Пока горит мой динамит

      Моё восклицание услышал отнюдь не только Скуало. Сопроводив его смешком, он проследил за тем, как я, хватаясь за его одежду, как неловкое дитя за мать, пытаюсь встать ровно.       — Хаято-сан?.. — удивлённо пискнула Кёко.       Наши с ней взгляды пересеклись. Она отвлеклась от Рёхея и смотрела на меня, прижав руки к груди. Выглядела она такой взволнованно-удивлённой. Отцепившись от Скуало, я, не теряя времени, направилась к Цуне.       — Босс, держите. Вам они сейчас нужнее!       Я сняла солнцезащитные очки и пихнула их Цуне. Не задерживаясь и не ожидая ответа, мой путь лежал к стоящим посреди школьника Кёко и Хане. Приблизившись к ним, я схватила Кёко за руку.       — Вы мешаете, в курсе? — не слишком громко, так, чтобы меня слышали только одноклассницы, прошипела я и поволокла Кёко за собой на выход со школьника, аккурат к воротам. Нам не стоит тут задерживаться. Они только отвлекают.       О Емицу-сане, который наворотил дел, я старалась и вовсе не думать. Только окатила его недовольным взором.       По спине бегали мурашки — я чувствовала, как взгляд Цуны впивается в неё, и я не могу себя заставить посмотреть на него. И не хочу, и не могу. Обернусь — и вся моя решимость испарится. Это же… Кёко. Чёрт знает, быть может, Цуна любит её до сих пор и просто нашёл повод разорвать то, что началось между нами, обидевшись из-за пустяка?       Пока я тащила за собой Кёко, надеялась, что он крикнет мне что-нибудь вслед, но, похоже, я ожидаю слишком многого. От этого становится только больней.       — Но там братик!.. — принялась канючить Кёко, но я была неумолима.       — Кёко, а ведь я говорила, что не стоит… — Раздался голос Ханы, и я вспомнила о ней, выныривая из своих мыслей. Она семенила рядом, возложив на голову руки, и явно переживала.       Я даже обрадовалась. Глас разума в лице Ханы мне сейчас понадобится.       — Мне понадобится твоя помощь, — намекнула я ей, пересекая ворота и уже не видя, что происходит на ринге. Судя по шуму, бой возобновился.       Хана взлохматила свои кудрявые волосы и кивнула.       Мы шли какое-то время. Кёко подозрительно притихла, вот только если судить по поджатым губам и лику скорби на её кукольном личике, меня ожидало затишье перед бурей.       — Как насчёт той скамейки под фонарём? — спросила Хана, указывая пальцем на одиноко стоящую скамеечку под тревожно мигавшим уличным фонарём.       С моего молчаливого одобрения наше женское трио переместилось под тусклый свет, в котором вились мелкие мошки в мудрёном и непонятном человеку танце. Я довольно грубо усадила Кёко на скамейку, нависая над ней.       — Я буду максимально прямолинейной сегодня, Кёко, — не цацкаясь, начала я.       — Почему ты злишься, Хаято-сан? — обиженно насупилась она. — Мой братик там занимается непонятно чем, а ты…       — А я делаю всё, чтобы такая тупая рыбка, как ты, не мешалась под ногами! — Я со всей силы ударила по сидению скамейки ладонью. Кисть отозвалась болью и начала гореть. — Ты только и можешь, что хлопать глазами! И всё!       Хана тронула меня за плечо. Я скосила на неё глаза.       — А ты не перебарщиваешь? Не знаю, что там происходит, но Кёко имеет право волноваться за своего брата.       — Имеет, не спорю, — я кивнула, — но заметь. Даже ты поняла, что тут что-то не так?       — Э-э… да?       — Вот и я о чём.       В голове был сумбур. Эмоции плескались через край, меня мутило, а голова была готова расколоться на части. Плюнув на все, я рухнула на скамейку рядом с Кёко и активировала пламя Солнца, возложив безымянные пальцы себе на виски. Успокоение нахлынуло на меня леденящей волной. Стало как-то на всё плевать.       — Идёт бой, напряженка, а тут ты, коза ясноглазая, явилась. Не сидится тебе, блин, дома… — пробормотала я на грани слышимости.       — Хаято-сан? — донёсся до меня голос Кёко.       Развалившись на скамейке, закинув ногу на ногу, я расслабленно возлежала в максимально удобной позе. Прищурившись, я лениво посмотрела на неё, чуть повернув голову.       — Что?       Она положила ладошки на коленки и буравила их взглядом.       — Я правда… такая глупая, как ты говоришь?       — Да, — не стала врать я. — Ты ничерта не понимаешь, но лезешь туда, куда тебя не просят. Девчонки вообще не должны лезть в мальчишеские разборки.       — Но только девчонки могут одёрнуть парней? — вмешалась в наш разговор Хана, садясь рядом со мной.       — Но это не повод лезть во всё подряд, не разобравшись в ситуации? — не согласилась я.       