По-другому

— Сегодня мы будем напиваться, — заявляет Олег, толкая входную дверь ногой и входит в комнату, громко шурша пакетами, в которых что-то к тому же грохочет. Все смотрят на него. — Что? — спрашивает Петров, доставая бутылки из пакета, но в ответ получает только молчание и удивленные взгляды. Он закатывает глаза и уходит на кухню, так ничего и не объясняя. ххх Через два часа Бьорн пьян, Калф уже спит где-то в шкафу, Олег громко распевает русскую народную, и Эрлендур правда, правда ненавидит свою жизнь. Он хочет напиться в хлам, чтобы не осознавать нахождение в его квартире около десятка незнакомых людей, чтобы не раздражаться из-за каждого звука, изданного Олегом, который и являлся инициатором этой непрошенной вечеринки, чтобы не думать о том, что весь этот срач завтра разбирать будут не эти люди, непонятного происхождения, — и кто вообще их позвал? — а они с Бьорном, но назавтра у отца очень важная встреча с очень важными людьми по очень важному вопросу и «Эрлендур, пожалуйста, не опозорь меня, они должны видеть, что ты мой сын», и напиться Эрлендур не может, чтобы не «как в прошлый раз», поэтому, пока все вокруг веселятся, он лениво наблюдает за попытками мухи вылететь через закрытое окно, стараясь не думать о том, как сильно он ненавидит всех и вся. Что за жизнь. ххх Когда соседи начинают стучаться в стену, время перевалило за полночь, половина незнакомцев уже рассосалась, и остальных Эрлендур пинками выгоняет на лестничную клетку. Олег лежит под столом на кухне, обнимая бутылку портвейна, и Эрлендур решает оставить его там до утра, в наказание за весь пиздец, что произошел сегодня по его вине. Он собирается уйти спать, когда слышит громкий грохот, оказавшийся всего навсего вывалившемся из шкафа Калфом, но то, что следует после этого, вынуждает соседей еще громче застучать по батареям, а Эрлендура — мысленно сделать пометку как можно быстрее переехать, чтобы не смотреть потом этим людям в глаза. Калф кричит и кричит громко, так, что даже Олег выползает из-под стола, совсем уже никакой от выпитого алкоголя, но отчаянно размахивающий конечностями в попытке добраться до своего любовника в беде и прийти на помощь. Эрлендур успевает первым и больно пинает валяющегося на полу Хирда пяткой в бок, но тот от этого не только не перестает кричать, но еще и хватается за его ногу, как за последний шанс на спасение. — Эрлендур!!! — громко начинает он, пока Эрлендур отчаянно пытается вытащить конечность из чужой хватки, — на мои ногти пописали инопланетяне!!! Звук молчаливого недоумения Эрлендура кажется оглушающим даже для него самого, а Олег, наконец поднявшись с колен, глупо хихикает, абсолютно безразличный к панике своего мужа. Сигфред переводит недоуменные взгляды с одного на другого. — Лив, — все еще глупо хихикая, начинает Олег, и его акцент настолько сильный, что Эрлендур едва разбирает слова, — лаком, — пытается продолжить он, но икает и опять смеется. Эрлендур переводит взгляд на ногти Калфа, который окрашены всеми цветами радуги и сопоставляет дважды два. Калф, после слов Олега, наконец, перестает кричать, отпускает ногу Эрлендура и впадает в глубокий транс. — Ложитесь спать, — раздраженно вздыхает Сигфред, и, удостоверившись, что они оба действительно ложатся (на пол) и усердно строят вид спящих людей, что в их состоянии выглядит, как два хихикающих мужчины, закрывающих глаза ладонью, чтобы, видимо, обмануть доверие Эрлендура, снова раздраженно стонет, но закрывает дверь в кабинет, оставляя их в темноте. Дверь в их с Бьорном комнату, наоборот, широко распахнута. Эрлендур пытается вспомнить, когда видел Бьорна в последний раз, но, судя по всему, тот рано свалил спать, так что сейчас хотя бы он не будет вытворять пьяные выходки, о которых определенно пожалеет уже завтрашним утром. — Ах ты скотина, — оскорбленно выдает Эрлендур, когда обнаруживает Лодброка раскинувшимся поперек кровати. Их кровать действительно большая, потому что уменьш ее едва на пару сантиметров, и Бьорну будет неудобно, но эта громадина настолько огромная и в длину, и в ширину, что сейчас, лежа поперек, занимает практически все место на немаленьком матрасе. — Мгмгх, — многозначительно отвечает Бьорн на оскорбление и сладко улыбается в глубоком сне. Эрлендур клянется самому себе, что ненавидит его, и план мести за предстоящую ночь на диване зреет практически мгновенно. Найти наушники в бардаке на полу сложнее, чем кажется, и, в конце-концов, Эрлендур находит их в чехле от термоса, но его усилия действительно стоят того. Он подключает их к телефону и вставляет Бьорну в уши, ставит будильник на 6:30, выкручивает громкость Seek & Destroy, стоящую на будильнике, на максимум и, на последок вытащив из-под Лодброка одеяло, чтобы не повадно было напиваться без него, гордо уходит на диван, довольный своей маленькой местью. ххх Собственный будильник звонит в 6:00, и Эрлендур даже не чувствует себя отвратительно. Это один из тех маленьких плюсов пробуждения на трезвую голову, и он пытается быть благодарным за этот утешительный приз в виде отсутствия похмелья. Весь дом спит, за исключением него и кошки, которая с презрительным взглядом огибает бардак на полу, чтобы добраться до своей миски, которую Эрлендур послушно наполняет. Линда выглядит благодарной. Он быстро приводит себя в порядок, но время на часах показывает только 6:24, что означает, что до выхода еще почти 40 минут, так что Эрлендуру не остается ничего, кроме как взять недочитанную книгу и вернуться в импровизированную постель на диване, состоящую в общем-то только из украденных подушки и одеяла. Мысль, что у Бьорна нет даже их, греет его озлобленную душу, так что дышать становится приятнее. ххх Появление Бьорна сопровождается грохотом и недовольно вскакивающей с дивана Линдой, но Лодброку хватает совести выглядеть виноватым перед кошкой, которая, потоптавшись на месте, укладывается обратно. Эрлендур смотрит на него с весельем и откладывает книгу в сторону. — Ты такая псина, Эрлендур, — хрипит Лодброк, плотнее кутаясь в простыню, которой он обернут почти полностью, но, вразрез своим словам, ложиться довольному Сигрфеду прямо под бок, лезет ледяными пальцами под футболку и, громко вздыхая, утыкается лицом в шею, — я испугался, чтоб ты знал. Эрлендур довольно хихикает, пальцами массируя ему затылок, и Бьорн благодарно стонет, потому что незамысловатые движения облегчают отвратительную головную боль, бьющую прямо по вискам и затылку. Они все знают, каково это. Через несколько минут Бьорн снова засыпает, и его ровное дыхание вместе с мурчанием Линды где-то под ухом, убаюкивают Эрлендура тоже. Время переваливает за 7. На встречу он не приходит.