Вот это и есть конец любви… Чувствуешь себя с другим человеком такой одинокой, как будто и не с ним ты, а совсем, совсем одна. ©Бернхард Шлинк. Летние обманы
***
И черт меня дернул прийти сюда! Я не знаю, о чем говорить. Точнее знаю…но начать разговор очень сложно. Это всегда было проблемой для меня. - Нам нужно поговорить! – выпаливаю я, не смотря на тебя. Ты удивленно поднимаешь бровь, но ничего не говоришь, явно ожидая продолжения моего монолога. Но вот о продолжении я и не задумывалась и сейчас стою, прикусив язык. - Я…ты... мы…,- запинаясь, мямлю я , опуская глаза все ниже и ниже, пока уже просто не утыкаюсь взглядом в свои кроссовки. - Очень содержательно, - заключаешь ты, - но если можно – уточни предмет нашего разговора. Может ты хочешь поговорить об экономическом кризисе, погоде или о своем трусливом побеге с утра? - Я не струсила! – протестую я, но сразу же замолкаю, натыкаясь на твой взгляд. - Хочешь, я расскажу, чего ты на самом деле испугалась? - твой голос звенит от напряжения, - Ты испугалась своих чувств. Испугалась того, что можешь что-то чувствовать к своему врагу. - Неправда! Я ничего не чувствую к тебе, - возражая, восклицаю я. Ты ухмыляешься и подходишь ко мне. Отступаю назад, пытаясь увеличить расстояние между нами, но терплю неудачу, натыкаясь на стену. Подходишь ближе и проводишь тыльной стороной ладони по щеке. Вздрагиваю и .... получаю удовольствие от этого? Да, что со мной творится? Но голос разума уже забыт и, чуть прикрыв глаза, вторю твоим движениям. Воображение услужливо рисует мне продолжение: дальнейшие касания твоих пальцев, губ, все ниже и ниже... Сладостное мгновение прерывается так же неожиданно, как и началось. Ты резко одергиваешь руку, будто обжегся, и испытующе смотришь на меня. - Ты—лгунья, Кузнецова. Ты лжешь всем: друзьям, мне, а главное— ты лжешь себе. О своих чувствах. Это самая гнусная ложь, какая может быть на свете, - твой голос, словно хлыст, хлещет меня по щекам больнее реальных ударов, - Убирайся, - шепчешь ты, отступая назад. Непонимающе смотрю на тебя не в силах поверить. - Пошла вон, - теперь уже кричишь ты. - С превеликим удовольствием! - не остаюсь в долгу я, - Каков наглец! Я прихожу к нему домой, пытаюсь выяснить отношения, а он выгоняет. Ну и пошел ты, Барышников! - толкаю тебя и направляюсь к двери. - Конечно, теперь я виноват. Это же я сбежал после того, как мы провели ночь вместе, - ты так и брызжешь ядом. От таких заявлений я разворачиваюсь и кидаю в тебя первое, что попалось под руку - книгу. Предмет мести, посланный тебе в голову, так и не долетел до своей цели, зато вызвал новую бурю эмоций как с твоей, так и с моей стороны. - Я сбежала? Да я просто пошла на встречу с Андреем. Я не виновата, что тебя нельзя разбудить даже выстрелом из пушки, - полу-оправдываюсь, полу-объясняю всю ситуацию тебе. - Как я мог забыть про бедняжку Андрея! Он же великий страдалец. Прячется за спиной слабой девушки. Или за другим местом? – едко интересуешься ты. Звук пощечины прерывает потоки ругательств. Только через секунду понимаю, что произошло. Твои слова болью отзываются в моей душе, а последнее высказывание переполнило чашу моего терпения. На твоей щеке красуется красный след , а подушечки моих пальцев ощутимо покалывает. Но ярость и гнев на тебя отодвигают эти ощущения на второй план. - Да как ты смеешь? Другим местом? Намекаешь на то, что я продажная шлюха, способная лечь в постель к любому, кто способен защитить мою шкурку. Но только я легла в твою постель, потому что сама этого хотела. Не утверждаю, что совсем не думала о помощи Авдеевым, когда начинала эту игру, но все мысли остались далеко, как только ты