Зверополис. Столько стоят мечты

Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. Моя милая, теплая тьма

      В одной из ванной комнаты отеля «Гокудо» раздавались громкие выкрики.       — А-а-а-я!       Висевшее на крючке полотенце едва заметно зашевелилась, когда кончик хвоста юного гребнистого крокодила задел по ней.       Выполнив удар с разворота хвостом, Нарий поглядел на своего противника — полотенце. В реальности это было именно так, но в его мечтах полотенце обозначало голову крупного гребнистого крокодила. А сам Нарий стоял в центре ринга, принимая бой.       — Получил? — Произнёс насмешливо Нарий, встав в боевую стойку. — Ещё хочешь?       Нарий отпрыгнул назад словно уворачиваясь от удара. Махая лапами по воздуху, сражаясь с воображаемым противником, Нарий то отступал, то продвигался вперёд. Под конец боя он вновь развернулся на триста шестьдесят градусов, взмахнул хвостом и, не рассчитав расстояния, снёс с табуретки стоявший на нём ведро. Грохот от падения заставил парня вздрогнуть. Замерев как нашкодивший сорванец, Нарий изобразил на мордочке слово: «Упс», попутно прищурив глаза и поднеся верхние лапки к пасти, словно старался не закричать.       Пролетев несколько метров по полу деревянное ведро с характерным грохотом остановилась у стенки: отскочило и стало медленно катиться обратно, пока, наконец, не замерло.       Несколько секунд Нарий стоял прислушиваясь. Услышал ли его кто-нибудь? Шум пара, журчание воды в трубопроводе, звон капель из крана и их глухой удар о металлическую поверхность.       Парная комната, в которой юный крокодил уподобился восковой фигуре, разделялась на несколько зон.       Возле входной двери имелось некое подобие предбанника: деревянная скамейка, вешалка, запотевшее овальное зеркало, там же находилась корзина для грязного белья, небольшая тумбочка, больше похожая на квадратный сундук, сверху висела обычная лампочка.       Оттуда, через дверной проём, можно попасть в основное помещение. Довольно большая квадратная комната. В центре находился прямоугольный «саркофаг». Сложенная из разных по форме камней высокая прямоугольная лежанка была своего рода парной. Камни из которых она была сложена были не только разные по форме, но и по структуре: более массивные шли у основания, а выше — маленькие, ещё выше и вовсе голышки. Из-за разной структуры камней низ нагревался медленно, но и остывал дольше, в то время как верхняя часть нагревалась быстро, но также быстро отдавала тепло, так что зверь лежавший на парной-лежанке успевал получать свою порцию жара, при этом не обжигаясь.       Несмотря на то что парная-лежанка выглядело как монолитная структура на самом деле это было не так. Внутри неё были специально созданы щели. Их создавали с помощью всё тех же камней, заранее укладывая их так чтобы между ними образовывались щели. Эти щели, подобно подземным лабиринтам шли от основания до самого верха. Именно по ним поднимался пар, обдавая лежавшего потоками горячего влажного воздуха.       Создавался пар под парной-лежанкой. Там находился толстый медный лист. Нагревался он под воздействием электричества. В него заливалась вода, которая, попадая на раскалённую поверхность металла, испаряясь и превращаясь в пар, последний поднимался по отверстиям вверх выходя наружу. Для того чтобы вода попала на лист металла, для этого имелись специальные горловины у основания парной-лежанки.       Иногда, чтобы не обжечься поверх парной-лежанки клали сбитые между собой доски, чтобы тело не касалась горящих камней. Любители «погорячее» могли лежать и без неё.       Рядом с парной-лежанкой находилась высокая тумбочка, на которой располагалось всё самое необходимое.       Одним из главных атрибутов были куски пе́мзы — пористые, похожие на губку, камни песчаного цвета, разные по форме, но почти одинаковые по размеру. Они хранились в глиняной миске. Пе́мза отлично подходила для очистки грубой кожи на спине, чем без сомнения славились представители крокодилов и других пресмыкающихся.       Кожа на спине крокодилов была настолько толстой и твёрдой что могла выдержать удар острым мечом. Посему для её очистки пе́мза подходила идеально. Порой, чтобы хорошенько «потереть спинку» на взрослого крокодила уходило до десяти килограммов этого камня. Обычно в банях для этой процедуры требовалось двое, но были предусмотрены и индивидуальные средства. Ничего необычного и сверхъестественного: обычный деревянный настил с приподнятыми краями и ручками по бокам. Туда насыпали пе́мзу, ложились на неё спиной и обхватив лапами ручки ерзали спиной по камням как на тёрке.       Банный день в Репод Сити был особенным днём и в какой-то мере почитался как праздник. Совокупность факторов. Погода в Репод Сити была знойной, пыли много, да и работать в таких условиях означало сильно пачкаться. Чистота тела была не просто необходима — в морально-этическом, негласном кодексе поведения в Репод Сити считалось оскорбительно плохо пахнуть или грязно выглядеть, да и настояно рекомендовалась принимать бани для предотвращения многих заболеваний. Не говоря уже о том что крокодилы славились своей любовью к воде.       Традиционно «потереть спинку» Нарийю приходила его отец, до этого это делал Миакела, но заметив в один прекрасный миг смущённость сына возложила эту обязанность на мужа. Что стало для Нария настоящим испытанием. Сказать что Дрирэйк был черствым зверем ничего не сказать. Во время этой процедуры Нарию казалось что отец сдирает с него всё кожу на спине. Правда после того, погружаясь в воду, юный крокодил ощущал блаженство, будто бы сбросил несколько килограмм. Спина правда горела, как после солнечного ожога, но это быстро проходило. Ответный жест со стороны сына, по словам Дрирэйка, был нулевым.       