***
— Посторожите пока, — подмигнул Соколов, подкидывая мне свои часы, и умчался на построение. — А… — только и успела крякнуть в ответ. «Я ему что, камера хранения? Наглый, как танк». Зато появилась возможность поближе рассмотреть их. Повертела «сокровище» в руках и улыбнулась: «А вот возьму и не отдам. В следующий раз будет думать, прежде чем разбрасывать свои вещи!» «Ага, размечталась! Он тебе руку заломит, и всё», — буркнул мне в ответ внутренний голос. Я взметнула на Федьку недовольный взгляд. «Стоит, копытом нетерпеливо бьёт, конь». Кузьмин, как капитан, подошёл к центру площадки к судье и лидеру соперников. Они пожали друг другу руки, определили стороны, и команды бодро потрусили на свои половины. Коротко зазвенел свисток, возвещая о начале игры. Как мне рассказали пацаны в автобусе, эта школа лютый враг нашей. Противостояние обещало быть жарким, на деле же это было настоящее побоище. Наших дылд откровенно начали прессовать. На них фолили только так. И тут подключился Соколов… «Он вообще в курсе, что играет в баскет?» — со скепсисом следила я за этим безумием, иначе то, что происходило, не назовёшь. Соперники насторожились и уже так борзо себя не вели с остальными, занялись Соколовым, что позволило нашим нападающим спокойнее проходить к кольцу соперников. — С-с, — вырвалось у меня, когда одному из пацанов досталось в бок локтем. Обидчик тут же получил удар плечом в скулу. «Изверги! Вот на что Костику с его компашкой нужно сходить поглазеть. Их футбол –цветочки, по сравнению со школьным баскетом. Вот это замес!» С минимальным отрывом, но наши выиграли. Додавили, можно сказать. Обратно все добирались своим ходом. «Зачем вообще с ними ездила? Документы отдать и списки? Бред!» Я ждала в зале, когда Федька переоденется и заберёт свои часы, но что-то он совсем не торопился. — Эй, — окликнула парней, выходивших из раздевалки. — А Соколов там ещё? — Нет, он давно ушёл. — Как так? — удивлённо выдохнула я. Те только пожали плечами, покидая спортзал.***
«Вот малолетняя срань! Ну фиг ты их теперь увидишь!» — кипела я от злости. Прождала его полчаса, как лохушка последняя, а он и думать забыл. Зашибись. А ещё эти курицы с работы: «Анна Николаевна, не могли бы вы остаться сегодня вечером на игру, кто-то должен поехать с ребятами. Тамара Борисовна заболела, вы же знаете, а мне никак нельзя задерживаться сегодня». «Не могла бы! Не хочу!» Но я опять сдалась, прогнулась и плетусь теперь по темноте в незнакомом месте. «У-у-у, дура! Так тебе и надо!» - хлестанула ладошкой по щеке. Слёзы злости на саму себя, за свою мягкотелость, обжигали глаза. Вымотанная и раздражённая, я быстро шла к автобусной остановке через дворы, с силой всаживая каблуки в мокрый асфальт. В тусклом свете фонарей моросил не то мелкий дождь, не то влажный снег, падая холодными каплями на пылающее лицо. Такой лёгкий душ и энергичная ходьба приносили желанное успокоение моей рвущейся наружу беспокойной душе. За тяжкими думами я даже не заметила впереди гаражи, которые, по-хорошему, нужно было обойти стороной. Но осознание возможной опасности пришло ко мне уже после того, как до ушей долетели крики. — Ар-р! С-сука, он мне руку сломал… А-а-а… Я остановилась как вкопанная, тараща в испуге глаза, которые с трудом различили во мраке четыре стоящие фигуры, точнее три стоящие и одну воющую и катающуюся внизу. — Ты чё, попутал, падла?! Ща ебло размажем, — двое одновременно ринулись на третьего, намереваясь нанести удар. Однако все их попытки провалились в пустоту. Противник оказался изворотливее, он ловко ушёл от атаки и успел огреть ближайшего из нападающих. Похоже, бой изначально был неравным — трое на одного, потому что с земли поднялся ушибленный и, воспользовавшись тем, что враг занят его дружками, с яростным криком кинулся