Let Me

      Все началось с пари, как это обычно бывает. У Исака были напряженные дни, когда он едва успевал принять душ, не говоря уж о бритье, и когда другие парни замечали это, то начинали безжалостно дразнить его. Так, это привело к пари на то, кто сможет вырастить больше волос на своем лице в течение месяца (никто не хотел говорить слово «борода», потому что никто не ожидал, что сможет вырастить что-то подобное на лице). Прошло 22 дня. И Эвен умирает. Дело в том, что Исак выиграл. Нижняя часть его лица была покрыта светлыми, пушистыми и мягкими волосами, даже где-то напоминая бороду с грубыми на ощупь волосами. Эвен не знал этого. Он понятия не имел, что это сделает с ним. Но так оно и было. Исак ходил вокруг всех самодовольный и радостный, ведь он был единственным, кто каким-то образом отрастил что-то похожее на бороду, и каждый раз прикасался к ней, когда говорил с кем-то другим. Он будто пытался направить все внимание только на это. Парни ненавидели это. Но Эвен нет. Это было дерзостью? Он высоко стоял, выпрямив спину еще больше, дразнил их, выглядя как напыщенный павлин, чтобы позлить их? Все это давало энергию Эвену. Это заставляет его думать о том, как крепко может Исак держать его, насколько он был силен, как в тот раз, как он прижимал его во время поцелуя. Эвен до сих пор мечтал об этом. Он не знал, что опять будет увлечен такими вещами, но, кажется, не было ничего такого, чтобы сделал Исак, и ему бы это не понравилось. У него были мысли, как Исак снимает с него неприятный мокрый хлопок, спрашивая его все также дерзко и дразня «Тебе скучно со мной?» Черт. Черт! Эвен не мог смотреть на него. Он знал, что бородка Исака была влажной от слюней, но его пухлые и красные губы заставляют Эвена отвернуться и не смотреть на него. Поэтому он продолжал смотреть в потолок, сжимая и разжимая руки, чтобы перевести дыхание, пытаясь устоять на месте. — Нет. Смех Исака издевался над членом Эвена, что он мог чувствовать весь этот процесс вплоть до пальцев ног. — Нет? — задирается Исак, и его улыбка проявляется в голосе. Он двигает головой, и мягкими, но в то же время грубыми волосами на его щеках проводит по нежной коже бедер Эвена, и Эвен давится воздухом. Исак знал. Он знал, что делает с Эвеном, и это могло бы быть очень опасно. Ему нравилось дразнить его. Исак поворачивает голову, опуская вниз подбородок и потирая им бедры Эвена и, казалось бы, его волосы потирают член Эвена. Маленькие, едва заметные прикосновения, были без определенного направления или ритма. Но этого было достаточно, чтобы челюсть и глаза Эвена сжались. Исак останавливается ненадолго, будто ожидая ответа от Эвена, но он вряд ли сможет вспомнить вопрос, который был ему задан ранее. Он остается на том же месте в течение долгих нескольких секунд, но Эвен не сдвинулся с места, не собираясь смотреть на него, потому что не мог. Исак, кажется, понимал все это, и, наконец, продолжил. Его подбородок царапал кожу Эвена, что заставляло его ноги дрожать. Он пытался перекинуть их, чтобы освободить место для Исака, хоть он и стоял сильно прислонившись к стене. Эвен хотел большего, чтобы эта бородка коснулась всего его тела. Исак издает звук и быстро бежит своим широким языком по всей длине тела Эвена: от его члена до его же кончика, и то, как бородка трется о него, вызывает внутри Эвена целый пожар и ярость, что он больше не мог устоять на ногах. — Эвен, взгляни на меня, — говорит он, и Эвен обессилел от этого голоса. Он делает глубокий вдох, а затем и еще один, и открывает глаза, смотря на потолок. Он плавно кладет руки на стену позади себя и медленно считает до трех про себя, отталкивая от себя неизбежный надвигающийся оргазм. Он отчаянно молил о том, чтобы это продолжалось вечность, но он был так близко, так чертовски близко, что знал, если посмотрит на Исака — проиграет. Но ему пришлось. Он