Да и сам Нарий порой смеялся вспоминая как в один прекрасный момент решил почистить спину отцу, столкнулся тем что кожа не спине Дрирэйка была подобна граниту, а все усилия что он прилагал походило на жужжание комара что пытается эту самую кожу прокусить. «Без камнетёса тут не обойтись»: шутила Миакела. Впрочем в этот вечер отца не было. Непонятно почему, но он отчего-то очень сильно спешил в баню; как он сам сказал чтобы мама залечила ему раны. Пожав плечами, Нарий понимающе кивнул.       Помимо вышеупомянутой пе́мзы на тумбочке были всевозможные очистительные масла. Мыло как таковое не использовалось, его аналогом была смесь из воды и пчелиного воска. Тут всё так же как и с мылом: огромное количество разнообразных запахов, на любой вкус.       Душистые масла шли самыми последними в иерархии очистки кожи, как завершающая процедура для увлажнения покрова и приятного запаха. Стоит отметить что неотъемлемой частью водно-парных процедур были ароматические свечи. В прямом смысле назвать их свечами было нельзя. Это были тоненькое палочки стоявшие в глиняном стакане и медленно тлеющие. Сделанные из особых пород дерева, смоченные в маслах и высушенные, они облагораживали запахом банную комнату. Вдыхая их аромат казалось, что нос внутри замерзал. По разнообразию разных по запаху благовоний «свечи» могли переплюнуть даже парфюмерные изделия.       Парная-лежанка была не самая большая вещь в комнате. Основную часть занимала увесистая цилиндрическая глиняная бочка с открытым верхом в которой легко могло уместится два гребнистый крокодила, а для тринадцатилетнего Нария это был настоящий бассейн: три гребка от края до края, и два гребка вниз до дна. Забраться на неё можно было по стремянке.       Располагалась бочка над трубой — именно оттуда она и наполнялась. Слив же был внизу как отдельная пробка. Из-за экономии вода уходила не в ближайшую канализацию, а в специальные отстойные емкости который соорудил Рари. Там она фильтровались и после шла для прочих нужд отеля.       Миниатюрное подобие огромной глиняной купели располагалась возле одной из стен, возле медных труб и всякой утвари вроде швабр, тряпок, тазов, тросов для очистки труб и прочего барахла который Рари обещал оттащить в кладовую, но так и не отнёс. По сути, это были небольшие бочки без крышки. В них когда-то Миакела купала маленького Нария, а Дрирэйк стирал портки, попутно купая Нария. Вспомнив это юный крокодил вздрогнул. Будучи совсем маленьким он этого не помнил, но одного рассказа матери было уже достаточно чтобы вызвать у него чувство отвращения.       В другом углу находился стол и пара стульев. Скорей всего они был предназначены для отдыха. Сейчас же просто стояли в углу: для ненадобности стулья были поставлены на стол.       Ещё была деревянная лежанка вдоль другой стены. По строению это была широкая, больше в ширину чем с длину лестница, с высокими ступеньками, последняя удлинялась создавала лежанку. Обычный полок, разве что уходящий почти к самому потолку.       Выбрав нужную ступеньку можно было регулировать жар: выше жарче, ниже прохладнее всего. Там можно было не только насладиться режущим кожу паром, но и «отхлестать» себя веником из папоротников или вязанкой Мукуной жгучей — как отец мог ей париться, для Нария оставалось загадкой.       Часто на полок укладывали всевозможную листву, испарения от которых впитываясь в кожу стимулировали организм.       Деревянный пол с большими щелями. Обшитые глиной стены светло-желтого оттенка. Кое-где имелись узоры в виде волн или просто абстрактно-геометрические фигуры.       Высокий потолок с одной, если не считать предбанника лампочкой, хоть и большой, с голову Нария, но всё же слабо освещающей убранство парной комнаты. Оттого тут царил полумрак. Наверное поэтому юный крокодил не рассчитал расстояние и задел хвостом по деревянному ведру. Поняв что нагоняй он не получит, да и ведро осталось целым, Нарий облегчённо выдохнул. Так как все противники: полотенце, ведро, швабра, кусок ветоши подброшенная в воздух, были им побиты, юный боец подбежал к зеркалу.       Очутившись в предбаннике возле овального зеркала, Нарий схватил висевшее полотенце. Под скрип влаги, ткани по зеркальной поверхности, он протёр его. Мутное, расплывчатое отражение слегка затуманенное по краям где пар вновь стал оседать на зеркало, отразило тело молодого парня.       Стоя перед зеркалом голышом Нарий втянул живот так как будто не ел целый год. Напряг мышцы пресса, отчего небольшие бугорки стали выпячивать сквозь кожу. Одновременно с этим молодой гребнистый крокодил вскинул вверх лапы, согнув их в локтях, нижние лапы расставил чуть дальше друг от друга. Напряг что есть силы мышцы, отчего небольшие холмики-бицепсы на плече стали выпирать. Отражение обрадовало юного парня, а будучи сыном своего отца ещё сильнее заставило любоваться своим телом.       Вспомнив картинки из старого журнала про культуризм, что нашёл в подвале среди хлама отца, Нарий тут же уподобился тем статным мускулистым пресмыкающимся, что обмазавшись пальмовым маслом голышом позировали перед судьями показывая красоту своего тела и «стройность» мышц.       После чего, опёрся ладонью о стену возле зеркала. Мгновенно представил красивую девушку стоявшую возле него. Подмигнув самому себе, а в мечтах юной подружке, он весело, немножко пафосно цокнул языком и дилетантски начал разговор:       — Ну, да. Это я уложил того крупного крокодила. Кстати, спасибо тебе за белый цветок. Да нет, ничего не болит. Ну чё, пойдёшь со мной на танцы? — Слегка смещено.       — Ну типа ты мне нравишься.       