выхода нет

Космос начинается там, где кончается море, облизывающее пенистой и холодной пучиной одинокие и громоздкие скалы посреди океана, посреди Мин Юнги, потому что он является центром вселенной. И Хосок отчего-то тоже, центр вселенной. И их пучинные волны сталкиваются друг с другом, потому что так ветры решили еще в далекие времена, когда центр Их Общей Галактики был где-то в бесконечности, в пустоте, темноте, в проволочном космосе телефонных атмосфер. И когда они стоят рядом друг с другом, центр вселенной становится один. Один на двоих. Один квадратный метр центра галактики на всю бесконечность. Бесконечность из вереницы слов, несвязанных словосочетаний, громкоголосых в своей молчаливости предложений, из глупых улыбок Юнги и прямых взглядов в глаза Чона. И проблема заключается лишь в том, что Чон Хосок всю жизнь полагается на какую-то, черт возьми, судьбу - подкидывает монетки, загадывает желания на падающие звезды и горящие свечи на именинном торте. Говорит: "ну если судьба, значит мы еще встретимся где-то совершенно случайно". А время идет, мироздание меняет Хосоковские полюса и меридианы, меряет чужими шагами его же космос, и они всё ещё далеко друг от друга, а в голове слишком много мыслей совершенно не нужных и о Юнги. Так проблема и заключается именно в том, что нужно вместо судьбы совершать хоть какие-то действия. Но от чего-то такое не принято. Не принято для Хосока. Не принято для Мина. Так они и стоят по разные стороны одной пропасти, соединенной разве что одинокой разорванной канатной дорогой - прошлым. И нужно бы развернуться, посмотреть за горизонт, глянуть в будущее (как минимум), а Чон Хосок смотрит на канатную дорогу и силуэт (который, вероятнее всего, является лишь какой-то проекцией, голограммой, зрительным обманом, как след от упавшей звезды, которая уже давно исчезла с небосклона). Он смотрит на старшего и думает над тем, что, наверное, губы у него были вкуса брусники - кисло-сладкие с легкой горчинкой. И океаны в нём глубинные и холодные, во что хочется окунуться после его поцелуев, чтобы немного остыть, остепениться, придти в себя. Хосоку нравилось делить с Мин Юнги центр вселенной, и он ненавидел себя за свою слепую веру в судьбу (в которую верит до сих пор, почему-то - лелея надежду встретить Юнги случайно - построить еще один мост над пропастью). Просто всегда следует принимать хоть какие-то действия. Он, возможно, стал бы разменивать его поцелуи на мелочь, дескать остерегаясь его самого, а потом жалел и подбрасывал эту мелочь - копеечные монетки - в небо, загадывая на встречу, удачу, его взгляды, его поцелуи в нежную шею, на орла и решку; гадал бы на ромашке, пуская белые лепестки Matricariae по ветру с пустого подоконника в комнате; задувал свечи в ванной, загадывая желания, которые всё равно не сбывались. Недаром в день их знакомства за спиной у Юнги виднелась табличка "выхода нет". Его действительно не существует.