на того, замахиваясь палкой. «Одиночка» сделал движение головой, пытаясь увернуться, но не успел — глухой стон, и тело осело на гальку. На него тут же налетели, как свора псов на затравленную лису. — Уёбок, бля! — пинали они ногами. — Отхватил, чмошник?! Не будешь пиздеть всякую хуйню! Еле поборов оцепенение, на ватных ногах я заползла за гараж, прячась. «Бежать? Позвать на помощь? Почти одиннадцать! На улице никого. Да и не успею. Броситься на выручку самой? Что за бред? Через секунду я буду лежать рядом». От страха сводило живот и тошнота подступала к горлу, но мой мозг работал быстро и чётко. Не знаю, как у меня хватило смелости, наверное, адреналин затмил рассудок, но я выхватила телефон из сумки, вбила на ютюбе «полицейская сирена звук» и врубила динамик. Раздалось протяжное «уиуиуиуиуиу…». — Пиздецблядьнахуй! — Менты! Валим! — Бля, пацаны, меня подождите! — заскулил один из налётчиков. Когда топот стих, я вышла из-за угла и, опасливо ступая по гальке, освещая себе путь телефоном, направилась к месту бойни. «Жертва» рычала, отползая по камням в сторону ближайшего чахлого куста в надежде скрыться там от блюстителей порядка. — В-вы ранены? — Хули в рожу светишь?! — заслоняя рукой глаза, зло просипел побитый. — Соколов?! — я резко отвела телефон, выключила вой сирены и, подбежав к нему, опустилась рядом на колени. Несколько секунд мы растерянно таращились друг на друга. — Пошла отсюда! — рявкнул он на меня и оттолкнул, вертя головой по сторонам. — Никуда я не пойду! — отчаянно прозвучал мой голос. — Вали быстро, пока не двинул. — Хватит угрожать, — понятно было, что он просто пытается обезопасить меня. — Эти уроды пересрались и не сунутся сюда. Я не оставлю тебя одного. Его долгий недовольный взгляд не поколебал моей решимости. — Тебе нужно в больницу! Сейчас… Я сейчас, подожди. Чёрт, какой здесь адрес? Ай… — в панике хотела набрать номер скорой, но моё запястье крепко сжали сильные пальцы. — Никуда ты звонить не будешь! — серые глаза угрожающе сверкнули из-под насупленных бровей. — Но у тебя лицо разбито, кровь… Тебя пинали… Вдруг переломы? — У меня. Всё. Нормально, — процедил он. — Отвали! «Что же делать?» — меня трясло от пережитого страха. Соколов тем временем попытался встать с земли и тут же скривился. — Давай помогу, — взяла его под руку. — Я сам, — нервно дёрнулся Федька и, поднявшись на ноги, поковылял к лавке во дворе. «У-у-у, баран упёртый!» — Вода есть? — закашлялся он, вытирая разбитые губы рукавом. — А? Да… Да, есть, — встрепенулась, как ото сна, и полезла в пакет. — Только я уже пила из неё… — Похрен, — парень выхватил бутылку, аккуратно отхлёбывая левой стороной рта и морщась от боли. — Дай хоть посмотрю, что у тебя с лицом. — Домой иди, — в очередной раз отпихнул меня. Это было последней каплей, я взорвалась: — Слушай, ты! — прошипела и крепко схватила Федьку за шиворот. — Я не спрашиваю, что здесь произошло. Не хочешь говорить — не надо. Это не моё дело. Но так просто оставить тебя я не могу! Ты понял? Понял, говорю?! — Понял, — еле шевеля губами, прошептал Соколов, подозрительно закатывая глаза. — Федя, эй! Э-эй! Не умирай! Пожалуйста! — истошно закричала я, с силой тряся его. «Я ж не удержу эту тушу! Мы сейчас рухнем с лавки вниз…» Соколов скривился и, мотнув головой, страдальчески уставился в моё перепуганное лицо. — Лучше бы они меня добили, чем слушать твои вопли. — Напугал, придурок! Чуть сама рядом не слегла! — замахнулась на него. — У меня, кажется, было обезболивающее в сумке. Точно! У тебя нет аллергии на лекарства? — Вроде нет. Давай. Проглотив таблетку и прополоскав рот водой, он потрогал языком покалеченную десну, потом подёргал пальцами: — Блядь! — Федька сплюнул на ладонь два зуба. — Ха-а? Что? Это что?! Совсем ёб… — нервы мои сдали. — Они