Закончив воображаемый разговор, Нарий сменил позу на позицию «грудь и бицепс сбоку»: приподнял подбородок, когда повернулся боком к зеркалу; сжал правую лапу в локте, обхватив её запястье другой, словно пытался бороться со своей же лапой. Нижняя лапа, что была ближе к зеркалу, слегка согнулась в колене. Горделивая улыбка. Вновь смена позиции: пресс и бедро. На этот раз уже окончательно возгордившийся Нарий встал мордой к зеркалу, закинул за шею обе верхние лапы обняв ладонями затылок и слегка, подобно балерине, выступил левую лапу вперёд.       — А-а-а-ы-ы-ы. — Сквозь зубы выдал он «стянув» все мышцы.       Отражение выдало ему ту картинку которая его явно порадовала — под конец Нарий расслабился и, приняв естественный вид горделиво, бросив кичливый взгляд, сам себе поставил «лайк»: вытянув кулак с поднятым пальцем вверх.       Разумеется отражение худощавого паренька в зеркале были далеко от тех идеальных фигур на обложках журнала, но Нария это никак не смущало.       «Всего-то нужно набрать вес. Есть больше жира и мяса» — логично рассудил он. Сразу после этого на ум пришла ещё одна вещь. Он же сын Дрирэйка! А значит вырастет здоровым самцом. Это гены, от них не уйдёшь. Правда вот мама… Миакела, хоть и была гребнистым крокодилом, назвать её таковой нельзя было даже с натяжкой и при всём уважение к жене борёкудана. А если и называть, то с поправкой: карликовой гребнистый крокодил. Даже среди небольших гавиалов она считалась не самой высокой. Нарий уже в тринадцать лет догонял её если не массе, то по росту. Но это ведь ничего не значит! Гены от матери предаются только дочерям, а сыновьям от отца. Рассудил «логично» Нарий.       Успокоившись за своё будущее, он напоследок сделал пару выпадов кулаками, в сторону отражения. Юноша быстро напялил чистые панталоны, собрал в авоську, сделанную из конопляных верёвок, банно-ванные вещи: губку для мытья дредлоков, жестяную мочалку, невероятно пенистый шампунь в жестяной банке с наклеенной поверх старой надписи: «Экстракция пены. Сделано в Репод Сити», биркой: «Элитный шампунь «О-го-го!» Сделано в Звераполисе».       Его кстати в огромном количестве можно найти в подвале отеля. Хранились эти «консервные банки» ещё со времён, когда дядя Нария, брат Дрирэйка занимались подделкой всевозможной продукции выдавая что-то обычно за невероятно дорогое. Как думал Нарий: скорей всего шампунь был просроченный или испорченный, так как он больше создавал пену чем отмывал, хорошо что хоть не так противно пах. Хотя возможно млеки из «Звераполиса» ничего не умеют делать?       Собрав вещи, набросив на плечи полотенце, Нарий выключил свет и через секунду стоял в светлом коридоре левого крыла отеля.       Длинный коридор был хорошо освещён и, несмотря на подвальный вид, имел довольно хорошее убранство. Под досками пола проходили трубы с горячей водой, отчего пол всегда был теплым и сухим, как что вышедший из ванной комнаты юный гребнистый крокодил почти не почувствовал разнице в температуре. Хоть признаться, стоит выйти за пределы отапливаемого крыла то прохлада наступившей ночи покажется ледяным морозом. Единственным спасением от которого станет быстрое отступление в комнату, под тёплое одеяло. Пожалуй, из всего банного вечера это было самым противным и неприятным моментом не только для Нария, но и для других холоднокровных тоже, разве что его отец — Дрирэйк, выходя из парной не несколько минут задерживался в холле отеля словно наслаждаясь неприятным ощущением холода. Почему он так делал, Нарий понял не сразу. Но со временем стал догадываться. Поглядев в разные стороны коридора, Нарий осмотрелся: стены синего цвета, с вкраплениями белого, на потолке висели непримечательные люстры. Коридор был светлым чистым и теплым, по обеим сторонам стены шли деревянные двери, ведущие в такие же банные комнаты из которой вышел Нарий.       Между ними дверьми стояли белые тумбочки с горшок пальмы. Зелёный цвет создаваемый растениями на фоне сине-белого антураж стен и золотистого окраса дверей радовал глаз.       С левой стороны коридор упирался в двустворчатую дверь за которой находилось огромное помещение с бассейном — там царил полумрак, справа коридор уходил вдаль завершаясь выходом — массивной деревянной дверью что по массе могла показаться чугунной, но зато плотно закрывал проём не давая холоду проникать в коридор, а теплу выходить из него.       Было относительно тихо. Лишь умиротворяющие звуки: шум пара, трель воды, плеск и шипение.       Повернув направо Нарий беззаботно начал свой путь. Бодро шагая парень вновь окунулся в совсем ещё свежие воспоминания о недавнем противостоянии Горидольда и Роберта Полсона. Особенно повторяя в памяти самые зрелищные моменты схватки между двумя чемпионами номов.       Он шагал.       Золотисто-жёлтые двери мелькали, чередуясь с бело-синими стена, а те в свою очередь с белыми тумбочками на которых стояли невысокие декоративные пальмы: двери, стены, тумбочки с пальмами, вновь двери, стены, тумбочки с пальмами, и опять двери, стены, тумбочки с пальмами… Стоп.       Нария остановился возле одной из тумбочек на которой росла пальма. Она стояла не на своём месте, сдвинутая к двери, заслоняя, запирая её.       Остановившись в непонимании, юноша ещё раз огляделся — всё как всегда, ничего необычного. Сделав шаг и присмотревшись, Нарий заметил возле двери темное пятно покрытое пыль — скорей всего тумбочка стояла именно тут. Но кто и зачем её сдвинул?       Осмотрелся ещё раз — никого.       Приподняв брови в порыве любопытства он схватил тумбочку и, напрягая усилия, с характерным скрежетом отодвинул её на место.       Лапа молодого самца гребнистого крокодила падет на дверную ручку. Резко распахнув дверь, Нарий застыл на пороге банной комнаты.       