right now

Стояла благоприятная, солнечная погодка. Был милый денек, один из таких, когда все, будто сговорившись, разбиваются по парочкам и буквально благоухают вместе с цветущей природой, воодушевленно пролетая мимо. И никому дела нет до других, будь то парень с девушкой, девушки или… парни. К последним и относится наша парочка. Этим наидобрейшим утром Мингюна разбудил ранний звоночек его ненаглядного: «Гюни, а у нас сегодня свидание. Отказ или опоздание не принимаются». Джун протараторил в трубку место и время встречи, не обращая внимания на недовольные подвывания Пака. Последний с трудом пересилил себя и нехотя поплелся принимать душ, дабы до конца воскреснуть из царства Морфея, откуда его так оскорбительно-бесцеремонно выдернул его зайчик, котик, рыбка, а вообще-то какого хрена он к этому приторному болвану должен обращаться в уменьшительно-ласкательной. Не заслужил. Пока. Встретились на договоренном месте. Пак — ни минутой позже, иначе потом будет раздражающая истерика. Нет, парень мог мигом ее пресечь, но временами другой мог слишком уж залиться своими жалобами и негодованием. Хотя сам вечно опаздывал. И всегда ровно на семь минут. Он что, за углом ждет? Кстати, вспомнишь заразу… — Приветик, Гюни, — Ли широко улыбается и льнет к Паку. Обниматься этот любил даже больше, наверное, чем будить Мингюна по утрам. — Ага, — невнятно бросает последний куда-то в сторону, приобняв парня, — привет. — Выспался? Мингюн усмехается и с иронией отвечает вопросом: — Издеваешься? Сынджун ловким, отработанным за несколько месяцев движением сплетает их пальцы и чуть ли не вприпрыжку движется к парку. Пак устало идет позади, сунув вторую руку в карман, но не без удовольствия наблюдая за приподнятым настроем Ли. Мороженки, пироженки, на карусельке повертеться, на лодочке поплавать, повизжать на горках. Сынджун обожал эту букетно-конфетную белиберду. А Гюн обожал Сынджуна, потому терпел, стиснув зубы, терпел и не рыпался, пока ненаглядный не наиграется. Потому что знал, что потом ему за все воздастся. — Зайдем? — спрашивает Джуни, указывая на неприметную фотобудку, обклеенную среднего качества рекламой с многочисленными поляроидами безымянных парочек. — Конечно, — не задумываясь отвечает Гюни. Парни закрывают дверцу на хиленький засов. Ли кидает монетку в отведенную для этого щелку и выбирает режим фото на экране. Пак придвигается и обнимает Сынджуна за плечи. Пак наклоняется еще ближе и шепчет у самого уха: — Джуни, моя очередь веселиться. Мингюн жадно целовал Сынджуна, восполняя каждое развлечение за день. Его легкая наивность и глупая простота вкупе с бархатной кожей, которую Пак ненасытно гладил своими крепкими ладонями и дурманящий сладкий запах были до дрожи обаятельны. — Может, приступишь к делу? — Мингюн властно усмехается и удобнее устраивается в фотобудочке. Ли сначала распахнутыми своими блестящими глазами невинно пялится на Пака, хлопая ресницами, но потом все же опускается на колени, грубо дернутый вниз за плечо. Это не первый раз, когда они практиковали подобное экстремальное развлечение в общественном месте. И сейчас, пока какие-то люди нетерпеливо стучали в дверцу, испытывая засов и терпение парней, те неотрывно занимались делом. Точнее, Сынджун занимался, а Пак лишь изредка довольно трепал того по волосам. Вскоре парни вышли из фотобудки: Мингюн — расслабленным и повеселевшим, Сынджун — слегка помятым и растрепанным, однако первый сам уже крепко сжал его руку в своей и, вроде бы, Ли даже вопрянул. Теперь уже Пак что-то себе тараторил увлеченно, а Джун смущенно подхихикивал и поддакивал время от времени. Остаток дня они провели, слоняясь от витрины к витрине, пуская слюнки на причудливые формы кондитерского и не только искусства, а также многочисленные яркие рекламы новейших течений моды! — Ну и вымотал ты меня, — устало проговорил Мингюн, по-хозяйски разваливаясь на диване в чужой квартире. Сосед Джуна любезно оставил ему «на сегодня» жилище, предварительно предупрежденный о том, что парням будет, чем заняться. — А я, вот, еще полон энергии! — похвастался Ли, скидывая ботинки и сразу же направляясь к холодильнику. — Фанту будешь? — Хочешь, чтобы я пил газировку, а потом умер от язвы? Наливай. Сынджун тихо прыснул, разливая по стаканам стреляющий газированный напиток. Им было хорошо вместе. Уютно и славно. Находиться друг без друга уже казалось почти нереальным. Ли каждый день вытаскивал второго куда-то, а Пак в свою очередь, недовольно вздыхая, всегда ходил по пятам Джуна, дабы тот не нашел приключений на свою упругую тощую задницу. Однако, так парни жили только при свете дня. Но когда солнце лениво прятало свои последние лучи за далеким горизонтом, когда они оставались одни, скрываемые ночной вуалью и пеленой миллиардов звезд, наедине друг с другом просыпались другие Пак Мингюн и Ли Сынджун. — - Вкусно было? — улыбается хозяин квартиры. Но уже не той милой улыбкой, которая держалась на его светлом лице на протяжении всего дня. Это лукавая ухмылка хищника, оставшегося наедине с жертвой. — Безумно, — Мингюн облизывает свои губы, смачно причмокивая. Провоцирует. Хитрит. Он знает еще одну сторону ненаглядного, который вот прямо сейчас взглядом провожает его к батарее. Пак