In The Web Of Feelings/В Паутине Чувств

Ягыз Выйдя из дома и сев в машину, я так и не сдвинулся с места. Продолжал ждать, чтобы увидеть, как Огуз в ярости выбегает из особняка. Я отчаянно хотел верить в то, что Хазан опомнится и выставит его за двери. Вспомнит, что любит она меня. Но время шло, а двери дома так никто и не открыл. Через полчаса надежда и вера во мне потухли разом. Теперь я боялся увидеть Огуза, покидающего дом счастливым. Ведь это счастье должно было принадлежать мне. Пока ехал домой, с удивлением обнаружил, что в голове не было ни одной мысли. Вообще ничего. Мучительная боль, которая сжигала меня еще несколько минут назад, трансформировалась в пустоту. Такая вот, наверное, защитная реакция. Не чувствовал больше ничего, потому что… чувствовать было невыносимо больно. Я любил ее. Я так чертовски сильно ее любил. Приехал домой и просто стоял посреди гостиной. Смотрел в отражение окна. На себя, на свои руки. Смотрел на мир, и мне хотелось выть. Я разваливался на куски. Сердце не хотело жить. Нестерпимое желание вернуться в особняк и вырвать Хазан из рук другого сжигало меня изнутри. Обнять крепко-крепко. Шептать ей слова любви и верить, что все еще может быть хорошо. Снова услышать из ее уст признание. Чтобы она попросила меня не уходить… И я бы остался. Девушка, которую мог назвать своей. Девушка, которую полюбил больше жизни. Девушка, которая стала всем… Чужая. Хазан Проснувшись утром и потянувшись в постели, я поморщилась от неприятных ощущений. Пораненная нога давала о себе знать тянущей болью. Но это было ничто по сравнению с тем, что я чувствовала, вспоминая вчерашний вечер. Натянула одеяло на голову и сильно зажмурилась, пытаясь прогнать отвращения к себе. Просто в голове не укладывалось, как я вообще могла дойти до такого. Опуститься еще ниже в своих собственных глазах было просто невозможно. А Ягыз? Он видел, как Огуз уводил меня в мою комнату. Что подумал обо мне, я даже представить боялась. Если бы он знал… Севда сказала отлежаться пару дней, но когда это я была послушной девочкой? Да и лежать целый день в постели и заниматься самоосуждением я не могла. Иначе приговорю себя к пожизненному заключению в девичьей башне без права на помилование. Но куда податься? В компанию? Определенно, нет. Смотреть в глаза Ягызу я просто не смогу. К Эдже? Она на съемках. А желания столкнуться с Огузом было еще меньше, чем встретиться с Ягызом. «О, Аллах! Да что же это на меня вчера нашло?» В дверь постучали, и на пороге появилась всегда улыбающаяся Севда. - Хазан, ты уже не спишь? - Только проснулась. А ты пришла меня лечить? - Время перевязки, - улыбнулась моя личная медсестра и вплыла в комнату. Севда колдовала над больной ногой и периодически кидала на меня странные взгляды, набирала в легкие воздух, открывала рот, собираясь что-то сказать, но в следующую секунду резко выдыхала и снова сосредотачивалась на перевязке. - Говори, - не выдержала я молчаливого штурма и решила первой начать неизбежный разговор. Севда закрепила повязку на моем колене и присела рядом. - Хазан, ты прости, что лезу не в свое дело, - тихо сказала моя невестка. – Но что ты делаешь? - Не понимаю, о чем ты. Я, и правда, не понимала. Можно, конечно, предположить, что она говорила обо мне и Огузе, но что было не так по ее мнению? Насколько я могла судить, Огуз очень нравился всей моей, так называемой, родне. - Я думала, что вы с Ягызом… - Севда подняла на меня глаза и решила не заканчивать свое предложение, надеясь, наверное, что я и так все пойму. - А что мы с Ягызом? С Ягызом мы ничего. – Получилось слегка раздраженно, но меня злил тот факт, что и Эдже, и Севда пытались внушить, что между мной и новоиспеченным компаньоном есть что-то большее, нежели рабочие