По убранству она была практически сестрой близнецом той ванной комнаты откуда вышел он сам. Разве что едва заметные нюансы внутреннего интерьера и положения вещей выдавали её отличие.       Из-за всплеска эмоций от увиденного боя спасть Нарию совершенно не хотелось, посему будучи в своих мечтах минутой назад бойцом на ринге, он быстро перевоплотился в спецагента проникшего на охраняемую территорию.       Не сводя взгляда с проёма за котором находилась тусклое убранство банной комнаты где бледно-размыто вырисовывалось: парная-лежанка, купель, между ними небольшая бочка наполненная водой и прочая сопутствующая «мебель», Нарий перестал дышать, прислушиваясь. На мордочке спецагента появился хитроумный оскал. Наверняка сразу за углом его поджидает постовой, которого нужно тихо ликвидировать. А за ним ещё один. Тогда я подберусь к первому быстро сломаю ему шею выхвачу из ножен меч и кинул его во второго…       — Ммм…       Что это? Нарий замер и даже слегка испугался, когда сквозь обыденные звуки банной комнаты до него донёсся едва уловимый писк. Замерев, он пытался понять послышалось ли ему это или нет. Секунды шли. Тишина. «Скорей всего послышалось»: решил он и это же мгновение, уже отчётливее раздался тихий плачь.       Быстро определив его место Нарий вздрогнул и бросил взгляд на скамейку в предбаннике.       Последняя располагалась с левой стороны от него. Сверху было накиданы полотенца, что, свисая как снег с крыш, скрывали под собой пространство под скамьёй.       — Астика?       Вспомнив о сестрёнке Нарий сделал шаг, и подняв свисающею ткань лапой, заглянул под скамейку.       В полумраке что-то зашевелилось и мгновенно бросилось на него.       Вылетев из-под лавки Астика, увидев открытую дверь, со всех лап рванула в её сторону.       — Стой. — Испугавший Нарий всё же быстро смекнул что к чему и схватил за подмышки испуганную девочку, слегка подняв её над полом отчего нижние лапы малютки зависли в воздухе. Мотая ими как велосипедист Астика едва задевала коготками пол. Оказавшись схваченной, она стала выбиваться из лап юного крокодила всеми силами пытаясь освободится и наконец сбежать из ужасного места, что отражался в испуганных глазах огненной бездной.       — Ты чего? — Нарий так же испугался, видя поведение Астики.       Пытаясь удержать её, он ещё сильнее сжал лапы, почувствовав рёбра малышки. В тот миг банную комнату наполнил неразборчивый крик схожий с мычанием, рёвом и писком.       Из-за отсутствия языка Астика не могла говорить, прибегая к примитивному языку жестов которые они с Нарием выдумали сами. Но бывали случаи, когда от переизбытка эмоций Астика всё же выдавала звуки. Все они были неприятными на слух: непонятное мычание, бульканье, хрип с неразборчивыми режущими, как будто кто-то глотал большую часть слов. Нарий и остальные уже привыкли к этому. Но то что сейчас вылетало из пасти Астики заставило даже привыкшего Нария облиться холодным потом. Сквозь примитивные звуки, схожие с неразборчивым языком пещерного зверя, вырвался один единственный звук описать который Нарий не мог, хоть тот пронзал его ушные раковины, вонзаясь в голову. Он был похож на иглу что пронзает вату — невнятное мычание малышки: твёрдый, острый наполненный безграничном ужасом звук. Такой который обычно исходит от неразумных малышей что недавно вылупились из яйца и впервые испытали страшную боль.       Лапы Нария державшие Астик вспотели. Запаниковав он не знал что делать. Загипнотизированный её криком Нарий сжал верхние лапы ещё сильнее боясь упустить Астику. Сжал так сильно что тонкие пальцы юного крокодила почувствовали как они проникают между рёбер девочки, невольно сдавливая её тело.       — Астика! — Вскрикнул Нарий когда последняя громко выдохнула. Только тогда Нарий пришёл в себя, осознав, что от страха сжал её слишком сильно и воздух что вышел из носа Астики, как из сдавленного пакете, его лап дело. Боясь что ненароком причинил ей больно юный крокодил ослабил хватку. Развернув сестрёнку к себе Нарий нежно прижал её. Схватив за талию одной лапой, слегка приподняв Астику, Нарий обнял затылок девочки и прижал её к груди.       — Прости, прости пожалуйста. — Упав на колени, прижимая сестрёнку извинялся он.       Больше прикладывать сил не требовалось так как Астика уже не сопротивлялась. Очутившись в объятьях она вцепилась острыми коготками в тело Нария, от чего последний слегка оскалился почувствовав острые уколы. Через секунду в том месте где мордочка Астики прижималась к его груди стала мокрая. Нарий ощутил как всё тело Астик подергивалось. Обнимая старшего брата, она безостановочно плакала изредка переходя на взрыв.       Пазл произошедшей ситуацию быстро собрался в голове у Нария: банный день, его мать привела Астику помыться, наверняка заставила хоть прекрасно знала о её фобии, поэтому заперла её подперев дверь тумбочкой, чтобы Астика не могла выбраться.       Впервые за всю свою жизнь Нарий, сдвинув брови, с негодованием и ненавистью смотрел на образ матери что отражалась в его глазах.       Безысходность ситуации кипятком ошпарила его душу. Он любил мать, любил всей душой. Но и Астика ему была не безразлична. Конечно, Нарий замечал как Миакела относится к падчерице, но намеренно старался не акцентировать на этом внимание. Боль пронзила его. Непонятная боль из смеси любви, ненависти и отчаянья.       Как бы долго он не бегал от этого ему не удалось убежать.       «Почему ты такая? — Прижимая рыдающею Астику сильнее Нарий пронзил свой разум бесконечно безответным вопросом. — Почему вы не можете жить дружно?» Словно кусок металла в кузнице зажатый между молотом и наковальней Нарий ощутил этот удар. Как долго он старался его не замечать, уходить, но он всё же настиг его. Как всегда, в тот миг когда он не был готов. Если к такому вообще можно было приготовиться. Любовь к матери, любовь к сестре и ненависть к себе, из-за того что он не может ничего поделать с ихними отношениями.       