должен был это сделать, когда Исак так спрашивает. Исак на коленях перед ним — полное откровение. Зрачки были взорваны, его рот был открыт и дышал на член Эвена, волосы в полном беспорядке, а щеки были красными. И эта чертова борода… Стоны Эвена были длинными и громкими. Его член пульсировал, а два ореха болели, и он хватает волосы Исака, толкая его туда, где он нуждается в нем больше всего. Он сразу же открывает широко рот, беря член как профессионал, затем вытаскивает и делает это снова. И снова. Эвен не мог отвернуться сейчас. Он полностью был загипнотизирован, наблюдая как Исаак работает. Красивые губы, растянутые на его члене, хлюпающие звуки, что он издавал, беря Эвена в рот снова и снова. Его пальцы ног скрутились на полу, рука Эвена в волосах Исака превращается в кулак, и он пытается не использовать такую хватку, чтобы тот продержался еще, пока имеет его в рот. Все проходило успешно. Звуки, проливавшие вокруг члена Эвена, звучат для него как музыка для ушей. Он был так близко, а борода Исака трется о его яйца и член, что Эвен больше мог сдерживаться. Едва он успевает вытащить Исака оттуда, как Эвен кладет руку на и гладит себя раз, два, затем огонь вспыхивает в его животе, в его члене, вплоть до его яиц, и он смотрит в фантастическом восхищении на Исака. Его сперма размазалась на бородку Исака, делая такой красивый беспорядок на нем, и он просто берет Эвена, сохраняя зрительный контакт между ними, высовывает язык, облизывая всю жидкость Эвена вокруг своего рта. Он никогда не казался таким совершенным, каким был сейчас. Эвен с трудом кончил, но его член до сих пор пульсировал, а яйца все еще работали, как он тут же приступил к члену Исака, чтобы закончить дело и там. Исак стонет от движений рук Эвена, закрывая глаза и начиная поступать также. Эвен чувствует, как что-то влажное пустилось по его ногам и ступням, но он не мог толкнуть его член немного внутрь в теплый, влажный и идеальный рот Исака. Как только из него выжали последнюю каплю, он падает спиной к стене, отпуская волосы Исака и просто стоит там, тяжело дыша. Его ноги были такими слабыми, что он боялся упасть. Он делает ошибку, посмотрев на Исака, когда он заканчивает, покрытый в сперме Эвена мокрой и липкой. Это был сильный удар по животу, смотреть на Исака, который был покрыт им. Помеченный. Промокший. Это не должно быть привлекательным, но так оно и было. Эвену было стыдно, что от одного взгляда Исака у него прожигались все внутренности. — Ты пропустил местечко, — смеется Исак, глядя на него и потирая пальцем его щеку. Наблюдая, как он смеется и расслабляется, как будто это не было странным, что Эвен так возбужден волосами на его теле, как что-то внутри него оседает. Сердцебиение становится медленным, напряжение в теле заменяет легкость. Он впадает в усталость и, скользя по стене, тянет за собой Исака, жадно целуя его в губы. Вкус собственной спермы на губах Исака вырывается на его языке, заставляя его радостно мурчать, и он облизывает каждый последний остаток себя у Исака. Он любил, как волосы скрежетали против его языка, что делало его губы чувствительными и больными, но он не останавливался, пока борода Исака не стала темной от слюны и свободной от спермы. Когда он, наконец, отступил, зная, что красный и опухший, его кожа начинает воспламенятся от трения об этому бороду сильнее и сильнее. Исак нежно трет его кожу вокруг рта свои большим пальцем. — Думаю, я тебе не наскучил, — говорит он, заставляя Эвена смеяться очень громко. Есть миллионы вещей, которые он мог бы сказать, тысяча вещей, которые он уже сказал и сделал, и в конце концов он говорит: — Ты никогда бы не смог наскучить мне. И судя по тому, как глаза Исака смягчились, а улыбка была застенчива, этих семь слов было более, чем достаточно. Кажется, ему придется сказать Исаку, чтобы тот никогда не брился. Да, возможно, придется.