отношения. Ах да, они же не знают, как Ягыз после моего идиотского признания буквально выставил меня за двери. - Хазан, стоило только раз взглянуть на вас, как все всё поняли. Ну, может не все, но мне совершенно ясно, что между вами происходит. - Между нами происходит страсть и желание, - ответила я невестке словами Ягыза, которые, не переставая, звучат в моей голове, как будто кто-то снова и снова перематывает запись, чтобы до меня, наконец-то, дошло. Прелестное личико Севды вытянулось в недоумении. То ли ее озадачило определение, которым я охарактеризовала наши с ним отношения, то ли мой нервозный голос. - Не я сказала - Ягыз, - уже более сдержанно получилось у меня. - Давай расскажу тебе кое-что, - понизив голос, пробормотала Севда. Она взяла меня за руку, но в лицо не посмотрела. – В Америке у Ягыза была невеста. Севда замолчала и подняла на меня глаза, пытаясь определить, какую же реакцию вызвали во мне ее слова. Я молчала. В ушах начало слегка звенеть, сердцебиение как будто замедлилось, а дышала я через раз. Не хотелось слушать о возлюбленной Ягыза. Было страшно услышать, что он отверг меня из-за любви к другой. «Была невеста. БЫЛА». Я ожидала услышать историю о несчастной, безответной любви. О том, как любовь всей его жизни разбила сердце Ягыза, от чего он до сих пор невыносимо страдает. - Продолжай, - с усилием выдавила я из себя. - Ягыз очень любил Амелию. А Амелия любила его, - Севда продолжала свой рассказ, смотря на меня, а я чувствовала, как глаза начинает щипать от подступивших слез. – Они собирались пожениться, и к свадьбе уже было все готово, но… - Севда сглотнула и смахнула слезинку, которая скатилась по ее щеке. –  За неделю до свадьбы они решили устроить праздник – прощание с холостяцкой жизнью. Мы все прилетели в Америку, веселились на этой вечеринке… Они были так счастливы, не выпускали друг друга из объятий ни на секунду. Ягыз и Амелия уехали раньше всех. Был уже поздний вечер, а погода стремительно портилась. Амелия просила Ягыза задержаться еще немного, переждать грозу, но Ягыз хотел уехать как можно скорее - шумные компании его быстро утомляли. Они попали в страшную аварию. Ягыз не справился с управлением и влетел в столб. Он отделался парой сломанных ребер и легким сотрясением мозга, а Амелия умерла еще до приезда скорой. За неделю до свадьбы любимая Ягыза умерла по его вине. Севда замолчала. Рассказ закончился, а мне хотелось проклясть ее. Потому что раньше было легче. Потому что я могла злиться на Ягыза. Грудная клетка болела, а сердце ныло от невыносимых чувств. Боль полностью захватила меня в свой плен, и я уже не могла сдерживать слезы. Мое сердце болело за него. Ягыз был счастлив, у него была любовь и смысл жизни. Вспомнила его глаза, такие родные и в то же время такие далекие. Даже когда он смотрел на меня, в них была она. Теперь я поняла. Его отчужденность, терзания, злость. Держа меня в своих объятиях, целуя меня, лаская, он предавал ту, которую любил. Закрыв лицо руками, я плакала. Отчаяние рвалось наружу, хотелось истошно закричать. Хотелось выплакать свою любовь до последней слезинки. Потому что понимала: его непрожитые чувства к той девушке бессмертны. Понимала, что между нами уже ничего не будет. Ничего и никогда. Даже если полюбит меня… Именно поэтому он так отчаянно отталкивал от себя. Я бы могла занять место Амелии в сердце Ягыза. Если бы та была жива. Если бы они просто расстались. Просто разошлись. Но она поселилась в нем навечно и не пустит в него больше никого. Сердце Ягыза - ее вечное пристанище, и с этим я ничего поделать не смогу. - Прости, - Севда неожиданно снова заговорила. - Возможно, мне не следовало тебе все это рассказывать, возможно, между вами действительно ничего нет. Да и к