Последний закат

Мы будем стоять и наблюдать за тем, как горизонт окрашивается багрянцем, полыхает, как огромное небесное кострище. Не знаю, будет это закат или рассвет. Наверное, это будет закат: ты всегда считала их прекрасными, они успокаивали твою загадочную душу. Ты будешь очарованно смотреть на умирающее солнце, и, ненароком взглянув в ореховые глаза, я найду в них отголоски былых дней, крупицы воспоминаний, всего-всего, что было раньше. Что ты чувствуешь по отношению ко мне? Я забавляю тебя своей вычурной преданностью или, может быть, раздражаю неуёмной надеждой и тем, что постоянно рядом с тобой? Поначалу, помнится, ты презирала меня, подолгу молчала, наблюдая за тем, как я пытаюсь начать разговор. Но, раз за разом натыкаясь на эту глухую стену отчуждения, я постепенно приучил тебя к себе. Да, я знаю, что ты не любишь меня, и даже уже не стремлюсь изменить этот факт. Мне достаёт того, что я могу быть подле тебя, слышать твой задумчивый или даже весёлый голос, видеть, как ты аккуратно расчёсываешь свои тёмно-рыжие волосы перед зеркалом. Странно и смешно: раньше я считал глупцами тех, кому хватало подобной малости, но теперь я с жадностью глотаю те крупицы, что скупой рукой даёшь ты мне. Я помню даже самую маленькую твою черту. Каждая отпечатась в моей памяти подобно тиснёным письменам на кожаной обложке старой книги. Помню каждую родинку, каждую веснушку на светлых щеках, каждый холмик вен на тонких запястьях и кистях. Однако стоит мне попытаться осознанно воспроизвести в памяти твой портрет, ты, смеясь, ускользаешь от меня, окутанная бледным сиянием, и грусть овладевает мною. Всё на свете когда-то кончается и уходит, и даже ты не исключение. Почему-то в моей памяти ты осталась неземным созданием, неким ангелическим, может быть, существом. Раньше я считал глупцами и тех, кто обожествлял земное, но два года назад и я пал в эти пучины без единого намёка на луч солнца или луны. Да, я знаю, что ты такой же человек, как и я, но пропасть между нами так велика, что одна мысль об этом причиняет едва ли не физическую боль. Люблю ли я тебя? Отнюдь. Я люблю твою улыбку, твои волосы, выражение твоего лица, когда ты намереваешься выдать очередную тонкую шутку, я люблю твои пространные рассуждения и такую странную простоту. Но люблю ли я тебя?.. Ты будешь смотреть на кровавую дымку с неизбывной печалью в глазах, я же, напротив, вымученно улыбнусь, скрывая за этой улыбкой бурю эмоций. Мы поменяемся местами. Думаю, тыбудешь рада, когда придёт этот день: ты навсегда оставишь меня позади, в необъятном прошлом, откуда больше никогда не донесётся столь раздражающий голос. Думаю, меня охватит хаотическая меланхолия: мне страшно и больно от осознания, что моё настоящее с тобой обернётся будущим без тебя. Кажется, за все эти годы я так сильно сросся с тобой, что уже и не мыслю жизни без кроткого утреннего: «Доброе утро». Наверное, ты уже давно заметила, какими глазами я смотрю на тебя. Лишь глупец не заметил бы. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я так неотступно следовал за тобой. За то, что не отпускал тебя, даже когда твои острые иглы пронзали мою кожу и плоть, добираясь до самой человеческой сути. За то, что глупо надеялся и надеждою своей отравлял твою жизнь. Я хочу быть всегда рядом, но эта человеческая жизнь, узкая прямая, тянет меня всё дальше и дальше от тебя. Мы замрём на небольшом холме, и тьма начнёт опускаться на холодный город. Я буду молиться всем богам, чтобы время застыло и не разлучало нас, но будет уже поздно. Солнце закатится за далёкие горы, потухнет окровавленное небо. И ты с улыбкой повернёшься ко мне: — Давай простимся навсегда? — скажешь ты, окутанная дымкой приближающейся ночи. Я всё буду ждать чуда или, быть может, распускающихся за твоей спиной белоснежных крыльев. — Прощай. — Прощай… — глухо отвечу я, не в силах вымолвить ничего более. Сердце в груди замрёт, острой болью скуёт всё тело. Я вернусь домой слепо, блуждая в неровных тенях, упаду на застеленную кровать, и взгляд упрётся в потолок. Перед моими глазами особенно чётко встанет знакомое лицо. — Здравствуй, — проговорят тонкие губы. И скатится жемчужный шарик по бледной холодной коже.