In the Dark

Во всей сложившийся ситуации Корво видел один единственный плюс – его совершенно не укачивало на кораблях. По крайней мере, к кораблям он привык еще со времен своего последнего путешествия в поисках вакцины от чумы. Теперь же, сидя в темной каюте, освещенной одним лишь древним масляным светильником, он думал о прошлом. За иллюминаторами было настолько темно, что даже не было видно, как толщи воды рассекают разномастные рыбки. Ничто не могло помешать тяжелым мыслям подбираться все ближе и ближе. Одинокий огонек дернулся. Чужой появился в каюте незваным гостем. Неожиданно. И больше всего Корво хотелось, чтобы этот надоедливый собеседник растворился в той самой тьме, из которой вышел. Чужой напоминал о прошлом, которое причиняло слишком много страданий. О прошлом, которое хотелось забыть. Но демонов, какую бы форму они не обретали, всегда сложно прогнать. – Куда ты бежишь? Или от кого? – спросил Чужой, как всегда без вступления. – Никуда. Да и не от кого мне… От себя-то не убежишь, – убитым голосом сказал Корво, не поднимая взгляда от подрагивающего пламени. – Чего ты хочешь от меня, Чужой? Я больше ни на что не годен. И силу свою забери. Или я должен снимать твою метку вместе с кожей? – Если не будешь ей пользоваться, сила сама уйдет, – равнодушно сказал Чужой и только тогда увидел, как Корво поднял на него взгляд. – А ты не знал? Если она у тебя, значит, ты все еще не можешь без меня. – Глупости. Уходи. Мне больше нечего тебе показать, – сказал Корво, ложась на койку и отворачиваясь к стенке, показывая тем самым, что разговор окончен. – Я бы так не сказал, – настаивал Чужой, садясь рядом с Корво. – Знаешь, ты убивал стольких и сломался после смерти одной девочки! Тебе не кажется это ироничным? – Я убивал и раньше, – тихо сказал Корво, прослеживая взглядом странный рисунок на стене. – До смерти Джессамины. Я убивал тех, кто приходил, чтобы убить ее. И вот один раз я не сумел этого сделать. Он остановился на несколько секунд, чтобы вздохнуть, а после поднялся и сел рядом с Чужим, продолжая свою исповедь. – Я был недостаточно умен, чтобы разглядеть заговор и позволил им подобраться к ней так близко. Меня обвиняли в ее смерти, но это не было правдой. «Это ты ее убил» – твердили мне, а я отрицал, хотя внутри я сразу же согласился с этой ложью. Поэтому я практически не воспринимал пытки. Они не смогли бы сделать мне больнее. Я почти умер вместе с ней и все, что им досталось – это агонизирующий полутруп. На этом свете меня держало только одно: она попросила спасти Эмили. А я не мог, пока был в тюрьме. И не смог. Все. Что меня держит теперь, Чужой? Я ведь был готов пойти на плаху! – А ты никогда не думал о том, чтобы пожить для себя? – Для себя? – Ну да, мне было бы интересно посмотреть, как ты будешь делать что-то для себя. Мне поначалу казалось, что ты убиваешь всех, кто был на твоем пути просто из-за мести, но я был удивлен, когда понял, что ошибся. – Месть… – рассеяно повторил Корво. – Я мстил? За кого? – За себя? За нее? За Эмили? – Нет. Я просто устранял тех, кто мог помешать мне. Я не испытывал ничего, когда они умирали – ни радости, ни удовлетворения. Я мог бы сделать так, чтобы они страдали. Чтобы мучились так, как, как мучился я, но зачем? В этом нет никакого смысла. – Корво, скажи, а ты любил Императрицу? – Больше жизни. Я жил для нее, я готов был умереть ради нее, а мне даже этого не дали сделать. Я бесполезен. – Чшшш, – остановил его Чужой, до того, как поток слов перерос бы в самобичевание. Чужой не был человеком, но он вполне мог имитировать человечность, если ему это было нужно. Поэтому его объятья были точно такие же теплые, как человеческие, он так же, как любой другой человек, гладил Корво по плечам. – Зачем ты слушаешь меня? Зачем я тебе?! – прокричал Корво, не в