тому же ты теперь с Огузом… Огуз… Очередной камень лег на мою грудь. - Хорошо, что рассказала, - обреченно прошептала я. – Но лучше бы ты рассказала вчера. Ягыз Сегодня я даже вечера не смог дождаться и уже в обед направился в отцовский дом. Не знаю, что хотел увидеть или услышать, но мне просто необходимо было взглянуть на Хазан. Просто взглянуть. Наверное, надеялся лишь по ее глазам все понять. Но будь проклят этот фотограф. Когда я зашел в особняк, то первое, что услышал - это его голос. Вальяжно развалившись на диване в гостиной, он разговаривал с Гекханом. Улыбка, как впрочем и в прошлый раз, занимала половину его лица. Отчего он был сегодня такой счастливый, мне думать не хотелось. Возможно, у человека просто защемило какой-то нерв, и с тех пор его рот просто не стягивается в нормальное положение. Брат отчего-то не был рад моему приходу. Он с силой потер руки и перевел свой хмурый взгляд с меня на Огуза и обратно. Фотограф лишь кивнул мне в знак приветствия и заговорил, видимо, отвечая на вопрос, заданный ранее Гекханом: - Не стоит волноваться, я заверяю тебя, у меня по поводу Хазан самые серьезные намерения. Знаете ведь, каково быть первым у любимой женщины. Это большая честь и невероятная ответственность. Мужчина замолчал и озорно подмигнул мне. Я слушал, как он говорит о Хазан, об их, черт подери, близости и чувствовал, как во мне закипает ненависть. Внутри что-то ломалось, и осколки расползались по телу. Она не прогнала его, не остановила. Лежала в его объятиях и принимала его ласки. Вдруг вспомнил ее глаза, губы, слова, которые она говорила плача. «Как же искусно ты играла, Хазан». Взгляд, полный боли, горькая улыбка и дрожащие руки. Все было ложью. Но зачем? Зачем я остался? Почему не улетел в Америку? Хотя вернуться никогда не поздно. И я вернусь. К той, которая по-настоящему меня любила. Огуз продолжал разглагольствовать о своей великой любви и невероятном счастье, которое дарит ему Хазан, а я молился о том, чтобы все это оказалось кошмарным сном. Чтобы мама не умерла, и мне не пришлось возвращаться в Стамбул. Чтобы не было той аварии два года назад. Чтобы Амелия была жива. Мы бы поженились, и у нас бы, возможно, уже был ребенок. А самое главное – в моей жизни не появилась бы Хазан. Сквозь пелену боли, которая с ног до головы окутала меня и мешала воспринимать то, что происходило вокруг, я услышал голос Гекхана, который уже несколько раз позвал меня по имени. - Ягыз, ты слышишь меня? Брат был встревожен не на шутку и уже порывался подняться с кресла, чтобы подойти и привести меня в чувства, но я уже и сам пришел в себя. - Да, слушаю, что ты говорил? - Вообще-то, это я говорил, - с какой-то самодовольной ноткой сказал Огуз. – Послезавтра мы устраиваем вечеринку по случаю окончания съемок. Придут все. И Синан с Ниль, и Гекхан с Севдой, и Хазан, разумеется. Ты ведь почтишь нас своим присутствием? Фотограф пристально следил за мной, отслеживая мою реакцию на его слова. А я начинал подозревать, что он нарочно меня провоцирует. - Ягыз, на самом деле ничего особенного не будет, - пристально глядя мне в глаза, говорил Гекхан. – Поэтому, если не придешь, ничего страшного. Настоящий праздник будет на презентации. - Нет, я приду, - ответил и развернулся, чтобы наконец-то уйти из этого дома. Но стоило выйти в коридор, как  я увидел Хазан, спускающуюся по лестнице. Она шла ровно, практически не хромая, но я все равно, по инерции, протянул ей руку, чтобы помочь. Хазан стояла и в нерешительности смотрела на протянутую ей ладонь. Взглянув на осунувшееся лицо с опухшими глазами, я по своему истолковал причину такого ее состояния. Новая волна злости медленно, но уверенно накрывала меня. Поднявшись на две ступеньки вверх и поравнявшись с