же могли тебя убить! Почему ты постоянно попадаешь в такие ситуации?! Идиоты! — всё-таки не удержалась и стукнула его кулаком в плечо. Я глубоко выдохнула, пытаясь успокоиться. Голова шла кругом. — Ладно, раз уж ты жив, посвети мне мобильником, а я оценю масштаб трагедии. На сей раз он не стал возражать и послушно поднял телефон. — Сейчас промою рану на лице и хотя бы пластырем залеплю. Правда от этого толку мало. В больницу иди, упрямый ты осёл! Соколов стоически терпел все мои манипуляции, не жалуясь и не мешая, лишь тихонько постанывая. — У-у-у… Шрам останется, но небольшой. Видимо, рот разбит изнутри о зубы. Снаружи гематома и порез. Всё-таки тебе лучше обратиться в травму. Вдруг переломы есть? — Разберусь. «Заладил одно и то же!» — Куда ты поедешь? Где твои вещи, кстати? — Спиздили всё, — кивнул он в сторону. — Вот козлы! Нужно написать заявление в полицию, я буду свидетелем. — Угу, и я их больше не увижу. — А как ты собрался искать? — по ироничному выражению его лица, я поняла, что лучше мне этого не знать. — Тогда план такой: я вызываю такси, и мы едем к тебе домой, а дальше родители разбе… — Хреновый план. Дай трубу позвонить, а потом вызывай такси и уезжай домой сама. — Кому это ты собрался звонить? Говори, что задумал! — мне изрядно поднадоела его наглость. — Не лезь, а! — огрызнулся он. — А ты не оборзел со мной так разговаривать? Никакого уважения! — Ты сначала заслужи уважение. — Что? Ещё я перед говном малолетним не распиналась! Пошёл ты! Ничего я тебе не дам. Ай-яй, с-с… — Соколов вывернул мою руку. — Больно! Больно же, отпусти! Да на! На, подавись! — бросила в него телефон и отошла подальше под фонарь, кипя от злости. «Рожа мерзкая, ухмыляется он! Видимо, мало отпиздили, гондон штопаный». Успело похолодать, и мокрая жижа с неба превратилась в пушистые редкие снежинки. Они медленно кружились в воздухе, подхваченные лёгким ветром. Наблюдая за их хороводом, подставила руку, чтобы поймать одну, но вместо белых хлопьев на ладонь лёг мой мобильник. — Мерси! — Не обляпайся! — буркнув в ответ, я быстро набрала Женьку. 7 пропущенных, 10 сообщений, уже по заголовкам видно, что гневных, на дисплее двенадцатый час. «Бли-и-ин, она порвёт меня, как Тузик грелку!» Бииииип-бииииип-биии… — Ты чё трубу не берёшь?! Смерти моей хочешь? Охренела? Я здесь переживаю… — пространство в радиусе 50 метров разразилось мощной волной негодования. — Всё нормально, задержалась немного, потом расскажу, — тихо проговорила я, быстро глянув на Соколова. — Ладно, скоро буду… Потом, всё потом… Давай, пока… Такси вызову. Пока! — За мной сейчас приедут, можем подбросить, — подкатил ближе Федька, пряча руки в карманы куртки. — Не интересует! — смерив его надменным взглядом, демонстративно поднесла телефон к уху. На другом конце провода диспетчер сказал ожидать 20 минут. — А вы отбитая дамочка! Брезгливо скривилась на него: — Не с такой помятой мордой, как у тебя, это говорить, Соколов. Кстати, нам необязательно разговаривать. — Скучно ждать, так что поболтаем. Пожав плечами, я отвернулась и стала рассматривать надпись на тротуаре краской. Кто-то любил Настю из второго подъезда. Задрала голову в поисках Настиного окна. Может вон то, на четвёртом этаже, где шторы из газа окрашены нежно-фиолетовым светом ночника… — Тс-с, шины проколоты. Мужик завтра оху… Сильно удивится, — Соколов присел на корточки, разглядывая колёса белого внедорожника. — Не ори! Ночь на дворе, люди спят. — Я не ору, у меня голос громкий, — усмехнулся в ответ. — Почему тебя твой мент не встречает? — Он не мент, он из МЧС. — Да похрен ваще. — У кого-то словесный понос? Я смотрю, тебе полегчало. — Думаешь, ты такая крутая? — выпалил Соколов, подходя вплотную и наклоняясь к самому лицу. — Напугала парочку мудаков, и всё побоку? — он