Раннейген

      Она проснулась на рассвете. Сон ее был беспокойный. Всю ночь ее мучили видения и непривычный холод. Поэтому она рада была наконец проснуться и тем самым избавиться от мучений.       Раннейген откинула плед и встала с колючего матраса. Взгляд ее опустился на дрожащие ноги. "Все в синяках и ссадинах, — подумала она". Но боли она не чувствовала. Когда у нее был хвост, ей случалось содрать чешуйки или зацепиться об подводную скалу. Тогда боль была невыносима, а из ран текла кровь. Она попыталась сделать шаг и упала.       Собрав в сумку лекарские мази и травки, она направилась к девушке с ушибленной ногой. Бледные лучи солнца мягко касались земли. Раннейген шла, оглядываясь по сторонам, с интересом подмечая для себя детали из жизни людей. Одна женщина остановилась и поставила ведра с водой на землю, чтобы поговорить со своей подругой.       Кто-то вынес объедки для собак, чему те были несказанно рады. Коренастый мужчина закурил трубку сидя на пеньке у дома. Деревня постепенно просыпалась, и голоса людей звучали все громче. — Поберегись, — крикнул ей мужчина ведущий повозку со шкурами.       Девушка испуганно отскочила назад, едва не упав. Наконец, нужный ей дом. Ранни боязливо постучала в дверь, стараясь успокоиться, но волнение не покидало ее. Дверь ей открыла немолодая женщина. — А вот и ты, проходи, — она немного отошла и Раннейген ступила за порог. — Хильда все там же. Ей стало немного лучше, но нога… — Это ничего, — ответила девушка. — Я позабочусь о ней.       Астрид ничего не ответила, только кивнула. Раннейген осторожно надавила на дверь и та со скрипом отворилась. Рядом с ложем Хильды сидел юноша, которого она спасла. Девушка находилась в полусознательном состоянии. Это было видно по ее туманному блуждающему взгляду и прерывистому дыханию.       Он обернулся и, увидев, что это травница, встал с табуретки, не отрывая от девушки своего взгляда: — Вот. Она сильно кричала ночью и нам пришлось дать ей двойную дозу обезболивающего, — он неуверенно перевел взгляд на Хильду, а затем вновь на травницу. — Это ничего, — Раннейген махнула рукою и подошла к девушке. — Я сейчас сделаю свое дело, а ты лучше выйди отсюда, — сказала она, нежно прикладывая руку к горячему лбу Хильды. Та заерзала на постели, почувствовав холодное касание руки. Иаков бросил на Хильду обеспокоенный взгляд и вышел. — Волк… Волк…Черный…а-ах.       Раннейген поспешила успокоить девушку: — Тише, тише, сейчас все будет хорошо, — шептала она, роясь в своей лекарской сумке в поисках нужного сиропа. — Что это они тебе дают? Маковое молоко. Ужас какой, — она открыла окно и вылила снадобье. — Оно действительно снимает боль, но иногда дает ужасные сновидения. Сейчас я дам тебе то, что и впрямь поможет. Сейчас только помою кружечку…       Хильда вдруг схватила травницу за руку так крепко и больно, что та взвизгнула: — Волк…кхе, кхе …       Ранни вдруг почувствовала, как кожа покрывается мурашками, а на спине выступил холодный пот. Вырвавшись из хватки, она взяла кружку с водой и налила туда несколько капель зеленого сиропа. — Выпей, сразу станет легче, — она помогла Хильде приподняться, чтобы та смогла выпить. — Все до последней капли. Вот так, — она поставила пустую кружку на пол, а сама принялась осматривать ногу.       Стопа здорово отекла и судя по скорченному лицу Хильды, видимо ужасно болела. Раннейген заметила огромный синяк на месте ушиба. Хильда, кажется, пришла немного в себя и успокоилась. Травница взяла мазь и стала аккуратно наносить на место ушиба. Хильда облегченно выдохнула, когда почувствовала прохладное касание к стопе. — Вот так. — Сколько мне еще лежать? — неожиданно спросила девушка слабым голосом. — Что ж, — призадумалась Раннейген, — быть может еще недели полторы. Но ты уже можешь ходить недалеко и желательно с чьей-то помощью, но... Уже лучше.       Хильда разочарованно опустила взгляд и уставилась в окно. Солнце уже светило ясно. Закончив, Раннейген аккуратно встала, стараясь не упасть и начала собирать свои принадлежности в сумку. — Он здесь, — вдруг прошептала Хильда.       