Save

      Он не знает, что делать. В горле поджимает ком, из глаз почти что льются слёзы. Стив давит горечь и злость в своём сердце, давит все чувства, которые у него есть. Неподвижно рядом стоит Наташа. Лежит на земле мёртвый Вижн. Медленно рассыпается Ванда, беззвучно рыдая от горя. Море пыли, обиды и слёз. Море, в котором тонут выжившие. Какой ценой они выжили? Какой? — Боже…       Стив произносит это с непосильным трудом, еле разлепляет глаза, потому что ему, чёрт возьми, плохо. Мгновенно ставшие ватными ноги несут его к пеплу, который когда-то представлял из себя его лучшего друга. Беззвучно он опускается на землю и протягивает дрожащую руку к рассыпавшемуся по земле. Словно чувствует. Словно чувствует тепло его руки. Он тихо шепчет что-то еле различаемое, беспорядочно шепчет и смотрит на этот чёртов пепел. Не может не смотреть, но так хочет отвернуться. — Стив?       Как будто всё ещё рядом. В ушах протяжно воет, кричит, а после резко затихает, оставляя этот голос навечно в своих мыслях. Будто рядом с ним ещё теплится жизнь Баки Барнса. Будто всё ещё только начинается, будто ничего и не было вовсе. Стива трясёт от воспоминаний, кори и болезненной утраты. Баки Барнс. Джеймс Барнс. Бьюкенен Барнс. Тот, кто пересилил Зимнего Солдата, остановил ту замёрзшую, заросшую сталью часть сердца. Тот человек, который изменил Капитана, изменил всё в нём. Заставил поневоле защитить его, практически стереть «Гидру» из его мозга. И что же сейчас? Что ты сейчас сделал, Стив Рождерс?       Не спас. Не укрыл. Не защитил. — Ты Стив. Я в музее читал про тебя.       Ведь он всегда спасал его. Шёл на помощь и в дождь, и в грозу, когда — плевать, только бы он жил. Может быть, и не было порой надежды. Может быть, её вообще не было, а впрочем, как и веры. Но Стив всегда пытался помочь Баки. Пытался уберечь ото всех, кто был против него. Шёл напролом, но ведь время ему неподвластно. Плевать на мир, до лампочки на Таноса. Обрушился весь мир Роджерса, и ничего больше его не волновало. В голове крутится лишь мысль, что виноват, не смог, не сделал ничего для спасения Баки. Какие к чёрту мирные жители? Стив потерял всё и ничего не может поделать с этим. Нельзя пересилить то, что тебе не по силам. — Чёрт бы вас побрал. Безусловно! Что ещё может меня волновать, кроме нашего грёбанного мира? «Ты должен был уберечь его!»       Закрывает глаза. Сжимает голову, грозясь проломить череп и сгинуть прямо здесь, рядом с пеплом. Лучше умереть в муках, лучше умереть, чем жить с этим. Тому, кто выжил, никогда не будет лучше. Это конец абсолютно всему, что существует. — Стив?       А в голове всё возникают и возникают картинки. Мечутся беспорядочно, путаясь и комкаясь, показывая то, что откроет давно зажившие раны. Всё крутит и крутит Рождерса, выворачивает наизнанку. Всё возникает в памяти его голос, всё ещё слышно, как Барнс зовёт его. Как он мягко говорит и что-то тихо шепчет в мыслях. Стив помнит любимые волосы, в которые можно было зарыться носом и со смешками не вылезать, голубые глаза, искрящиеся от счастья и вкуса человеческой жизни — всё возникает в памяти Капитана. Ещё сидит Стив на земле, мусолит по ней рассыпавшийся пепел. Наташа тоже по-прежнему здесь. Стоит рядом и ничего не может сказать. И что она скажет? Что что-нибудь да образуется, пойдёт как нож по маслу? А нож, скорее, пойдёт по сердцу. Романофф не может поддержать Роджерса и потому стоит молча. И у самой навевает слёзы. — Не всё решается кровью, Баки.       Баки мёртв и ничем это не исправить. Стив знает, что это навсегда. И не может быть уверен абсолютно ни в чём. — А она льётся и льётся. — Боже… — повторяет он примерно вторую минуту и всё ещё комкает пепел.       Ему кажется, что это сон. Честное слово, скажите, что на самом деле Баки жив и нет никакого Таноса. Скажите Стиву, что Баки не умер, что он не рассыпался, не стёрся в порошок. Что это просто чушь. Сейчас он проснётся и поймёт, что это всего лишь сон. Придёт Баки, он расскажет ему про него, и они вместе посмеются над этой чепухой. По-другому никак. Просто Стив долго спит, правда? Так ведь, да?..       Щипает самого себя. Ответ неверный. — Сто седьмо-ой. Сержант Джеймс Барнс завтра на рассвете отбывает в Англию.       Мелькают обрывки воспоминаний, затягиваясь в ураган. Вот Стив знакомится с Баки, вот они вместе сражаются, вот он Зимний Солдат. Вот его битва с командой Старка, вот он замораживается, а вот и… недавняя встреча в Ваканде. Спустя столько лет он стоит и улыбается. Здоровается с доброй насмешкой, счастливый и радующийся встрече. Не успел выйти на битву, а уже эта поганая точка в его невинной жизни. Боже, чёрт бы её побрал! — С каким Баки я говорю? — Твою мать звали Сара. В боты вместо стелек ты совал газету.       Стив еле сдерживается, чтобы не начать рыдать и кричать прямо здесь. Что-то вырывается наружу, а горло всё ещё сдавливает тяжёлый ком, что давит на слёзы. Но слёз и нет. Лишь боль и пустота, которую нечем заполнить. Больше нет Баки. А значит, нет и Стива, что корчится где-то на дне своих эмоций. Впивается ногтями в землю. Сидит возле пепла. До Романофф доносится сдавленный писк, но она по-прежнему молчит и сама судорожно вытирает мокрое от плача лицо. Исчезли почти все. Остались только они. Какой ценой? Зачем?       За что?.. — Стив? — Ведь я с тобой до конца.       Стив ничего не знает и не хочет знать, не хочет верить. Он падает на землю, трясётся от страха и стыда, боли и обиды. Ничего не осталось. Совсем. Холод везде. Теперь лишь безмерный холод. Обрушился весь мир, обрушилось всё, что было. Не спас. Виновен. Не защитил. Виновен. Не укрыл и не уберёг. «Виновен!» — визжит сознание, практически глуша отголоски воспоминаний, и Капитана словно уносит торнадо скорби, боли и горькой потери. — «Это был твой лучший друг. И ты его не спас». — ТЫ! МОЁ! ЗАДАНИЕ! — Сти-ив… — Баки…?       Скажите, что это всего лишь сон. Скажите, что Стив Роджерс всего лишь спит. Пожалуйста. Скажите.       Скажите, что Баки Барнс не умер. Скажите нам всем, что то, что случилось — неправда.