слегка толкнул меня. — Ты чего? — я непонимающе таращилась. Вид у него был устрашающий, глаза отливали сталью. — Хули уставилась? Беги отсюда, кричи, зови на помощь. — Отстань! А-ам-м-м, — меня грубо притянули за плечо, широкая ладонь зажала рот. — Прогуляемся! — раздалось у самого уха. Пару раз чуть не шлёпнувшись на асфальт, брыкаясь, подворачивая ноги, я снова и снова пыталась освободиться — куда там! Он только сильнее стискивал. Чувствительно вдавив меня спиной в гаражную стену, Федя убрал руку. Я тут же жадно вдохнула прохладный воздух. — С ума сошёл?! Пусти! — отчаянно и жалко прозвучал слабый голос, связки сковало спазмом. — Да ладно, тебе понравится, — жаркое дыхание обожгло шею. Соколов запустил пальцы в мои волосы и дёрнул. Я хотела пробить ему коленом в пах, но он подставил бедро. — Как предсказуемо! — засмеялся Федька. — Ты только заводишь ещё больше. Меня крутанули и зажали горло сгибом локтя. — Даже побитый, я сильнее тебя. Любой мужик сильнее тебя. Запомни! — низкий хриплый голос электрическим разрядом пробежал по всему телу. Я извивалась, сопя от напряжения и беспомощности. Свет фар упал в нескольких метрах от нас, машина заскрежетала тормозами, заезжая во двор. Хватка ослабла, Соколов дёрнул меня за шиворот, разворачивая лицом к себе, и, насмешливо заглядывая в глаза, пробасил: — Такси подано! — разжал пальцы и зашагал прочь. — Анна Николаевна! — уже у самых дверей машины Федька окликнул меня, подваливая. — Дам вам дружеский совет. В следующий раз, если увидите драку, — он аккуратно вынул соринку из моих волос, — бегите! И не задумывайтесь. — Фёдор, не выёбывайся! — я похлопала его по груди в ответ. — И, по возможности, не наломай дров.***
— Девушка! Девушка! — А?! — вышла я из оцепенения. — Приехали, 380 рублей. — Спасибо! — Подождите, сдача с 500. — Не надо. Хороших вам пассажиров! — Явилась… А-а-а, мама! Это кровь? Что? Что? Где? А? — Женя нервно запрыгала, ощупывая меня. — Это не моя, не моя, — взяв её за плечи, успокаивала я. — Увидела человека раненого, вызвала скорую. Пока ждали, помогла ему немного. Не переживай. — Бля, да я обосралась, идиот ты! Нельзя же так с живыми людьми, фух! Рассказывай давай! — Ой, я так устала! Не сегодня, ладно? Голова раскалывается, — я состроила страдальческую гримасу. — Умыться хоть бы. Поставь чай, пожалуйста. — Может чего покрепче? — А у нас что-то есть? — Ну, коньяк, который я покупала изюм замачивать. — «Изюма, чтоби ти била от мине биз ума». Нет, не хочу алкоголь. Развезёт, ещё рыдать начну. — А я выпью! У меня стресс. Я тебя люблю! — она хотела чмокнуть меня в щёку, но скривилась, увидев на ней кровь. — Я тоже тебя люблю очень-очень! Больше всех! Какой длинный день! Включила на полную воду, её шум приятно заглушал остальные звуки, погружая в лёгкий транс, расслабляя. Стянув свитер и блузку, я посмотрела на себя в зеркало. Взгляд скользнул по голой шее, на которой отпечатались кровавые следы пальцев. Его. Зрачки расширились, в ушах снова стоял этот хриплый голос. Я плеснула в лицо водой. Ведь так неправильно, так нельзя! С нормальными учителями подобное не случается. Нужно было настоять, отвезти его в больницу, сообщить родителям. Сижу теперь как на иголках, гадая, что с ним, да где он. Ещё эти грёбаные выходные впереди! Я свихнусь. Машинально залезла в тёплую ванну, бездумно намыливая мочалку. Внутри будто ураган пронёсся, раскидав и вырвав с корнем всё вокруг. И вот я сижу посреди этого разворочённого поля, смотрю на него и не знаю, что теперь делать, куда двигаться. Разрыдалась, крепко сжав зубы. Меня долго не было, Женя забеспокоилась и заглянула внутрь. — Испугался, мой котёночек, — опустилась она на пол рядом с ванной, поглаживая мои мокрые волосы. — Угу. Спасибо, — перехватила её ладонь и прижалась губами.