Раннейген бросила на девушку испуганный взгляд и поспешила покинуть ее комнату. Захлопнув за собой дверь, она вдруг резко остановилась, прислушиваясь к голосам в соседней комнате: — Это все Ульве виноват, — говорил мужской голос, — понарассказывал ей чего не надобно было и вот, пожалуйста, ее теперь еще и кошмары мучают. — Ох, — вздохнула женщина, — и все же. Бьорн, я не хочу, чтобы ты шел в этот поход, не нравится мне это. У меня плохое предчувствие.       Раннейген осторожно приблизилась к двери. — Знаю, — ответил Бьорн, — у меня тоже, что-то не ладится, но делать нечего. Не будем же мы ждать пока кто-нибудь пострадает. Не переживай, моя любовь, сколько уже было походов и всегда я возвращался. Вернусь и в этот раз.       Больше они ничего не говорили, и травница тихо выскользнула прочь.        Она ничего не могла поделать, но тоже ощущала это, странное предчувствие. Несколько дней назад ведьмак, получив плату за лешего, покинул деревню в тот же день, и теперь она чувствовала себя неспокойно. Она тоже видела его, черного зверя, что рыщет в темном лесу.       Не зная куда себя деть, она направилась к ручью рядом с лесом у подножья гор. Раннейген почувствовала нечто зловещее в этом лесу, и страх захватил ее тело, да так, что и шевельнуться не могла. Пересилив себя, она взглянула в самую гущу.       Лес был окутан дымкой, но она продолжала вглядываться туда и увидела. Огромный черный зверь сидел и смотрел на нее. Девушка застыла на месте, она хотела сорваться и убежать, но не могла. Зверь сидел не подвижно и видимо не собирался нападать.       Внезапно сильный поток ветра вырвался из лесу, распугав всех птиц. Раннейген вскрикнула и поднялась. — Эй, причудилось что ль? — она обернулась и увидела молодого светловолосого человека с голубыми глазами.       Когда она вновь глянула в лес, Морока она не видела. — Да, причудилось, — соврала она. — Я Кай, — представился он, протягивая ей свою руку. Раннейген ничего не могла поделать, но что-то недоброе в нем было. То ли лицо его такое злое и острое, то ли взгляд. — Я Раннейген, — она инстинктивно протянула ему свою ладошку в ответ, припоминая этот человеческий жест. Раннейген никогда не понимала, почему люди делают это, но много раз видела, как моряки жмут друг другу руки. Однажды один моряк разговаривал с ней и сделал также. Жаль, больше она его не видела.       Вдруг взгляд его переменился, стал таким беспокойным и серьезным. — Ты уже видела Хильду, как она? — Кай заметался из стороны в сторону. — Нет, не стоит говорить. Я-я вообще-то по иному делу тебя искал. Ты ведь травница, а вы-то наверняка знаете какие-то зелья привороты и я… — Любовные что ли? — она не смогла сдержать ухмылки, глядя на то, как юноша раскраснелся. Кай метнул на нее злобный взгляд. — Да, — спокойно ответил он. — Расскажи кто это и тогда я, быть может, помогу, — она обошла его. Он повернулся за ней.       Кай был очень недоволен. Весь нахмурился и еще пуще покраснел. Парень вздохнул: — Коли хочешь знать, тогда пообещай, что будешь молчать об этом, а иначе, — он коснулся рукою своего топора, — с тобой может случиться что-то страшное. Она поняла намек: — Хорошо, обещаю, что буду молчать. — Хильда, — выпалил он. — Хильда, но она, кажется, влюблена в другого, — со злостью молвил он, проведя рукою по своему затылку. — А кто же этот другой? — равнодушно спросила Раннейген, отвернувшись от него. Она смотрела вдаль. На горизонте виднелась здоровая туча. Ей-то не было дела до этих сельских проблем, но ей не хотелось, чтобы ее вдруг заподозрили в колдовстве из-за ужасной несговорчивости. — Чужак, — с презрением выговорил Кай. — Иаков.       Девушка резко обернулась, желая убедиться, что ей послышалось. — Быть не может.       Кай вдруг странно заулыбался и скрестил руки на груди. В глазах его заплясал лукавый огонек: — Да-а, — загадочно протянул он. — Вижу это выгодно нам обоим.       