Замерев он обнимая сестру. Взгляд Нария застыл на дверном проёме в банную комнату. Он несколько раз вдохнул, принимая реальность как данность.       К тому времени Астика слегка успокоилась и теперь уже не так сильно вздрагивала в его лапах.       Выдох.       — Сейчас. — Произнёс заботливо Нарий.       Развернувшись к дверному проёму спиной, чтобы, когда он отпустит Астику та не видела убранство ванной комнаты, юный крокодил разжал лапы и медленно опустил сестру на пол.       Присев на колени рядом он все ещё держал её за плечи боясь что она убежит. Скорей всего этого не требовалась так как последняя замерла от страха. Обнимая за плечи Астику Нарий чувствовал как её знобит.       Астика стояла перед ним уподобившись маленькому колоску пшеницы: слегка покачиваясь, хрупкому и нежному.       — Всё хорошо. — Нарий старался говорить спокойно. — Всё хорошо Астика. Я рядом. Никто тебя не обидит. Хорошо? Всё хорошо? Ты как?       Закрыв глаза Астика прижала лапки к подбородку опустив голову в пол и едва заметно кивнула.       — М-м-м… — издав тихий писк она указала в сторону дверного проёма, в сторону выхода из Адской комнаты наполненной страхом что расплавлял её душу как капли раскалённого металла кусок папируса. Нарий повернул голову туда, куда указывала Астика. Дверной проём. Опустив взгляд Нарий повернулся обратно. Он знал что он вновь вернётся к тому разговору от которого нет толка.       — Это всё в твоей голове. — Повторил он эту фразу, которую повторял бесконечное количество раз, порой уже сам сходя с ума и не веря в то что говорил. — Это все не по-настоящему.       Допоил удручённо, смотря на дрожащею от страха сестру: «Для меня, но не для тебя». В ответ Астика ещё сильнее задрожала и вновь указала «обугленной» лапкой в сторону выхода и Ада.       «Вот так значит, — он едва это не произнёс в слух. — сдашься? После того ужаса что ты прошла ты просто сдашься страху?»       Его вновь обуяло желание вскрикнуть и затрясти Астику повторяя лишь одно: «Это всё в твоей голове!» Нарий сдержался.       Убрав одну лапу с плеча сестрёнки он внимательно поглядел на свою грязную ладонь. Слой пыли, сажи и копоти пропитали все платье Астики. Можно только представить себе как выглядело тело малышки без него. С учётом того что все её тело было покрыто изувеченной от ожогов кожей в условиях антисанитарии, грязи любая рана на подвижной малышке могла привести к печальным последствия. Доктор что осматривал Астику — сэр Титранита Бит уточнял: «Кожа повреждена довольно сильно, так что любая рана заживать будет очень долго. Настоятельно рекомендую принимать водные процедуры каждый день. Не забываете про мази. В противном случае есть риск заражения: гной, язвы, гангрена».       Хорошо сказать, а как это исполнить если у Астики наступает такое паническое состояние при виде воды что она готова скатиться в безумие? Раньше Нарий пользовался мокрым полотенцем убирая грязь с Астики. Но это не было панацеей. Как бы Миакела не была жестока с Астикой, но это было необходимо. Скрепя зубами Нарий это понимал. Быть чистой, помытой чтобы избежать ужасных последствий заражения при ранениях, которые на теле подвижной девочки возникали каждый раз, оттого каждый раз Нарию приходилось обрабатывать рану специальным раствором, было необходимо.       — Я… — Нарий не знал выхода, но всё же начал, — я сейчас что-нибудь придумаю.       — М-м-м. — Поглядев за спину Нария жалобно выдала Астика.       Её пальчик указал на выход.       «Бегство от страха — это не выход» — Нарий вновь проговорил это про себя, понимая, что для маленькой сестрёнки эти слова ничего не скажут.       Сжав зубы с ненавистью к самому себе Нарий двинул хвостом и закрыл за собой входную дверь, что тут же отразилось на Астике которая опять сжалась в комок страха.       Пытаясь её обнадёжить, он заговорил с заботой:       — Я постараюсь что-нибудь придумать. — Дернул за плечи, когда голова Астики безнадёжно опустилась вниз, а плечи вновь задергались. — Эй, Астика. — Это возымело успех и малышка опять поглядела на него. Нарий продолжил:       — Скажи, ты мне веришь?       Кивок полный страха.       — Ты веришь что я не сделаю тебе больно?       Кивок, с надеждой.       Отпустив Астику Нарий положил лапы себе на грудь словно клялся душой. Сказал: «Постой здесь. Обещай что никуда не убежишь». Кивок, но теперь Нарий почувствовал как в нем было безграничное доверие.       Поднявшись, он подвёл Астику к двери, чтобы она не видела банную комнату.       — Стой здесь, сейчас вернусь. — Приказал он.       Затылок Астики дернулась — кивок.       Оставив её у двери Нарий вошёл в мрачную банную комнату и тут же застыл в ступоре. «Сказать то я это сказал, а как это исполнить? — проходясь по убранству задался вопросом юный крокодил. Тихо стукнул себя кулаком по лбу, дополняя-заставляя, — давай же, думай. Ты же сын Дрирэйка Стоика, а папа всегда говорил что безвыходных ситуаций не бывает».       Вода! Точно! Её пугает сам вид воды. Нужно все спрятать чтобы она не видела ни капающих кранов, ни луж, ничего что могло вызвать у неё страх. Ни капельки воды. То ли мотивирующая речь отца что вспомнил Нарий, то ли удар по лбу, но идея, как заметил юный крокодил, была рабочей. Он вспомнил что Астика хоть и панически боится воду на всё же жажда заставляет её пить. Как она это делает? Надевает толстые перчатки что используют тетя Зайри для того чтобы достать из духовки пироги, сильно закрывает глаза и пьет. Значит нужно сделать так чтобы она не видела воду. Ошеломлённый идеей, которая отчего раньше не приходила ему в голову, юный крокодил бросился воплощать её в жизнь попутно разговаривая с сестрёнкой.       — Всё хорошо, — выдал весело Нарий, — я знаю как все исправить, — он метнулся в сторону тумбочки возле парной-лежаки. Собрав все полотенца, он стал закрывать им длинную алюминиевую раковину, шедшую вдоль дальней стены; накрывал всё от кранов до самих раковин, говоря, — я же сказал, что найду выход.       Он старался закрепить их так чтобы они не слетели, обматывая края ткани у труб что подходили кранам.       Полотенец не хватало, но на счастье Нария его глаза заприметили несколько больших скатерти — ими был накрыт стол и стоявшие на нём стулья в углу у полоки.       — Не нужно волноваться, я всё устрою лучшим образом. Ты не испугаешься. Слово даю. — Говоря, Нария схватился за скатерти и сбросил их вниз, едва не уронив зацепившейся стул. К счастью юный крокодил оказался проворнее и вовремя успел остановить падение мебели. Кряхтя, удерживая одной лапой стул он всё говорил: спокойно и весело.       Одна из скатерть закрыла длинный умывальник. Её размера хватило сполна, отчего Нарий убрал ненужные полотенца — их он раскидал по полу, в тех местах где обычно скапливалась вода. Вторым полотенцем, хоть и не без труда он накрыл огромную купель, обмотал кран над ним и даже накрыл сливное отверстие на полу под купелью.       В его лапах появилась швабра.       — Крутая сегодня была битва? Господин Гиридольд бился очень круто! А такого огромного крокодила как Полсон я ещё ни разу не видел! — Вдохновляюще говорил он, стараясь отвлечь Астику от страшных мыслей.       Тщательно вытирая пол насухо Нарий старался не упустить ни одно капельки. Наконец всё было закончено. Для подстраховки юный крокодил остановился возле дверного проёма — входа в парную и всё тщательно оглядел. Вытер насухо! Ни капельки!       Возгордившийся собой, он оперся о черенок и внезапно побелел, а вся радость вместе с энтузиазмом как хвостом смело. Впереди, почти в центре банной комнаты, стояла небольшая, едва достававшая ему до пояса бочка с горячей водой, в которой, по предположению и должна была мыться Астика.       Заметив что её весёлый брат притих Астика вопросительно «сказала»: «М-м-м?» Закрывая лапами глаза, стоя у двери, словно она играла в прятки, малышка уже хотела развернуться. Резко развернувшись в её сторону Нарий протянул лапу предупредив: «Стой, стой, дай минутку». Астика вновь отвернулась.       Вздувшиеся от радости плечи юного крокодила опустились как ветки у елки. В голове раздался логичный вопрос: «А как спрятать воду, если Астика будет в ней мыться? Завязать глаза? Нет, нужно чтобы она видела, что её погружаю не в воду, а в…» Одна светлая мысль пришла за другой — Нарию даже не пришлось бить себя по лбу во второй раз. Оперев швабру о косяк двери юный крокодил подошёл к скамейке куда закинул свою авоську с мыльно-рыльными принадлежностями. Вынув из неё полотенце и прочие ненужные вещи он наконец достал из запутавшейся в «нитях» конопляной сумки невероятно пенистый шампунь в жестяной банке с наклеенной поверх старой надписи: «Экстракция пены. Сделано в Репод Сити», биркой: «Элитный шампунь «О-го-го!» Сделано в Звераполисе».       «Экстракция пены, — прочитал он. На мордочке юного крокодила вновь засияла улыбка, — должно сработать». Нарий вспомнил как сильно она пенится. Вернувшись к бочке он уцепился острыми когтями за край банки и раскрыл её. Раздался тихий скрежет легкого металла.       — Ещё один ингредиент. — Добавил он обращаясь к сестре.       Вытянув лапу с банкой, внутри которой был мутно-белый раствор, над бочкой он перевернул её. Сколько понадобится раствора Нарий не знал, но жадничать не стал. Вылив всё он тихо опустил лапу в воду и быстро стал размешивать её. Результат не стал себя ждать и то что произошло дальше больше походило на тот случай когда Нарий решил помочь тете Зайри по кухне, — а именно бахнул в чан с водой трёхсот килограммовый мешок рисовой крупы. С тех пор случилось три вещи: Нарий больше никогда не помогла по кухне, тетя Зайри никогда не оставляла мешок на столе возле чана водой, и все поварихи у уборщицы отеля до сих пор выгребают остатки риса с кухни.       Едва он успел сделать несколько взмахов лапой как вода мгновенно скрылась за образовавшейся пеной. Словно плотоядный гриб она стала расти в размере. Нарий выдернул лапу из бочки в тот момент, когда пена стала переваливать через края. Раскрыв широко глаза он медленно пятился назад, в то время как бочка стала походить на гриб, где шапкой бала пена. Дальше становилось страшнее так как Нарию показалась что реакция воды с пенообразователем стала походить на реакцию сахарной пудры и серной кислоты. Столб пены поднимался выше как и зрачки юного крокодила. С краёв бочки стекала пена пока наконец она полностью не скрыла бочку обволакивая её, пожирая как питон жертву.       Нарий отступал наблюдая как столб пены полез вверх, как вулканический пепел при взрыве, пока под собственной тяжестью не упал с бочки куда-то в сторону. Если бы не вид мыльных пузырьков, что разноцветным цветом играли на мембране пены, по всё вышесказанное могло походить на фильм ужасов. К счастью, реакция остановилась. А юный крокодил замер наблюдая широко открытыми глазами и слегка приоткрытой пастью на последствия своего действия.       — Ф-у-у-у. — Облегчённо выдохнул он.       Конечно излишки пены нужно убрать, чем Нарий и занялся: протёр шваброй пол разогнав пену по банной комнате, а излишки на самой бочке отважно смахнул лапой представляя что она у него настолько сильная как полотно лезвия: если представить что пена это голова врага то он снёс её одной лапой-мечом.       