***
Бьется стекло. Рвутся чертежи, создаются новые и тут же уничтожаются. Руки, будто чужие, лихорадочно шарят по панелям и приборам. Расчеты путаются, и на то, что он задумал, не хватает ни времени, ни сил, ни материалов. Солнце восходит, свистят и жужжат приборы, алкоголь льется рекой, солнце заходит, жизнь кончена. И так по кругу. Он истощен. Старк физически ощущает холод в груди — липкий, всеобъемлющий, неумолимый, он охватывает все его существо. Клубок змей затянулся, распрыскивая яд по всему телу тысячью голов, отравляя разум и ускоряя процесс разложения. Стоит закрыть глаза, и перед лицом тут же возникает Питер, лежащий в кровати, окутанный золотыми лучами света. Старк видит бархат кожи, чуть вздымающуюся грудь, видит свою руку, касающуюся мягких каштановых волос — он даже пальцами чувствует прикосновение. Он любуется яркими глазами, в которых зарождается беспокойство. Вскоре взгляд тускнеет; вот уже Питер остервенело хватается за Тони, пытаясь найти в нем спасение. С губ слетают первые стенания, и они режут по Старку раскаленным ножом. В руках старика бился испуганный подросток. Глаза, полные осознания, с мольбой обратились к Старку и встретили растерянный, шокированный взгляд. Ребенок, прелестное, дивное создание, необратимо угасал на его руках, взмолившись Тони, своему Богу. В его робком стоне Старк слышал ужасающие крики живой плоти, крики многострадальные, жгучие и жалящие. Но окончательно Тони изувечило, размозжило тихое и виноватое: «Простите». Мальчишка оказался прав. Пепел до сих пор обжигает и воспаляет Тони; он чувствует его на руках. Пустота разрывает его изнутри в попытке заполниться. Старк старается умалить ее, теша алкоголем, новыми идеями и приборами, которые помогут найти Паркера. Единственное, что поддерживает его — вера. Он найдет Питера, используя все ресурсы. Все ресурсы… Он кинулся в лабораторию, собирая последние чертежи и их остатки. Окончив восстановление, Тони обзванивает старых и новых знакомых. Старка будто выдернули из дурмана, дали пощечину и кинули в кипящий котел. Он полон решимости, и она на время заглушит отупляющую, давящую пустоту.***
Самолет преодолел барьер. Под ним раскинулись богатые восстанавливающиеся земли, но очаги поражения все еще уродливыми шрамами напоминали об ужасной битве. Ваканда начала оправляться. Старк уже проглотил свою гордость, спесивость. Их место заняло отчаяние и ужас, как и всех оставшихся в живых землян. Ничто не могло встать на пути спасения Паркера — даже его эго. Он обязан воспользоваться всеми возможными шансами. Поэтому он и прилетел в Ваканду. — В мире хаос, ведь так? — спросила Шури. — Можно и так сказать. И Ваканда вновь закрылась ото всех. Верный ли вы курс избрали, принцесса? — Не я одна имею право голоса. К тому же, У Ваканды нет ни ресурсов, ни времени, чтобы помочь всему миру. — Вы отступаетесь от вектора развития, избранного вашим братом. Стоит ли это того? Лицо Шури исказила гримаса боли. Ее жгучий, ненавидящий взгляд опалил Старка. Он приготовился к обороне, но она лишь процедила: — Что вам нужно, мистер Старк? — Мне нужно то же, что и вам: спасения близких. — Это невозможно. Танос… — Вы видели, как якобы умерла половина вселенной? Как «погиб» ваш брат? Зато я видел. Мой… стажер, — чуть запнулся Тони, — осыпался на моих руках. Не истек кровью, не сгорел, не утонул, не задохнулся, а именно осыпался. Я не могу и не хочу называть это смертью. — Неважно, чего вы хотите, а чего нет, мистер Старк. — Я хотел, чтобы меня впустили в Ваканду, и вот, я здесь. Шури фыркнула. — Вы здесь лишь потому, что ваши соратники поспособствовали этому. — И я удивлен, почему они не убедили заняться вас соответствующими разработками. — Соответствующими чему? Моей прихоти? Мечтам и грезам? Танос убил половину населения галактики, и я, при всем своем желании, не могу это изменить. — Все великие изобретения были когда-то мечтами и грезами. Шури осклабилась — видимо, ей доставляло неимоверное удовольствие видеть, как заносчивый, самовлюбленный и самоуверенный Старк просит ее помощи. — Вы в отчаянии. — Я рад, что вы заметили. — Отчаяние наводит людей на безумные идеи, последствия которых могут навредить еще сильнее. Я не хочу участвовать в этом. Прощайте, мистер Старк. — Шури направилась прочь. — Чего вы хотите? — взбеленился Тони. — Денег? Я утоплю вас в них. Славы? Вы ее получите. Технологические и экономические мощности? К вашим услугам. Чего вы хотите?! Шури даже не обернулась. — Будет интересно наблюдать за реакцией Т’чаллы, когда он узнает, что сестра не участвовала в его спасении! Она остановилась. Старк видел, как в ее глазах зарождается тоска, негодование и интерес перспективы. Ее лицо скривилось, и она сказала: — Покажите, что у вас есть. Предупреждаю сразу: если мои труды не окупятся, вы заплатите тройную цену. Старка не интересовало, что Шури подразумевала под ценой.***
Его била дрожь. Зубы лязгали так сильно, что, казалось, вот-вот раскрошатся. Его окружал мутный, холодный океан, омывающий металлический остов корабля, на котором он и находился. Здесь царил вечный сумрак, густой и непроницаемый. Он липнул к коже, неприятно обволакивая. Он не знал, сколько уже находится здесь. Время, казалось, не властвовало над этим местом. Снедающие мысли кружили голову, обгладывая все внутренности. Он не знал, сколько еще сможет выдержать. Внезапно он заметил размытый огонек, который с каждой секундой увеличивался и горел все ярче и ярче. Вечная тишина была нарушена скрежетом и визгом механизмов. Невозможно было разглядеть, что приблизилось к нему: свет ослеплял его до рези в глазах. К нему потянулся передатчик. Он обнаружил до боли знакомую конструкцию, клейма и эмблемы, которые однозначно говорили об инженере. — Мистер Старк? — робким, неверующим голосом воззвал Питер.