Альтернативная Бригада. Часть первая. Перекресток семи дорог

      — Да, Олюш, скоро буду. Знакомого у подъезда встретил. Поболтаем немного и приду. Не волнуйся, я недолго, — выключив телефон, Пчёлкин повернулся к сидящему рядом человеку. — Какими судьбами, Ваше Высокопреосвященство? — усмехнулся он, глядя на собеседника.       — Его Величество собирает тайную гвардию, — поправив полу пальто, не глядя на Пчёлкина, невозмутимо ответил его сосед по заднему сиденью машины. — Враги государства не дремлют, уже заслали своих гонцов.       — Достаем запылившиеся клинки? — усмешка все еще играла на губах Пчёлкина, но в глазах уже читалось полное понимание ситуации.       — Шутки в сторону, Витюш… — повернулся к нему собеседник.       Пчёлкин молча кивнул. Он и сам уже понял, что неожиданное затишье закончилось. Если уж сам Леонидыч собственной персоной…       — Я только что от Него… — тот то и дело, смотря в окно, покусывал губы. Пчёлкин за двадцать лет уже знал, это верный знак того, что первоначальные условия ситуации меняются до неузнаваемости, настолько, что следующим его шагом должно быть написание завещания. — Через неделю испытания. Два дня назад по нашим каналам пришло предупреждение, что Вашингтон заслал в Москву человека. Задача его и проста, и сложна: внедриться в сопровождение испытаний и скопировать все от и до. Плюс чертежи и технические характеристики.       — Кто крыса, известно? — моментально изменившийся голос, опыт прожитых лет научил Пчёлкина концентрироваться за секунды.       — Есть подозрения, — кивнул Введенский, — группа дезинфекторов работает. Нам же поставлена следующая задача… — он снова посмотрел на Пчёлкина.       Неожиданная пауза, когда ты понимаешь, что сказанные следом слова разделят жизнь твоего человека на «до» и «после», и каким будет это «после» не знает никто, даже ты. Приведя Виктора двадцать пять лет назад в «Валькирию», Игорь Леонидович Введенский прекрасно понимал, какую ответственность берет на себя. Мы в ответе за тех, кого… Тогда он сразу дал парню полный расклад, пообещав не похожую на киношную и книжную жизнь, в который каждый день живется как последний, каждый вдох на пределе, когда понимаешь находящихся рядом с полувзгляда, когда идешь вперед, не оглядываясь и лишь слепо доверяя тем, кто за твоей спиной. И не знаешь, идя в новый день, чем он для тебя закончится. «Жизнь не гарантирую, смерть — да», — сказал он ему тогда, глядя прямо в глаза. И не отводил взгляда, пока не услышал: «Да». Почему-то именно от Вити другого ответа он не ожидал. И почему-то из всей четверки именно его видел в «Валькирии». Не амбициозного Белова, не вспыльчивого Холмогорова, не «себе на уме» Филатова. А его — с вечной ухмылкой на губах, с этими чертиками в глазах… Но за всем этим Введенский еще тогда, в далеком девяносто первом разглядел характер — упорный, преданный, отважный. И не ошибся ведь, в чем не единожды убедился за прошедшие годы.       — Что надо делать?       Введенский посмотрел на сосредоточенного Пчёлкина и вспомнил двухчасовой разговор в Кремле. Он прекрасно понимал уровень соперника, уровень сложности поставленной Президентом задачи. Ему ясно дали понять, на какой риск пойдет выбранный им человек. Глядя на Виктора сейчас, в эти минуты, когда светится теплом знакомое окно, за которым родные ожидают его домой, Введенский как никогда осознавал степень своей ответственности. Еще есть время, еще можно все изменить, сказать: «да ничего, иди к семье», отмотать, переиграть будущую партию. Не дать оборваться еще одной жизни, почти стопроцентно не лишить кого-то мужа и отца. Введенский ненавидел эти минуты, минуты тех решений, что потом заставляют, заперевшись в кабинете, выть, сжимая руки в кулаки до крови, а потом вешать очередную черную ленточку на фото того, с кем еще совсем недавно…       — Завтра пробный запуск программы сопровождения, — решение принято, прости, Витя… — точнее, закидывание наживки. Если крыса проявится, надо засечь ее координаты, внедриться в их систему и установить блокиратор, который должен будет сработать в определенное время, не раньше, чтобы не спугнуть их. Не допустить их в систему, не дать скопировать секретную информацию лишь половина задачи. Вторая половина — вычислить и нейтрализовать, загнать в ловушку. Игра пойдет серьезная, Витя. На основных испытаниях через неделю будет присутствовать американский Президент, и от нас с тобой зависит, кто посмеется последним.       