***
Рене собирает волосы в хвост, устало смотрит на запястье. Единственное имя, которое появилось совсем недавно. Сам факт того, что оно появилось, уже не радует. Кем бы не был соулмейт, но он не должен быть убийцей. На одну пару и так хватит той грязи, из которой так и не смог вылезти Симм. Два убийцы на одну пару? Нет уж, спасибо. Юноше хватает того, чем он зарабатывает на жизнь. С лихвой хватает. Поэтому Рене должен найти этого человека, кем бы он ни был. И не допустить, чтоб он хоть когда-нибудь ещё кого-нибудь убил. Симму хватает и своего личного греха. Или судьба решила дать ему равного? Такого же убийцу, запачкавшего руки в грязи и крови. Конечно, воображаемых. Ни один стоящий киллер не позволит себе пачкать руки. Первый раз он убил в шестнадцать. Не сказать, что это принесло настоящие эмоции. Было лишь холодное безразличие. Надо лишь навести пистолет и выстрелить. Цель даже не надо было уводить. Всё было продуманно заказчиком, оставалось лишь выстрелить. За дело заплатили не так уж и много, но оно многого бы и не смогло стоить. Через два месяца почти всё пришлось продумывать самому. Только от трупа избавился заказчик. Рене никогда никому не расскажет о том, что спешно переехал из-за того, что у него была серия невероятно рискованных, а как следствие дорогих, заказов. Слишком уж велик риск попасться. И всё же, дело могло принести круглую сумму и неплохой авторитет. Симм рискнул и остался в выигрыше. Хватило бы на покупку неплохого дома, но ему хватило отдельной квартиры. Так, чтоб не жить вместе со спившейся матерью и приблизится к обнаружению отца. Он явно не так уж и прост. Если верить алкоголичке, которая пропила дом. По её телу ничего не скажешь — всё в застарелых шрамах от ожогов и татуировках. Её жизнь важна до тех пор, пока не стукнет двадцать один. Можно будет спокойно ходить на задания, когда эта дрянь отправится на тот свет. Рене никогда не питал к ней любви. Сколько он себя помнил, она гуляла и пила. Раньше курила и, кажется, играла с какими-то наркотиками, водила домой любовников. Видимо, поэтому Симм вырос таким: с небогатым спектром эмоций и общим безразличием ко всему происходящему. Тёплые воспоминания из прошлого почему-то всегда были связаны с Лакусом и домом, где тот жил. Его мать пекла прекрасные пироги и разрешала остаться на ночь. Улыбалась и хвалила за достижения. А потом всё как-то внезапно пошло под откос. Переезд на новое место, чужие долги, тянущие на дно. Юноша тяжело вздыхает, ведет пальцами по частично выбритым вискам. Взгляд снова скользит по запястью. Миссия проста и понятна. Найти и вправить мозги. Если есть связи и имя, то найти кого-то не так сложно. Никто не станет таить информацию, если перед ним стоит киллер, который ещё ни разу не промахнулся. Особенно если сейчас он держит в руках пистолет. Погибший, оказывается, жил в паре кварталов от школы Лакуса и пару раз был задержан за хулиганство. Милая картина. Сейчас он числится среди пропавших без вести. Уже два дня как никто его не видел. Надо будет перебраться на выходные в родной город и остановится у друга детства. Нет эмоций. Только холодная уверенность, безразличие. Всё вокруг не его проблемы. Чувство вины умерло, если когда-то вообще рождалось. Здесь слишком грязно и мерзко, чтоб могло существовать что-то чистое и светлое. Рене всего девятнадцать. Жалкие девятнадцать. Почти смешно от того, что он даже не совершеннолетний. Это издевательство, когда после задания ты хочешь отдохнуть, но алкоголь или сигареты не продают. Кто-то бы пошутил или попытался острить, если б лицо Симма не портило любую издевку. Глубокая апатия ко всему вокруг. Лакус стал какой-то слишком необщительный. Не похоже на него. Он был таким же после исчезновения матери. Рене волнуется так, как только может волноваться человек, запретивший себе думать о чём-то, кроме собственных перспектив. Они же вроде… Друзья? Сложно сказать, остались ли они до сих пор друзьями. Знакомые? Но они куда ближе друг для друга. Было в этом всём что-то неправильное. Вельт не знает о Симме почти ничего и, черт возьми, это вполне возможно взаимно, но они всё ещё самые близкие люди друг для друга. Даже когда живут в разных городах. Небольшой, но приятный, парадокс. Всё же легче