Взмахнув лапой смахивая прилипшую пену Нарий оставил швабру у косяка дверного проёма и вернулся к Астике.       — Всё, можешь разворачиваться. — Схватив её за плечо Нарий дёрнул лапой и малышка послушно повернулась. Присев на корточки, чтобы быть на одном уровне с Астикой он продолжил: «Смотри, что я придумал».       Весёлый голос брата разогнал страх в душе Астики и та без ропота открыла глаза. Перед её мордочкой появилась покрытая пузырьками пены лапа юного крокодила.       — Это пена. — Поворачивая лапу покрытую мыльными пузырями объяснил Нарий. Вид воздушной смеси на лапе брата что походила пузыри, которые лопались, надувались и стекали привело малышку в настоящий восторг. Она с интересом наблюдала за их поведением словно это было живое существо.       — А ф-у-у. — Набрав в лёгкий воздуха Нарий дунул на свою лапу.       Оторвавшись от поверхности кожи несколько десятков шарообразных пузырей взмыли в воздух. Кружась в хаотичном порядке они падали вниз, лопались, взмывали вверх, меняли цвет и форму, сливаясь воедино и разъединялись, создавали новые; словно тонкая материя через искажённую призмой мембрану показывая судьбы зверей всего мира.       Астика смотрела на это загипнотизированно, словно это было что-то неземное инопланетное: непонятное и в тоже время притягательное.       Один из больших пенных пузырьков, как медуза, парил по воздуху, пока не столкнулся с носом Астики который она невольно преподнесла поближе чтобы лучше рассмотреть его. Дотронувшись до него пенный шар лопнул.       Веселый смех. Астика схватилась за нос и весело засмеялась. Наблюдая за сестрой Нарий и сам поневоле стал улыбаться.       — Хочешь искупаться в пене? — Спросил он.       Астика несколько раз положительно кивнула.       — Вот и молодец. — План сработал и Нарий почувствовал как с его плеч свалился тяжеленный камень. — Давай.       Астика послушно подняла верхние лапы.       — Ты у меня будешь самой чистой.       Продолжал заботливо Нарий вытягивая черное платье сестрёнки вверх пока наконец, хоть и с трудом, повозившись с проймой и горловиной через которые голова и лапки Астики не хотели просачиваться, он не скинул пропитанные насквозь грязью и пылью платье. Когда он его снял то в воздухе тут же возникло облако из мелкой сажи, словно кто-то неосторожно бросил мешок с углём. С презрением поглядев на грязную одежду Нарий быстро кинул его в корзину для стирки белья, попутно, второй лапой разгоняя летавшую в воздухе пыль.       Что и требовалось доказать сейчас возникло перед глазами юного крокодила. Всё тело Астики скрывалось под толстым слоем грязи. Пожалуй, Нарий призадумался, вспоминая грязных бездомных живших в номе у канавы, что они были чище чем Астика. Всё изуродованное от ожогов тело сестрёнки было подобно углю, сколько бы ты его не тёр он всё равно не станет чистым.       Нарий это проверил сам. Дотронувшись до плеча, юный крокодил попытался оттереть слой грязи большим пальцем. Стирая один слой он видел новый, стирая его он видел ещё один, за ним шел другой.       — М-м-м. — Недовольно фыркнула малышка.       Скорей всего Нарий увлёкся пытаясь оттереть хоть пятнышко, отчего Астика выдала болезненный звук.       — Прости. — Извинился он.       Помимо платья на Астике были короткие похожие на шорты панталоны. Когда-то белые они потеряли свой цвет. Смотря на них Нарий уже и не думал что их можно когда-либо отстирать. С последним элементом одежды Астика справилась самостоятельно. Оно, как и пропитанная едким смогом платье, улетело в корзину для грязного белья.       — Пошли.       Нарий склонился вниз чтобы взять в лапы сестрёнку, но последняя сделала шаг назад.       — М?       Страх вновь стал проникать в её сознания. Испугавшись Астика опять сжалась с комок, прижимая лапки к подбородку, пропустив изуродованный хвост между лапами обняла его возле груди и опустила взгляд.       — Я не позволю сделать тебе больно. Верь мне. — Вложив в слова всю доброту что он испытывал к сестре произнёс Нарий и протянул лапы в сторону Астики.       Кивок.       Подавшись вперёд Астика сама упала в объятья брата. Последний же, не желая мыться ещё раз, приподнял сестру за подмышки и на вытянутых лапах понёс к бочке с пеной.       — Вот так, всё хорошо. — Повторял он видя как Астика от страха мотает головой судорожно пытаясь всё осмотреть. Вдруг внезапно появится раскалённый металл, жар, пламя и боль. Надо отдать должное Нарию — он убрал все следы от воды. Так что благодаря ему, трясущаяся в его лапах девчушка стойко выдержала испытание. Однако самое серьёзное было впереди.       Подойдя к бочке с пеной Нарий застыл.       — Смотри, там пена. Это не вода, это пузырьки. Тебе же понравились пузырьки? С опаской, — юный крокодил почувствовал держа большой палец на уровне сердца Астики как оно застучало сильнее, Астика поглядела вниз.       — Это пена. — Повторял Нарий. — Тебе не страшно?       В ответ Астика подняла лапку и показала жестом вытянув большой и указательный палец, что не касались друг друга чуть-чуть, остальные согнув в кулачок. Чуть-чуть. Поняв что с сестрёнкой всё хорошо Нарий медленно стал опускать её.       — Если страшно, то закрой глаза.       Нарий опускал Астику ниже.       — Не горячо?       Астика отрицательно помотала головой.       — А сейчас?       Тот же ответ.       Наконец Нарий почувствовал как Астика перестала весить, а значит уперлась нижним лапами на дно бочки. Облегчённый выдох. План сработал.       Отпустив сестру Нарий поглядел на неё. Улыбнулся. Посредине пены, что походила на огромные облака торчала маленькое темное пятнышко — мордочка Астики.       — Закрой глазки на секунду, сейчас.       Астика повиновалась.       