Каждый День

Звон будильника болезненно вырывает из полупризрачной дрёмы. Солнце только решилось небрежно бросить на город несколько лучей, но спустя пару минут из динамиков на крышах уже доносится гимн, призванный поднять патриотизм в каждом и каждого на работу. Пожалуй, его ненавидят все. Диван в гостиной кажется одновременно чем-то родным, но при этом садистски жёстким, так что ноющей шее придётся какое-то время помогать рукой, чтоб повернуть голову. Он мог бы не мучиться и уснуть, как раньше, в двухместной кровати, но приближаться к ней в одиночестве ему хочется меньше всего. Бросив испачканные землёй брюки и рубашку дожидаться стирки и вытерпев десять минут едва подогретого душа, он молча налил себе полкружки чая и равнодушно уставился на пришедший на экран телесистемы выпуск новостей. «К концу года силы федерации намерены взять под контроль более половины оккупированных земель.» «По прогнозам экспертов, четвертая мировая может затянуться ещё на полтора-два года.» «Работающие сверхурочно предприятия с начала года пополнили ряды армии несколькими тысячами Киборгов.» «Испытания новой цифровой сети, позволяющей контролировать все машины в зоне покрытия, прошли успешно.» «Задержаны новые участники заговора против правительства.» Ничего нового не происходит, ни о чем важном не говорят вслух. Спустившись на улицу, в объятия серости и отчуждённости, он устало пошёл по направлению к месту работы, засунув руки в карманы. Люди шли пешком, потому что со времён внедрения налогов на технику им пришлось отказываться от многого, некоторые не могли обеспечить себя и доступом к компьютеру, оставляя лишь обязательную по закону телесистему, чего уж говорить о транспорте. «Издержки военного времени», — говорит правительство. Десятки таких же, как он, неохотно высыпавших из своих убежищ, они знали друг друга в лицо и шли в одно место, но никто не решался заговорить с другим, каждый шёл, отстранившись от остальных, будто и нет никого вокруг. Все знали, что за ними наблюдают, где бы они ни находились, неважно кто — Дрон, Киборг или просто камера — собираться больше трёх всё так же было чревато угрозой жизни, даже если вы обсуждаете рецепт похлёбки. Считав данные пропуска № 217089wlst, автоматические двери открылись, пропуская мужчину вглубь белых коридоров. Сорок восемь шагов вперёд, пятнадцать направо, — он мог бы ходить здесь с закрытыми глазами, если бы это не привлекало лишнее внимание камер. Одежда, ключи, бумажник остаются ждать в шкафчике под номером 217089wlst, а на смену им приходит ярко-синяя рабочая форма с двумя белыми нашивками на груди. Работник медицинской системы. Красная, с тремя нашивками — рабочие государственных предприятий. Зелёная, с одной нашивкой — остальные бюджетники, кого ещё не вытеснила роботизация. Просто так Киборгам легче различать людей по классу важности. С каких пор власти уделяют больше внимания и заботы роботам, а не людям? С того дня, когда они поняли, кто из них — идеальный гражданин. Производит больше, чем потребляет, лучше справляется с контролем ситуации, неподкупен и всегда верен правительству, не отвлекается на всякую ерунду вроде любви. Эмоции и чувства — единственное, что остаётся только за людьми, потому Киборги все ещё непригодны для некоторых профессий. Собственно, у людей никогда не пытались отнять этого, да и не смогут, вы имеете право любить кого и как хотите. Можете любить человека, если он у вас есть. Можете любить устрицы, если у вас есть деньги. Можете любить наблюдать за закатом, если у вас выходной и это не мешает работе.