Хазан, я сам взял девушку под локоть, и вышло у меня это чуть более грубо, чем следовало. Но мне отчаянно хотелось  схватить ее за плечи и трясти что есть силы. Хотелось кричать о том, как ненавижу, что понял, какая она лживая и лицемерная. О том, насколько сильно люблю ее. Но лишь тихо пробубнил ей в самое ухо: - Неважно выглядишь. Хазан, не отрываясь, смотрела мне в глаза, и облизнув свои полные, мягкие, красивые губы, скала так же тихо: - Я плохо спала. Пытаясь сдержать рвущийся на волю гнев, я закрыл глаза и до скрежета сжал зубы. Рука, державшая локоть Хазан, невольно сжалась сильнее, оставляя красные следы на ее нежной коже. Мы все-таки спустились с лестницы, и я приложил все усилия, чтобы заставить себя отпустить Хазан и сказать: - В гостиной тебя ждет возлюбленный. Хазан На следующее утро, проснувшись, я не спешила вылезать из уютной постели. Спускаться вниз не было никакого желания. Страх снова столкнуться с Ягызом и его презирающим взглядом обуял меня полностью, а видеть Огуза, который прямо-таки поселился в особняке, хотелось еще меньше.  Зачем он продолжал приходить, я не понимала. Мне казалось, мы с ним все прояснили в наших отношениях, но он как будто решил забыть о том, что произошло тем вечером. Боль в ноге практически не ощущалась, но я решила проигнорировать этот факт и отлежаться еще один день. Покидать свое убежище я не собиралась ни под каким предлогом. Даже если потолок обрушится на мою кровать, я и с места не сдвинусь. В дверь легонько постучали и, вопреки моему ожиданию увидеть Севду, в спальню вошел дядя Хазым. Прикрыв за собой дверь, он неловко переминался с ноги на ногу и смотрел на меня каким-то растерянным взглядом. - Хазан, прости, что потревожил, хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Я села и, облокотившись о спинку кровати, улыбнулась ему. Со мной в последнее время столько всего произошло, столько информации свалилось на мою бедную голову, что говорить о чем-либо серьезном я была не в состоянии. Мне хотелось убежать на другой конец земного шара, поселиться в маленьком домике на отшибе какого-то захолустья и никого не видеть. Хотя бы несколько дней. Мне надо было немного побыть в одиночестве, собраться с мыслями и решить как жить дальше. - Уже все хорошо, колено практически не болит. Севда хорошо знает свое дело. Дядя Хазым улыбнулся и присел на рядом стоящий пуф. Совсем недавно на том же месте восседала Эдже и устраивала мне допрос с пристрастием. Судя по лицу дяди Хазыма, сейчас меня ожидало нечто похожее. - Хазан, дочка, мы с тобой не договорили… - он выглядел растерянным, и это меня слегка удивило. - Насчет Ягыза. Вот уж никак не ожидала, что дядя Хазым сам придет ко мне с этим разговором. Я не предпринимала никаких попыток затронуть данную тему, и мне казалось, что дядя Хазым должен был почувствовать огромное облегчение. Но видимо, он не любил оставлять вопросы нерешенными. - Не стоит, - решила успокоить его. - То, что мне уже известно, для меня - более чем достаточно. Вы можете не переживать, то, что Ягыз вам не сын, он не узнает. По крайней мере, от меня. Дядя Хазым облегченно выдохнул. Сейчас он выглядел, как человек, с которого сняли тридцатикилограммовые доспехи, грузом лежащие на его плечах и мешающие дышать, ходить, жить. - Спасибо, - с легкой улыбкой сказал он, а в следующую секунду мы услышали, как что-то грохнуло прямо за дверью. В страхе переглянулись. Неужели кто-то подслушивал нас, и мы так глупо разболтали тайну, и теперь о ней знал еще один человек? Дядя Хазым вскочил и в панике выбежал в коридор, а через секунду я услышала, как он окликнул того, кто так бесцеремонно стал свидетелем нашего разговора. - Синан! *** Только начало восьмого утра, но было уже достаточно тепло