Вынув мокрые лапы из воды Нарий быстро вытер их о полотенце. Взял мочалку, а когда развернулся то с ужасом в глазах увидел в бочке лишь одну пену. Видимо лишние движения в воде спровоцировали повторную реакцию отчего пена начала вновь подниматься.       — Астика. — Взволнованно вскрикнул Нарий.       Быстрыми движениями он стал раскидывать излишки пены словно пытался откопать любого зверя в снегу. Его сердце застучало в так тем ударам что отбивало сердце Астики, когда он погружал её в бочку. Взмахнув пару раз лапами, убирая излишки пены, Нарий облегчённо выдохнул, когда покрытая пузырьками голова сестрёнки появилась на поверхности.       — Ф-у-у.       Дунула Астика и огромное количество пенных пузырьков взмыло вверх. Взмыло вверх, окружая их как планеты. Астика улыбалась, наблюдая как вокруг морды брата летает пена, а тот посмеиваясь пытается их разогнать лапами.       Вскоре из пены вынырнули лапы девочки и сомкнувшись изобразили форму сердечка.       — Я тоже тебя люблю.       Протянув лапу Нарий нежно обнял сердечко созданное Астикой. Поглаживая запястье сестрёнки, он чувствовал на обгоревшей коже первые ростки.       — Вот видишь. — Радостно кивнул он на лапки Астики и малышка поглядела туда, где Нарий держал её запястье. Нарий воодушевлённо добавил. — Видишь, уже шерсть стала появляться. А ты боялась.       На изуродованная мордочка волчицы засияла улыбка, когда она видела появившеюся шерсть на своей лапе.       Для всех она была такой — изуродованной не из мира рептилий. Для всех, кроме Нария       Когда-нибудь, когда ты станешь взрослой, я скажу тебе. Скажу почему полюбил тебя.       И дело тут не во внешности или в том что ты из Зверополиса. Дело куда глубже. То, что я увидел в тебе было подобно свету во тьме. Такому неугасаемому. Даже когда вокруг него скапливался самый плотный и густой мрак он сиял, сиял подобно маяку для все, кто уже отчаялся. Я и шел к нему.       Я видел через что тебе пришлось пройти. Тот ужас и кошмар, который ты пережила порой не выпадают и на судьбу сотен зверей. Всё что я тогда мог сделать чтобы хоть как-то облегчить твои муки так это просто дуть на твое обгоревшее тело. И тогда я понял, что ты боролась. Ты так хотела жить что была готова терпеть самую мучительную боль, длившуюся месяцами. Ты хотела жить и тебя не страшила эта боль. Вот почему ты радуешься каждому дню. Вот почему ты несмотря на плохое к тебе отношение окружающих ты радуешься каждому встречному, цветку и солнцу, радуге и небу… каждому вздоху. Ты так хотела жить что прошла через невозможное. Вот за что я полюбил тебя.       Нарий усмехнулся.       Знаешь, из всех самых сильных и стойких великих воинов, которым славится Репод Сити, почему-то самой стойкой в моих глазах оказалась простая волчонка. Ты Астика, ты просто хотела жить.       На душе Нария появились слезы.       Когда-нибудь, когда ты станешь взрослой я скажу тебе за что полюбил тебя. Ты не просто хотела жить, но ещё боролась за неё.       Знаешь, многие боятся тьмы, боятся страхов, боятся боли, хотят оттолкнуть от себя все плохое. Хотят не замечать зло и тьму. Хотят видеть только хорошие. Только доброе, милое и позитивное.       Думаешь они правы? Возможно.       Вот только тьма не только неотъемлемая часть этого мира, но, пожалуй, самая главная её составляющая. Боль, превозмогание и трудности сопровождают нас везде, на протяжении всего нашего жизненного пути: от матери что рождает ребёнка, до малыша что из последних сил пытается выбраться из яйца, от боли на тренировках по гимнастике, до скорби от потери близкого человека.       Вот только благодаря этой боли и тьме мы можем полноценно понять что есть настоящее добро. Мать подарившая ребёнку жизнь. Юный зверёк впервые прогрызший скорлупу видит новый мир вокруг себя. Потеря близкого, память о нём и радость когда встречаешь нового близкого зверя.       Тьма показывает кто есть кто.       Когда у тебя все хорошо у тебя много знакомых. Когда у тебя всё плохо остаются только друзья. Когда ты на грани смерти остаются лишь те кому ты действительно дорог. Тьма как свет показывает нам истинную природу вещей.       Когда я едва передвигался то не понимающе слушал друзей, которые жаловались что им не подарили какую-то игрушку. Взрослые роптали о деньгах, машина и домах, о власти. Это были их мечты. Странные. Тогда я бы готов отдал всё за осуществление своей мечты — просто ходит на лапах, бегать и прыгать как остальные.       Как и ты, я просто хотел жить. И как и ты, прошёл через боли и мрак, отчаянье и страх. И как и ты я не сдался.       Может мне повезло и судьба отнеслась к другим хуже. Папа говорил что если через дверь в кабинет к Мечте не получается попасть, то проломи стену лбом. Когда-нибудь, когда ты станешь взрослой я скажу тебе за что полюбил тебя.       Это трудно объяснить, но я вижу это в твоих глазах каждый раз когда смотрю в них. Ты как и остальные: боишься, робеешь, пугаешься и трясёшься. Но в отличии от них ты не отвергаешь тьму. Это часть мира: без плохого нет хорошего, за ночью приходит рассвет, добро сменяет зло, а зло добро. Ты смотришь на жизнь без страха. Возможно это твой дар, смотреть во тьму и понимать что она есть. Понимать не только что плохое случается, но и то что преодолев его, мы сами становимся светом. Тьма вокруг нас. А свет это не что-то хорошие и доброе, свет — это звери что шагают во тьме без страха. Они сами становится тем светом что мы именуем добром. Они, и их поступки.       Так шагай же смело сестрёнка. Шагай во тьму без страха. А я последую за тобой и не дам угаснуть твоему огоньку.       Когда-нибудь, когда ты станешь взрослой, я скажу тебе за что полюбил тебя…       Взявшись за лапы, рептилия и млекопитающая шагнут во тьму, как в объятья матери, повторяя: «Здравствуй, моя милая, теплая тьма».