жить, когда на твои похороны кого-то пригласят в конце. Рене вздыхает, вертит в руке пистолет. Очередная игрушка, для более качественного выполнения миссий. Оружие почему-то не вызывает никаких эмоций. Всё равно оно забудется, так же, как имена убитых. Не забываются только суммы и грёзы о светлом будущем, которое конечно же настанет. Главное трудится сейчас. Пачкать чье-то тело именами, чтоб потом суметь не только найти этого человека, но и обеспечить ему достойную жизнь. Оборвать чреду преступлений. Уехать куда-нибудь далеко-далеко. Завтра уже пятница. Симм быстро скидывает на дно сумки запасной пистолет, пару магазинов и пули. Кто знает, чем всё может обернуться. Поверх бережно складывает одежду, которой хватит на несколько дней. После пары минут размышлений добавляет бутылку виски. Без неё, кажется, не удастся обойтись. Это можно было понять по одной манере речи Вельта. В сумку летит и пачка сигарет, к которым Рене в последнее время слишком пристрастился. Так уж вышло. Он ещё не совершеннолетний, но уже курит, уже пьет, уже стал убийцей. Забавно, пожалуй. Хотя скорее всё это имеет привкус безнадежности. Юноша всё же на всякий случай уведомляет мать о том, что уедет. Она пьяна и интересуется тем, привезет ли сын алкоголь. Симм сжимает губы и кривится, когда смотрит на эту женщину. Только отвращение, никакой привязанности. Велико ли дело, залететь от невесть кого, найти мужа с маниакальными замашками и зажить долго и счастливо? Удивительно, какой героизм. «Я вырастила тебя!» — говорит эта женщина и требует дать ей денег. Рене молчит. Его вырастили улица и одиночество, этой дамы среди воспитателей никогда и не было. Противно называть её «мать». Она не заслужила. Её участь не более, чем смерть в пустой квартире. Никаких похорон, никаких рыданий о её смерти. Кому такая дрянь может быть нужна? Скоро уезжать. Прав нет, а вот машина вполне. Никто же не станет останавливать просто так? Симм не тянет на ребенка, особенно с сигаретой во рту, особенно в дорогой машине. Она, кстати, досталась бесплатно. Была угнана у одной из целей после смерти. Кто станет искать собственность погибшего, лишенного родственников? Да людям дела до этого не будет ещё тьму времени. А уж потом Рене сможет купить себе свою. Однажды точно сможет. Пусть не завтра и не сегодня. Юноша кидает сумку с вещами на задние сидения, садится на водительское место, привычно достает из пачки сигарету, щелкает зажигалкой. Высовывает руку в открытое окно и смотрит. А потом жмет на газ. Поездка из пункта А в пункт Б всегда скучна. Потому что не происходит вообще ничего. Скрашивает тоску лишь какая-то попсовая музыка, играющая по радио. На самом деле она ужасна, но больше и слушать нечего. Ветер дует в открытое окно и треплет длинные волосы, уносит сигаретный дым. Играет какая-то сопливая песня про любовь. Рене выключает и предпочитает ехать в тишине, потому что музыка оказывается совсем ужасна. Кто вообще может слушать нечто подобное? После часа езды Симм позволяет себе небольшой перерыв. Останавливается на обочине, достает из бардачка бутылку с водой и жадно пьет. Сдерживает скверное желание снова закурить. Сигареты он в ближайшие два дня купить не сможет, так что надо быть хоть чуть бережливей. Да и Лакусу скорее всего не понравится курение. Хотя оно явно лучше, чем пистолет под подушкой. Менее безвредное, может. До города ещё минут пятнадцать, а там уже дорогие пробки и уставшие после работы водители. Рене быстро набирает «Я скоро буду» и отправляет эту Вельту. Иначе он наверняка будет ругаться на то, что даже не успел хоть как-то подготовится к встрече.***