повинуется, не в силах противиться, а Ли приковывает его к ней наручниками. Сынджун резко, рывком задирает немного мятую футболку, ведет своими обманчиво-мягкими ладонями по чужому торсу, прощупывая каждый мускул, исследуя каждый уголок тела парня. Ли близко-близко наклоняется к Мингюну, приглушенно рыча тому на ухо, цепляясь зубами за сережку, оттягивая мочку и сумасшедше проводя по ней языком. — Время расплаты, Гюни? — приторно-наигранно тянет Джун, — Кто это сегодня заставил меня отсасывать в фотокабинке в парке? — Ты не был против, — отвечает ему сменивший позицию Пак. — Вот именно поэтому сейчас ты не будешь возражать, верно? — Сынджун нахально улыбается в Мингюновы губы, но не целует, как бы им обоим того не хотелось. Парень шлепает с ощутимой силой по чужому бедру, намекая. Мингюн не глупый. Он, скорее, непослушная собачка, которая все понимает, но отказывается выполнять приказы хозяина. Пак смотрит в упор, так и говоря одними лишь глазами: «А что, если буду?» А в следующий момент коротко стонет потому что Сынджун — чертов телепат, и «получишь вдвойне» звучит совсем не как угроза. Мингюн все ещё не хочет поднимать бедра. Держится из последних сил, когда ладонь Ли полезла (не) туда, куда нужно. Последний знает что делает, его Гюни почти раздвинул ноги во всех смыслах, осталось только… — Черт, Сынджун. Пальцы гладят голые участки кожи и поддевают джинсы, намекая на то, что они, вернее дырки на них, могут быть разодраны. А Пак очень любит эти джинсы. И когда Ли его трахает он тоже любит. Мингюну не нравится полностью одетый Джун, но подчиниться за очередную выходку, в парке, ему стоит. Первый прекрасно знает это, как и то, что последует после очередного шлепка, только уже по внутренней стороне бедра. Переворачиваться, будучи пристегнутым к батарее, в переносном смысле комфортное занятие, но довольное рычание сзади заставляет забыть обо всех неудобствах. Пак думает о своём наказании, предполагая, какой же на этот раз подготовил Ли, но поток мыслей отгоняют холодные пальцы, оказавшиеся в многострадальческой заднице. Сынджун отлично знает тело партнёра и уже на третьей фрикции находит нужный угол, заставляя Гюна выгнуться как последнюю шлюху. Пальца всего два, а Пак ведёт себя так, будто в нем уже член. Не то, чтобы Ли не нравилась такая картина перед глазами, но для того, кого вообще-то нужно наказывать, парню слишком хорошо. Старшего это бесит, и, оторвавшись от любовника под его разочарованный вздох, он направляется к своему 'волшебному' чемоданчику. Теперь парень чувствует в себе далеко не пальцы, а три немаленьких шарика, и, честно сказать, больно, но возбуждение почему-то, ни разу не спадает. Сынджун бы и рад был обращаться со своим парнем понежнее. Вот только такие, как Пак Мингюн не понимают по-нормальному, а потом стоят в коленно-локтевой, привязанные к батарее и ждут, пока игрушку введут полностью. Нет, Джун не мог во всем его винить, тем более, что днем они меняются ролями, и все довольно. Но это не мешает Ли ввести все шарики до конца и отстраниться, наблюдая за изнывающим парнем. — Не хочешь ничего сказать? — Мингюн молчит. Только призывно виляет бедрами, но не получив нужной реакции сдаётся.  — Я так больше не бу… — на последнее слово приходится стон, потому что в попытках привлечь чужое внимание, Пак не заметил, как шарики сместились внутри, и один из них надавил на простату. «Умница», — шепчут над самым ухом, проходясь языком за ним, выбивая очередной слышимый выдох. В награду Сынджун поддевает колечко цепочки и тянет на себя, вытаскивая почти все и снова заталкивая их поглубже, но уже в нужном направлении. Если бы руки младшего не были привязаны, они уже давно были бы на спине Ли, пытаясь расцарапать ту, потому что «Ли Сынджун, перестань меня дразнить» говорит внутренний голос Пака, а потом, вспоминая о своём положении, все же добавляет «ну пожалуйста». Когда в нем снова лишь один шарик, который то крутят, то тянут, норовя вытащить, не делая этого, внутренний голос перестаёт быть внутренним, и Мингюн действительно просит о чем-то большем. Сынджун не мудак. У него у самого стоит на прогинающегося до хруста в спине парня. Анальная цепочка летит куда-то в сторону, а наручники, с четвёртой попытки, правда, но оказываются расстегнуты. Первым делом Пак кладет свои руки куда-то на спину парня, пытаясь стянуть бесполезные сейчас вещи, но вскоре плюет на это и просто увлекает Ли в поцелуй. Секс, конечно, сексом, а поцелуи с любимым человеком, даже если он сейчас сладко пытал тебя, все равно лучшие. Со сбитым дыханием они отстраняются друг от друга лишь для того, чтобы оставить меньше места для бессмысленных фантазий. Мингюн все же царапает, только не спину, а шею — засосы слишком заурядны, да и сходят некрасиво. А вот красные борозды на чужой коже — самое то для метки. Парень, может, думал, что теперь его очередь дразнить, но все эти надежды рушатся когда Ли насаживает его, плотно ухватившись за бедра. Паку бы удивиться, откуда у него силы трахать его на весу, но не то время, не то место, не те ощущения для подобного. Парень кончает, как только рука любимого ложится на его член, сжимаясь как можно сильнее. Выражение лица Сынджуна в такие моменты бесценно.