Территория лжи

19

Дэхен поехал домой. За полторы недели в Пусане он стряхнул с плеч всю тяжесть, разочарование и чувство вины. Вновь обрел себя и уверенность в выборе, который сделал. Проводил время с семьей и друзьями, пару раз заходил к ребятам на старое место работы. Он даже всерьез подумывал отказаться от места в Агентстве и перевестись обратно. Дома было спокойно, знакомо и здесь не было Чонопа. Не было никого, кто мог заявиться посреди ночи и перевернуть его мир с ног на голову. Кто манипулировал им, используя его чувства. Зона его личного комфорта. А потом позвонил Енгук и сказал тащить свою задницу обратно, потому что он нужен в Сеуле. Дэхен положил трубку и долго сидел, глядя на мерно догорающий закат, понимая, что не испытывает ни малейшего сожаления. Он уже отвык от такой жизни, медленной и тягучей, где рутина была в радость, но не переставала быть рутиной. Ему всегда хотелось чего-то большего. Когда Дэхен добивался поставленной цели, то никогда не был удовлетворен, потому что за ней сразу появлялась другая. Невозможно побеждать всегда, но неудачи не должны руководить твоим будущим. Даже если ты оступился, налажал, влюбился не в того человека, не они должны диктовать тебе, что делать дальше. Зона комфорта теперь казалась ему тесной. Ступив с поезда на платформу в Сеуле, Дэхен понял, что скучал по этому ощущению. В столице жизнь всегда кажется немного сумасшедшей. Более сумбурной и быстротекущей, словно время здесь ускоряет ход, подталкивая вперед, куда-то в неизвестность, подчас не давая опомниться, притормозить, обдумать следующий шаг. Поэтому с вокзала Дэхен сразу поехал в Агентство, даже не стал закидывать тяжелую сумку домой, хотя было по пути. В отделе он застал Химчана, который, зарывшись в какие-то бумаги по самые уши, приветственно махнул ему рукой, тут же потеряв к нему интерес. — С возвращением, — приветствовал его пробегавший мимо оперативник, заметив его сумку. — Ты вовремя, через час общее собрание. — Приведи в порядок отчеты, — буркнул Химчан, не поднимая головы. Все были очень серьезные и занятые, поэтому Дэхен благоразумно не стал задавать вопросов, решив последовать совету капитана. Через час подтянулись остальные сотрудники отдела, а зале для совещаний Дэхен обратил внимание на сотрудников, которых видел первый раз. Складывалось впечатление, что назревает что-то масштабное, и он понял, что не ошибся, когда в дверь вошел начальник УБН Хван в сопровождении заместителя главы международного департамента и одного из начальников спецопергрупп. — Итак, давайте подведем итоги проведенной сегодня ночью операции, — сказал Енгук, когда все расселись по местам, и слегка кивнул, заметив Дэхена. — Наши китайские коллеги со своей стороны продолжают оказывать всяческое содействие, на данный момент они арестовали большинство известных им членов группировки, остальные объявлены в розыск... Дэхен пытался осознать, что за то время, пока его не было в городе, агентство провернуло операцию по задержанию, в которой должен был участвовать он сам. То есть, Дэхен был уверен, что должен в ней участвовать. Потому что… как так вообще? Это же было его задание. Это он провел черт знает сколько времени, добывая сведения, выуживая информацию из Чонопа и его окружения, наблюдая за всем изнутри. И что? После этого его просто взяли и вышвырнули на обочину, оставили за бортом всеобщего триумфа справедливости? Ни спасибо тебе, Дэхен, ни молодец, ты хорошо постарался, просто вот так вот?! Кровь прилила к лицу, и он стиснул зубы, ощущая возмущение и злость. Какого черта они так поступили? Енгук наблюдал за ним, пока выступали другие, его тяжелый взгляд Дэхен чувствовал даже не глядя на капитана, но сам не мог смотреть ему в глаза. Потому что в этом случае плотину его негодования точно прорвало бы. Еле досидев до конца совещания, Дэхен выскочил из зала заседаний и помчался в туалет, чтобы умыться холодной водой, хотя она и не могла остудить его. Замерев в нерешительности перед зеркалом, он разглядывал свое