Раннейген вдруг опешила. «Непростительная ошибка, глупая, и зачем ты только влезла в это!». Щеки ее стали пунцовыми, а взгляд поник. — Как же так, так не должно быть, это неправильно, — затараторила она сама с собой. Если это и показалось странным Кайю, виду он не подал. — Именно, — голос его стал вкрадчивым и почти бархатным, — вот я и прошу это зелье. Сделай так, чтобы Хильда его разлюбила, а еще лучше, чтобы он полюбил тебя. Тогда все будут счастливы. — Хильда не будет, — ответила вдруг Ранни. — Она будет в печали и тоске. Ты хочешь, чтобы она страдала? Кай пожал плечами: — Ее печаль вечно длиться не будет. Я о ней позабочусь. Неужели ты хочешь потерять его?       Раннейген была в растерянности. Ей не хотелось причинять Хильде боль, но и не хотелось терять Иакова. «И то верно: ее печаль не будет длиться вечно — люди недолговечны, и жизнь их коротка, а вот моя.…Но если и я теперь человек, сколько же мне осталось?»       Кай вдруг протянул ей свою ладонь, ожидая скрепить их маленькую сделку рукопожатием. Раннейген сомневалась и все же сдалась: — Сегодня на закате, — сказала она, отпуская его руку.       Он довольно ухмыльнулся. Раннейген нахмурилась: такое самодовольствие ей не нравилось, но делать было нечего. Она поправила свою сумку и поспешила к себе в хату. — Погоди, а травы тебе разве не нужны? — крикнул он ей вдогонку. — У меня все есть. На закате, — недовольно повторила она и ушла.       Придя домой, девушка как можно сильнее захлопнула дверь и на всякий случай закрыла на засов. Сумку она бросила на матрас и принялась зашторивать окна. В хате стало довольно темно, и она зажгла пару свечей.       Раннейген поставила небольшой котелок на огонь, а сама тем временем, принялась искать нужные ингредиенты. «Аренария, Вербена, — повторяла она себе». В ящиках было только двое нужных ей трав и она, взяв подсвечник, спустилась в кладовую.       Когда она вылезла вода уже вскипела. Раннейген взяла связку с цветами и подошла к очагу. — Три цветка аренарии, — проговаривала она про себя, — один цветонос вербены, пять лепестков гинации, — лепесточки вальяжно упали в котел. Варево приобретало розоватый оттенок. — Семь лепестков мир…— Послышался стук в дверь, и Раннейген едва не уронила все в котел. — Э-эй, есть кто дома? — это была девушка. Раннейген раздумывала, не лучше ли ей притвориться, что никого нет. Но внезапная гостья не унималась, и травница решила прервать готовку.       Она отворила дверь. На пороге стояла светловолосая девушка. — Я Урсула. Помогите, матушке нездоровиться…       Раннейген едва себя удержала от того, чтобы не закатить от раздражения глаза: — Я сейчас не могу, — резко ответила она. Урсула состроила еще более жалобное личико, и травница глубоко вздохнула. — Что с нею? Какие симптомы? — Рвота и тошнота. Неделю уже. Мать ребенка две луны уже носит. Но плохо... — Сейчас, постой здесь.       Она метнулась в дом и достала из сумки первую приглянувшуюся скляночку, надеясь, что это поможет. Заметив, что Урсула с интересом пытается разглядеть ее дом, она поспешила вернуться: — Вот, — сказала Раннейген, протягивая зелье ей в руки, — три раза в день по четыре капли с водой. Если через пять дней не полегчает, тогда придется искать другое средство. Пускай пьет много воды. Поняла?       Урсула испуганно кивнула: — Спасибо.       Раннейген кивнула в ответ и поспешила вернуться к зелью. Воды немного выкипело и ей пришлось чуть-чуть долить. Девушка помешала варево деревянным черпаком. — Та-ак, — она провела рукой по своим волосам и отобрала четыре, — чтобы любимый мой рукою по волосам мечтам мои пройтись, — она бросила волосинки в котел, а затем взяла ножичек и вырвала ноготь с большого пальца. От боли она согнулась, схватившись за руку. — Чтобы в сердце его я с ногтями впилась, — процедила она сквозь зубы.       Затем она сделала небольшой надрез на указательном пальце и дала упасть в котел трем каплям крови: — Чтобы кровью единою любовь наша связана была.       Она принялась помешивать зелье, которое приобрело розовый оттенок. Раны она помазала заживляющей мазью и перевязала. Когда зелье было готово, она сняла котелок с огня и, подождав, пока варево чуть остынет, перелила в небольшую стеклянную бутылочку. Все было готово, оставалось ждать. В своей скуке, она и не заметила, как уснула.       