Лакус приводит дом в порядок, проводит уборку. Лакус приводит себя в порядок, пьет таблетки горстями. И всё становится со временем как-то спокойно, уравновешенно. Потому что после таких доз иначе быть не может. На смену вечной энергичности приходит сонливость. Впрочем, она лучше возбужденного сознания, норовившего сойти с ума. Вельт почти уверен, что окружающие заметили перемены, но кто решиться хоть что-то озвучить? У юноши только один достаточно близкий друг, способных без прелюдий спросить: «Что с тобой?». Вот только этот человек уже давно уехал. А теперь вот вернется, но на всего одни выходные. Этого так мало. Наверное, было бы здорово, ходить вместе в одну школу, сидеть за одной партой и говорить о чём-то на скучных затяжных уроках. Вот только Лакусу всего семнадцать, а Рене уже девятнадцать. Два года разницы почти не ощущались при общении. Разве что можно было в шутку назвать Симма старшим братом. Он тогда улыбался и негромко смеялся, прикрыв рот рукой. В шутку проводил нравоучительные лекции. Ему, кажется, тогда не было и восьми. А потом из тихого, но всё же способного смеяться ребенка, он превратился в угрюмого и нелюдимого подростка. Перестал смеяться, будто разучился улыбаться. Когда Вельт спрашивал, то в ответ всегда слышал: «А разве я стал другим?» — будто бы ничего не произошло. Лакус и тогда не верил, но лишь сейчас понимал, что надо было требовать ответа. Чтоб понять и по возможности помочь. Жаль, что это стало ясно слишком поздно. Ненавистный переезд, долгое и грустное расставание. Рене было ещё шестнадцать, а Лакусу уже стукнуло пятнадцать. Имя уже красовалось на теле. Жаль только, что лучший друг всё же не знал о нём. Может и стоило когда-то быть более откровенным. Хотя сейчас всё равно слишком поздно что-то менять. Но к чему прошлое, когда есть настоящее? Пусть ужасное, пусть едва ли не ненавистное, но всё же оно есть. Настоящее, в котором Рене уехал, в котором Лакус стал убийцей, в котором всё как-то грустно. Наверное, курение не лучший способ успокоиться. Но Вельт делает затяжку, закашливается. Достать сигареты не так уж и сложно, если у тебя невероятно много знакомых. Да и никто же не будет против, если в доме будет пахнуть сигаретным дымом. Никто не станет осуждать. Не будет чего-то вроде «Тебе всего семнадцать», «Ты ещё ребенок». А если и будет, то Лакус будет смеяться. Потому что его детство осталось там же, где и тело без имен, там же, где он никогда не убивал. Детство ушло. Розовые очки спали. Нервозность, кстати, частично пропала. Осталось лишь отчаянье. Оно душит лучше любой удавки. Оно не дает спать по ночам. Вельт когда-то считал, что его соулмейт может быть неплохим человеком. Теперь он уверен, что ошибся. Хорошие люди никого не убивают. Лакус, кстати, теперь тоже совсем не хороший человек. Интересно, может ли он стать хуже, если убьет кого-то? Если снова испачкает руки в крови? Или он уже упал так низко, как вообще можно упасть? Ответа почему-то нет. Ни на один из вопросов. Юноша устал. Он просто хочет знать, есть ли шанс спасти свою душу. В доме идеальный порядок. Потому что труд отвлекает от мыслей. Скоро приедет Рене. Надо успокоиться полностью и придать себе нормальный вид. Может стоит в шутку надеть тёмные очки, чтоб скрыть появившиеся круги под глазами. Или лучше будет просто подбежать к лучшему другу и сказать что-то вроде: «Теперь я похож на тебя»? Так, пожалуй, будет правдоподобней. Лакусу сейчас трудно понять свой прежний образ действий, вернуться в старый мир. Но приходится это делать. Потому что выбора быть не может. Иначе всё станет слишком очевидно. Во двор въезжает какая-то машина. Она выглядит слишком дорогой для той, которую может вести человек девятнадцати лет. Рене едва ли изменился. Вот только взгляд стал более усталым, а запах сигаретного дыма въелся в одежду. Он выходит и, делая последнюю затяжку, бросает сигарету в мусорку. Едва улыбается уголками губ. Лакус только сейчас понимает, как сильно ему не хватало этого человека. Его едва заметной улыбки, его грустного смеха, его холодных рук и нахмуренных бровей. Как хорошо, что он наконец здесь. Настоящий, из плоти и крови. Вельт знает, что ведет себя глупо, но всё равно бросается с объятьями. И, кажется, первый раз по-настоящему улыбается за последние дни. Симм мог бы сойти за представителя какой-нибудь субкультуры, с его-то пристрастию к чёрным вещам. Чёрные бесформенные толстовки и кофты, все как одна с капюшонами. Чёрные зауженные джины, обтягивающие ноги. Всё это кажется каким-то удивительно родным, даже не способные пройти круги под чужими глазами. Даже сигаретный дым, которым пропахли чёрные волосы. Лакус ощущает счастье. Настоящее, самое что только может быть настоящее. Рене не отстраняется, а даже обнимает в ответ. Слишком многое хочется из-за этого вспомнить. Симм чуть отстраняется, спешно достает с задних сидений сумку. Тоже, черт