Уставшим путником войду в твою я спальню...

      Так не хотелось просыпаться в это позднее зимнее утро. Всю ночь я провела за чтением суперувлекательной книги, уснула под утро, и вот, в одиннадцать часов зимнее солнце проникло через незашторенное окно, а вылезать из-под теплого одеяла, чтобы задернуть шторы мне совершенно не хотелось; так что, я отвернулась от окна, обняла своего любимого плюшевого медведя — мне просто надо кого-то или что-то обнимать во сне — и попыталась уснуть покрепче.       Краем уха я слышала, как хлопнула входная дверь, как с характерным звуком шмякнулась дорожная сумка, как на пол упали тяжелые ботинки, как зашуршала куртка и как чьи-то довольно мощные ноги протопали по коридору в сторону ванной. Из крана полилась вода.       Нахрен тебя, кто бы ты ни был, господи, ну я же сплю, да будь ты тише!       Задумываться, кто это может быть мне и в голову не пришло. Сплю я. Все.       Дверь в комнату тихо скрипнула. — Спишь? — шепот. — М, — это все, на что я способна. Потому что, да, я сплю.       Больше я ничего не слышала, так как сон завладел мной окончательно и бесповоротно.       Я не слышала шорох сбрасываемой одежды, не заметила и то, как одеяло откинулось — только холодно вдруг стало, — и как за моей спиной диван прогнулся под чьей-то тяжестью.       Не почувствовала я и прикосновение пальцев к своей спине.       Пальцы проскользили по коже через весь позвоночник и кто-то тихо сказал: — Детка, это я. — Угу.       Круто. Это «ты». А я тут сплю. — Крепко же ты спишь, блин…       Это да. Делай там, что хочешь, мне пофигу. Всё потом. Потооом… Хотя бы через пару часов. — Ща ты у меня быстро проснешься, — это прозвучало угрожающе. Но я же сплю, мне похрен.       Широкая ладонь двинулась через бок к животу, затем поднялась выше и осторожно легла на грудь.       О, эротический сон! Это замечательно, это я люблю.       Длинные пальцы слегка сжали сосок и медленно крутанули его туда-сюда. — Угу… — промычала я.       Ну приятно же, давай продолжай. Ты — мой сон. Ты должен делать то, что я люблю.       Горячее дыхание обожгло шею, теплые сухие губы слегка коснулись кожи, совершив легкий, но длинный поцелуй. Тем временем рука с груди убралась, завозилась там, где-то сзади.       Что-то коснулось поясницы. Что-то такое нежное, но упругое, поскользило вверх-вниз, поглаживая кожу.       Да что это такое? Не язык же?       Уха коснулось что-то влажное. Значит, нет, не язык. Язык — вот он. Тут, выше. Теребит мочку уха. Щекотно, но заводит.       Так, внизу, значит, член. Все скользит по коже, уронив на нее капельку клейкой смазки. Весьма приятные ощущения.       Член прижался к пояснице, живот — к спине.       Ммм, классный живот… Небольшой, но мягенький, как я люблю…       Ладонь уже на заднице. Слегка пришлепнула, и вниз, туда… Ого, какие пальцы! Длинные, совсем не тонкие, быстрые, ловкие… — Мокрая, — констатировал шепот, и пальцы сменились членом.       Он проник не сразу, короткими поступательными движениями, зашел почти на всю длину и уперся.       Я непроизвольно тихо застонала.       Плюшевого медведя осторожно вытащили из моих объятий и откинули в сторону со словами: — Нахер эту тварь, пусть там полежит. — Это мой мишка… — сонно возмутилась я, и попыталась обидеться, но твердый член, находящийся внутри меня, не позволил. — Вообще-то это я твой Мишка, — проговорили в ухо.       Сильная рука слегка повернула мое лицо, чьи-то сухие и потрескавшиеся губы коснулись щеки, затем рта… пахнуло… Пивом. — Горшок?! — и я открыла глаза.       Черные, и без того довольно злодейские по форме, брови нахмурились. — А ты кого-то другого ожидала увидеть?! — Не, — я радостно улыбнулась. — Я просто крепко спала. А ты приехал! — Приехал. Чуть раньше, чем обещал, — его губы тронула легкая улыбка, и я попыталась повернуться, чтобы обнять его, но нет, не позволил.       Миша убрал волосы со лба и, сжав рукой мое бедро, дернул на себя, двинув тазом навстречу; мой стон прозвучал, как легкий вскрик. — Что-то ты грубый… — заметила я. — Прости… Терпел долго, — извинился он, и стал двигаться не так резко.       Его рука с татуировкой в виде «башки из пня» обхватила мою грудную клетку, погладив внутренней стороной соски, торс прижался к спине вплотную, губы приникли к шее, бедра задвигались плавно, постепенно набирая темп.       