силах выдержать того факта, что единственный, кто отнесся с пониманием к нему, был демон, которым аббатство пугает граждан. – Ты точно не хочешь знать правду, мой дорогой Корво. – В Бездну все, ты всегда все говорил, так почему бы не сказать сейчас?! – Люди, – с укоризной произнес Чужой, пальцами обводя контур лица Корво. – Вы так жаждите знаний, которые редко можете вынести. Придумываете для себя оправдания. Корво, ты не умираешь, потому, что хочешь жить. Иначе ты бросился бы за своей ненаглядной Эмили. Но ты хочешь жить и тебе стыдно за это. Стыдно, за то, что не смог изменить этот мир. Возможно, ты выбрал не те способы? Ты уничтожал все. Не оглядываясь. Забывая, что те, кому ты поклялся в верности, хотели от тебя не убийств, а защиты. – Но что мне делать теперь? Ради кого жить? – Ты задаешь правильные вопросы. Осталось найти на них ответы. – Я не знаю этих ответов. – Не знать, а искать, Корво. Мой маленький глупый Корво. Мой несчастный, потерянный человечек, – с улыбкой в голосе и без издевки сказал Чужой, притягивая к себе Корво и вплетая пальцы в его волосы. Глупый, но стойкий оловянный солдатик, даже сломанным казавшийся намного интереснее, чем те, остальные. Такой сильный и такой беззащитный. Если в людях что-то и может поражать, так это их разносторонность. Корво – неудавшийся лорд-защитник – был особенным. Бандиты и убийцы, убивающие ради денег интересны, но вдвое интересен тот, кто пойдет на все ради метафизического долга. Насколько краше отвергающий себя ради высокой цели, чем тот, кто ради низменных потребностей пойдет на злодеяние. Ирония в том, что оба они падут в бездну, разница только в пути. Нет оправдания жестокости – по этому простому правилу строится весь человеческий мир, но не более. Именно за эту грань уходили те, кто искал оправдание. Именно там пребывали те, кто это оправдание для себя находил. Именно оттуда не возвращались те, кто считал, что оправдание им и не нужно. – Искать… – пробормотал Корво, не понимая, что за смысл в этих словах. Но Чужого он заинтересовал не из-за догадливости или пытливого ума. Если бы ему нужен был гений, то он мог выбрать любого, но среди ученых столь же велик процент эгоистов, как и среди людей не особо одаренных. Порою даже казалось, что науку выбирают те, кто хочет прославиться, занеся свое имя на страницы истории. Нет, не ум, не хитрость, не преданность делу – ничего из этого не привлекало Чужого так, как привлекал Корво, согласившийся обезличить себя ради Императорской семьи. Человек, потерявший цель, но все равно отчаянно желающий жить. Понявший, что не хочет смерти, когда был предан и брошен на самое дно. – Искать, – повторил Корво, качая головой. – Из меня слишком плохой искатель. Что бы я не искал, никогда не мог найти. Этот способ мне не подходит. Чужого все больше и больше забавляло происходящее и, чтобы повысить интерес, он предложил: - Тогда, как на счет того, чтобы служить мне? Корво молчал лишь несколько секунд, да и те нужны были ему, чтобы осознать сказанное, а после он ответил: – Да. – И ты пойдешь на все? – Да, – уже не колеблясь, ответил Корво. Происходящее становилось все увлекательнее. Обычно люди шли служить Чужому ради обретения силы или власти, по крайней мере, им хотелось так думать. Иногда, люди считали, что могут таким образом вытащить себя из той пропасти, куда пали. Но никто, кроме Корво, не хотел служить ему ради самой службы. И Чужой не был бы собой, если бы не решил сразу же проверить новое приобретение. Он поцеловал Корво, прекрасно зная, что в прошлой жизни лорд-защитник ни разу не взглянул на другого мужчину. Но то был лорд-защитник, и то была прошлая жизнь. Наблюдая, Чужой не чувствовал ни капли отвращения в эмоциях Корво. Он готов был отдать всего себя. Вполне возможно, ему просто нужно совершить