возьми, чёрную. С белой надписью «AC/DC». Вельт помнит её ещё со времен, когда Рене жил здесь. Лакус помнит то, как сам выбирал её. Потому что был уверен, что нужна именно такая. Лучшему другу тогда исполнилось пятнадцать. Так сложно осознать, что это было четыре года назад. Кажется, будто это и вовсе совсем другая жизнь, в которой всё хорошо. В которой Рене до сих пор живёт в соседнем доме, Лакус никого не убивал, мама в тот вечер вернулась домой, а миссис Симм не спилась окончательно. Несбыточные мечты. Всё это давно оказалось лишь мечтой. Мир, в котором всё хорошо, не реален. Мир пустых грёз и надежд не станет правдой. Юноша прикрывает глаза и чуть грустно улыбается, вспоминая прошлое. Так всегда, когда Рене приезжает хоть на пару часов. Так и хочется спросить «а ты помнишь?». Конечно же они оба помнят, но вспоминать как-то больно. Потому что детство в один миг ушло и не вернулось. Вместо него пришли печаль и тоска, боль от разлуки. Кажется, Рене от того и стал мрачным. Просто он повзрослел раньше, раньше увидел, что не всё хорошо. Сбросил розовые очки и посмотрел по сторонам. Впрочем, если уж надо жить настоящим, то к черту прошлое. Хотя стойте, настоящим жить не шибко хочется. В настоящем всё как-то не очень радужно. Чувство вины шепчет «Ты убийца». Лакусу хочется вновь искать забытье в мечтах и отголосках светлого прошлого. Там всё было хорошо. Почти всё. А здесь из хорошего только приезд Рене. Его почти довольное лицо. Тащит сумку в дом, открывая незапертую входную дверь. Спешно поднимается по лестнице и кидает свою сумку в комнату Вельта. Юноша просто следует за ним, следит. Невольно улыбается. Даже забыв обо всём плохом. Всё кажется мелочью. Вельт посылает чувство вины куда-то далеко, чтоб оно не мешало наслаждаться парой дней. Может даже не стоит говорить Симму хоть о чём-то. Всё же хорошо, так? И некому утверждать обратное. Нет доказательств того, что что-то случилось. Так что лучше просто молчать и делать вид, будто во дворе нет человеческих костей, будто на теле гипотетического соулмейта Лакуса совсем ничего не появилось. Всё хорошо, пока нет доказательств, что это не так. А их ведь не будет никогда. Ни доказательств, ни улик, ни свидетелей. Поэтому можно смело врать, позволяя другим тонуть в море фальшивых улыбок и фраз. Окружить себя такой ложью, чтоб её невозможно было отличить от истины. Врать любому, врать всегда. Никаких улик и всё будет идеально. Лакусу кажется, что в его голове чужие мысли. Как он может думать подобным образом? Это мысли того, кто не жалеет о убийстве, это чужие мысли. Но почему они разносятся в его голове? Что они там забыли? Хочется понять, кто их автор. Вот только ответ слишком очевиден. Не хочется такой правды. Вельт скорее бы принял, что ему внушил это какой-то волшебник. Что это какой-то магический ритуал. Но в его голове всегда были лишь его мысли. Чужих там не было и не будет никогда. Значит вся эта красивая сказка про ложь — творение его сознания. Больного сознания. Надо выпить и рассказать, пока не стало слишком поздно. Будто кто-то дал свободу всем демонам, что прятались в душе. Если слушать их сейчас, то потом уже будет нельзя выбраться из паутины лжи и фальши. Для Рене эти места всегда будут чуть грустными. Они будто оживляют что-то внутри, очищают прогнившую душу. «Эй, а помнишь ты когда-то…» — случайно бросает Лакус. «Когда-то не был таким» — хочется ответить ему. Но это будет ещё одной вещью, которая никогда не прозвучит вслух. Когда-то давно всё было совсем иначе, но к черту тоску о прошлом. Симм давно бросил её. Жизнь слишком коротка, чтоб тратить её на скорбь о прошедшем, когда можно делать что-то здесь и сейчас. Жить по-настоящему, не отдаваясь пустой и бесполезной тоске. Мать наглядный пример тому, что глупо сидеть и вспоминать светлую молодость. Симм негромко вздыхает и достает из сумки пачку сигарет. Возможно, он стал слишком много курить. Ловя на себе взгляд Лакуса, он всё же засовывает пачку обратно. Но вместо осуждения почему-то слышится «А мне дашь?». И Рене явно не был готов к тому, что его лучший друг может проявить интерес к такой дряни, как сигареты. Он же никогда их не любил, да и вообще на дух не переносил запах дыма. Что-то случилось. Впрочем, это