Во сне ей слышались крики людей, звон оружия и плачь наполненный болью. — Скорей, скорей! — Кричали во сне. — Бери оружие!       Она слышала рык. Крики во сне становились все громче и отчетливее. Раннейген была парализована от страха. Такого кошмара у нее никогда не было. Но вдруг, она стала приходить в себя, а крики все не уходили.       Наконец, кто-то с грохотом влетел в ее дверь, и она в ужасе распахнула глаза. Это был не сон. Девушка подорвалась с кровати и подошла к окну, осторожно отодвинув шторку. Солнце давно зашло, и только факелы источали слабый свет.       Деревня была окутана дымкой. Люди бегали туда-сюда: одни — чтобы скрыться, другие — чтобы ринуться в бой. Но как она не пыталась она не могла увидеть, что стало причиной паники. Вдруг, она заметила огромное черное существо. Оно набросилось на женщину с копьем и прокусило ей руку.       Вместе с криками людей, не прекращался и визг домашних животных. Собаки отчаянно лаяли, но подходить к чудищу не решались. Одна сука все-таки бросилась на волка, но тот откусил ей бок и сильно швырнул в сторону.       Ранни в ужасе отскочила от окна, не зная, что ей делать. Она застыла посреди комнаты и даже не сразу услышала стук в дверь. — Да открой же ты! — в голосе незнакомца она узнала Иакова.       Девушка открыла дверь, впуская Иакова. С собой он принес Хильду. Раннейген немного опешила от такого, но делать было нечего. — Клади ее на матрас, — сказала она, закрывая дверь. — Зачем ты приволок ее сюда? Она же больна, а там бойня… — Она была у ручья. До дому далеко тащить было! — Огрызнулся он.       Раннейген вздохнула и села рядом с Хильдой. Та была в полусознательном состоянии.       Она не знала сколько времени прошло, но затем все стихло. Не было ни криков людей, ни визга свиней, ни лая собак, слышалось только щебетание птиц, и от этого становилось легче. Раннейген не сомкнула глаз, но остальные кажись крепко позасыпали. Пару раз Иаков порывался выйти наружу, но ей кое-как удалось остановить его.       Девушка тихонько поднялась с пола и взяла свое зелье, невольно остановив на нем свой взгляд. Впервые ее одолело сомнение. Травница положила зелье в сумку, которую перекинула через плечо.       Медленно и осторожно она побрела к двери: — Все кончилось? — она резко обернулась. Иаков сидел на полу, прислонившись к стене. Взгляд его был пустой и печальный. Этим взглядом он смотрел на нее. — Да, — тихо ответила она. — Оставайтесь здесь, я скоро вернусь. Многим, возможно, понадобиться моя помощь. — Хорошо, — прошептал он.       Раннейген вышла наружу. Небо было ясным. Солнце неспешно поднималось вверх. Аккуратно она ступала. К ее удивлению мертвых было немного. Деревня теперь выглядела серой, в копоти и грязи. Кое-где были пятна крови. На одном из домов она заметила кровавый отпечаток, тянувшийся к низу. А под ним лежал труп.       Жалобное скуление привлекло ее. Ранни обернулась и увидела неподалеку ту собаку. Она лежала на земле, а сбоку у нее торчали внутренности. Сука жалобно скулила, глядя на девушку. Раннейген подошла и склонилась над ней, даже не зная как ей помочь.       Неожиданно топор отсек собаке голову. Девушка испугавшись, отскочила и упала на землю. Светловолосый мужчина вытер пот с лица и подал ей руку: — Не пугайся. Жаль ее, — сказал он, присев на корточки перед собакой, — всю ночь бедняга промучилась. А хорошая была псина. Бросилась в бой, когда волк ее щенка задел. — Вигге, — крикнул кто-то издалека, — помоги мне мать твою! — Пойдем, — сказал он, вставая, — твоя помощь пригодиться. Убитых немного, а вот раненых... Впрочем, не бойся, все не так страшно, как тебе кажется, — он похлопал ее по спине.       