разрешил мне уйти. На мгновение я почувствовала, что могу тебе доверять, могу быть счастлива с тобой! Какой глупой я была! Да и сейчас такая же, потому что люблю тебя, придурок, - слова льются рекой, как и слезы, прочертившие на моих щеках мокрые дорожки. Ты поднимаешь свой взгляд, и на миг в нем загораются радость и надежда. Но, вглядевшись в меня, все чувства сползают с твоего лица, и оно становится похоже на белое полотно. Хочешь подойти ближе, но жестом приказываю остаться на своем месте. - Да, люблю. И ты был прав: я отрицала свои чувства. Но это ничего не значит. Мы не можем быть вместе. Ты всегда будешь любить только себя, - горькая правда срывается с моих губ, но я не жалею об этом. Рано или поздно это бы случилось. - Я люблю только себя? Ты совсем тупая, раз ничего не замечала. Для тебя я делал все, что в моих силах. Хочешь работать – пожалуйста, отпустить Авдеевых – как скажешь… - Изнасилование – тоже было просьбой? – я прерываю тебя. - Не было и дня, чтобы я не жалел об этом. Я не знаю, что мне делать, Вик. Я знаю, что причинил тебе много боли. Но я так тебя люблю. Хочу, чтобы ты была рядом постоянно. Вечером, когда прихожу с работы, ночью – в моих объятьях, утром, когда я открываю глаза. Была бы моя воля, я привязал тебя к себе и не отпускал бы ни на минуту. Но я этого не делаю, потому что уважаю тебя и твои решения. Хочу, чтобы ты сама попросила никогда не покидать тебя. Ты сама сказала, что любишь меня. Зачем все усложнять? Останься со мной, и я буду рядом всегда. Только попроси, - твой голос тверд и непоколебим, не оставляя и шанса сомнениям. - Ты и представить не можешь, как я хочу простого человеческого счастья. Но мы… нас не существует. Мы не можем быть вместе. Мы ругаемся при каждой встрече, и на каждого из нас лежит огромнейший груз ошибок. И каждый раз при ссоре мы швыряем в лицо друг другу кучу обвинений. Так нельзя. Так неправильно. Так невыносимо… - Но и без тебя тяжело. Я не могу себя контролировать без тебя. Я не смогу отпустить тебя, - практически кричишь и, быстро сократив расстояние между нами, дергаешь на себя. Оказавшись в таких знакомых, родных и теплых объятьях, не могу противиться своему естеству и прижимаюсь так крепко, что между нами не осталось ни малейшего пространства. Руки судорожно вцепляются в тебя, а носом я уже ищу родимую впадинку у тебя под горлом. Ты зарываешься пальцами в мои волосы. - Не отдам. Никому не отдам,- беспрерывно шепчешь ты. - Леш, может нам не суждено быть вместе? Может мы обречены на нелюбовь? – плачу я ему в плечо, - Мы не сможем находиться рядом. Мы оба упрямы и уперты, и наша страсть убьет нас обоих, потому что никто из нас не отпустит. Поэтому я прошу. Нет! Умоляю! Лешенька, отпусти меня, - шепчу я, а сердце разрывается от боли. Скупая слеза сорвалась с твоих ресниц, но срывающимся голосом ты все равно произносишь лишь одно слово: - Иди… Срываюсь с места и бегу скорее вниз, не разбирая дороги. Пелена из слез застилает глаза, искажая изображение. Выбегаю на улицу и мчусь по направлению к ближайшему гаражу. Забегая за него, замечаю тебя, выбегающего вслед за мной. Слышу крики, ты зовешь долго и пронзительно. Оседаю по железной стене, уже не плача, а просто давясь слезами и зажав рукой рот. Знаю, что сорвусь, побегу обратно, не смогу без него. Но нельзя. Уже нельзя… - Вика! – крики раздаются отовсюду, и на миг мне кажется, что я сижу в пустом шаре, где включили одни твои крики. Это невыносимо. - Нет! – истеричный крик раздается последним, и я вижу, как ты срываешься и бежишь к моему дому. Как же больно. Поднимаюсь и, шатаясь, иду, куда глаза глядят. Мне уже все равно. Я знаю точно только одно. Это конец…