Тихо-тихо в голове. Тяжкое проклятие! Утопая в тишине, Я смеюсь нескладно. Но улыбка вдруг спадает... Я не слышу смеха. И меня тихонько гладит Грустная калека.
***
Мягкие солнечные лучи, прорывающиеся сквозь маленькое обледеневшее окошко, тихонько блуждают по бледным тонким ручкам, дарят, несуществующее, в этом холодном мрачном городе, тепло хрупкому девчачьему телу. Девушка едва заметно приподнимает уголки губ и тянется лицом к свету. Наверное, она единственная во всем Виндхельме, кто может ощутить это тепло, ведь ее чувства острее во много раз, чем чувства других жителей. Эта мысль греет ее. Силлад всегда цеплялась за любую частичку своей необходимости этому миру. Когда торговцы приносили ей товар на проверку, она с удивительной точностью определяла свежесть мяса и рыбы, все ингредиенты зелья и даже озвучивала ту или иную болезнь, если таковая съедала просящего. В такие моменты девушка чувствовала себя особенной, очень важной частью этой вселенной. Взамен она просила только об одном - чтобы, в своих молитвах Стендарру, жители упоминали ее доброе имя. Местные, как могли, заботились о девушке - делились едой и одеждой. Старуха по имени Мора, жившая по соседству, помогала мыться, а ее внучка Софи пару раз в месяц убиралась в комнате. Силлад понимала, что они делают это не без выгоды для себя, но все равно была благодарна. Но этим утром Мора не пришла, и это очень взволновало девушку.«Что могло с ней случиться? Если бы она заболела, то отправила бы Софи вместо себя,… Может я перепутала время,… хотя нет. Не перепутала. Теплые лучи более не проникают сквозь стекло и во дворе не раздается звон железа на наковальне, значит скоро уже обед. Странно! Мора никогда не опаздывает…».
На фоне тревожащих мыслей девушка услышала аккуратную тихую поступь - кто-то старался незаметно подняться по лестнице на второй этаж. Шаги приближались к ее двери, и Силлад напряглась - сегодня никто кроме соседки не должен был ее навещать. Она не узнавала походку… и запах.«Старуха ходит медленно, тяжело переваливаясь с одной ноги на другую, а ее подол всегда шуршит и отрывает маленькие занозы от старого дощатого пола, от нее за большое расстояние исходит тяжелый запах чертополоха, который ни с чем не спутаешь. Эти шаги не принадлежат и Софи, девчонка, словно сгусток цветочной энергии носится по городу, чтобы продать как можно больше трав, ее походка быстра и отрывиста, как у большинства детей севера, она не умеет так красться… Кто же ты, незваный гость?».
Силлад слышит спокойное дыхание гостя и как его (ее) пальцы легко взламывают замок. Казалось бы, тихий щелчок режет слух. Несколько шагов и вот уже тяжелая мужская рука в потертой замшевой перчатке крепко сжимает бледное плечо девушки.«Сердце замирает, а затем начинает колотиться в бешеном ритме».
Его пальцы больно впиваются под ключицу, кажется, еще чуть-чуть и она услышит хруст собственных костей.«Все тело охватывает крупная дрожь».
Но мужчина лишь грубо разворачивает ее к себе и резко отпускает плечо. От неожиданности Силлад оседает на пол. Он молча нависает над ней, и впервые в своей недолгой жизни девушка не чувствует себя частью чего-то большего, какого-то великого замысла, нет. Совсем наоборот, она ощущает себя простой смертной, жалкой калекой, которая так сильно боится встретиться со своим Богом Милосердия. Все ее нутро заливается в немой истерике: « Не сейчас! Я еще столько всего не успела почувствовать… слишком рано». Сильный удар чем-то тупым в висок выбивает все мысли до последней из девичьей головки. Перед глазами расцветают прекрасные алые цветы, они мерцают и вращаются, заставляя забывать и все глубже проваливаться в вязкую паутину пустоты. Но на губах Силлад отчего-то играет улыбка, она впервые в жизни так ясно представляет эти растения, воображает каждый их лепесточек.«Они прекрасны».