Раненых вели в чертог. По пути к ним присоединился рыжеволосый мужчина. — Э-эх, ну и ночка, — устало протянул он. — Хвала Фреи не так много жертв. — Странный этот волк был, — заметил Вигге, — на людей не кидался. Крутился у дома Вильфреда. — Ага, если бы не Кай, то быть может все бы и обошлось. Дурак! А сколько я ему говорил, о-ох, да все бестолку. — Не нравится мне это, Ивар, — задумчиво протянул Вигге, — что ж это за волк такой, что даже скотину не подрал? — Да ну, сдается мне одного барашка у Торена он сцапал, — Ивар кивнул в сторону возмущающегося мужчины: — Это был молодой баран, кто мне возместит ущерб! А? Я спрашиваю, чем мне семью кормить, как деньги заработать?! — Его старалась унять его дочь, Маргрета, но напрасно.       В чертоге уже все собрались. К ним подошел Вильфред: — Ну, наконец, а то мы вас заждались. Раненых трое, четверо пали. — Да-а, видели, — ответил Ивар.       Раннейген принялась помогать раненым, внимательно вслушиваясь в разговор своих спутников. — Ну, что, Вильфред, — начал Вигге, хлебнув пива из кружки, — сам видишь, без ведьмака не обойтись. — Вижу, вижу, — раздраженно фыркнул староста. — Да только, где денег на это взять. Дорого нам это обойдётся. Сам видел — эта тварь не убиваемая. — А что делать? — вмешался Ивар. — Вильфред у нас на пятерых хватит добра, чтобы ведьмака нанять. Сам видел сколько драгоценностей мы привезли с того берега. — Хорошо, — нехотя согласился Вильфред. — Я пошлю кого-нибудь за ведьмаком, а вы объявите о походе, — сказал он вставая. — Выдвигаемся через четыре дня.       Закончив с перевязыванием раненых, Раннейген отправилась на поиски Кайя. Жители потихоньку приходили в себя. Люди выходили на дворы и обсуждали происшествие, виня в этом то черных, то духов. Утро было туманным, небо затянула тонкая пелена туч.       Вечером были похороны. Тела погибших обложили хворостом, полили маслом и сожгли. Раннейген стояла в толпе, измотанная этим ужасным днем, который казалось, будет длиться вечность. Среди людей она заметила Иакова. Осторожно, она коснулась дна сумки, где лежало зелье.       Когда все закончилось, люди по обычаю направились в чертог, но Раннейген желала остаться одна. Месяц был полный, и ей казалось, что он взывает к ней. Сиреной, он ее завораживал и придавал больше силы, но теперь она почувствовала слабость и легкое головокружение.       Странное ощущение влекло ее к воде. Она боялась уходить слишком далеко от деревни, но влечение было сильнее страха, и она отправилась к озеру. Оно было чуть дальше ручейка и лежало ниже от деревни. Блики луны игриво мерцали на поверхности воды, взывая ее к себе. Но Ранни ждала встречи. Она знала, что он где-то поблизости. Ждёт ее.       Но никого не было, и Раннейген сбросила одежду на берегу и осторожно зашла в воду по щиколотки. Вода была холодной, но она еще не успела отвыкнуть от этого, а потому не чувствовала дискомфорта. Наконец, она окунулась полностью. "Скажи, что мне делать?" — она взывала к матери-воде, но та молчала. "Я больше не ее дочь, — пронеслось в голове у неё. — Я предала ее. Теперь ни вода, ни земля, ни птицы мне не ответят".       Она вышла, и начала одеваться, как вдруг в кустах, она заметила его. Он сидел и смотрел за нею все это время. Черный мех поблескивал серебром при свете луны. На секунду страх сковал ее тело, но так же быстро и покинул его. Она протянула руку: — Иди ко мне.       Черный Морок повиновался. Она коснулась его головы, потрепав слегка за ушком. Он был ростом почти с нее. Морда его была на уровне ее ключиц. Зверь купался в ласке ее рук. — Зачем ты оставил старого друида? Зачем пришёл сюда? Зачем ты это сделал? — говорила она, хотя уже и не знала с кем. Уж не сама ли с собой. — Они не виноваты. Оставь их, не причиняй им зла, — она обняла огромную черную морду, стараясь не заплакать. — Отпусти меня.       Будто поняв ее слова, Морок отпрянул и умчался прочь. Раннейген вздохнула и, казалось, огромная тяжесть упала с ее плеч и она, наконец, почувствует облегчение. Но предчувствие подсказывало, что это не так, и она разразилась громкими рыданиями. В конце концов, она отправилась домой, где усталость одолела ее, и она уснула.       Во сне своем она увидела белого волка с лошадью, что нес в зубах окровавленное мясо.