для раннего времени. Ясное небо без единого облачка радовало глаз. Я стояла у окна и любовалась водами Босфора. Его мерцающая на солнце гладь сегодня плохо справлялась со своей работой - успокоить панику в моей голове ей так и не удалось. Весь вчерашний день я просидела взаперти в своей комнате. После того, как дядя Хазым выбежал за Синаном, я обессиленно рухнула на кровать и, не знаю сколько времени, просто лежала и смотрела в потолок, прислушиваясь к любым звукам и шорохам в доме. С одной стороны, мне до жути хотелось узнать - удалось ли дяде Хазыму уговорить своего вспыльчивого и неконтролируемого сына примкнуть к нашему клубу хранителей тайны. Но вместе с тем, я действительно не хотела больше ничего знать. Это совершенно не мое дело. Ягыз - больше не мое дело. В Эгемен Косметик сегодня устраивали вечеринку, и Эдже чересчур настойчиво просила меня присутствовать на этом празднестве. Желания идти туда совсем не было. Помимо того, что у меня сейчас совершенно не подходящее для подобных гуляний настроение, так там еще и будут присутствовать те, с кем я так отчаянно не хотела встретиться. И Эдже вроде как все это знает, и я тысячу раз ей все объяснила, она даже, как мне казалось, поняла меня, но настаивать на моем приходе стала еще усерднее. Если с Огузом я просто не хотела пересекаться, то увидеть Ягыза было сродни пытке. То, что при каждой нашей встрече у меня от сердца откалывается новый и новый кусочек, я уже даже привыкла. Но на сколько еще встреч хватит моего сердца? С момента, как я узнала о великой любви Ягыза, мои мысли были полностью поглощены им. Мне одновременно было и невыносимо больно, и в то же время я ощущала какое-то умиротворение. Потому что теперь я знала причину. Беспрерывно прокручивала в памяти мгновения проведенные с ним, и все они казались мне счастливыми. Это как мгновения, когда плаваешь летом, и вдруг солнце прячется за тучами. Сразу становится холодно, неуютно, и возникает непреодолимое желание выбраться на берег и обсохнуть. Но вот неожиданно выглядывает солнце, и тебе снова тепло. И когда потом рассказываешь кому-то о том, как поплавал, то и в голову не приходит вспоминать эти тучи… Вот так и с ним… Провалявшись в кровати практически до самого вечера, я уже твердо убедилась в том, что ни на какую вечеринку не пойду и никто меня не заставит. Словно прочитав мои мысли, в ту же секунду, как я приняла окончательное решение, в спальню ворвалась Эдже. Я даже не поняла, что она говорила, потому что подруга с паникой в глазах содрала с меня одеяло и принялась стягивать с кровати. Рана, о которой я уже успела забыть, отозвалась тупой болью на бесцеремонное обращение с ней. - Эдже, полегче! - вскрикнула я и схватилась за коленку. - Тогда сама! - в тон мне ответила Эдже и, уперев руки в бока, буравила нетерпеливым взглядом. Спорить с ней было бесполезно. Покорно выбралась из постели, которую планировала не покидать ближайшие… никогда, и  направилась в душ. Вернувшись в комнату, я обнаружила, что заботливая подруга уже выбрала мне наряд. Он показался неуместным к вечернему мероприятию, но это было неважно, я с удовольствием пошла бы и в своей фланелевой пижаме. Оделась и осмотрела себя в зеркале. Выглядела я скромно и застенчиво в прелестном розовом платьице в мелкий цветочек. Заплетенные в косу волосы довершили мой благонравный облик. “Светлый образ девической невинности” - засмеялся в моей голове внутренний голос, а сердце предательски заныло. Вечеринка была в самом разгаре, музыка громыхала, гости не переставая смеялись, а у меня была на подходе мигрень. Я весь вечер просидела за столиком, так как танцевать с ушибленной ногой было бы верхом глупости, да и, откровенно говоря, веселиться совсем не хотелось. Огуз вел себя