***

Вот ему уже вручают в руки новую карту поступившего ночью мужчины. Выстрелом Киборга раздроблено плечо, ушибы от падения, риск инфекции. Почти все поступившие в ночное время, кроме экстренных случаев, повторяют одни и те же ошибки: попался на улице после наступления комендантского часа, не предъявил идентификатор, попытался скрыться. Даже опрашивать смысла нет. Достав из пачки новый листочек с липким краем, он осторожно прикрепляет его и заполняет рекомендациями по перевязке и названиями антибиотиков. Войдя, человек в такой же синей форме молча оставляет рядом свежераспечатанную выписку. Переведя взгляд на неё, мужчина прищурился, стараясь разглядеть мелкий шрифт. Анализ ДНК по карте № 298643bgv-5 завершён. Установлено родство с членами преступных формирований. Личность не установлена. Передать в управление внутренних дел незамедлительно. Оставив список назначений незавершённым и поставив точку, мужчина вложил этот листок в карту и, закрыв, отложил всё в сторону. Который раз он видит, как человека отправляют на перенастройку, но до сих пор его сердце пропускает удар, напоминая о зажатых в глубине души ранах. Отрывает от бессмысленного и беспощадного погружения в боль только шум подъезжающей к моргу машины, доносящийся через открытое окно. Они забирают тела, кладбища нынче не в моде, фабрикам нужны земли, а армии — роботы. Та же ситуация и с тюрьмами, если вы совершите преступление, вас даже не накажут, после расследования вас просто уничтожат. Стирая личность человека, они подменяют её искусственным интеллектом, которым способны управлять. Хотя преступность научилась наживаться и на этом, похищая и продавая системе людей. Если раньше на улице можно было встретить патрулирующего район шестиногого робота, то теперь эти устрашающие всё живое, подневольные титановые махины остались только в распоряжении воюющей армии, а полиция стала использовать Киборгов, способных на первый взгляд сойти за обычных людей, но от которых лучше было бы держаться подальше. Никогда не вешайтесь на шею каждому знакомому лицу, стоящему возле очереди в банк или расхаживающему по парку, — может, это уже не он. Лучше проверьте часы, не наступил ли комендантский час, он может выстрелить без предупреждения.

***

Проведя пропуском по датчику, он оказался на улице. Народу было в несколько раз больше, чем утром, но все чуждались друг друга ещё сильнее, пробегая стороной, надеясь успеть сделать хоть что-то до десяти ноль-ноль. Солнечный свет, падая с одной стороны и отражаясь в стёклах домов с другой, наполняя переулок оранжевым теплом, создавая видимость приятной и спокойной жизни на этих улицах. Добравшись до дома, он завернул за него, туда, где росли посаженные им самим кусты Японской Керии с небольшими жёлтыми цветами. «Они милые и яркие, будто кусочки солнечного света», — слова, вместе с голосом хозяина, всплывали в памяти, по-старому так же вызывая улыбку. Осторожно отрезав один из цветков, он завернул его кончик в мокрую бумагу и направился через подворотни в сторону здания фабрики. До начала времени тишины оставалось меньше пятнадцати минут, солнце исчезло, предоставив территорию города фонарям со слепяще-белым светом. Трёхметровый сетчатый забор, сверху обвитый проволокой, мелкий гравий, рассыпающийся под неуверенными шагами, холодный пустырь, наполненный отдалённым гудением из здания и полумраком. Он садится на бетонный выступ, возле основания сетки и молча глядит в пустоту, разделяющую с ним эти угасающие сумерки. Словно укол иголкой, в тишину прогрызается хруст веток от приближающихся шагов. На часах четверть одиннадцатого, запрет на поздние прогулки давно нарушен, а проникновение на территорию режимного объекта у полиции карается только одним способом. Тревожно разложив эти факты в голове, он замер. Он хочет этого. В метре от него, по ту сторону сетки, остановилась высокая фигура в пятнистой форме. Подняв голову, он встретился взглядом с безжизненными, отрешёнными глазами на не выражающем ни одной эмоции лице. Мгновение, в который раз растягиваемое этой немой сценой, заполняло собой все вокруг. Подняв руку, он протянул ещё живой цветок через сетку, застыв в ожидании. Холодные пальцы, за несколько почти механических движений приняли его, чуть приподняв, чтобы рассмотреть. Проведя так несколько минут, Киборг развернулся и пошёл в сторону, обходя пустырь по периметру, как и каждую ночь, согласно своему заданию, иногда подходя к этому месту и прислушиваясь к негромким словам сидящего по ту сторону сетки мужчины. Каждый вечер он приходит сюда. Каждый вечер он приносит с собой цветок и отдаёт его Киборгу. Каждую ночь он тихо рассказывает ему истории о днях из жизни двух счастливых людей. Каждый раз он ждёт, когда его, наконец, убьют. Каждое утро он уходит отсюда домой за два часа до начала рабочей смены.