отражение, пытаясь понять, что ему теперь вообще следует делать. Вернуться на свое место и заниматься бумагами — нет, он просто не сможет. Пойти к капитану и потребовать объяснений? Демонстративно уйти? Ну, это будет совсем уж глупо. Выбирать ему не пришлось, потому что в коридоре стоял сам Енгук и, заметив его, кивком приказал идти за ним. Дэхен глубоко вдохнул, напомнив, что он все-таки на службе, и пошел за капитаном в опустевшую планерку. — У тебя, наверное, много вопросов, — начал Енгук, когда Дэхен закрыл за ними дверь и в нерешительности остановился. — Присаживайся. — С вашего позволения, я постою, — хриплым голосом отказался тот. — Но вопросы у меня действительно есть. — Предвосхищая их все, я отвечу сразу. Отправить тебя в отпуск было моей идеей. Тебе нужен был отдых. — Но вы знали… — Знал, — прервал его взмахом руки Енгук. — И сделал это специально. Почему? У меня есть на это причины и, собственно говоря, я не обязан тебе в них отчитываться. Но… Он сделал паузу, чтобы дать Дэхену усвоить сказанное и унять первоначальное возмущение. — Я все же попробую убедить тебя в том, что это было сделано ради твоей же безопасности. — Безопасности, — хмыкнул Дэхен, ярко представив их последнюю вылазку с Чонопом. — Я понимаю, что сейчас ты расстроен. И я ценю время и силы, которые ты потратил на дело, хотя мог бы просто сказать, что это твоя работа и твой долг. А твоя жизнь могла бы быть под угрозой даже после их ареста. Это был резонный, но вместе с тем очень удобный довод, и Дэхену почему-то казалось, что причины, руководившие капитаном, лежат совсем в другой плоскости. — Это только одна из причин. Другие ты можешь себе придумать или не придумывать, и я сделал это, не для того, чтобы кто-нибудь другой присвоил себе твои заслуги. Я хочу, чтобы ты знал это, Дэхен. Если ты не согласен, я сегодня же могу подписать приказ о твоем переводе обратно в Пусан. Или ты можешь продолжить свою карьеру здесь, в Агентстве. Конечно, ни о каком возвращении в Пусан Дэхен даже не думал. А вступать с Енгуком в дискуссию по поводу моральных аспектов их работы, если учесть, что пришлось пережить ему за все это время, Дэхен не стремился. И задать последний оставшийся у него вопрос тоже. — Я понял, капитан, — кивнул Дэхен. — Спасибо, что уделили мне время и разъяснили ситуацию. Я могу идти? — Да, конечно. Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Ни черта, конечно, они не выяснили. Но углубляться в разбирательства было бы еще большей ошибкой, чем отпустить ситуацию и перестать злиться на то, чего Дэхен не понимает. Не понимает, потому что в его положении всегда будет кто-то, кто решает, что он должен делать. И пока он не сам отдает приказы, будет вынужден подчиняться приказам других. Так устроена система. Это разочаровывает, но по крайней мере доказывает, что даже если он служит марионеткой, то благим целям. Вот если бы еще и методы были такими же благими, но на это в его положении уже надеяться не приходится. В общей сложности во время операции были задержаны восемнадцать человек, включая Босса и представителя китайской группировки, правую руку главаря. Еще Дэхен узнал, что при попытке сбежать был застрелен один из членов банды, и при виде фотографии трупа его чуть не разобрал нервный смех — им оказался Сайко. Без сомнений, Чоноп предусмотрел любую возможность и не дал бы и ему шанса уйти живым, даже зная, что Сайко все равно будет пойман. Единственный человек, который мог связать его с агентством, наконец-то умер, если, конечно, до этого Сайко все же не успел кому-то рассказать о нем. Хотя Чоноп был прав, к этому моменту у Ендже были все необходимые данные, чтобы найти в агентстве нужного человека с доказательствами его причастности к транзиту наркотиков. Попал ли под арест сам Чоноп, он до сих пор не знал, а спросить об этом Енгука, само собой, Дэхен никогда бы не решился. Забежав в круглосуточный магазинчик возле дома, Дэхен добрался до квартиры и сразу залез в душ — подобные совещания выматывают не хуже постоянной беготни по