Когда он бросил курить? Лет в двадцать, кажется… Сейчас у Пчёлкина появилось острое желание затянуться, да посильнее. Подняв взгляд на светящееся родное окно, он сглотнул и прикрыл глаза. В тишине машины он слышал ровное дыхание Введенского и бешеный стук собственного сердца. Если он сейчас скажет «нет», никто не будет его заставлять, настаивать, принуждать.       — Сколько у меня будет времени? — повернулся он к Введенскому.       — Сутки их засечь, — иного ответа тот от Пчёлкина не ожидал, Витя был одним из немногих, за кого Введенский мог гарантированно ответить и не ошибиться. — Сутки установить блокиратор. За два дня до основных испытаний будет запущено уже настоящее сопровождение. Тогда они и просекут, что их «пометили». Чтобы соскочить, им нужно будет в кратчайшие сроки слезть с крючка. Ты не должен дать им это сделать. Крысы должны будут сидеть под замком, пока не пройдут испытания. Карпатыч говорил, у тебя есть волшебный сыр для нашей мышеловки.       Пчёлкин кивнул, пароль к Мишиной программе должен будет сыграть не последнюю роль в решении поставленной задачи и в вытаскивании его задницы из всего этого дерьма.       — Отлично… — Введенский говорил привычно коротко, спокойно, кому-то могло даже показаться, равнодушно. Но только он один знал, скольких седых волос и нервных клеток лично ему будет стоить это задание.       — Не волнуйтесь, — Пчёлкин повернулся к нему, их взгляды встретились, — мышеловка захлопнется за нашими крысами и будет держать их там столько, сколько понадобится. «Даже если для этого придется в качестве сыра использовать твою жизнь, Витенька…», — добавил он уже про себя, но по взгляду Введенского понял, что читать мысли тот умеет не хуже, чем щелкать озвученные Кремлем задачи.       — На второй телефон утром получишь информацию о времени запуска ловушки и координаты для подключения к системе. Дальше действуешь сам. На меня выходить только в случае крайней необходимости. Я буду все время с Президентом. Контрольная сверка с Карпатычем раз в сутки, в полдень. Как всегда: «Посылка пришла?» — «Ожидаем». Если ты не выходишь на связь…       Введенский молча посмотрел на Пчёлкина. Оба понимали, что если тот не выйдет на связь, вечный шекспировский вопрос будут решать считанные часы, потому что люди, запустившие свои клешни в программу обеспечения испытаний новейшего ракетного комплекса «Армада» поставят слишком много на кон в этой игре и не остановятся ни перед чем, чтобы получить пароль разблокировки, который вернет им свободу действий.       — Смотрю, держишь себя в форме… — Введенский многозначительно посмотрел на Пчёлкина. — Завтра подарок тебе пришлю, рекомендую не расставаться с ним, пока все не закончится. От этого, Витя, напрямую зависит твоя жизнь.       Пчёлкин кивнул и молча вышел из машины. Введенский провожал его взглядом, пока не захлопнулась дверь подъезда. В ту же секунду опустилось стекло, что разделяло кресло водителя от пассажирских.       — Подбери парочку самых лучших ребят, — Введенский все так же не отводил взгляд от подъездной двери, — пусть присмотрят за его семьей.       Водитель кивнул, стекло снова поднялось, машина, зашуршав шинами, медленно тронулась с места.       «Все сделаем», — коротко ответил он Президенту, знал тогда и убедился сейчас. Да, они все сделают. Впрочем, как всегда… Задача будет выполнена, и вопрос сейчас стоял только один… Какой ценой…

