Лучше мне не знать о тебе ничего лишнего

Ты ласково смотришь на жену и обнимаешь её крепче. Вокруг умиляются счастливому браку, а ты уже смотришь на часы, будто у тебя всё по расписанию. Целуешь её в губы за секунду до вспышки, в подходящий момент делаешь взгляд влюблённым и, готово! заголовки один лучше другого, все посвящены тебе, идеальному мужу. Горд собой? "Идеальный муж", пф. Лина, наверно, в истерике. Сколько всего мне нужно не знать о тебе, чтобы обожествлять тебя? Не хотел бы себе такого мужа. Честно. Я слишком хорошо знаю тебя для этого. Когда говорю об этом тебе, ты отвечаешь, что я завидую Лине, и целуешь меня. Не сопротивляюсь, собственно, ради этого ты и приходишь. Слушать нравоучения от парня на десять лет младше тебе совсем не комильфо. Нарушаешь одну из главных клятв: изменяешь жене. Но мне ли судить об этом? Ты приходишь в мою квартиру когда захочешь того, а я из раза в раз поддаюсь и не знаю, смогу ли когда-нибудь остановиться. И захочу ли. Так сколько там прошло часов с самого искреннего интервью в мире? Интересно, статьи уже отпечатали? Ты знаешь, это забавно, что после признаний в любви Лине, ты приходишь ко мне. Как дурак, в сотый раз спрашиваю у тебя: "Зачем ты здесь?", а ты улыбаешься, зарываясь рукой в мои кудри, попросту не отвечая на вопрос. Лицемер. Есть столько слов, которые ты произносишь в моё отсутствие, которые могут меня ранить и навсегда разочаровать. Но наедине ты ласковый. Признаешься в любви тобою же спутанным волосам и выводишь на коже одному тебе понятные узоры. Ты всегда так делаешь, верно? Приходишь, чуть ли не бросаешься с порога так, что иной раз даже дыхание перехватывает от резкости. А после ты лежишь рядом и отвечаешь на глупые вопросы, будто компенсируя предыдущую грубость, потом, как по часам, идёшь в душ и тихо хлопаешь входной дверью спустя двадцать минут. Ты никогда не прощаешься. А увижу я тебя в ближайший месяц, а то и несколько, только на сцене, где я - зритель, невидимый тебе. Только кажется мне, что подобная расстановка сил у нас не только в театре. Так будет до следующего раза. До следующей премьеры, до следующего плохого отзыва, до следующей сильной ссоры с Линой. Все ситуации, вызывающие у тебя стресс и болезненное падение самооценки заканчиваются в этой квартире. Ты врываешься в мою квартиру, горюешь, что ты одинок, совсем одинок и несчастен, и я не могу избавиться от ощущения, что в твоём извращённом понятии это слова о сожалении. Ты вряд ли мог сделать хуже. Я понимаю, что ты просто мной пользуешься, но даже не могу осуждать тебя за это. У меня есть замечательное (наиглупейшее) оправдание: ты талант, гений современного театра. Тебя не всегда понимали коллеги, не всегда принимала публика, даже твоя жена оказалась простой женщиной, а не богиней, полностью соответствующим твоим изменчивым ожиданиям. Зато всегда был мягкий, податливый Я. Радовался тебе каждый раз, чуть ли не искрился от счастья, чуть ли избранным себя не считал. Я не могу осуждать тебя, ведь я сам позволяю тебе всё. Я не могу ни уважать себя, ни забыться окончательно. Наверное, надо было остановиться ещё в самом начале. До наших отношений я был гораздо ближе к тебе, чем сейчас. Я смотрел на тебя как на произведение искусства, верил в придуманный мной же идеал. Лучше мне боготворить тебя, находясь в неведении. Наивно думать о тебе лучше, чем есть на самом деле. Потому что, зная не только каждый миллиметр твоей кожи, но и каждую частичку твоей не самой прекрасной души, я не могу относиться к тебе как прежде. А терпеть крушение собственноручно воздвигнутых идолов... Не безболезненно, к сожалению. Лучше мне не знать о тебе ничего лишнего. И выдумать ещё несколько идеальных черт. Постоянно оправдывать тебя и делать из тебя мученика - плохая привычка. Но тяжело не делать этого, когда ты находишься рядом со мной. Все твои действия отравляют, они дают веру и лишают её одновременно. То, как ты смеёшься, как ты улыбаешься, как ты обнимаешь меня, бережно, крепко, одаривая меня чувством защищённости и, мы оба знаем, ненастоящей, кривой-косой любви. Я ненавижу, когда в твоей жизни всё хорошо - ко мне ты приходишь в моменты несчастий. Я нуждаюсь в тебе. Регулярно. Рукам холодно, а по телу бегут мурашки от призрачных прикосновений твоих рук вдоль рёбер. И я лелею саму мысль о твоём возвращении, беспрестанные мысли, что ты лучший человек на свете - опасность, которую я едва осознаю. Когда ты уходишь, я чувствую, как всё хорошее уходит вместе с тобой, хотя в тебе самом нет ничего искренне хорошего. Ты не заслуживаешь того тепла, которое я отдаю тебе, оставаясь мёрзнуть в своих четырёх стенах. Что бы я ни думал, когда ты уходишь - моя голова стремительно пустеет, в ней остаются только воспоминания о твоём голосе, который я возвожу в ранг совершенного, не то божьего, не то дьявольского дара, а все остальные мысли исчезают. Лишь вдыхаю твой, пока ещё не выветрившийся, запах, и брожу кругами бесцельно, постоянно натыкаясь на постель пустым взглядом. И день за днём в голове крутятся твои слова, что никого, кроме меня, ты не зовёшь «милым», и сердце глупо-глупо ускоряется при мыслях об этом, а потом где-то в груди начинается фантомная боль - от осознания, не иначе. Я долго не выхожу из квартиры, думаю о том, что у нас с тобой лишь два пути: расстаться и никогда не встречаться больше, даже случайно, или утопить друг друга в этих удушающих, отравляющих отношениях. С этого момента я начинаю понемногу восстанавливаться. На некоторое время выпадаю из социальной жизни, чтобы потом снова в неё влиться, начать «жить» и вернуться в театр. Увидеть тебя, такого вдоль и поперёк заученного, хотя бы на сцене. И только там и встречать, вплоть до следующей твоей неудачи. Бесконечный цикл, вот только нового я ничего уже не узнаю. Но, честно, лучше мне вообще не знать о тебе ничего лишнего.