странно. За те четыре часа, что уже длилась вечеринка, мы не перекинулись и парой слов, но он постоянно крутился поблизости. Как будто  хотел создать видимость того, что мы вместе пришли, вместе проводим время, вместе и уйдем. Моим же единственным развлечением был поиск Ягыза в этой толпе совершенно незнакомых мне людей. Несколько раз я мысленно одергивала себя, ругала на чем свет стоит, но продолжала блуждать взглядом по помещению и не успокоилась до тех пор, пока не увидела его. Он сидел за барной стойкой, и компанию ему составляла полупустая бутылка виски. И как это я раньше его не заметила? Он же явно выделяется из этой толпы. И, объективности ради, следует сказать, что его трудно было бы не заметить, даже если бы на нем был мешок из-под картошки.   - По-моему, мне уже хватит, я нагулялась, - Эдже устало улыбнулась, присаживаясь рядом. - А ты как будто и не рада вечеру. Я на миг отвела взгляд от широкой спины Ягыза, чтобы взглянуть на подругу, а когда вернула взор к барной стойке, его там уже не оказалось. - Да не то чтобы... Просто устала. – Подруга потрепала меня по плечу, предложив отправиться по домам. Я допила шампанское и попросила её подождать меня пару минут. Уборная в этом здании находилась в отдельном коридоре, куда не проникали звуки музыки, поэтому я облегченно выдохнула и потерла виски. Кто-то громко выдохнул, привлекая моё внимание. Я присмотрелась и вздрогнула. Ягыз стоял передо мной, подпирая стену плечом. В полумраке было сложно разглядеть его лицо. Вздохнула и собралась пройти мимо, когда меня остановила его рука, вцепившаяся в плечо. - В чем дело? Мужчина слегка пошатнулся, и я поняла, что он не совсем трезв. - Ты что тут делаешь? – почти шепотом прорычал Ягыз, пытаясь притянуть меня ближе. Отталкивая его, я сама потеряла равновесие и налетела на противоположную стену. Ударилась затылком и застонала, а он навис сверху, опираясь на стену двумя руками. - Отпусти... - Попыталась вырваться, но Ягыз словно окаменел. - А если я не хочу? – И прежде чем я смогла ответить, схватил меня за челюсть и впился в губы жёстким, даже болезненным поцелуем. Я растерялась, схватилась за его плечи, словно без них вот-вот рухну на пол. По коже пронеслась стая мурашек, а живот свело горячим спазмом. Но все-таки получилось взять себя в руки и оттолкнуть его. Не удержавшись, я влепила ему пощечину и замерла, почему-то внезапно испугавшись. Он схватил меня за волосы на затылке и снова сблизил наши лица. - Хазан... - прошептал мне в самые губы, но договорить не успел. - Эй, ты что делаешь?  Отпусти ее. Огуз. Я была благодарна ему в этот момент. Таким Ягыза я еще не видела. Его глаза потемнели, в них отражалось что-то такое… незнакомое, но вызывающее чувство опасности. Видимо, Ягыз прочитал все эмоции на моем лице. На миг в бездонной синеве его глаз мелькнула досада. Он отпустил меня. Ягыз отошел, а я покачнулась, оставшись без поддержки его рук. Ягыз В последнее время я перестал себя контролировать. Куда подевалась моя хваленая и всем известная сдержанность, было совершенно не понятно. С каждым днем мне становилось все труднее скрывать за фасадом холодного безразличия свое раздражение, напряжение, а, самое главное - ревность. Хазан поспешила сбежать, а Огуз остался стоять на месте и сверлить меня взглядом. Что-то в его облике было не так. Ах да, он был серьезен. Губы плотно сжаты в одну линию и зубов, наконец-то, не было видно. Меня удивила его сдержанность. Нормальный мужчина, если бы увидел, как его девушку кто-то обижает, то, не думая, набросился бы на обидчика и всю душу из него вытряс. А этот лишь осуждающе посмотрел на меня, покачал головой и как-то обреченно сказал: - Ох, парень. Это все не то… Ты же совсем мне не помогаешь.  

***