городу. Наскоро перекусив, он завалился на кровать с планшетом, проглядывая последние новости в СМИ. О задержании крупной наркобанды не было ни слова, но он на многое и не надеялся, пока не время афишировать все в открытую. Шумиха поднимется позже. Наткнувшись взглядом на свой мобильный, Дэхен вспомнил, что с того раза он больше так и не включал телефон, по которому с ним обычно связывались Чоноп или Джело. Телефон лежал в кухонном шкафу в жестяной банке из-под чая. Там же находилась пуля, которую Дэхен тщательно вымыл и протер, уничтожив все следы. У него была мысль взять ее с собой в Пусан, чтобы выкинуть в море. Словно этим он может избавиться от назойливых воспоминаний, поставить точку в череде своих промахов. Но передумал. Дэхен решил оставить ее как напоминание — к чему могут привести необдуманные поступки. И как единственное, что осталось от Чонопа. Тот дважды спас ему жизнь. Должен ли Дэхен быть благодарен ему? Наверное. Но благодарности он не испытывал. Лишь сожаление, что оказался настолько беспомощен, и его пришлось спасать. И меньше всего он желал бы быть спасенным Чонопом. А вот телефон и симку выбросить стоит. Дэхен раз за разом перематывал пленку своих воспоминаний как картинки на мониторе, и отчаянно хотел знать окончание этого фильма. Открытые финалы не про него. Почему-то он был уверен, что даже если Чонопа арестовали, то будут держать отдельно. Озвучивать свои догадки капитану Дэхен не стал, так как не до конца был уверен, что его все еще не связывают со взломом серверной. Иначе зачем было так поспешно избавляться от него, оправляя домой? Пусть это и выглядело как жест доброй воли и забота о больном сотруднике. Дэхен вытянулся на кровати, лениво натянув одеяло, и закрыл глаза, приказав себе отключиться от всего и просто поспать. Мобильный пикнул входящим сигналом, когда он уже задремал, но сон слетел мгновенно, стоило взять телефон в руки. Это был е-мейл — Дэхен почти не использовал почту, поэтому удивился вдвойне, ткнув пальцем на новое письмо с неизвестного адреса. Пицца и пиво. Сегодня. 2you P.S. Никакого лука. Дэхен озадаченно пялился на сообщение, пытаясь понять, ему ли вообще оно адресовано или кто-то просто ошибся адресом. Что значит 2you? Вариантов было множество, но, вероятно, это подпись, которую Дэхен должен расшифровать, если получателем является все-таки он. Он катал на языке это слово, или два слова, или сокращение или черт знает еще что, пока не… Конечно. По-английски имя и фамилия будут писаться с одной буквы. После озарения на Дэхена тут же накатила паника. Зачем Ендже звал его к себе? Он потерялся в мыслях, потому что воображение рисовало картины одну за другой, и во всех Дэхену почему-то мерещился его бесславный конец. Вдруг его там будет ждать Чоноп и пуля в лоб? Или Ендже сам решил завалить его за то, что Дэхен знает слишком много. Пицца и пиво. Так невинно. С чего Ендже вообще взял, что он найдет дорогу до того дома, его вез Чоноп, и Дэхен, честно говоря, не особо следил за дорогой. Он был занят своей обидой на Чонопа. Триумфальное возвращение Ендже он вообще представлял себе очень смутно. Не может же он просто заявиться в агентство с ноутбуком на миллионы баксов подмышкой и ослепительно улыбнуться Химчану, который похоронил его почти год назад. Хотя Ендже может. Но Дэхен хотел думать, что на это у него совести не хватит. Не смотря на всю его ослепительность и уверенность, возможно, Ендже тоже боится. Никакого лука. Все-таки проспав несколько часов, Дэхен привел себя в порядок, забрал заказ по дороге и положил коробку с пиццей на пару упаковок пива, стоящих на заднем сидении машины. День давно перевалил за половину, и тусклое солнце висело перед закатом в пылевом облаке над крышами небоскребов, не давая ни света, ни тепла. Ладони вспотели от волнения, когда Дэхен наконец-то свернул на дорогу, больше напоминавшую проселочную, и покатил между низеньких домов, высматривая нужный поворот. Он заглушил мотор и еще долго сидел, уговаривая себя не поддаваться панике. Не