вон Юкхей чересчур сентиментален, если дело касается детей.       — Я в долгу перед ними, — сказал Юкхей, прикрывая глаза, а Чону заметил две сверкнувшие капли, что сорвались вниз по щекам. — Перед Джисоном, Донхёком, Джемином, Джено, Чэнлэ и Ренджуном.       Джехён удивленно вскинул бровь.       — Ладно Лэ, но при чём здесь господин Хуан? — спросил Чон. — Кажется, ты упоминал о том, что этот парень не имеет отношения к нашей войне.       — Я тоже так думал, пока не увидел его сегодня. Пока не поговорил с ним. Пока Сычен не позвонил и в панике не начал говорить что-то о странной татуировке на груди его, как оказалось, истинного. Те же глаза, та же манера говорить, та же способность держать себя. Сегодня я снова взглянул в прошлое. Сегодня я снова вспомнил мальчишку, которого оплакивал не один год. Он был способным учеником. Он вырос достойным лидером. Ренджун — истинный лидер клана Дракона, а я… Я тот человек, что рассказал Лао о визите Минхо. Это был приказ Кибома, я не мог сопротивляться. Хоть мы и были друзьями, я не мог спокойно смотреть ему в глаза, а его просьбы всегда звучали приказом для меня.       — Знаю, — выдохнул Джехён. — У меня было так же, за исключением того, что меня он держал ещё кое-чем.       Лукас поднял на друга полные смятения глаза.       — Он единственный знал о том, что своего истинного омегу я лично пристелил как собаку. Знаешь, я сразу понял, что происходит что-то не то. Когда он только появился в нашей деревне, ярко улыбаясь. Казалось, что он вообще не чувствовал нашей связи, а мне хотелось выть от тоски. Я хотел что-то предпринять, но он оказался шустрее. Он подловил меня в лесу, приставив нож к горлу:       — Сделаешь что-нибудь, что мне не понравится, умрут все, — шепнул он мне. — Будь умницей, малыш, и все будут счастливы.       Мне было слишком мало лет, чтобы мыслить трезво. Я испугался, и старался не вмешиваться. Я боялся за тебя, за Кибома с Доёном, за родителей, а в итоге…       Когда вы начали встречаться, я молчал. Ты улыбался, был счастлив, и Дживан, казалось, расцветал рядом с тобой, а что нужно альфе для счастья? Только улыбка его истинного. Знаешь, мне даже показалось, что он, действительно, изменился рядом с тобой. А потом появился Джисон, и наша связь с ним стала ещё слабее. Поэтому я упустил момент, когда он вонзил нож тебе в спину, в тот миг у меня даже мысли о выборе не возникло. Ты был мне дорог, а он… Он был крысой, от которой было так легко избавиться.       Мне было очень плохо, меня буквально разрывала на части боль. Кибом утешал меня, и тогда я рассказал ему всё. Он гладил меня по голове, прижимая к себе, а я… Я и не догадывался, что именно мои откровения станут решающими в наших с ним отношениях. Я не хотел, чтобы ты знал о нашей с твоим мужем парности, не хотел, чтобы ты переживал, винил себя в чём-то. Я хотел, чтобы ты жил.       Ты бы видел себя в тот момент, когда открыл глаза после двух месяцев комы. Ты изменился, а я… Я хотел лишь снова увидеть улыбку на твоём лице. Прости, что говорю это только сейчас, но я больше не могу видеть, как ты губишь себя.       — Осталось совсем немного, — ответил Лукас, стирая влагу со своих щёк. Чону никогда не видел его таким, и от этого сердце болело. Оказалось, он многого не знал об этих двоих, но в то же время они не переставали быть для него самыми родными людьми на свете. — Скоро это всё закончится, и мы сможем спокойно вздохнуть.       — Что ты имеешь в виду? — насторожился Джехён.       — Лао Вон приглашен на «вечеринку» Енмина, — усмехнулся Лукас. — Я думаю, все те, кто так сильно мешают нам жить, соберутся там. А значит, нам нужно держать ухо востро. Я планирую устроить нашим гостям яркий приём.       — Что ты задумал? Я надеюсь, что это не бросит тень на Юту. Ему и так проблем хватает.       — Завтра Накамото Юта подаст в отставку, — ответил Юкхей, поднимаясь с кресла и слегка пошатываясь.       — Что?       — Что слышал. Хватит с него. Мы всё обсудили. Он должен быть рядом с Хёком.       — Енмин не даст ему так просто уйти, — помотал головой Чон.       — А кто его спросит? — обернулся на друга Вон. — Юта сказал, что больше не намерен поддерживать видимость идеальной семьи. Он подготовил бумаги о разводе…       — Вы спятили? — вспылил Джехён. — Это же…       — Ребёнок чуть не умер! — огрызнулся Лукас. — Так больше нельзя. Жертв больше не будет. Позвони Тэилю, есть предложение, к нему и к его подопечному.       — Подопечному?       — Представляешь, разгадка была всё время у нас под носом, но мы не видели её. Минхо привез из Китая Ренджуна, а господин Хуан, как сообщил мне сегодня Доён, является племянником офицера Мун Тэиля. Всё просто.       — Но ты забываешь, что Енмин строил свою империю не один год, да ещё помощь Дракона…       — У Енмина в сейфе подделка Лекарства против страха, — ответил Лукас. — Этот порошок вызывает мгновенную смерть, а теперь объясни мне, для чего человеку, что гребёт деньги лопатой, подделывать свой собственный товар? Хочу это услышать от более здравомыслящих людей. Я же по твоему мнению мозги растерял.       — Хватит, — не выдержал Чону. Он видел, что эти двое готовы вцепиться друг в друга. Джехён был недоволен тем, что Юкхей многое решил без него, а Лукас… Лукас был разбит, и это не давало покоя. — Успокойтесь, иначе завтра вы будете жалеть о сказанном. Давайте всё обсудим утром, когда каждый будет готов привести адекватные доводы для своей позиции. А лучше, давайте, наконец-то соберемся все вместе, чтобы, раскрыть карты друг перед другом, поделиться информацией и решить, что делать дальше. Мы все натворили множество глупостей за свою жизнь, но пришло время всё менять. Если время для решающей битвы, действительно, настало, нам нужно составить план, а лучше сразу несколько планов на случай непредвиденных обстоятельств. Мы должны, наконец, узнать друг друга в лицо, чтобы выстоять под напором врага.       — Мальчишка дело говорит, — хмыкнул Лукас. — Нужно поспать.       Альфа сделал шаг в сторону спальни. Чону, внимательно следивший за ним, в миг оказался рядом, когда старшего повело, и он медленно осел в руках младшего.       — Впервые вижу его таким, — оказался рядом Чон, помогая омеге перенести бессознательного друга на кровать.       — Видимо, этот Донхёк, действительно, был ему дорог, — пожал плечами Чону, стаскивая с Вона куртку и принимаясь расстегивать рубашку.       — Лукас всегда мечтал о семье, о детях, — хмыкнул Джехён, наблюдая за тем, как Чону заботливо вытирает пот с лица Юкхея. — Наверное, поэтому Дживану так легко удалось его окрутить. Ты бы видел, как сияли его глаза, когда папа передал ему в руки крошечного Джисона. Я стоял рядом с ним, а он нежно гладил сморщенное личико и снова, и снова повторял: — Смотри, Дже, это мой сыночек, мой малыш.       А я… Знаешь, я завидовал. Для тебя, возможно, это звучит странно, но в восемнадцать лет мы мечтали не о бурной личной жизни, а о семье. Таковы были методы воспитания в общине. Старейшины вдалбливали в нас традиции, и возможно, они немного устарели, но мы жили ими. Наши власти снова и снова повторяют, что в общинах Сейсен учили убивать, но на самом деле нас учили любить. После поимки Лидера лагеря разделились, каждый выживал, как мог. Нам повезло, что наши семьи не отправились за убийцами. Но для окружающих у Сейсен было, есть и будет одно лицо, а руки — перепачканные в крови.       