Я покрылась мурашками, почувствовав кожей его короткие, частые выдохи.       Остановился он только тогда, когда понял, что довел меня до финала. — Я хочу тебя видеть, — тихо сказала я, переворачиваясь на спину, — я соскучилась.       Слегка затуманенный карий взгляд устремился в мои глаза. — Я тоже, — он облизнул сухие губы, и медленно продолжил покачивать бедрами.       Его взгляд опустился ниже: рот. Он осторожно провел подушечкой указательного пальца по моей нижней губе.       Шея. Палец вертикально скользнул по горлу.       Грудь — двинулся по кругу, сужая радиус, пока не коснулся соска.       Живот. Не прерывая движения, кончик пальца прочертил по нему невидимую полосу вниз, коснулся пупка и двинулся ниже. Там остановился и взгляд Михаила.       Тем временем я рассматривала свой утренний приятный сюрприз.       Брови слегка сдвинуты, ресницы опущены, нижняя губа подкушена — наблюдает увлекательный процесс из серии «Входит и выходит — замечательно выходит», даже волосы в удлиненной стрижке, что падают на лоб и мешаются, не отбрасывает.       Влажная грудь часто вздымается, пресс напряжен, левая рука уже придерживает мою ногу повыше, бедра так же плавно покачиваются вперед-назад.       Да, увлечен парень зрелищем.       Он приподнялся на локте, впиваясь взглядом туда, где происходило основное действо, и шумно выдохнув, откинул со лба отросшую челку.       И правда, долго терпел, бедняга.       Продолжая смотреть туда, куда и смотрел последние пару минут, он закинул мою левую ногу на свое правое плечо. Правая, конечно же, непроизвольно двинулась в ту же сторону, потому что… — Слушай, ну я же не циркачка, не забывай. Мне так больно.       В ответ он только взглянул в мои глаза и коротко виновато улыбнулся.       Затем, ни слова не говоря, опустил мои ноги вниз и повернул меня к себе. Член вновь скользнул внутрь, а Миша прижал меня к груди двумя руками покрепче и, качнув бедрами несколько раз, остановился на некоторое время. — Не хочу кончать, — вдруг тихо сказал он. — Почему? — удивилась я. — В этом же весь смысл… — Нет, — спокойно возразил он. — Тогда все закончится. А я не хочу. — Так ведь всегда можно начать снова, — напомнила я, поцеловала эти сухие потрескавшиеся губы, и во время этого процесса они быстро увлажнились.       Не прерывая поцелуй, Миша продолжил движение уже не волнуясь о скором финале.       Скорость и резкость фрикций быстро возросла, его зубы слегка прикусили мою нижнюю губу, язык еще пару раз коснулся моего, и, слегка задев мои губы небритой щекой, мужчина немного отпрянул назад, открыв глаза и устремив взгляд вниз, куда-то в область груди.       Теперь его вдохи стали глубже и реже; мои же, напротив — участились.       Снова его рука на моем бедре. Снова она резко дергает меня навстречу его движению, только теперь это не кажется грубостью.       Его выдохи с каждым движением становятся громче, превращаясь в тихие короткие стоны. Мои — все протяжнее и чаще.       Еще немного, и он, переждав мой оргазм, падает на спину, резко отстранившись. Глаза прикрыты, рот, наоборот, приоткрыт, а из члена толчками выплескивается сперма на его живот.       Я так и лежу на боку, наблюдаю, как Миша осматривает свой живот, слегка хмурясь.       Коротко чмокнув меня в губы, он со вздохом поднимается и плетется в ванную. Снова шумит вода.       Пойти к нему? Надо бы, но так лениво. Я сладко потягиваюсь в постели и все-таки решаю пойти.       Быстрый душ, взаимопомощь в мытье спины, и мы снова в кровати. — Спать? — уточняет Миша. — Спать, — улыбаюсь я. — Вот, держи свою тварь, — он подбирает с пола моего медведя, протягивает мне и, потешно кривляясь, поправляется: — Ой, ой, ой! То есть мишку. — Сегодня я буду обнимать во сне другого своего Мишку, — улыбаюсь я. — Вот и зае… Вот и хорошо.       И Мишка укрывает нас одеялом, а я прижимаюсь к нему, уткнувшись лицом в грудь. Обнимаю, зарывшись пальцами в его густую темную шевелюру, закинув на его бедро еще и ногу.       Пару минут его рука нежно поглаживает мою спину, затем останавливается, безвольно повиснув, а над моей макушкой раздается мерное, убаюкивающее посапывание.       Под этот звук я и засыпаю…