Оборотень, метаморф и... Принц?

Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер бежали в Хогвартс по переходу, ведущему из Визжащей хижины. Всю местность перед школой Чародейства и Волшебства покрывали пятна крови, но тел видно не было — видимо, отнесли в замок. — Ремус! — воскликнул Гарри, узнав в слегка пошатывающемся человеке, что опирался о дверь Большого Зала, Люпина. Трое друзей успели заметить промелькнувшую в глазах их бывшего профессора какую-то обреченность. — Гарри, ты цел? — обеспокоенно спросил оборотень, осматривая парня на наличие повреждений. Хотя по окровавленной одежде и тому, как он держался, можно было догадаться что сам успел пострадать. — Пара царапин, — отмахнулся Поттер. — В Визжащей хижине… Там Снейп! Он умер… — Умер? — побледнел Ремус. — Я… Стой, — взял он себя в руки, — ты абсолютно уверен, что он мертв? — Ну… Не точно, но его укусила Нагайна. Но Ремус Люпин уже не слышал его — он побежал так быстро, как мог. Он не позволит умереть еще кому-то, кто был ему дорог. Тонкс, мама его сына, уже умерла. Когда они вступили в схватку с Пожирателями, его каким-то заклинанием хорошо приложили о стену, после чего он потерял сознание. А очнувшись почти сразу от ужасной боли, — к счастью или к сожалению, таким образом убить оборотня довольно трудно, — увидел уже бездыханное тело своей жены. Что происходило дальше, для него было словно в тумане, он совершенно не мог вспомнить, как оказался в школе. Тонкс он все-таки полюбил. Конечно, не так как Его, но, по-своему, — так старшие братья любят сестер, которым всегда нужна защита. Только единожды, когда они заговорили об этом, она поняла, что его сердце уже занято кем-то, с кем Ремусу, вероятно, не суждено было быть, но сказала только: «Моих чувств хватит на нас двоих!» Больше они к этой теме не возвращались. Чувств Тонкс действительно хватило, у них даже родился сын, причем без ликантропии. Люпин считал это настоящим чудом. Но он ее не защитил… Не смог… Из-за этого он стал еще более противен самому себе. — Северус! — Ремус ворвался в хижину. Снейпа он увидел сразу же. Благодаря тому, что полнолуние было всего двое суток назад, все чувства оборотня обострились достаточно чтобы позволить ему услышать стук сердца. Очень медленный, но он был. Ремус выдохнул с облегчением и тут же взял себя в руки. — Северус, — он бухнулся на колени рядом с мужчиной и с ужасом посмотрел на разорванное горло. Люпин, конечно, чуял кровь, но не ожидал, что все так плохо. — Так, Снейп, посмотри на меня, я не верю, что у тебя не было зелья на такой случай! Ты же всё всегда предусматриваешь! — шептал Ремус срывающимся голосом, судорожно ища бутыльки с зельями в многочисленных карманах мастера зельеварения. Из правого кармана с чарами расширения пространства он вытащил одиннадцать пузырьков. Успокоительное в количестве трех штук он отбросил, как и четыре костероста. Оставалось три пузырька с Рябиновым отваром и один неизвестный. Открыв его, оборотень узнал зелье, которым пахло от Артура Уизли, когда он лежал в Мунго с укусом змеи Волдеморта. Кажется, им нужно обработать рану, но… — Мордред побери, — Ремус не был уверен, что зелье еще больше не навредит. Все-таки разорвано горло, а не другая часть тела. Когда сердечного ритма стало почти не слышно, он решительно выплеснул все зелье на шею Снейпу. Рана мгновенно покрылась белой пенкой, которая исчезла через три секунды. Сразу после этого Ремус аккуратно обработал место укуса Рябиновым отваром, с радостью слушая все ускоряющееся биение сердца. — Слава Мерлину, — выдохнул он, когда рана полностью затянулась. — Живой, — Ремус быстро задышал, чувствуя, как глаза слезятся. Не иначе, как из-за того, что он от наплыва адреналина ни разу не моргнул.