Знаешь, в тот момент, когда он пришёл в себя в больнице, я растерялся. В его глазах была такая пустота, что мне стало страшно. Я не знал, как вернуть в эти глаза веру, надежду и любовь. Он думал, что потерял всё. Кибом снова и снова говорил, что мы должны сражаться, и это то, что Лукас уяснил чётче всего. Он готов был рисковать жизнью, лез под пули. Ли намучился с нами, потому что ни я, ни Лукас свою жизнь больше не ценили, а потом… Потом Кибом привёл нас к детскому дому. Дети играли на улице, их было много, но почему-то без труда мне удалось отыскать там Джисона. Лукас тоже смотрел на него, а по его щекам, вот как сегодня, текли слёзы. Я думал, что сейчас он перепрыгнет через невысокий забор и ринется к сыну, но Юкхей развернулся и пошёл прочь. На все мои вопросы он снова и снова отвечал, что ему нечего дать этому ребёнку, что он солдат, и Джисон с ним пропадёт. Я пытался поговорить с Кибомом, но тот только пожимал плечами. И знаешь, я сдался, а потом всё закружилось. Я сам едва не пропал, если бы не друзья. Все мы здесь с дырой в сердце, и нам ли учить друг друга жить?       Чону видел, как Джехён отошёл к окну, вглядываясь в черноту ночи. Старший был слишком напряжен, видимо слова Лукаса сильно ударили по его спокойствию. Но Вон был прав, сидеть дальше и смотреть на то, как гибнут люди, больше было нельзя.       — Ты иди, отдохни, — сказал Чону, поднимаясь и погладив альфу по спине. — Завтра будет новый день. Завтра и поговорите.       — Ты это… — повернулся к младшему Джехён. — Побудь с ним. Он будет сопротивляться, но ты не отпускай его. Ты нужен ему, а он нужен нам.       — Я буду здесь, иди, — кивнул Чону, провожая альфу взглядом. Когда дверь за ним закрылась, омега сел на постели Лукаса и смотрел на то, как беззащитно выглядит старший, как припухли его веки, как кровоточат потрескавшиеся губы.       Рука потянулась к такому родному лицу, проведя ладонью по лбу, замерла на щеке, хотелось ласкать, хотелось коснуться губами каждого сантиметра, но Чону понимал, что этот его порыв останется никем не замеченным, что Лукас снова оттолкнёт, а он будет плакать, снова оставшись один. Чону хотелось, чтобы однажды его обняли в ответ, а пока… Пока он даже думать не будет о близости с этим человеком, чтобы не делать им обоим ещё больнее.       — Чону? — шепнул Лукас, поймав руку омеги и прикасаясь к ней губами. — Чону, прости меня. Не уходи, пожалуйста!       Омега замер на месте, боясь шелохнуться, эта неожиданная ласка слегка выбила его из колеи, а дальнейшие события и вовсе не укладывались в его сознании.       — Нет! — отшвырнул руку омеги Вон. — Уходи! Беги от меня! За моей спиной притаилась смерть. Она… Она хочет отнять у меня всё! Беги, Чону!       Альфа заметался по кровати, а Ким не знал, что ему предпринять, оставить всё как есть или попытаться успокоить старшего? Когда Лукас подскочил на кровати и громко закричал, хватаясь за голову, омега кинулся к нему, пытаясь сжать в крепких объятиях.       — Лукас?! — попытался докричаться до старшего Ким. — Лукас, посмотри на меня! Всё хорошо, слышишь? Ты не один!       Альфа брыкался в руках младшего, кричал, пытался вырваться. Чону понимал, что ему не хватит сил, чтобы унять приступ любимого, но он не хотел сдаваться. Он должен помочь этому человеку, потому что он его жизнь, он его семья.       — Пусти! Я должен спасти сына и Чону! Они следующие! Он убьёт их! — рычал Лукас, а потом швырнул омегу в сторону, поднимаясь.       