***

      «Так не бывает…», — думал депутат Белов, рассматривая очередную добытую Космосом распечатку. Ежедневный мониторинг звонков Пчёлкина пока имел один результат — нулевой. Звонки Ольге, сыну, звонки от них. Автосервис, доставка пиццы в офис, курьер книжного магазина. Может, это? Полутороминутный разговор. Нет, всего лишь уведомление о готовности канцелярии к доставке. Ручки, шмучки, бумага. Но Белов кожей чувствовал, что старый друг не так прост, как хочет казаться. Не видя в этом никакой угрозы для себя, признаться, что бы ни произошло между ними в прошлом, Саша знал, что Витя никогда не всадит нож в спину, Белов, однако, не мог спокойно спать и есть, пока не узнает, в каком таком котле варится друг Пчёла.       Дверь кабинета от удара привычно чуть не слетела с петель. Завхоз Макарыч в последний раз сказал, что этот был действительно последним, а почившую дверь он заменит шторкой. Так дешевле будет. Белов посмотрел на открытую на компьютере закладку интернет-магазина штор. Соблазнительная блондинка в форме стюардессы с красного цвета юбкой длины за гранью фола, пожалуй, будет перебор, но, черт… хороша…       Белов поднял глаза на раннего посетителя.       — Что ж ты, милая, смотришь искоса… — пропел Космос, падая в стоящее рядом со столом кресло. — Кофе, девочки?       — М-м-м-м? — Белов повернул к Косу монитор.       — Не-е-е… — покачал тот головой.       — Чё так? — расстроился Белов.       — Не люблю красный цвет, — промычал Космос, доставая из кармана чупа-чупс. — Новый вкус, ледяная малина. М-м-м?       — Не-е-е… — покачал головой Белов, что-то пару раз щелкнул на клавиатуре, снова повернул к Космосу монитор. Девушка на шторе сменила красную юбку на белые шорты.       — Ага! — удовлетворённо кивнул Холмогорыч.       Подтвердить заказ. Закрыв вкладку, с чувством выполненного долга Белов воззрился на Космоса.       — Ты приехал мне дверь доломать? Или конфеткой угостить?       Виделись вчера вечером и, учитывая количество попавшего внутрь Космоса коньяка, тот должен был до сих пор находится в астрале. Однако, выглядит он вполне себе огурцом, правда, судя по внешнему помятому виду, его маринованным вариантом.       — У меня сегодня выездная порка филиала, — откинувшись на подголовник, вздохнул Кос, — поэтому извини, но пока только вот это, — он протянул Белову сложенные пополам несколько листков. Очередные распечатки телефона Пчёлкина. — В следующий раз только завтра к вечеру. Ну, извини, — увидев неподдельное огорчение на лице Белого, разведя руками, добавил еще раз.       — Ладно… — в конце концов, у Космоса есть основная работа и, как ни крути, от нее его никто не освобождал.       — Я так и не пойму никак, зачем тебе эта слежка за Пчёлой? — непосредственный Космос был непосредственен во всем.       — Упаси Бог, какая слежка?! — с наигранным изумлением воскликнул Белов, но сыграно было это настолько мастерски, что на лице Космоса тут же появилось сожаление по поводу заданного вопроса. Белов поспешил закрепить свое «праведное негодование», чтобы у Холмогорыча больше не возникало подобных интересов. — Просто изучаю места, где он бывает, хочу ему сюрприз сделать. У него же днюха скоро. Есть идея что-то типа квеста в характерном таком месте сделать. Что-нибудь брутальное, истинно мужское.       — А что, — Космос расплылся в довольной улыбке, — классная идея! Так, чтобы запомнилось на всю жизнь! Вот что, — он подался вперед, радостно кивая головой, — я по возвращении попробую одну штуку сделать. Есть один хакерский сайтик, спрятанный за десятками паролей. Обыватель, даже если попадет на него, ничего не поймет. Там умеючи можно по номеру телефона составить маршрут передвижения вплоть до минуты, где и сколько человек провел.       — Супер… — как можно спокойнее произнес Белов, хотя на самом деле ему хотелось вскочить и схватить Космоса за грудки: «Чего ж ты раньше молчал?!».       — Там мы маршрут нашего квеста и составим! — радостно закончил Кос, собираясь развить тему, но зазвонивший в ту же минуту телефон заставил его подняться. — Да, да, иду. Через полчаса подъеду, — ответил он собеседнику, выключив телефон, повернулся к Белову. — Все, я погнал. Вернусь завтра к обеду и все сделаю.       — Давай, — крепкое традиционное рукопожатие, — увидимся.       Едва Космос скрылся за дверью, как Белов тут же принялся изучать принесенные им листки. Первые два традиционно не вызвали интереса.       — А это что… — пробормотал Белов, дойдя до предпоследней строчки последней страницы. — Учитывая, что Фил привез тебя к дому почти в десять, что ты, Витенька, делал у подъезда двадцать минут?       Бросив листки на стол, Саша нахмурился, обеспокоенно барабаня пальцами по столу, потом взял телефон.       — Сегодня из дома еще не выходил, — сообщил ему оставленный охранять дом Пчёлкина человек.       — Глаз не спускай. Упустишь…       — Обижаете, Александр Николаевич… — прервали его на том конце.       — Кто-нибудь интересный в подъезд входил?       — Пока нет. Старушка-почтальонша почту принесла, да парень, что каждый день рекламы местного магазина разносит.       — Хорошо. Будет что интересное, сразу звони.       Выключив телефон, Белов снова раздраженно вздохнул. Не вовремя, ой как не вовремя эта порка у Холмогорыча. Остается надеется, что его человек не профукает важное, а в том, что все самое интересное как раз и начинается, Саша чувствовал так же уверенно, как пчелы на его пасеке чувствовали приближающуюся грозу.

***

      Отбивающие девять часы на кухне сегодня показались Пчёлкину особенно шумными. Вообще все, что происходило после вчерашней встречи с Введенским, звучало, словно натянутая струна, словно оголенный нерв. Полночи проведя без сна, Витя наблюдал за лежащей рядом Ольгой, с трудом преодолевая желание наклониться к ней, поцеловать, руками снова и снова касаться ее тела… Кто знает, может, эта ночь одна из немногих, что им осталась. Он уже было поднес руку к ее лицу, но замер. Она и так выматывается на работе с этим грядущим повышением, а тут еще он ее разбудит. Нет, пусть отдыхает… Максимум, что Витя себе позволил, — наклонился и слегка коснулся губами ее губ. Она улыбнулась во сне, нащупала рукой его грудь, обняла и засопела дальше. А он так и лежал почти до трех часов ночи, смотря на нее, случая свое колотящееся сердце и моля судьбу лишь об одном… Пока сон не сморил и его.       — Что-то случилось? — обеспокоенно-удивленный голос Ольги заставил его вздрогнуть и вырваться из плена охвативших его мыслей.       — Нет, с чего ты решила? — он поймал ее в объятия, крепко прижал к себе, найдя губами ее губы, целовал долго, медленно, смакуя сладкий вкус. Опять же, кто знает…       — Девять часов, а ты еще дома… — едва Пчёлкин отпустил ее, произнесла Ольга, тревога не покидала ее лицо.       — Мне надо дождаться доставку. Машенька со своей Ламодой иногда косячит на пустом месте. Перепутала адреса в заказах, указала мой домашний, я же последний раз на него с работы Киру форму спортивную заказывал. А она не посмотрела.       Ложь во спасение все равно давалась ему нелегко, он не любил врать Ольге.       — Я иногда удивляюсь ей… — улыбнулась та.       — Ее пять иностранных компенсируют эти мелкие огрехи. Ничего, все равно срочных дел нет. Не страшно, если позже приеду.       — Тогда я воспользуюсь этой редкой удачей и в кои-то веки покормлю любимого мужа…       Теперь уже Ольга обняла его, обхватив за плечи, и прижалась к нему так, что захотелось послать куда подальше и работу, и доставку, и Введенского, сгрести ее в охапку, отнести в спальню, выключить телефоны и… С трудом отпустив жену, Витя словно за соломинку держался за ее руки, пока они не выскользнули из его рук и молча смотрел, как она достает из холодильника продукты, включает плиту. Аппетитно зашкворчал бекон на сковородке.       Пчёлкин подошел к Ольге и замер за ее спиной.       — Вить… — она вдруг положила нож на стол и повернулась к нему, — он ведь не просто так приезжал… И ничего Машенька не путала.       Пчёлкин обхватил ее за плечи и молча прижал к себе. Она умная. Она все поняла.       «А значит, так надо… Иначе нельзя…» — пел по радио Коля Расторгуев.