и так было очевидно. Не стоит верить простой улыбке. Симм отвечает своё гордое «Нет» и достает из сумки виски. Глаза Вельта будто бы засияли. Что тут вообще произошло? С каких пор Лакус испытывает тягу к алкоголю и сигаретам? Взгляд случайно падает на полку. Пара каких-то банок с таблетками. Рене надеется на то, что это и правда таблетки. Кажется, его слишком долго здесь не было. И за этот срок многое успело измениться. Не просто многое, а слишком многое. Теперь всё будто бы стало иначе. Если присматриваться, то и улыбка Вельта стала скорее учтиво-безразличной, нежели солнечно-ясной, как раньше. Словно перед ним кто-то совсем другой. Чужак, заменивший близкого друга. «Что-то случилось?» — интересуется Симм и не уверен, что услышит ответ. Лакус тянет руку к бутылке и выдает, что о таком на трезвую голову не говорят. Что такое страшное могло произойти, что для рассказа требуется алкоголь? Рене не стремится спаивать малолетних, хотя… Ладно, это просто необходимо сделать, чтоб узнать правду. А потом придется с ней как-то разбираться и по возможности возвращать Вельта в прежнее состояние, просто потому что так надо. Симм не особо вдумывается, просто знает, что надо это сделать. И чем быстрее, тем лучше. Потому что тут хватает и одного человека, который устал от всего вокруг. С лихвой хватает. Да и вообще, у Рене личная неприязнь к алкоголикам, уходящим в запои. Потому что у него и так есть «Любимая мамочка». Хотя от алкоголя по-настоящему никогда не станет отказываться. В выходные дни всё же можно немного. А когда совсем гадко, то руки почему-то сами тянутся к бутылке. Симм даже уверен, что знает причину. Но, черт возьми, он это он. Киллер, приехавший на угнанной машине с сигаретой во рту, бутылкой виски и спрятанным пистолетом. А Лакус это Лакус. Невинное светлое создание, которое хочется скрыть от поганого мира. Но, кажется, Рене пришёл немного позже, чем надо было. Они как-то плавно перемещаются в кухню, поддерживая простой диалог. Они оба не узнают совсем ничего нового, но почему-то общение кажется приятным. Хотя Симм обычно вообще предпочитает меньше говорить и больше делать. Может причина в том, что обычно ему платят за действия, а не за слова. А вот сейчас почему-то не до денег, а волнение вызывает лишь состояние Вельта. Это непривычно, но всё же вполне обосновано. Просто потому что иначе быть не может. Виски разлит по стаканам, Лакус настаивает на том, что нужна закуска, а Рене пытается убедить его, что виски и так хорош. Какая-то слишком домашняя атмосфера, непривычное ощущение уюта и… Спокойствия? Счастья? Явно чего-то отсутствующего обычно. Симм едва заметно улыбается, даже не задумываясь над тем, что выглядит почти что довольным. Закуска всё же появляется — копченая рыба, аккуратно нарезанная и разложенная на блюде. Вельт утверждает, что так нужно, и спорить с ним почему-то совсем не хочется. Слишком приятно находиться здесь. Сразу создается впечатление, что в один миг всё пропадет, оказавшись фальшивкой. Но это почему-то никак не происходит. Лакус разливает виски по стаканам. Пробует и почти сразу морщится. «Что это за дрянь?» Рене негромко смеется и советует разбавить водой. «Нет, всё же это нечто» — выдает Вельт, отхлебывая уже разбавленный напиток и закусывая его. Симм в это время спокойно пьет, даже не думая разбавлять или закусывать. Просто потому что вкус качественного виски он портить не собирается. Его можно сравнить с кофе. Сперва ты говоришь: «Гадость редкая» — а потом проникаешься вкусом и начинаешь его хвалить. Но, кажется, Лакус скорее от него откажется сейчас, чем успеет привыкнуть. Он упорно разбавляет его водой и соком, в надежде что-то исправить. А потом наступает момент икс, когда они оба уже достаточно выпили и готовы к разговору. Взгляды встречаются и всё вокруг будто бы замирает, ожидая. Им и правда пора поговорить по душам, разобраться со всем. «Рене… Я убил человека». И по лицу Лакуса видно — он не шутит. Он не собирается шутить и говорит со всей серьезностью. Поэтому Симм не станет переспрашивать. Ему хватило серьезного и отчаявшегося чужого взгляда, чтоб увидеть то, что случилось. Хотя лучше бы это была шутка, насмешка, или ещё что-то. Просто потому что видеть в Вельте убийцу невозможно.