Кёко теребила краешек юбки. Её губки сложились в тонкую линию. Мне, как девушке, даже стало завидно. Вот что-что, а губы у неё были красивые. Особенно эта трепетная линия между. Впечатление такое, будто она сейчас расплачется.       — Мой братик занимается чем-то помимо бокса. И это так… странно… Ещё и Колонелло втягивает… Я пыталась узнать, чем они занимаются, но они оба отмалчивались и переводили тему. Я… просто беспокоюсь, понимаешь? — Скрестив указательные пальчики, Кёко принялась сжимать их. — Когда-то давно он пострадал из-за меня и дал слово больше не драться. А теперь, получается…       — Кёко, а не кажется ли тебе, что ты сейчас не права? Я начинаю понимать суть претензий Хаято. — К моей неожиданности, Хана поддержала меня. Я с удивлением уставилась на неё. — Что? — Тут же нахохлилась она. — Я просто здраво оцениваю происходящее. Вот и всё.       — На удивление, разумно.       Я не смогла сдержать улыбки. Хана была поразительно разумной девушкой, но, увы, мне не всегда удаётся об этом вспоминать. Она идёт больше в комплекте к Кёко. Кёко-плюс-один. Даже грустно как-то за Хану.       — Значит, я что-то делаю не так? — между тем напомнила о себе Кёко.       — Именно, — щёлкая пальцами, хмыкнула я. — Ты себя на школьнике слышала? По сути, ты давила на Рёхея «ты же обещал» и, типа, главная причина — не что это опасно, тебя могут убить, а «ты мне обещал, братик».       Хана нахмурилась. Задумчиво почёсывая нос, она огорошила и меня, и Кёко:       — Кёко, а то, что он — боксёр, тебя никогда не смущало?       Кёко непонимающе склонила голову набок.       — А должно?       И тут меня пробило на смех. Согнувшись пополам, я, икая от хохота, уже перестала удивляться хоть чему-то с ней связанному. И это её любит Цуна. Боже мой, да за что? Ну, нельзя быть такой тупой. Это опасно для жизни. Мир-то не детская песочница. Тут и собачек выгуливают.       Давясь смехом, я боковым зрением заметила, как Хана смотрит на меня с недовольством, а Кёко непонимающе вертит головой.       Я прокашлялась.       — Типа, на ринге понарошку, да? Но, Кёко, на ринге тоже могут жульничать, там такой же нефиговый риск получить травмы серьёзные. Рубишь фишку? — задала я вполне себе уместный вопрос. Очень в тему, как по мне.       Карие глаза Кёко распахнулись до того широко. Я догадалась: кому-то сегодня открыли главный секрет мироздания. Мне захотелось добавить ей ещё что-нибудь эдакое, максимально колкое — не очень-то пугала перспектива потерять эту так называемую подругу. Идея дружить с любовным интересом моего босса мне показалась сейчас максимально глупой. И о чём я думала только?       Но телефон у меня в кармане посчитал, что хватит на сегодня.       Я тут же встала со скамейки и отошла от одноклассниц подальше. Огонёк на телефоне мигал, оповещая о сообщении в одном из мессенджеров. Довольно внезапно, но в LINЕ писал мне никто иной, как Цуна. Я мгновенно узнала его аватарку.       Ироничный и злой, может, даже слишком, смех вырвался у меня из горла. Я возвела глаза к ночному небу, словно призывая в свидетели лунный свет. Внутри всё холодело. Тусклый, мигающий фонарь придавал лицам Кёко и Ханы призрачную бледность своим освещением.       «Старший брат выиграл. Возвращайтесь с девочками к нам», — писал Цуна.       Мне так нравятся лучики морщинок, возникающие в уголках его глаз, когда он улыбается. Нравилось и то, как он, полагая, что я не замечаю, время от времени приглаживает волнистые каштановые волосы. Великое множество разных «нравится», связанных с Цуной. Не нравилось мне лишь то, как он вёл себя в последние дни, да ещё неприятно — если так вспомнить, то ведь он даже не предложил мне встречаться. Были ли у нас вообще отношения? В школе он предпочитает, чтобы я вела себя как раньше. До прибытия Варии и признаний.       Я повернулась к Кёко и Хане. Глаза были на мокром месте. Я очень рада за Рёхея, он выиграл, он молодец, но…       Запрокинуть голову вверх, втянуть с шумом воздух и не позволить слезам хлынуть наружу. Слишком позорно это будет именно сейчас. Но неужели я недостаточно стараюсь? Неужели недостаточно хороша? Неужели я этой… Кёко?       В один прекрасный момент я её возненавижу.       Может, хватит с меня? Простой подчинённой быть намного проще, как я и думала. Кто меня тогда тянул за язык?       Мукуро я тоже ненавидела. Не за его нападение, нет. За то, что из-за него я позволила своим чувствам вырваться наружу. Стать осязаемыми. Реальными.       