ту профессию ты выбрал, чувак. Дэхен никогда так не считал. Последние полгода были слишком сложными, но ирония в том, что эти сложности по большей части он создавал себе сам. Он помахал упаковкой пива на невидимую в листве камеру и, проскользнув в приоткрытую дверь, тут же отскочил в сторону, бросив коробку с пиццей в сторону Ендже и достав пистолет. — Впечатляет, — с иронией проговорил тот, еле поймав пиццу. — Ты совсем, да? — Да кто тебя знает, — фыркнул Дэхен, все-таки опуская оружие вниз. — Не, в чем-то ты прав, всегда нужно быть начеку. Они поднялись наверх, расселись в креслах и, не сговариваясь, молча принялись за пиццу, потому что Дэхен был чертовски голоден после сна, а у Ендже, похоже, еда закончилась. — Почему ты все еще здесь? — прожевав, спросил Дэхен. — Ты уже должен был передать всю информацию в агентство, рехнулся что ли? — Да знаю я! — Ендже, заметно погрустнев, открыл банку пива любезно протянутую ему Дэхеном, и отхлебнул. — Думал, как только все закончится, сразу побегу домой или… не знаю, найду какой-то способ… — Боишься показаться ему на глаза, — подвел итог Дэхен. — Я не боюсь того, что Чан-хён будет злиться. Если расстроится — хуже. Обидится. Я ему не рассказал, значит, не доверяю, и тому подобная херня… — Я бы тоже… расстроился. И разозлился. Он вдруг живо представил себя на месте Химчана, если бы Чоноп вот так внезапно умер, а потом через год вернулся. Да он бы сам его голыми руками… Так, к черту Чонопа. — Не хочешь узнать, как все прошло? Или тебе уже доложили? — Я все видел, — кивнул на один из мониторов Ендже. — К тому же, Чоноп был со мной на связи. — То есть, ты знал, что он собирается убрать Сайко? — С чего ты взял, что это он? — пристально посмотрел на него Ендже. — Сайко был застрелен при попытке побега. И он был гнидой. Я не скорблю о его кончине. — На кого Чоноп работает? — в том же тоне спросил Дэхен, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. Ендже трудно было подловить, почти как Чонопа, но он все равно пытался раз за разом. — В смысле? — Слушай, может я и дилетант в этих ваших шпионских штучках, но не идиот же. Я рядом с ним, можно сказать, полгода прожил. Короче, не пудри мне мозги. — Вынужден тебя опечалить, — после секундной паузы проговорил Ендже. — Не могу сказать. — Не знаешь или не хочешь? — Всего понемногу. Видишь, я с тобой честен. И если ты сам об этом догадался, то не стал бы даже спрашивать. — Ладно, согласен, — Дэхен раздраженно откинулся в кресле и хлебнул пива. — Ладно! — И Чоноп тоже не может тебе ничего сказать, — спокойно и вразумительно продолжил Ендже. — Я знаю, блять! И это должно меня успокоить, так, по-вашему? Чоноп использовал меня, врал на каждом шагу. Я еще могу понять капитана, он в чем-то прав. Но быть марионеткой Чонопа… У меня вообще такое впечатление, что я работал с фантомом. Зачем я вообще был здесь нужен, вот скажи! — Я не знаю, правда, — покачал головой Ендже, удивленный таким внезапным порывом. — Но, значит, был нужен. — Как отвлекающий маневр. Ложный след. Знаешь, что мне сказал Чоноп? Что Химчан отказался работать с ним, потому что подозревал в твоем убийстве. И что он хочет добыть доказательства, которые его оправдают. У меня вопрос: за каким чертом Чонопу это было нужно? А? Да не за каким, — не дожидаясь его ответа продолжил Дэхен. — Потому что все это херня. Не думаю, что Химчан вообще когда-нибудь всерьез рассматривал его как твоего убийцу. — Почему? Я бы на его месте подозревал всех. Послушай, вы же не бордель низкопробный разворошили, а перекрыли один из основных трафиков наркоты в нашу страну. И ты злишься не из-за того, что тебе чего-то не сказали, для твоего же блага, между прочим. Дэхен молчал. В этом Ендже был прав, но... Да уж, по истине, цель оправдывает средства. В любом случае, Дэхен сыграл свою роль, и ему бы радоваться, что все закончилось. Никакого Чонопа, премия и свобода. Карьерный рост. Счастливое лицо на фоне мирного неба и слоган рядом: Мечты сбываются. — Я хочу знать, сколько, — в конце концов