хоть какую-то жертву, чтобы почувствовать себя немного лучше. Тогда Чужой углубил поцелуй, языком раздвигая губы Корво и медленно, чтобы не переборщить, вдохнул в него бездну. Корво показалось, что воздух исчез. Он задыхался. Тонул. С каждым вздохом легкие тяжелели от воды. Словно они вдвоем нырнули в само существо океана. Вода шумела в ушах, давя на барабанные перепонки, делая все остальные звуки приглушенными. Все, что оставалось – это научиться дышать водой. Хотя это бы не помогло. Так быстро, как только мог, Корво учился дышать так же, как дышал Чужой, если это вообще можно было назвать дыханием. Люди так не могут. Никто из живых существ так не может. Только когда Корво перестал задыхаться и, наконец, успокоился, спокойно принимая в себя новое, Чужой разорвал поцелуй и вместе с ним отнял то новое ощущение, которое хотелось вернуть. – Тише, не все и сразу, но будет, – сказал Чужой, снимая с Корво рубашку и укладывая его на жесткий матрас, нависая сверху. Одним движением он избавил своего Корво от совершенно ненужной теперь одежды и вновь принялся наблюдать. Люди боятся остаться без одежды вовсе не потому, что боятся наготы. По крайней мере, не существовало ни одного человека, который бы родился со стыдом за свое тело. Одежда больше походила на еще одну защитную оболочку, но более явную. И то, что Корво лежал под ним обнаженный, но ничуть не стыдящийся этого, говорило о многом. – Мне всегда было интересно – какое оно, твое сердце, – прошептал Чужой, запуская руку под кожу Корво. Глубже. Он проникал сквозь резко сокращающееся мышцы, сквозь сухожилия и прочную грудину, за которой в бешенном ритме билось сердце, качавшее алую кровь. Корво выгнулся, совершенно не задумываясь, что любое проникновение внутри организма должно причинять боль, но боли не было. Было странно. Словно сквозь его плоть проникала не рука, а ручей, мягко омывающий агонизирующий кусок мускулов. Поток, вибрирующий вместе с расслаблением каждого волокна. Это было необычно, но именно это и давало успокоение. При желании Чужой мог бы сжать чуть сильнее, но делать этого он не собирался. Это не сердце было в руке, это была жизнь. И эту драгоценность отдали добровольно, радуясь, что можно перестать беспокоиться о том, куда ее приложить. А вторая рука Чужого уже находилась чуть ниже – сжимала почти полностью окрепший член. «Что со мной, если у меня стоит на такое?» – проскользнуло в голове у Корво, но эта мысль вылетает из головы тут же, когда Чужой делает первое плавное движение рукой. Если уж он решил поиграть в человеческие отношения, то это вовсе не означало, что делать это он будет как человек. Призрачная сила, которая секунду назад удерживала сердце, исчезла и освободившуюся руку Чужой перевел вниз. И Корво чувствовал, как чужие пальцы прошли сквозь его член, и перестал сдерживать стоны. Он ощутил, как нечто, что вообще нельзя назвать материальным, задело каждый отдельный нерв на своем пути. Такое невозможно почувствовать в этом мире, но хозяин другого измерения всегда был щедр на новые ощущения. К тому же, он получал свою долю удовольствия, наблюдая, как мечется под ним человек, когда кончики пальцев касаются головки и плавно входят внутрь, пока другая рука крепко удерживает член у основания, чтобы иметь возможность контроля. И только, когда Корво оказался на грани, когда удовольствие начало становиться чересчур болезненным, Чужой дал ему возможность кончить. – Чужой, – позвал Корво, отвлекая своего любовника от созерцаний каплей спермы на бледной коже. Чужой отозвался. Он всегда отзывался на зов тех, кто был ему интересен. И он увлек того, кто сейчас представлял квинтэссенцию его интереса в новый поцелуй. Корво падал. Ниже. В темноту. И это было прекрасно. Ради меня ты разрушишь этот мир до основания? Как прикажете.