Чону отлетел, ударяясь лицом об угол комода, перед глазами всё поплыло, но он должен был встать, должен был остановить. Юкхей явно был не в себе, в его глазах пылал огонь, и Чону это совсем не нравилось.       — Стой! Это я — Чону, слышишь? — бросился наперерез альфе Ким. — Лукас, послушай, Джисон в безопасности! Он в Академии!       — Ты врёшь! — оскалился Вон. — Кибом сказал, что если я буду рядом с ними, они станут главной целью, но я не смог… Я сам подставил своего ребёнка. Я должен их спасти, я…       Звонкая пощёчина прервала речь альфы.       — Приди же в себя, чёрт возьми! — сказал Чону, пытаясь отдышаться. — Кибом, Кибом, Кибом… Его так много в ваших жизнях, но он мёртв, понимаешь!!!       — Он жив! — шокировано посмотрев на младшего, сказал Вон. Его рука скользнула по щеке, стирая кровь с расцарапанной омегой кожи.       — Что? — непонимающе посмотрел на альфу Чону. Лукас выглядел сейчас, как побитый щенок.       — Он жив, но я… Я не знаю где он!       Альфа осел на пол, зарываясь пальцами в светлые волосы и раскачиваясь из стороны в сторону.       — Иначе я никак не могу объяснить появление в офисе Енмина подделки «Лекарства....». Он всё продумал, пока мы оплакивали его, он продолжал свою войну. Он ведь единственный из нас пятерых, кто изначально жаждал крови. Ли раскрыл его, он должен был сдать его президенту, но Кибом опередил министра, организуя покушение и инсценируя свою смерть. Ещё год назад я верил в неё, но в последнее время слишком часто на моём пути попадаются препятствия, которые строит третья сторона. Я… Знаешь, где-то полгода назад я попросил Джисона принести мне что-то из вещей Джено. Я был одержим этой мыслью, поэтому, наняв парочку бесстрашных альф, мы вскрыли могилу Кибома.       Он думал, что после его героической кончины все поплачут, оставив его образ в памяти, как образец мужества, поэтому не слишком заморачивался. На церемонии гроб был закрытым, а к телу после перестрелки не допустили даже мужа. Криминалисты говорили о сильных повреждениях, раздробленный череп, и само тело было словно решето. Президент был в шоке, от него толку мало, он снова и снова повторял, что Кибом вытолкнул его из машины, прикрывая собой. Всё сходилось, до того момента, пока я не стал замечать, что не обо всех выкрутасах Донхёка его преследователи сообщают Енмину. Информация уходила куда-то ещё. Юта стал жаловаться, что ему кажется, будто за ним кто-то следит и перестал появляться в доме, а Доён обмолвился о том, что один из его лаборантов едва не уничтожил все образцы «Лекарства....».       Признаюсь честно, когда мы вскрыли гроб, меня вывернуло наизнанку, но результат был получен. Человек, похороненный тогда, не имел никакого отношения к Ли Джено. После этого я стал осторожнее. Я попросил Джисона следить за Джено. Он был самым уязвимым в тот момент, на него могли неправильно повлиять. Я не хотел, чтобы мальчишка становился убийцей. Сын не задавал вопросов, но я видел, что он держится из последних сил. Ему не нравилось происходящее.       — Что происходит? — спрашивал он у меня, когда мы в очередной раз встречались в небольшом кафе на краю города. Я не знал, что ответить, ведь даже находиться рядом с ним не должен был. Меня тянуло к нему, хотя я понимал, что не имею права его даже обнять. Но тогда горе на самом деле едва не сделало из нас с Джехёном машин убийц. И знаешь, что нас остановило?       Вон поднял взгляд на омегу, сидящего рядом. Щека Чону припухла и слегка кровоточила. Лукас поднял руку, проведя пальцем по воспаленному участку, а потом пододвинулся ближе, сгребая младшего в объятия.       — Ты, — шепнул он, куда-то в макушку омеги. Чону чувствовал, как сердце готово сорваться с ритма. Никогда Лукас не был так близко, никогда так крепко не обнимал, а когда губы альфы коснулись раны, Ким и вовсе потерялся. — Кибом называл нас влюблёнными идиотами. Мы цеплялись друг к другу, почти забыв о миссии, и это его раздражало. Возможно, это и стало первым толчком к тому, что он начал свою игру за нашими спинами. Его раздражало любое упоминание о тебе. Он… Предлагал нам «подсунуть» тебя Енмину до того, как он увлёкся Донхёком, но Джехён тогда устроил целый скандал, что мол ты ещё не готов к столь ответственной миссии, что он не хочет тебя ломать. Я молчал, хотя был полностью согласен, а потом сам…       Лукас усмехнулся, сжимая младшего в объятиях сильнее.       — Прости, я такая свинья, но я… Он оставил мне письмо, в котором просил следовать законам Сейсен, истреблять неверных, отомстить за его смерть. Там он как раз и рассказал мне о том, что покушение было организованно им, что он погиб, защищая своё честное имя и спокойствие своей семьи. Он просил, чтобы я поддержал Джено, как когда-то он поддержал Джисона. Каждая фраза в этом письме была вроде бы просьбой, но в убитом горем сознании звучало, как приказ. Я многим был обязан Кибому, и только в последнее время начал понимать, что большая часть обстоятельств была спровоцирована им же. В нас с Дже говорила месть, а Бом умело этим пользовался, но…       — Когда он понял, что вы не станете марать руки в крови, он ушёл, — сказал Чону, поворачивая голову и глядя прямо в сверкающие глаза старшего. — Он ушёл, чтобы завершить свою миссию, не впутывая вас.       — Тогда почему его тайный план ударяет по нам, а не по Енмину? Почему должен был так страдать Доён? Почему плакал Юта? Почему малыш Донхёк оказался на краю? Почему каждый его шаг вперед, отдает по нам взрывной волной?       — Это просто совпадения, — постарался придать своему голосу уверенности Чону. — Все мы связаны. Вся эта история когда-то началась по вине одного человека, и пока он не будет наказан так или иначе все пути будут пересекаться.       — Но я больше не хочу видеть слёзы! — сказал Лукас. — Знаешь, я думал, что он появится в больнице, ведь его люди есть и там. Он ведь уже, наверное, понял, что я раскрыл его. Но он не пришёл, а я… Меня буквально через мясорубку пропустило, когда я видел, как дорогие люди снова плачут. Юта и Доён они ведь мне как братья. Они с Дже видели меня всяким, они вытягивали меня, спасали, а я… Я даже спасибо ни разу не сказал.       — Ну это сделать никогда не поздно, — послышался голос у двери.       Чону и Лукас синхронно повернулись, разглядывая Джехёна, что стоял в дверях и, привалившись к косяку, затягивался сизым дымом. Он выглядел слегка бледным, но спокойным.       — И как долго ты тут стоишь? — спросил Вон, прижимая к себе омегу.       — Где-то с фразы «Я должен их спасти». Вы так громко кричали.       — Ты…       — Знаешь, я подозревал что-то подобное. Но совсем недавно я убедился в этом окончательно.       — Когда?       — Когда в отеле, где мы убрали Чхве, нашли браслет Чону. Тот самый, который когда-то мне помог выбрать Кибом. Тот, который я подарил тебе на выпускной.       Омега дернулся, но нежный поцелуй в висок немного успокоил.       — Но я… Я закинул его куда-то задолго до того дня, — ответил Ким. — У него сломалась застежка. Лукас сказал, что ремонт обойдется дороже, поэтому лучше от этой безделушки избавиться.       Вон потер переносицу, пряча взгляд, а Джехён усмехнулся.       — На нем была гравировка.       — «Будь всегда на вершине, верь в себя, малыш», — шепнул Ким.       — А еще на нём было очень много твоих отпечатков, — заметил Джехён, туша сигарету и бросая её в урну в коридоре. — А если ты помнишь, после смерти твоего папы, перед допросом у тебя снимали отпечатки пальцев, чтобы доказать твою непричастность.       Чону кивнул, наблюдая за тем, как Джехён опускается рядом с ними и смотрит на переплетённые руки пары. Когда Лукас успел сжать его руку, омега упустил.       — Ну так вот, если бы Енхо мне вовремя не позвонил, мы бы сейчас здесь не разговаривали. Только четыре человека знали об этой безделушке, и вывод напросился сам по себе.       — Почему я? — всхлипнул Ким.       — Потому что вернул солдатам способность принимать собственные решения, — хмыкнул Лукас. — Знаешь, у меня сейчас такое чувство, что я спал всё это время, а теперь проснулся, и эта реальность меня совсем не радует.       — Мы не должны сдаваться, слышите? — сказал Джехён, обнимая друзей. — Не должны!       — Но как бороться с человеком, которого много лет считал своей семьей?       — Мы не будем бороться с ним, — помотал головой Чону. — Мы продолжим делать вид, что всё в порядке. Мы не покажем своей слабости. Мы сильнее! Мы будем действовать открыто, у нас есть оружие, которого, как мы выяснили, нет у нашего врага. У нас есть любовь, и мы должны показать этому миру, что она сильнее всего.       — Чону прав, — улыбнулся Джехён. — Я утром позвоню Доёну, чтобы он выделил нам помещение для собрания. Малышню брать будем?       — Да. Они нужны нам. Позови Куна, хватит ему сидеть в подполье, пришло время побороться за светлое будущее своей семьи.       — Но Тэн…       — Ты не доверяешь Доёну? — хмыкнул Вон. — Он вытянет этого мальчишку с того света, чего бы это ему не стоило.       Чону нравилось наблюдать за тем, как оживились альфы. Они снова улыбались, а глаза загорелись азартом.       — Ну, а сейчас всем спать! — скомандовал Вон. — Иначе разговора не получится.       Джехён кивнул и удаляясь обернулся, подмигнув Чону. Щеки омеги покраснели, он и не сразу заметил, что Лукас уже разобрал кровать и забрался под одеяло.       — Ты так и будешь там стоять или тебе нужно особое приглашение?       — Я…       — Идем, я не кусаюсь, но сразу признаюсь, что слишком вымотан и не дотягиваю до звания лучшего альфы на свете.       — Дурак! — сказал Чону, стягивая с себя футболку и штаны, а потом забрался в кровать, тут же оказываясь в медвежьих объятиях.       — Спи, родной! Обещаю, что у нас всё ещё будет замечательно.       Чону кивнул, утыкаясь носом в шею старшего и вдыхая такой любимый аромат. Он верил.       И вот сейчас он разглядывал такое любимое лицо. Солнце уже поднялось над горизонтом. На кухне Джехён гремел посудой, но подниматься совсем не хотелось. Вот только звонок телефона нарушил всю идиллию. Лукас потянулся, открывая глаза и дотянувшись до трубки, поднес её к уху.       — Да, — сказал он, внимательно глядя в глаза Чону, что натянул на себя одеяло. — Спасибо, Минхёк. Будет что-то новое, сообщите.       Альфа сбросил вызов и, бросив телефон на тумбочку, навис над омегой. Чону любовался родным лицом, что становилось всё ближе, а когда губ коснулись родные губы, он забылся. Лукас целовал так, словно пытался вернуть ему всю ту нежность и любовь, что задолжал за все годы их знакомства.       — С добрым утром, малыш! — сказал альфа, затягивая кожу у изгиба шеи младшего, помечая омегу, и признавая свою власть над ним.       Чону почувствовал, что дрожит. Накатившая волна чувств была сильнее всего, что когда-либо удалось пережить, но почему-то Ким был уверен, что с Лукасом всё может быть ещё ярче раз за разом.