сказал он. — Что сколько? — Не денег же, в самом деле, — презрительно фыркнул Дэхен. — Сколько лет. — Почти восемь, — не сразу догадавшись, о чем он, признался Ендже. — Восемь лет… — Слушай, я понимаю, как дико это звучит. Скажу тебе кое-что, раз уж… — Ендже отложил пиццу и глотнул еще пива, выдержав театральную паузу. — Я ведь знаю Чонопа уже давно, со старшей школы. Не общались, но здоровались. Один из его старших братьев плотно подсел, и Чонопу часто приходилось вытаскивать его из очередной задницы. Ему было всего четырнадцать, где он мог раздобыть денег? — А родители? — Дэхену трудно было поверить в то, что они ничего не предпринимали. — Они пытались, но, думаю, многого просто не знали. Не представляли, насколько все серьезно. В общем, когда Чонопу было семнадцать, брат умер от передоза, но он был уверен, что брату подсунули паленку. Так иногда делают, когда человек превращается из потребителя в помеху. Чонопу остались его долги, которые он отдавал, работая на банду. И однажды попался. Вот тогда я его и увидел снова. Я только выпустился из академии и получил назначение в информационный отдел. — Так вот откуда ты так хорошо знаешь систему. — Я бы и так ее знал, но да, это помогло. — То есть, ты уже работал в агентстве, но как там оказался Чоноп? — Не знаю, что он сказал на допросе, но им заинтересовался кто-то сверху. После суда ему дали два года, он отправился в тюрьму. Ну, для всех — в тюрьму, а на самом деле я понятия не имею, куда, потому что там его точно не было. Я проверял. По бумагам все чисто, конечно, и даже есть якобы свидетели, сокамерники. — И что думаешь? — Можно только догадываться, — пожал плечами Ендже. — Я повторяю, для всех, включая Босса, он сидел, потому что как только срок закончился, Чоноп сразу вернулся в банду. Принес оставшуюся часть долга и проценты. А потом очень быстро поднялся, о чем ты уже знаешь. — И в целом это выглядело, как будто в тюрьме он нагулял мышцы и авторитет и любезно предложил свои услуги Боссу, потому что ничего другого не захотел. Обычная история неблагополучного мальчика. — Правильно. Помимо авторитета, он еще нагулял богатый опыт с наркотой. — Ты имеешь в виду, что… — глаза Дэхена расширились от ужаса, он даже не мог договорить мысль, свалившуюся на него как мешок с цементом. — Я не знаю, — повторил Ендже, — но предполагаю, что да. Это было специально. — О Господи… Дэхен в прострации уставился в окно. Представил сидящего на подоконнике Чонопа с неизменной сигаретой так четко, будто тот внезапно материализовался. Это как надо ломать человека. Или не ломать, а закалять? В случае с Чонопом эти понятия практически идентичны. — Зачем это тебе? — спросил Ендже. — Заметно, конечно, что ты течешь от него как последняя сучка, но все-таки… — За языком следи, — поморщился Дэхен, вернувшись из своих фантазий на грешную землю. — Понять хотел. — Понял? — Не уверен... — он замолчал, не договорив. — Я предупреждал тебя. — Он под арестом? — Неа, — мотнул головой Ендже и отправил в рот очередной кусок. Прожевал, с любопытством глядя на Дэхена, задаст ли он следующий очевидный вопрос, но тот молчал. — Но за него можешь не беспокоиться. Думаю, будет разумно, если он исчезнет на некоторое время. — Он хотя бы еще в стране? — Неисповедимы пути его… — хихикнул Ендже. — А что, хочешь повидаться? — В тот день, когда мы ехали к тебе, он сказал, что скоро избавит меня от своего присутствия. Так он это имел в виду, просто исчезнуть? И все? — Может быть. А ты ждал обнимашек и слезных прощаний? Или бурного примирения? — Да иди ты… — буркнул Дэхен. — Лучше подумай, что ты Химчану говорить будешь, умник. — Мне надо сначала с кэпом посовещаться. Ну и вообще, чтобы хоть кто-то был на моей стороне. — Вряд ли поможет. Лучше сразу на колени и челом бей. Может, сжалится. — Ага… — скептично кивнул Ендже и задумался. — Слушай, я кажется придумал. Черт, да, это гениально! — Что? Ты о чем вообще? — До того как все это произошло... — он вскочил и заметался по комнате в поисках неизвестно чего, потом