I.
занозой под ноготь жить мешает да больно вытащить я жду когда загорится красный на пешеходном и никогда не шагаю жалко водителей
Объективно, ты не должен был это делать. Если правда объективно. У Бро с Эриданом что-то было, ты совершенно не из тех, кто собирался в это вникать, но между ними искрилось просто по-страшному. Это можно было заметить и в очках, и невооружённым глазом. Ещё можно было заметить потому, что когда тебя понадобилось как-то успокоить, Эридан попросил: «а расскажи о бро что-нибудь». Ты рассказал тогда, но начал прислушиваться и всё чаще отмечать то, что между ними чуть ли не сверхновая взрывалась. При этом, ты, наверное, был рад тому, что Бро исчез. Ты всё ещё был уверен, что они как-то связаны, типа, этими своими межпространственными штуками на осколках Надежды и Сердца, но что тебя остановит от слов давай встречаться ради шутки? Наверное, то, что Эридан согласился. Это было странно, и стремно, и забавно, но по большей части страшно, потому что ты не то чтобы был искушён в отношениях. У вас было что-то с Каркатом на метеоре, но это не выходило за рамки конфетно-букетного периода с поправкой на то, что у вас не было в нём конфет и букетов. Но встречаться с Эриданом классно. Его можно кусать за плавники, а ещё за пальцы. И, на самом деле, кусать его можно куда угодно, и тебя он тоже везде где хочешь покусает, и как отношения это так странно. Но ты, опять же, не искушён, и троллья романтика точно не должна выглядеть как в фильмах. Потом ты думаешь, что и человеческая тоже. Романтика это вообще неплохо. Ты становишься каким-то особенным ценителем таких вещей — тычком носом в щёку передаёшь всю нежность, которую можешь, и сам не замечаешь, что влюбился накрепко. Ты на себя смотрел обычно и думал, мол, какая романтика? Ты под такое не заточен, думал. Думал, что выкован для победы в Игре, а дальше как пойдёт, но Игра почему-то выиграна, а ты тот Дэйв, который обречённый, и в Пузырях Снов тусуешься, и ничего делать вообще не надо, потому что почему-то часть Пузырей осталась цела. Тебе это прикольно, что посмертие нашлось, но стремно то, что тут происходит хуетень невъебенная. Ты почему-то в посмертии находишь друзей больше, чем в реальности, заново корешишься с Каркатом, понимаешь, что осколки Дирка зачастую могут быть лучше оригинала — Хэл тому подтверждение, помогаешь Роуз справляться с кучей дерьма в её голове, как будто вы ролями поменялись. И ты всё это делаешь-делаешь-делаешь, куда-то несёшься, зачем-то готов помочь каждому, то ли зарабатывая репутацию, то ли заключая сделку с совестью. Поэтому совесть не бунтуется, когда ты втыкаешь Эридану заточку между рёбер. Ты даже не знаешь откуда у тебя заточка, или зачем она тебе в целом, но под руку бросается так хорошо и впечатляюще! Эридан в ответ ломает тебе руку, кусает везде уже серьёзно, уже в кровь, так, что ты весь расцветаешь красным, но не то чтобы это была проблема. Не то чтобы это помешало вам заняться сексом — твоим первым, его ты не знаешь, но очень тяжело признавать, что на твоём месте мог бы быть Бро. Ещё признавать стыдно, ведь твоя грубость и агрессивность родились сейчас в твоей светлой головушке благодаря этому. И стыдно ещё потому, что заводит, если подумать, ужасно. Когда ты выползаешь в гостиную, тебя ловит Терези, на тебя кричит Каркат, тебе плохо от того, что тебе помогает Гамзи, но ты сначала треплешься на отстранённую тему, а потом говоришь, что в спальне твоей Эридан с дырой в боку. На самом деле это было самым волнующим тогда, что ты чувствовал, но ты был здорово обижен за руку. И когда тебя замотали, а Каркат убежал зашивать Эри, прихватив Гамзи, ты понял, что не так уж и обижен, так что смог себе позволить сидеть под дверью, морщиться от боли. И ждать. И умирать внутри от первой его фразы: Дэйв в порядке?.II.
ножом подставленным к горлу ещё не больно, но страшно выдохнуть это беспомощность новорождённого это табличка «нет выхода»
Ты мучаешься рукой дня два, а потом плюёшь на всё и совершаешь самоубийство. Пузыри Снов работают ужасно странно — кажется, проблема в том, что их кто-то упорно расхуяривал, а может в том, что Игра-то уже закончена. Тут можно без годтира умереть окончательно, а можно получить богоуровень, выполнив определённые квесты. Такое ощущение, что ваш личный мирок сливается с основным. А может так и есть, а может становится полноценным и отдельным, и это так круто, если честно, потому что ты бы чувствовал себя в разы хуже без своих возможностей. С каждым самоубийством ты сталкиваешься с растущей дереализацией и пропастью в голове. Когда-то образовавшаяся ментальная связь с Эриданом ведёт себя ебануто, ужасно ебануто, ты бы такого не только врагу не пожелал, но и перестал бы его в ранг врага возводить — право, такое слишком сильно сплочает перед лицом проблемы. В итоге Эридан её разрывает, и ты бесишься этому пиздец, обижаешься практически насмерть, ты убиваешь себя несколько раз подряд, и обида, и боль, и гнев, и ненависть к себе исчезают, и исчезает вообще всё. Кроме страха, потому что ты боишься пустоты в голове и в сердце, но сказать о таком некому, ведь признаться сложно, понять — ещё сложнее. В Пузыре появляется Дирк, и вроде бы это шутки, а вроде бы ты чувствуешь себя ужасно из-за шуточных подкатов, и ты варишь Эридану кофе — останавливаешься на чашке пятнадцатой. Ты баловался с пенкой, рисовал там всякое, и единственное, что ты умеешь варить, не проебавшись — это латте, которое ты искренне звал ллатте. Не догадался сделать скидку на то, что у Эридана есть акцент, вообще-то. Но ты совсем немножко дурачок, тебе можно. Чашка латте с нарисованным членом на пенке оказывается у Дирка на голове и за шиворотом, потому что он наклонился над сидящим в кресле Эриданом так угрожающе, что у тебя отключился мозг. Ты не извиняешься бесконечно перед этим парнем, но приносишь льда, предлагаешь мазь, коротко обрисовываешь ситуацию, мол, сорян, слишком агрессивные способы защиты близких. Потом ты смотришь на Дирка и понимаешь — простил. Тебе совсем немного за него боязно, но такое бывает с нормальными людьми, серьёзно. Оказывается, что даже ожога не осталось, и это так успокаивает тебя, что оказывается намертво. Следующим вечером ты не выдерживаешь и втыкаешь себе в руку вилку — вроде просто хотел что-то ей подцепить, но тебе так устало ничего не чувствовать, а боль такая пьянящая и восхитительная, и тебе кажется, что твои проблемы исчезли, и что всё будет хорошо, но к тебе заходит Хэл, и ты прячешь руку в прихватке, и тебе так больно, но ты жаришь там что-то, потому что не хочешь, чтобы он знал. Прихватка промокает, кровь заливает пол кухни, он обрабатывает твою руку, а потом вы долго говорите в твоей комнате. Ты засыпаешь у него в объятиях. Он хочет помочь. Утром ты чувствуешь себя полноценным, а потом скатываешься в пустоту снова. Днём Эридан узнает всё-всё, и, кажется, ему хуже, чем тебе.