Хватит, Хаято. Ты хорошо поработала. Но женщине в мафии не стоит испытывать того, что ты испытываешь. Место «правой руки» тебя устраивает более чем, а босс пусть встречается хоть с Кёко, хоть с кем. Это его право.       «Вас поняла. Мы сейчас будем», — написала я Цуне в ответ и выключила телефон.       — У братика там… всё хорошо? — своим приторно-тоненьким голоском спросила Кёко.       — Да, всё в порядке, — выдавила я из себя.       Хаято, ты — молодец. Ты долго держалась. Заслужила покой.       В душе зияла пустота. Вокруг — великое множество людей. Все спешат, толкаются, делают друг другу больно. Меня достаточно побросало туда и сюда — точь-в-точь как листок на ветру.       Хаято, ты потерялась. Ты снова одна. У тебя есть Шамал и Бьянки, М.М., Такеши, но ты — одна.       Я закрыла глаза в попытке заставить окружающий мир исчезнуть. Мне хотелось надеяться — хоть на сей раз не увидеть то, что виделось мне всегда, стоило только сомкнуть веки.       Холодный стол в похоронном бюро. Разрезаемая ножницами одежда. Зашитые губы. Три дня в гробу. Голос Цуны, зовущий меня. Его рыдания. А потом звонкая пощёчина. Мои бесконечные кошмары, преследующие меня каждую ночь. Только сегодня я не видела их, провалявшись больше суток в пьяном забытье.       Открыв глаза обиженно, даже изумлённо, я только фыркнула. Мир никуда не делся. Вот только я продолжала стоять в тусклом свете фонаря под ночным небосводом, который разрывали многочисленные звёзды и луна. Всё вернулось на круги своя. Даже как-то полегчало.       — Ребята нас ждут. Давайте вернёмся? — улыбаясь, бодро спросила я, убирая телефон в карман бридж.       Мы ушли не так уж и далеко. Вернуться не составило особого труда.       Улыбка не сходила с моих губ.       Кёко и Хана с подозрением косились на меня, но мышцы лица свело. Убирать с лица улыбку я и не видела смысла. Лучше буду улыбаться. Тебе грустно — улыбайся.       — Кёко-о-о! Прости меня! — Рёхей налетел на Кёко, как ураган, сгребая её в своих объятиях.       Я отметила, что Цуна и Такеши отчего-то бледные, даже напуганные. Подойдя к ним, я уставилась на дремлющего на земле Ламбо, посасывающего палец.       — Такеши, что случилось? — впервые обратилась я к Такеши по имени, а не по фамилии.       Он удивлённо вскинул бровь, но принял новые правила. Кивком головы Такеши указал в сторону. Я проследила в указанном направлении и увидела лужу крови на ринге. Но Рёхей пусть и выглядел помятым, но не настолько уж, чтобы оставить после себя такую лужу крови. Он же не мироточит, в самом-то деле.       — Вария пугает немного, — недовольно поглядывая на ринг, продолжил Такеши. — Луссурия проиграл и не хотел отдавать половинку кольца, так его же союзник шмальнул по нему из своих лазеров!       Меня не слишком-то удивило подобное. Вария именно потому и сильна. Они сильные, а Луссурия проявил слабость. Хорошо ещё, если его не исключат из отряда после этого глупого конфликта колец, больше напоминающего поставленное шоу.       Хах, а не вступить ли, и правда, в Варию? Шутка!       — Вообще не удивлена, — пожала я плечами. На Цуну я принципиально не смотрела. — Когда следующий бой?       — Завтра в то же время, — снова ответил за них двоих Такеши. — Бой Грозы.       Рёхей что-то объяснял Кёко, при этом отчаянно жестикулируя неповреждённой рукой. Хана стояла, сложив на груди руки, и наблюдала за происходящим с долей скептицизма. Емицу-сан и Колонелло след простыл, но вот именно сейчас и сегодня у меня не было никакого желания разбираться в происходящем.       Может, пойти сделать какую-нибудь глупость? Помнится, Такеши предлагал переспать в благодарность за помощь в том дельце. Или, может, найти Кё? Чего он там у меня не видел? Я сидела у него в ванне нагишом, смотри — не хочу. Или вовсе пойти и развлечься с первым встречным? Но и вариант напиться тоже греет душу. Может, позвать Бьянки и М.М.?       — Завтра в то же время? — переспросила я у Такеши.       — Ну, да. — Он посмотрел на меня удивлённо.       Я поморщилась. Нет, с Такеши точно не стоит. Одно дело с секретом, который я унесу с собой в могилу, но не предам друга, а другое — переспать с этим самым другом. Пойду, напьюсь или найду себе кого на ночь. Над моим телом надругались ещё в похоронном бюро, горевать не из-за чего. Погано настолько, мне нужно забыться хоть ненадолго.       — Тогда до завтра. Ламбо только не забудьте! — Махнув рукой на прощание и напомнив им о Ламбо, я развернулась и зашагала прочь.       У меня была вся ночь впереди.