с воплем вытащил какой-то буклет из груды бумаг и понесся обратно к компу. — Вот! Мы хотели съездить в Японию. Надеюсь, это сработает, и кэп мне должен в этом помочь. — Серьезно? Япония? Это твой план? — Химчан в отпуске сто лет не был, и он сам мне предлагал. Так что да, я уверен. А насчет Чонопа… Он теперь невидимка, по крайней мере, на неопределенное время. И если ты даже очень захочешь его найти, не пытайся. — Вот еще, — сконфуженно промямлил Дэхен, отворачиваясь. — Много чести. — И правильно, забудь. — Уже. Разве мы о чем-то говорили? — ослепительно улыбнулся сквозь гримасу разочарования Дэхен. — Не, мы пиво пили. И пиццу ели. — Кстати, о пиве. После этих слов Дэхен так приналег на него, что часа через два почти уснул в кресле. Сказывалась усталость, недосып и нервы. Так что Ендже постелил ему тут же на полу. Когда Дэхен мирно захрапел, Ендже спустился на первый этаж, на кухню. — Ну, — вопросительно взглянул он на Чонопа, сидевшего там с чашкой кофе. — Нормально все будет, — ответил тот. — У него на лице скорбь всего корейского народа, что нормально-то… — Это должно меня волновать? — Плохой мальчик, — укоризненно погрозил ему пальцем Ендже. — Влюбил в себя, а теперь по съебкам? — Я тебя умоляю, — пробормотал Чоноп. — Тебе кажется. Или ему, или вам обоим. На хрена ты вообще тут драму устроил? — Ты разрешил рассказать в общих чертах. — Потому что знал, что он не успокоится. — То есть, мой рассказ должен был его успокоить? — Надеюсь, этого ему хватит. Чего ты хочешь от меня? — Чтобы ты признался, что он тебе нравится. — Считаешь, я сейчас в том положении, чтобы заводить романы? — Ендже продолжал пристально смотреть на него, не моргнув глазом. — Ладно, он мне нравится, ты доволен? — Не мне. — Ему мои признания до лампочки. Он вполне четко выразил свое отношение. — Но он же не знал. — И что? Это ничего не меняет, я все такая же фальшивка, — усмехнулся Чоноп. — И давай закроем эту тему. — Домой поедешь? Чоноп кивнул. Ендже потоптался еще немного, надеясь, что Чоноп все-таки одумается и решит хотя бы поговорить с Дэхеном. На самом деле Ендже думал, что если бы не возможность вытянуть из него хоть что-нибудь о Чонопе, Дэхен бы сюда не пришел. Если бы он действительно хотел избавиться от всего, что их связывало. Это было бы логично, зачем напоминать самому себе о том, кого хочешь забыть? Чоноп попросил его привести сюда Дэхена для того, чтобы тому легче было принять окончательное решение закрыть этот файл и убрать в запыленный архив. Душещипательная история, рассказанная Ендже, могла бы быть менее трагичной, если бы он ограничился сухими фактами. И если бы Дэхен не спросил, ее бы вообще не было. Но Дэхен спросил. Может, Чоноп хотел как-то оправдаться перед ним. Или убедиться, что Дэхен будет в порядке. Или просто потому что соскучился. В одном он не ошибся — Дэхен будет в порядке. Пойдет время и он забудет Чонопа, как забудет о нем и сам Чоноп. Он вообще отлично умел это делать, забывать. За прошедшие годы ему пришлось заставить себя приобрести массу качеств, которыми обычный человек вряд ли бы гордился, но Чоноп предпочитал думать об этом как о роли. Некоторым нравится играть по жизни хороших парней, даже если они таковыми не являются. Чоноп играл роль плохого парня, и даже в какой-то момент поймал себя на мысли, что иногда ему это нравится. Он на самом деле забыл, какой он. Когда роль становится вынужденной маской на долгое время, ты уже плохо различаешь грань между собой и ею. Грань постепенно размывается, потому что ты оправдываешь себя тем, что так нужно. Настоящий актер всегда живет жизнью своего героя. И подчас очень трудно вернуться обратно. Он допил кофе, тщательно вымыл и протер за собой кружку, убрал в шкафчик. Подумал, что мог бы сейчас беспрепятственно подняться наверх и… И ничего. Зачем? Просто посмотреть на спящего Дэхена? Напомнить лишний раз о том, что ему недоступно? Или… Нет, любой из этих вариантов был не лучшим сценарием для того, кто собирается просто исчезнуть, чтобы о нем все забыли.

20

— Ты с ума сошел? Енгук смотрел на него, чуть наклонив голову, что обычно выражало любопытство и умиление одновременно. Именно такую реакцию он предполагал, поэтому был готов. — Нет, я в абсолютно здравом уме и трезвой, к сожалению, памяти, поэтому повторяю, ты улетаешь в отпуск. Не понимаю твоего возмущения. — То есть, я должен вот так бросить и уехать? Серьезно? — Химчан нависал перед ним, опираясь ладонями на стол. — Прямо сейчас? — Да, прямо сейчас, потому что потом такой возможности может не быть, — спокойно отреагировал Енгук. — Когда начнется подготовка материалов к суду, будет не до отдыха. И ты заслужил его. — С этим никто не спорит, но... — Твой билет, — Енгук пододвинул к нему конверт. — И отпускные. Хочешь, чтобы я отправил тебя в приказном порядке? Ты не дал мне сделать это полгода назад, сейчас я тебя слушать не буду. Это не обсуждается, ты полетишь. Две недели в Японии. Тебе нужно отдохнуть. Он выделил это слово, чтобы Химчан понял, он не шутит. И это не блажь, а вполне осознанное и обдуманное решение. Насчет приказа Енгук тоже не шутил, с него станется, если Химчан вдруг начнет упираться и возражать. Похоже, выбора ему не оставили. — Я не могу, — вдруг сказал он, тихо присев на краешек стула. — Я не могу лететь в Японию, потому что... Енгук знал, это будет последним аргументом. Химчан не может, потому что обещал свозить туда Ендже. Так предсказуемо и драматично. С человеческой точки зрения, Енгук его понимал, но ему необходимо было запихнуть Химчана в этот самолет, чтобы их желание исполнилось. Жестоко? Пожалуй. Но он был согласен с Ендже, их встреча должна была произойти не здесь, не в агентстве или дома, или просто на улице. — Ты должен, — с нажимом повторил он. — Должен вырваться из клетки, в которую запер себя здесь. И ты сможешь. Я сам отвезу тебя в аэропорт и прослежу, чтобы ты улетел. Могу даже помочь собрать чемодан. Я сделаю это, даже не сомневайся. Химчан смотрел на конверт с таким страхом, словно там споры сибирской язвы, боясь взять его в руки. Ему казалось, что он станет предателем. Здесь, в этой клетке, как выражался Енгук, он мог поддерживать себя мыслью о том, что выполняет свой долг и мстит за смерть Ендже. Ехать в Японию без него было предательством. — Посмотри на это с другой стороны, — словно подслушав его мысли, сказал Енгук. — Я знаю, что вы собирались ехать вместе, так сделай ему последнее одолжение. Он бы хотел этого для тебя. Наверное, он был прав. Ендже хотел бы этого. — Я заеду за тобой, чтобы отвезти в аэропорт, — поставил точку Енгук, вложив в его руки конверт, и вышел из кабинета. — Не забудь забрать отпускные.

21

Дэхен так и не выбросил телефон. Точнее, не выбросил сразу. Через некоторое время он решился включить его напоследок, чтобы удостовериться, что там пусто — ни звонков, ни сообщений. Но мобильный пикнул, оповещая об смс и нескольких пропущенных вызовах. Конечно, никаких звонков от Чонопа он не ждал, поэтому сразу решил, что это Джело. Долго раздумывая, стоит ли позвонить ему, Дэхен провел весь вечер, часто поглядывая на мобильный, словно гипнотизируя его. И чуть не схлопотал инфаркт, когда вдруг пришло новое сообщение. Хён, ты в порядке? В порядке ли он? Жив, здоров и на работе все уладилось. Я в порядке. Ты как? У меня все хорошо. Дэхен думал, что еще можно написать, о чем спросить… На самом деле за это время Джело стал ему здесь чуть ли не единственным другом, с кем еще он может разговаривать откровенно? Лишь одно останавливало Дэхена — непонятные отношения Чунхона с капитаном не давали ему покоя. Не то чтобы он подозревал, что тот обо всем докладывает Енгуку… Мне скучно, хён. Не хочешь прогуляться? Вот же блин, у тебя что, своих друзей нет? Дэхен с досадой отбросил мобильный на диван и ушел на кухню готовить ужин. Скучно ему. Ты занят? Можем тогда встретиться завтра. Он не сомневался, что даже если не ответит Джело сейчас, тот продолжит писать, пока Дэхен не выключит телефон. И этим безусловно обидит Чунхона. Глупо отказываться от дружбы из-за тени, маячившей за его спиной. Чоноп исчез, ничего не оставив после себя, и Дэхену стоит забыть о нем, но в чем виноват Джело? Или Ендже? Или Дэхену теперь похоронить себя под этими воспоминаниями? Нет уж. Он решительно набрал номер. — Ты уже ел? В любом случае приходи. Позвони снизу, я скажу, чтобы тебя пропустили. — Я решил, что ты меня избегаешь, — по голосу было слышно, что Джело рад его звонку. — Вот еще глупости, — фыркнул Дэхен. — Давай быстрее, иначе я все сам съем. — Уже бегу, хён! Дэхен поймал себя на том, что тоже улыбается. И что все сделал правильно. Когда ужин был съеден и они довольные развалились на полу, одним глазом поглядывая в телевизор, где шло какое-то развлекательное шоу, Дэхен напрямую спросил, что слышно на другой стороне. Джело ответил, что клуб закрыли, а здание скорей всего заберут в государственный фонд. Остатки банды разбрелись кто куда, кто залег на дно, кто переметнулся. Дилерам пришлось искать других хозяев, многие попали под арест. — Вот и чудно, — кивнул он. — Тебя не сильно мучали расспросами? — Не представляешь как сильно. Весь месяц по допросам и опознаниям таскаюсь. Но все нормально. Кстати, ты знал, что Ендже жив? — Нет, хотя такие мысли у меня возникали. Иначе Чоноп не был бы так уверен в успехе своего замысла. Ой, прости… — он виновато опустил голову и отвернулся. — Нам теперь его имя запрещено произносить или что? — усмехнулся Дэхен. — Нет, просто подумал, что ты не захочешь о нем говорить, — откровенно признался Джело. — С твоей стороны, наверное, кажется, что он не очень красиво поступил. — В каком смысле? Как будто здесь вообще уместно это слово. — Ну… В смысле, что вот так все вышло. Я не знаю… Лучше мне молчать. — Имеешь в виду, что он исчез? — Как будто у него был выбор, — буркнул Джело. — Потому что он бросил тебя. — Наше утомительное сотрудничество закончилось, не вижу проблем, — тихо сказал Дэхен. — Как скажешь. — Ты можешь говорить, что думаешь? Бесит. — Да? Ты уверен? — Мы же друзья, — улыбнулся Дэхен. — Тогда я считаю, что он не прав. — В чем? — Я тебе все как маленькому должен объяснять, что ли? — возмущенно затараторил Джело. — После того, что было между вами! И ты можешь отрицать, но со стороны виднее. Я знаю, что он тебе нравится, и ты ему тоже, так понятно? Все эти ваши ссоры и обиды… Если бы у вас не было никаких чувств, было бы куда проще. То ты от него бегаешь, то он от тебя. Что за детский сад? Вы старше меня, но ведете себя будто вам по шестнадцать. — Воу, — удивился Дэхен. — Ничего себе. Он помолчал, разглядывая покрасневшего парня. Казалось странным, что Джело искренне переживает за них. Странным и, в их случае, неуместным. Как и все эти якобы чувства. Разве между ними что-то было? — Дело не в чувствах, — в конце концов сказал он, решив расставить точки. — Мы оба играли свои роли. Между актерами на съемочной площадке иногда тоже возникают чувства, это придает игре достоверность. Но после окончания съемок понимаешь, что эти чувства не совсем настоящие, и в реальной жизни людей связывает гораздо меньше, чем казалось. — Хочешь сказать, у вас было именно так? — нахмурился Джело. — Ну, у нас не было шанса это выяснить, — признался Дэхен. — Когда мы виделись последний раз, я наговорил ему всего… Неважно. И мое мнение с тех пор не изменилось, оно не могло измениться. Не имеет значения, какие благородные цели преследовал каждый из нас, отношения нельзя строить на обмане. Я совсем не знаю его, как я могу сказать, что мои чувства были настоящими? Или его чувства. И были ли они вообще. Это сложно. — Но ты хотел бы? — обдумав его слова, спросил Джело. — Хотел бы узнать сейчас? — Теперь не знаю, — искренне улыбнулся ему Дэхен. — Если бы все сложилось по-другому, и Чонопу не надо было бы скрываться… Может быть, со временем. Слишком много если. Давай не будем больше об этом. Я рад, что ты остался. Рад, что Ендже жив и все наладилось. Просто будем жить дальше, да? — Хорошо, хён. Я понял.